Осколки времени

– Ну вот, пришли, – сказал Мирон, указывая на массивное каменное здание внутри крепостных стен. – Здесь воевода наш, князь Иван Петрович Шуйский, заседает. Да смотри у меня, – он внезапно схватил Алексея за плечо, – правду говори. Князь шутить не любит. Коли обман учует – не сносить тебе головы.

– Я не собираюсь лгать, – серьёзно ответил Алексей. Страх, который он испытывал поначалу, постепенно отступал, сменяясь странным чувством… предназначения? Словно всё, что происходило с ним, было неслучайно.

Воеводские палаты встретили их полумраком и прохладой. Стены были увешаны оружием и знамёнами, вдоль них стояли массивные деревянные скамьи. В центре зала находился большой стол, за которым сидели несколько человек, склонившихся над какими-то бумагами.

– Мирон Степанович к воеводе, – объявил Мирон стражнику у входа.

– Обожди маленько, – кивнул тот. – Совет военный идёт.

Они встали у стены, ожидая. Алексей с интересом рассматривал людей за столом. В центре сидел, очевидно, сам воевода – крупный мужчина средних лет с властным лицом и окладистой тёмной бородой. Рядом с ним – несколько бояр и воинов, судя по одежде.

– Рати Баториевы уже под Островом, – говорил воевода, водя пальцем по какой-то карте. – Город долго не продержится. Как падёт Остров, так и к нам двинутся. Что у нас с запасами, Афанасий?

– Муки на два месяца хватит, воевода, – ответил пожилой боярин. – Соли, мяса солёного тоже в достатке. С водой может быть труднее – колодцы не все чищены.

– Распорядись, чтобы почистили, – кивнул воевода. – А что с порохом?

– Двадцать бочек есть, – отозвался другой человек, одетый богаче остальных. – И свинца для пуль пуд пятьдесят.

– Мало, – нахмурился воевода. – Надо ещё достать. И оружие проверить всё. Каждый меч, каждый мушкет должен быть в боевой готовности. И у церкви Похвалы Богородицы на Романовой горке немедля установить орудие «Барс», – воевода перекрестился и тихо произнес, – Яви нам, Господи, милость Твою…

Совещание продолжалось ещё некоторое время. Наконец, воевода подошел к Мирону с его спутниками.

– Мирон! – позвал он. – Что у тебя?

– Человека странного поймали, воевода, – выступил вперёд Мирон. – В остроге объявился, неведомо как. Одежда чудная, вещи диковинные. Говорит, что из будущего он. Но я думаю, юродивый.

Воевода нахмурился.

– Из будущего, говоришь? – он окинул Алексея пристальным взглядом. – Подойди ближе, человек.

Алексей сделал несколько шагов вперёд. Сердце его колотилось как бешеное, но он постарался не показывать страха.

– Как звать тебя? – спросил воевода.

– Алексей Новиков, – ответил он, удивляясь, как твёрдо звучит его голос.

– И откуда ты явился, Алексий Новиков?

– Из Пскова, – сказал Алексей. – Но из другого времени. Из будущего. Из 2025 года от Рождества Христова.

– И как же ты сюда попал? – в голосе воеводы слышалось недоверие, но и интерес тоже.

– Я сам не знаю точно, – честно ответил Алексей. – В моём времени я работал на… фабрике. Нашёл старинную монету с изображением Стефана Батория. – Он кивнул на монету, которую Мирон положил на стол вместе с остальными его вещами. – После этого мне начали сниться сны о Пскове, об осаде. А потом появилось синее сияние, и я оказался здесь.

Воевода взял смартфон Алексея, повертел в руках.

– Что это такое? – спросил он прямо.

– Это… амулет для общения на расстоянии, – решил не вдаваться в технические подробности Алексей. – В моём времени такие есть почти у каждого человека.

– И как же оно работает? – прищурился воевода.

– Оно… – Алексей замялся. Как объяснить принцип работы мобильного телефона человеку из шестнадцатого века? – Оно использует невидимые волны, чтобы передавать голос и изображения. Но здесь оно не работает. Ему нужны особые… башни, которых ещё не изобрели.

– Занятно, – воевода положил телефон и взял бумажник. – А это?

– Здесь хранятся деньги и… документы, подтверждающие, кто я такой, – объяснил Алексей.

Воевода достал его паспорт, открыл, удивлённо приподнял брови, глядя на фотографию.

– И вправду твоё лицо, – он перевёл взгляд на Алексея. – Ровно как живое. Чудеса.

Он продолжил изучать содержимое бумажника, доставая банковские карты, визитки, чеки из магазинов. Наконец, отложил всё в сторону и снова посмотрел на Алексея.

– Предположим, ты говоришь правду, – медленно произнёс он. – И ты действительно из будущего. Что тогда тебе известно о том, что нас ждёт? О судьбе Пскова?

Алексей понимал, что это ключевой момент. То, что он скажет сейчас, может решить его судьбу.

– Я знаю, что Псков выстоит, – твёрдо сказал он. – Осада продлится почти полгода, с августа 1581 года до февраля 1582-го. Баторий предпримет несколько приступов, но псковичи отобьют их все. В конце концов, польский король будет вынужден отступить.

– А ещё что знаешь? – спросил воевода. – Какие хитрости Баторий применит? Как нам лучше защищаться?

– Я… – Алексей запнулся. – Я не помню всех подробностей. В моём времени прошло почти пятьсот лет с тех событий. Я знаю лишь то, что сохранилось в учебниках истории.

– Жаль, – в голосе воеводы прозвучало разочарование. – Было бы полезно знать планы врага наперёд.

– Но я готов помочь, – неожиданно для себя сказал Алексей. – Чем смогу. Я… я знаю некоторые вещи, которые могут быть полезны.

– Какие же? – заинтересовался воевода.

– Например, о том, как лечить раны, чтобы избежать заражения. Или о том, как очищать воду. В моём времени люди знают больше о… природе вещей.

Воевода задумчиво погладил бороду.

– Воевода, позволь слово молвить, – вперёд выступил человек в длинной тёмной одежде, которого Алексей сначала не заметил. Судя по облачению, это был священник. – Я отец Варсонофий. Позволь мне поговорить с этим юродивым наедине. Может, Господь через него знамение нам посылает.

Воевода задумался, потом кивнул.

– Будь по-твоему, отче. Поговори с ним. А потом решим, что с ним делать. – Он повернулся к Мирону. – Отведи его к отцу Варсонофию в келью. И стражу поставь, чтобы не сбежал.

– Не сбегу, – покачал головой Алексей. – Мне некуда бежать. Я даже не знаю, как вернуться в своё время.

– Это мы ещё посмотрим, – хмыкнул воевода. – Иди с Богом. И помни – если ты действительно послан нам в помощь, то будешь принят с почётом. А если лжёшь или замышляешь недоброе – не сносить тебе головы.

Келья отца Варсонофия находилась в монастыре неподалёку от Крома. Это было небольшое, скромно обставленное помещение с узким окном, с широкой деревянной лавкой, столом и несколькими иконами на стенах.

– Садись, сын мой, – священник указал на лавку у стены. – Не бойся, никто тебя не обидит.

– Я не боюсь, – сказал Алексей, присаживаясь. – Просто всё это… слишком невероятно. И я не юродивый…

– Я знаю, – спокойно ответил отец Варсонофий. – Для Бога нет ничего невозможного, если Он решил послать тебя из будущего в наше время, значит, на то была Его воля.

Алексей с интересом рассматривал священника. Отец Варсонофий был немолод – лет шестидесяти, с длинной седой бородой и ясными голубыми глазами. Что-то в его облике внушало доверие.

– Расскажи мне ещё раз, как ты сюда попал, – попросил священник. – Только подробнее.

И Алексей рассказал – о своей жизни в XXI веке, о работе на фабрике, о семье, о найденной монете, о странных снах и, наконец, о синем сиянии, которое перенесло его сюда.

Отец Варсонофий слушал внимательно, не перебивая, лишь иногда кивая или переспрашивая какие-то детали.

– И ты говоришь, что в твоём времени Псков всё ещё стоит? – спросил он, когда Алексей закончил свой рассказ.

– Да, конечно, – кивнул Алексей. – Это один из древнейших городов России… то есть Руси. Люди гордятся его историей, особенно тем, как он выстоял во время осады Батория.

– Слава Богу, – перекрестился священник. – Значит, не напрасны будут наши труды и жертвы.

Он задумчиво посмотрел в окно, за которым виднелись купола церквей и крыши домов.

– Знаешь, сын мой, почему я верю тебе? Дело в том, что в нашем монастыре хранится древняя книга, – медленно произнёс он. – Её привёз из Царьграда один монах лет сто назад. В ней есть пророчество… о юродивом, который придёт из времени, ещё не наступившего, чтобы помочь Пскову в час великой опасности.

Алексей почувствовал, как по спине пробежал холодок.

– Пророчество? Обо мне?

– Не знаю, о тебе ли, – покачал головой отец Варсонофий. – Но совпадений много. В пророчестве говорится о синем свете, о человеке из далёкого будущего, о монете с ликом врага…

– И… что должен сделать этот человек? – осторожно спросил Алексей.

– Спасти город от врага, – просто ответил священник. – Каким образом – не сказано. Но сказано, что будет он сначала чужим среди своих, потом своим среди чужих, и что подвиг его спасёт многие жизни.

Алексей почувствовал, как внутри нарастает протест. Всё это какая-то ошибка. Он не герой, не воин, не спаситель. Он обычный человек из XXI века, начальник отдела технического контроля на фабрике. Как он может спасти город от армии Батория?

– Отец Варсонофий, – сказал он, стараясь говорить спокойно, – я думаю, вы ошибаетесь. Я не тот человек. Я ничего не знаю о войне, о средневековом оружии, о тактике. Я просто хочу вернуться домой, к своей семье.

– Возможно, ты прав, – кивнул священник. – Возможно, ты просто заблудившаяся душа, которую Господь по каким-то причинам забросил в наше время. Но подумай вот о чём: случайно ли ты нашёл ту монету? Случайно ли тебе снились сны именно о Пскове, именно об осаде? Случайно ли ты появился здесь именно сейчас, когда враг у ворот?

Алексей не нашёлся, что ответить. Действительно, слишком много совпадений.

– Я не знаю, – честно признался он. – Но даже если это не случайно, я не понимаю, чем могу помочь. Я не воин, не стратег. Я даже меч в руках никогда не держал.

– Бог даёт испытания по силам, – мягко сказал отец Варсонофий. – Если Он привёл тебя сюда, значит, ты сможешь выполнить то, что должен.

Алексей покачал головой, но спорить не стал. Происходящее всё ещё казалось ему странным сном, из которого он вот-вот проснётся.

– А что насчёт возвращения домой? – спросил он. – Есть ли способ?

– В пророчестве говорится, что человек из будущего вернётся в своё время, если захочет, – ответил священник. – Но как именно это произойдёт – не сказано.

«Прекрасно, – подумал Алексей. – То есть я застрял здесь, пока не выполню какую-то миссию, о которой даже не знаю».

– И что теперь? – спросил он вслух. – Что со мной будет?

– Это решать воеводе, – сказал отец Варсонофий. – Но я скажу ему, что ты прислан Богом нам в помощь. Думаю, тебе позволят остаться в городе, может быть, даже помогать чем-то. Но доверие ещё нужно будет заслужить.

Алексей кивнул. В сложившейся ситуации это был, пожалуй, лучший вариант.

– Я хочу попросить тебя об одном, – сказал священник. – Не говори никому о том, что ты из будущего. Людям будет трудно это понять, они могут испугаться, посчитать тебя колдуном или бесом. Лучше всем скажем, что ты купец из дальних земель, который странно одевается и говорит, потому что таков обычай в его краях.

– Хорошо, – согласился Алексей. – Это разумно. Я буду говорить, что торгую с… венецианским купцом… Марко Вентури, – сходу придумал он, вспомнив, что на флаконе духов его жены была написана такая фамилия.

– И ещё, – добавил отец Варсонофий, – храни эту монету. – Он достал из кармана монету с изображением Батория и протянул Алексею. – Если пророчество верно, она поможет тебе вернуться домой, когда придёт время.

Алексей взял монету. Она казалась тёплой, почти горячей в его ладони.

– Спасибо, – искренне сказал он.

– Не стоит благодарности, – улыбнулся священник с теплотой в глазах. – Лучше обрати свое сердце к молитве. Впереди нас ждут дни, полные испытаний. И должен тебе поведать, – он понизил голос до доверительного шепота, – перед твоим необычайным появлением многие в Пскове были свидетелями чуда: лучезарный столп, подобный языку небесного пламени, протянулся от земли до самых звезд. Зародившись у древних стен Печерской обители, это сияние пересекло воды Великой возле Мирожского монастыря и устремилось к городу.

– Я что-то об этом слышал, – неуверенно отозвался Алексей, перебирая в памяти обрывки исторических сведений. В сознании всплыла странная деталь – кажется, даже в дневнике королевского секретаря Стефана Батория, ксендза Станислава Пиотровского, была запись об этом феномене: «В минувшие ночи небеса являли необъяснимые знаки – словно бы столпы света, представлявшие образы двух сражающихся войск и некое подобие креста. Впрочем, не стоит видеть в этом чудо – скорее, игра природы, испарения…»

– Самое удивительное, – торжественно продолжил отец Варсонофий, скрестив руки на груди, – что старец Дорофей узрел в этом сиянии саму Пречистую Деву.

– Неужели? – Алексей не смог скрыть изумления.

– Воистину! – глаза священника загорелись. – И явилась Она не одна. Под левую руку Её поддерживал преподобный Антоний, основатель киевских пещер, а под правую – настоятель Псково-Печерской обители, игумен Корнилий.

Отец Варсонофий перевел дыхание, благоговейно перекрестился и продолжил рассказ с новой силой:

– Затем Богоматерь призвала к себе святых, чьи мощи покоятся в Троицком соборе. В то же мгновение перед Ней предстали избранники Божии – благоверные князья Василий Киевский, Гавриил и Тимофей Псковские, а позади них явились блаженный Николай и преподобные Евфросин и Савва. Все они в глубоком почтении склонились перед Царицей Небесной.

Священник замолчал на мгновение, словно собираясь с мыслями, и когда заговорил снова, голос его звучал с оттенком скорби:

– Обратив взор на наш многострадальный город, Пресвятая произнесла с болью: «О народ, погрязший в беззаконии! Вы прогневали Сына Моего и Бога, осквернили этот древний град своими прегрешениями. Теперь пришло к вам время скорби и великих испытаний, но вы всё еще не познали ни Господа, ни Заступницу вашу».

Отец Варсонофий выдержал драматическую паузу, прежде чем продолжить:

– Святые, видя справедливый гнев Богородицы, пали ниц перед Ней, взывая с мольбой: «О Владычица мира! Да, есть на псковичах вина и грех, но не отвращай лика Своего, не гневайся на них сверх меры! Умоли Сына Твоего и Бога нашего смилостивиться над городом сим и людьми, во грехе живущими!»

Глаза священника увлажнились, когда он приблизился к кульминации своего повествования:

– И тогда Пречистая обратила свой взор на старца Дорофея, единственного среди живых, удостоенного лицезреть это божественное явление. Она повелела ему: «Ступай к воеводам, к игумену Печерскому и в собор Святой Троицы. Передай им Мою волю: пусть вознесут непрестанные молитвы Господу, пусть принесут древний Печерский образ и святую хоругвь на городскую стену, где Я сейчас пребываю. Пусть установят здесь орудие, а второе ниже, и направят их на королевский стан и влево за шатры предводителей. Скажи людям, чтобы оплакивали свои прегрешения и с сокрушенным сердцем молили Всемилостивого Бога о прощении. Я же буду ходатайствовать перед Сыном Моим и Богом о милости к вам».

Закончив свой рассказ, отец Варсонофий замолчал, погрузившись в молитвенное созерцание. После этой беседы Алексея проводили обратно к воеводе. Тот, уже завершив военный совет, сидел в одиночестве за массивным дубовым столом, сосредоточенно изучая разложенные перед ним донесения и карты.

– Ну что, поговорил со святым отцом? – спросил он, когда Алексей вошёл.

– Да, воевода, – кивнул тот, стараясь подражать местной манере речи.

– И что он сказал о тебе?

– О явлении Богородицы, – ответил Алексей. – Он обещал поговорить с вами сам.

– Уже поговорил, – хмыкнул воевода. – Говорит, ты не опасен и можешь быть полезен. Даже про какое-то пророчество упомянул.

Алексей промолчал, не зная, что сказать.

– Ладно, – воевода отложил бумаги и внимательно посмотрел на него. – Решил я так: останешься в городе. Под присмотром, конечно. Будешь жить у Михея-кузнеца, он вдовец, места у него много. А пока разберёмся, кто ты на самом деле и зачем здесь, будешь помогать Силантию. Говоришь, знаешь, как раны лечить лучше наших лекарей? Вот и проверим.

– Спасибо, воевода, – Алексей поклонился, как видел это у других.

– Не благодари раньше времени, – строго сказал князь Шуйский. – Я тебе пока не доверяю. Но если действительно поможешь городу – будешь вознаграждён. А если что не так – голову на кол, понял?

– Понял, – кивнул Алексей, чувствуя, как по спине пробежал холодок.

– И вот ещё что, – добавил воевода. – Отец Варсонофий предложил, чтобы ты представлялся купцом из дальних земель. Так и будем говорить. А то, что ранее утверждал, говорил о будущем, это было временное умопомрачение от язи квасной. Одежду тебе другую справим, чтобы не выделялся. А эти твои вещи, – он кивнул на смартфон и бумажник, – я пока у себя сохраню. Не доверяю я этим диковинам.

– Как скажете, – согласился Алексей. Он понимал, что выбора у него особо нет.

– Ну, иди, – воевода махнул рукой. – Мирон тебя проводит к Михею. А завтра с утра – к лекарю Силантию. Он уже предупреждён.

Алексей поклонился и вышел из палат вслед за Мироном. Голова его была полна мыслей. Он всё ещё не до конца верил в происходящее, но выбора не было – приходилось принимать реальность такой, какая она есть.

«Лена, Дарина, Василиса, – думал он, шагая по улицам средневекового Пскова. – Я обязательно вернусь к вам. Но, похоже, сначала мне придётся пережить осаду».

Дом Михея-кузнеца находился недалеко от городской стены, в районе, где жили в основном ремесленники. Это был добротный деревянный сруб с крытым двором, кузницей и небольшим садом.

Сам Михей оказался крепким мужчиной лет сорока, с обожжёнными руками и открытым, дружелюбным лицом. Он без лишних вопросов принял нового жильца, показал ему небольшую комнату на втором этаже и предложил ужин.

– Мирон сказал, ты купец из дальних земель, – сказал Михей, наливая Алексею щей из большой глиняной миски. – И что воевода велел тебе у меня пожить.

– Да, это так, – кивнул Алексей, осторожно пробуя горячее блюдо деревянной ложкой. Щи оказались непривычно кислыми, но вполне съедобными.

– Ну и ладно, – пожал плечами кузнец. – Места у меня хватает, с тех пор как жена померла, а сын в Новгород подался. Ты, главное, правила соблюдай: рано вставай, поздно ложись, в дому не шуми, баб не води.

– Не буду, – улыбнулся Алексей, отламывая кусок плотного чёрного хлеба.

– Вот и добро, – кивнул Михей. – А работать где будешь?

– У Силантия, – ответил Алексей. – Воевода сказал, чтобы я ему помогал.

– А, к Силантию, значит, – хмыкнул кузнец. – Хороший человек, хоть и строгий. Лечит знатно, многим жизнь спас. Если Баторий придёт, работы у вас будет много.

– Когда он придёт? – спросил Алексей. – Точно известно?

– Через три будет у стен, – ответил Михей. – Уже Остров взял, там всех порубил, никого не пощадил. Зверь, а не человек.

Алексей задумался. Если верить историческим источникам, которые он читал, осада начнётся 18 августа. Значит, сейчас примерно 15-16 августа 1581 года.

– А сегодня какое число? – спросил он.

– Шестнадцатый день августа, – ответил Михей. – А что?

– Просто интересно, – пожал плечами Алексей.

– Ну-ну, – недоверчиво протянул кузнец. – А откуда ты сам-то будешь? Говоришь странно, не по-нашему.

– Издалека, – уклончиво ответил Алексей, вспомнив совет отца Варсонофия. – С севера.

– С немецкой земли, что ли? – прищурился Михей.

– Нет, я русич, – поспешно сказал Алексей. – Просто… из другого княжества. Где традиции немного другие.

– Ну, как скажешь, – Михей явно не поверил, но решил не настаивать. – Завтра одежду тебе справим, а то ходишь как чучело заморское. И к Силантию отведу, пусть берёт тебя в работу.

После ужина Алексей поднялся в отведённую ему комнату. Это было небольшое помещение с узким окном, застеклённым слюдой, широкой деревянной лавкой и сундуком для вещей. Просто, но чисто.

Оставшись один, он наконец смог осмыслить всё, что произошло за этот невероятный день. Каким-то образом он оказался в прошлом, за пять веков до своего рождения. В городе, который вот-вот окажется в осаде. И, судя по словам отца Варсонофия, есть какое-то пророчество, связывающее его с судьбой Пскова.

Алексей достал монету с изображением Стефана Батория и задумчиво покрутил её в пальцах. Тусклый свет свечи играл на её неровной поверхности.

«Что бы сказала Лена, если бы узнала, где я сейчас?» – подумал он с горькой улыбкой. Наверное, решила бы, что он сошёл с ума. Да он и сам не был уверен, что всё это не какой-то невероятно реалистичный сон или галлюцинация.

Но царапины на руках, полученные при падении, болели вполне реально. И голод, который он утолил щами и хлебом, был настоящим. И усталость, накатывающая сейчас, тоже не была иллюзией.

Алексей лёг на жёсткую лавку, подложив под голову свёрнутый кафтан, который дал ему Михей. Завтра начнётся его первый полный день в средневековом Пскове. И, судя по всему, скоро он станет свидетелем исторических событий, о которых раньше только читал в учебниках.

«Я вернусь, – мысленно пообещал он своей семье, зажав в кулаке монету. – Как только пойму, что от меня требуется, я найду способ вернуться».

С этой мыслью он закрыл глаза и почти сразу провалился в глубокий сон без сновидений.

Глава 4. Чужой мир

Утро в средневековом Пскове начиналось рано. Алексей проснулся от петушиного крика и неясного шума на улице. Сквозь слюдяное оконце пробивался тусклый рассветный свет. Первые несколько секунд он недоумевал, где находится, но затем воспоминания вчерашнего дня обрушились на него лавиной.

Он осторожно сел на лавку, морщась от боли в спине – непривычно жёсткая постель давала о себе знать. В комнате было прохладно, а во рту пересохло. Алексей машинально потянулся к прикроватной тумбочке за стаканом воды, но её, конечно, не оказалось.

– С добрым утром, купец заморский! – раздался громкий голос Михея из-за двери. – Вставай, уже солнце встало!

– Доброе утро, – хрипло отозвался Алексей, поднимаясь.

Дверь распахнулась, и на пороге появился хозяин дома, уже полностью одетый и, судя по запаху металла и угля, поработавший в кузнице.

– Вот, держи, – Михей протянул Алексею стопку одежды. – Это сына моего, Прохора, вещи. Он покрупнее тебя был, но ничего, подвяжешь где надо. А твои… – он с сомнением посмотрел на джинсы и рубашку Алексея, сложенные на сундуке, – твои лучше спрячь подальше. Не дело это – в таком ходить.

– Спасибо, – искренне поблагодарил Алексей, разглядывая принесённую одежду: холщовую рубаху, шерстяные штаны, кожаный пояс и что-то вроде короткого кафтана.

– Во дворе умывальня есть, – продолжал Михей. – А после завтрака я тебя к Силантию отведу, как воевода велел.

Одевшись в непривычную одежду, Алексей спустился вниз. Во дворе он нашёл умывальню – простой деревянный короб с водой, над которым нужно было мыться, поливая себя из ковша. Вода оказалась ледяной, и Алексей, привыкший к горячему душу, с трудом заставил себя умыться.

Завтрак состоял из гречневой каши с молоком и всё того же чёрного хлеба. Михей ел быстро, почти не глядя в миску, явно привыкший ценить время. Алексей старался не отставать, хотя грубая деревянная ложка казалась неудобной.

– Ну, что, – сказал Михей, вытирая рот тыльной стороной ладони, – на улицу-то выходил? Видел, что там творится?

– Нет ещё, – покачал головой Алексей.

– Народ в город стекается, – кузнец говорил с явным волнением. – Из окрестных деревень, с посадов, отовсюду. Кто с пожитками, кто с детьми малыми. Баторий уже близко, все спасаться бегут.

– В городе всем место найдётся? – спросил Алексей, вспоминая, что читал о перенаселённости осаждённых городов.

– Тесно будет, – признал Михей. – Но воевода распорядился всех принимать. Всё лучше, чем ляхам в руки попасть. – Он встал из-за стола. – Ну, пойдём, покажу тебе город, а потом к Силантию сходим.

Выйдя на улицу, Алексей сразу понял, о чём говорил Михей. По узким улочкам средневекового Пскова двигались потоки людей – крестьяне с тележками, нагруженными скарбом, женщины с детьми, ремесленники с инструментами. Гомон голосов, плач детей, мычание коров, блеяние овец – всё сливалось в какофонию, от которой закладывало уши.

– Куда же их всех размещают? – спросил Алексей, глядя на очередную семью с маленькими детьми, проходившую мимо.

– Кого к родственникам, кого по монастырям, кого в пустующие дома, – ответил Михей. – Городовой приказчик всем местом распоряжается. Всех пристроят, не переживай.

Они шли по запруженным улицам, и Алексей жадно впитывал детали средневекового города. Деревянные дома с резными наличниками и крылечками, каменные церкви с блестящими на солнце куполами, торговые ряды, где, несмотря на приближение войны, всё ещё шла бойкая торговля. Псков жил, готовясь к осаде, но не впадая в панику.