Осколки времени

– Ты сегодня поздно, – заметила она, когда Алексей тихонько заглянул в комнату.

– Много работы, – он виновато улыбнулся. – К нам комиссия едет из головного офиса. Надо подготовить кучу отчётов.

– Понятно, – кивнула Лена. – Ужин в микроволновке, разогрей сам.

– Спасибо, – он наклонился и поцеловал Василису в макушку. Малышка уже почти спала, посасывая большой палец. – Как они сегодня?

– Дарина весь день рисовала единорогов. Говорит, что хочет стать художником или балериной, – с улыбкой рассказала Лена. – А Василиса пыталась съесть пластилин, но я вовремя заметила.

– Обычный день, – улыбнулся Алексей.

– Угу, – Лена осторожно положила уснувшую Василису в кроватку. – Обычный.

В её голосе Алексею послышалась та же нотка, что звучала внутри него самого – тихая тоска по чему-то большему, чем просто обычные дни, заполненные обычными делами.

Поужинав разогретым гуляшом с картофельным пюре, Алексей устроился в гостиной с ноутбуком. Лена сидела рядом, наслаждаясь покоем.

– Представляешь, сегодня на складе нашёл старинную монету, – сказал Алексей, доставая находку из кармана. – Михалыч сказал, что ей лет четыреста, не меньше.

– Правда? – Лена с интересом взяла монету. – И в самом деле, старая. Странно, что она так хорошо сохранилась.

– Да, я тоже удивился, – кивнул Алексей. – Решил почитать про этого короля, Стефана Батория. Он, оказывается, осаждал Псков в 1581 году.

– И чем всё закончилось? – Лена вернула ему монету.

– Псковичи выстояли, – Алексей открыл историческую статью на экране ноутбука. – Вот, смотри: «Осада Пскова войсками Речи Посполитой во главе со Стефаном Баторием продолжалась с 18 августа 1581 года по 4 февраля 1582 года. Несмотря на численное превосходство польско-литовских сил, защитники города под руководством воеводы князя Ивана Петровича Шуйского отразили все попытки штурма и вылазками наносили существенный урон противнику. Героическая оборона Пскова стала ключевым фактором, приведшим к заключению Ям-Запольского перемирия на выгодных для России условиях».

– Впечатляет, – кивнула Лена. – Почти полгода держались в осаде.

– Да, – задумчиво произнёс Алексей, вертя монету в руках. – Интересно, как выглядел Псков в то время? И люди… Каково им было, когда враг стоял у стен? Они ведь могли просто сдаться, но решили сражаться.

– Другие времена, другие нравы, – пожала плечами Лена. – Сейчас бы никто не стал умирать за крепостные стены.

– Наверное, – согласился Алексей, хотя что-то внутри него протестовало против этой мысли. – Но все-таки, что заставляло их сражаться? Чувство долга? Патриотизм? Или просто не было выбора?

– Алёш, ты что, диссертацию по истории задумал писать? – с улыбкой спросила Лена. – Что тебя так зацепило?

– Сам не знаю, – честно признался он. – Просто представил себя на их месте. Что бы я делал? Сражался бы или пытался спасти свою шкуру?

– Ты бы сражался, – уверенно сказала Лена. – Ты всегда защищаешь своих.

Алексей благодарно улыбнулся ей, хотя внутренне не был так уверен. Да, он защищал бы свою семью. Но встать в строй защитников города, рискуя жизнью ради абстрактных понятий вроде «чести» или «долга»? Он не был уверен, что способен на такое.

– Ладно, пойду спать, – Лена зевнула и встала. – Ты идёшь?

– Скоро, – кивнул он. – Дочитаю статью и приду.

Когда Лена ушла, Алексей ещё некоторое время просматривал материалы об осаде Пскова. Он узнал о многочисленных штурмах, о хитростях защитников, о голоде и лишениях. О женщинах, которые вместе с мужчинами стояли на стенах. О детях, подносивших стрелы и воду. О стариках, молившихся за победу.

Закрыв ноутбук, он ещё раз взглянул на монету. В тусклом свете настольной лампы она казалась почти золотой, хотя на самом деле была из какого-то сплава. Сколько рук держали её за эти четыре века? Кому она принадлежала? Может быть, какому-нибудь польскому солдату, который пришёл под стены Пскова с армией Батория? Или купцу, торговавшему с поляками?

Алексей положил монету на прикроватный столик и отправился в ванную. Странно, но мысли о древней осаде не покидали его. Что-то в этой истории глубоко трогало его, словно это было не просто событие из учебника, а нечто личное, важное именно для него.

Той ночью ему приснился сон. Яркий, реалистичный, как никогда прежде.

Он стоял на высокой крепостной стене. Внизу расстилался незнакомый и одновременно странно знакомый город – деревянные дома с островерхими крышами, церкви с луковичными куполами, узкие извилистые улочки. А за городской стеной, насколько хватало глаз, раскинулся военный лагерь. Тысячи палаток, дымящиеся костры, отблески солнца на доспехах и оружии.

Рядом с ним стоял бородатый мужчина в кольчуге, с суровым, обветренным лицом.

– Третью неделю стоят, – сказал мужчина, и Алексей понял, что понимает его речь, хотя говорил тот на странном, архаичном языке. – А всё без толку. Не взять им Псков, хоть тресни.

– Сколько их? – услышал Алексей свой голос, тоже говорящий на этом древнем наречии.

– Тысяч сорок, говорят. А может и все пятьдесят. Батурин-то всю Европу на нас поднял.

«Баторий», – мысленно поправил Алексей, но вслух ничего не сказал.

– А наших сколько? – спросил он вместо этого.

Мужчина посмотрел на него с подозрением.

– Ты что, новый? Откуда взялся?

– Я… – Алексей замялся, не зная, что ответить.

– Ладно, не моё дело, – пожал плечами мужчина. – Наших тысяч шестнадцать. Стрельцов, детей боярских да ополчения городского. Но мы на своей земле стоим, за нас сам Никола Чудотворец. Не одолеть нас ляхам!

Внезапно со стороны вражеского лагеря раздался гром выстрелов. Алексей увидел вспышки огня и клубы дыма – это стреляли осадные пушки. Через мгновение первые ядра ударили в стену, на которой они стояли. Камни содрогнулись под ногами, воздух наполнился пылью и грохотом.

– К оружию! – закричал бородатый. – Сейчас на приступ пойдут!

И действительно, из-за дымовой завесы показались колонны солдат в блестящих доспехах, с пиками и мушкетами. Они быстро приближались к стенам, неся с собой осадные лестницы.

Алексей почувствовал, как кто-то вложил ему в руки тяжёлый арбалет. Он поднял его, почти не задумываясь о том, что никогда в жизни не держал такого оружия, прицелился и выстрелил. Далеко внизу один из атакующих солдат упал, сражённый его стрелой.

– Хороший выстрел! – одобрительно крикнул кто-то рядом.

Но времени радоваться не было. Враги уже подошли к стенам и начали устанавливать лестницы. Первые из них уже карабкались вверх.

Алексей схватил лежащий рядом большой камень и сбросил его на одну из лестниц. Та переломилась, отправив десяток атакующих на землю. Рядом с ним другие защитники делали то же самое – стреляли из луков и арбалетов, метали камни и брёвна, лили на врагов кипящую смолу.

Шум битвы был оглушительным – крики раненых, лязг металла, грохот пушек, треск ломающихся лестниц. Алексей уже не думал о том, как он тут оказался и почему участвует в средневековой битве. Он просто делал то, что должен был делать – защищал стену.

И где-то глубоко внутри него росло странное чувство. Чувство правильности происходящего. Словно именно здесь и сейчас он наконец-то делал что-то по-настоящему важное. Что-то, имеющее смысл.

А потом на соседнем участке стены вражеским солдатам удалось закрепиться. Они хлынули через проломы, сметая немногочисленных защитников. Алексей увидел, как бородатый мужчина, с которым он разговаривал, упал, пронзённый сразу несколькими копьями.

– На пролом! Все на пролом! – кричал какой-то командир, и защитники бросились туда, чтобы закрыть брешь.

Алексей побежал вместе с остальными. В руках у него откуда-то появился меч – тяжёлый, но удивительно послушный в его руке. Он врубился в толпу врагов, рубя и коля, сам не понимая, откуда у него такие навыки.

А потом что-то тяжёлое ударило его в бок. Алексей почувствовал резкую боль и упал на колени. Перед глазами всё поплыло, звуки битвы стали глуше…

Он проснулся, резко сев на кровати. Сердце колотилось, словно он действительно только что сражался не на жизнь, а на смерть. Футболка промокла от пота.

– Алёш? – сонно пробормотала Лена. – Что случилось?

– Ничего, – хрипло ответил он. – Сон приснился. Спи.

Лена повернулась на другой бок и через минуту снова засопела. А Алексей сидел, пытаясь унять бешеное сердцебиение.

Этот сон… Он был таким реальным. Алексей всё ещё чувствовал тяжесть арбалета в руках, слышал грохот пушек, ощущал запах дыма и пороха. И самое странное – он словно знал, что делать. Словно был рождён для битвы.

Он взглянул на прикроватный столик, где лежала найденная монета. В лунном свете, проникавшем через неплотно задёрнутые шторы, она тускло поблёскивала.

«Совпадение, – подумал Алексей. – Просто начитался на ночь про осаду, вот и приснилось».

Но где-то глубоко внутри он знал, что это не совсем так. Что-то происходило. Что-то странное. И монета была как-то с этим связана.

Следующие несколько дней Алексей был полностью погружён в подготовку к приезду комиссии. Он перепроверял отчёты, организовывал инвентаризацию, проводил совещания с сотрудниками своего отдела. Домой приходил поздно, падая в постель без сил.

Но каждую ночь ему снились сны о средневековом Пскове. Иногда это были битвы на стенах, иногда – мирные сцены внутри города. Он видел, как жители готовятся к осаде, запасая продовольствие и воду. Видел воеводу Шуйского, проводящего военный совет. Видел женщин, пекущих хлеб для защитников, и детей, играющих в какую-то странную игру с деревянными палочками.

И с каждым сном он всё больше привыкал к этому миру, всё лучше понимал его законы и обычаи. Иногда ему казалось, что настоящая жизнь – там, а здесь, в двадцать первом веке, он просто видит затянувшийся сон.

В пятницу, за два дня до приезда комиссии, произошло сразу несколько странных событий.

Сначала, придя на работу, Алексей обнаружил, что его компьютер не включается. Вызванный системный администратор долго возился с машиной, но так и не смог определить причину неисправности.

– Жёсткий диск цел, память в порядке, процессор работает, – разводил руками админ. – Но система не грузится. Такое ощущение, что её кто-то целенаправленно стёр.

– А данные? Мои файлы? – встревожился Алексей.

– Вроде на месте, но гарантировать не могу. Придётся переустанавливать операционку.

Следующим сюрпризом стал звонок от Петрова. В его цехе внезапно отключилось всё электричество, хотя в остальных помещениях завода с электроснабжением было всё в порядке.

– Представляешь, Александрыч, – жаловался Петров, – электрики говорят, что все провода целые, предохранители на месте, но ток не идёт! Как сквозь землю проваливается!

А после обеда Алексея вызвал к себе директор.

– Новиков, у нас проблема, – без предисловий начал Ливанов. – Московская комиссия перенесла приезд. Они будут здесь не в понедельник, а завтра.

– Завтра? – Алексей почувствовал, как внутри всё оборвалось. – Но мы не успеем подготовиться! У меня компьютер сломался, данные могут быть потеряны!

– Знаю, – мрачно кивнул директор. – Похоже, кто-то наверху очень хочет застать нас врасплох. И знаешь, что самое паршивое? Я только что узнал, что комиссию возглавит Кривоносов.

– Кто? – не понял Алексей.

– Виктор Кривоносов, новый заместитель генерального по оптимизации. Молодой хищник, выпускник Гарварда. Говорят, там, где он проходит, половина сотрудников оказывается на улице. Его прозвали «Мясником».

Алексей почувствовал, как по спине пробежал холодок. Ситуация становилась всё хуже.

– Что нам делать? – спросил он.

– То же, что делали псковичи в 1581 году, – неожиданно ответил Ливанов. – Держать оборону и не сдаваться.

Алексей вздрогнул, услышав эту историческую параллель.

– Вы… интересуетесь историей? – осторожно спросил он.

– В молодости увлекался, – кивнул директор. – А что?

– Ничего, просто совпадение, – пожал плечами Алексей. – Я тоже недавно читал про осаду Пскова.

– Хорошая аналогия для нашей ситуации, не правда ли? – усмехнулся Ливанов. – Тоже своего рода осада. Только вместо пушек у них Excel-таблицы, а вместо пик – параграфы корпоративного устава. Ладно, иди готовься. Завтра нас ждёт тяжёлый день.

Выйдя из кабинета директора, Алексей решил спуститься на склад. Нужно было проверить некоторые данные, а поскольку его компьютер не работал, придётся пользоваться бумажными архивами.

На складе царила необычная суета. Рабочие таскали какие-то ящики, а в центре всего этого движения стоял Михалыч, раздававший указания.

– А, Новиков! – заметил он Алексея. – Ты вовремя. Мне тут сказали, что начальство из Москвы завтра приезжает, вот готовимся.

– Да, раньше, чем планировалось, – кивнул Алексей. – Слушай, Михалыч, мне нужны накладные по красителям за последний квартал. Где они могут быть?

– В архиве, где ж ещё, – пожал плечами старик. – Пойдём, покажу.

Они прошли через весь склад и оказались перед старой металлической дверью с надписью «Архив».

– Тут все документы с основания завода хранятся, – сказал Михалыч, отпирая дверь. – Правда, в последнее время почти всё оцифровали, бумажными мало кто пользуется.

Внутри архива стояли ряды металлических шкафов с папками. Пахло пылью и старой бумагой.

– Смотри, всё по годам разложено, – показал Михалыч. – Текущий год вон в том шкафу, в самом конце. Если что, зови, я недалеко буду.

Оставшись один, Алексей принялся искать нужные документы. Копаясь в папках, он вдруг услышал странный звук – словно кто-то постукивал по металлу где-то неподалёку. Сначала он не обратил на это внимания, но стук становился всё громче и настойчивее.

Оглядевшись, Алексей не увидел источника звука. Стук, казалось, шёл отовсюду и ниоткуда одновременно. А потом к нему добавился ещё один звук – низкое гудение, постепенно нарастающее.

– Михалыч? – позвал Алексей. – Ты слышишь это?

Но ответа не последовало. Алексей пошёл к выходу из архива, но дверь почему-то оказалась закрытой. Он дёрнул ручку, потом сильнее – безрезультатно.

– Эй! Кто-нибудь! – крикнул он, стуча в дверь. – Я в архиве! Дверь заклинило!

Стук и гудение усиливались. К ним добавился ещё один звук – словно ветер завывал в печной трубе. Но в архиве не было ни окон, ни вентиляционных отверстий, через которые мог бы проникать ветер.

И тут Алексей почувствовал резкое похолодание. Температура в помещении за какие-то секунды упала так, что он увидел облачка пара от своего дыхания. Пальцы начали коченеть.

«Что за чертовщина?» – подумал он, оглядываясь по сторонам.

И тут в дальнем углу архива он заметил слабое свечение. Синеватый свет, пульсирующий в такт гудению. Свет становился всё ярче, а гудение – всё громче.

Алексей машинально сунул руку в карман и нащупал монету, которую носил с собой последние дни. Она была горячей, почти обжигающей, несмотря на холод в помещении.

Свечение разрасталось, принимая форму овала высотой примерно в человеческий рост. Внутри овала что-то двигалось, словно туман или дым, но более плотный, почти осязаемый.

– Что происходит? – прошептал Алексей, чувствуя, как страх сжимает горло.

Свечение стало нестерпимо ярким. Гудение превратилось в оглушительный рёв. Алексей почувствовал, как его тянет к светящемуся овалу, словно мощный магнит притягивал всё его существо.

– Нет! – закричал он, пытаясь ухватиться за что-нибудь.

Но было поздно. Сила, тянущая его к свету, становилась непреодолимой. Ноги оторвались от пола, и Алексей почувствовал, что летит прямо в центр светящегося овала.

Последнее, что он увидел перед тем, как свет поглотил его целиком, была монета в его руке, сияющая так ярко, словно была сделана из чистого золота.

А потом наступила темнота.

Глава 3. Разлом

Сначала была боль – острая, пронизывающая, словно каждая клетка тела одновременно вспыхнула огнём. Алексей хотел закричать, но не мог издать ни звука. Его тело словно разрывалось на части и собиралось заново, как мозаика из тысяч фрагментов.

Время потеряло смысл. Секунды растянулись в вечность, а может, прошли годы – он не мог сказать наверняка. Вокруг была лишь пульсирующая синева, сквозь которую он падал, летел, плыл – всё одновременно.

В этом странном состоянии между существованием и несуществованием к нему пришли образы: Лена, улыбающаяся ему утром перед уходом на работу; Дарина, гордо демонстрирующая свой рисунок; Василиса, делающая первые неуверенные шаги. И он вдруг осознал с пронзительной ясностью, что может никогда их больше не увидеть.

«Нет! – его крик был беззвучным, но полным такой решимости, что синее сияние вокруг дрогнуло. – Я должен вернуться!»

Словно в ответ на его отчаянный призыв, синева начала меркнуть. Боль отступила, сменившись онемением во всём теле. Алексею показалось, что он слышит отдалённые голоса, шум ветра, какой-то стук…

А потом он ударился о что-то твёрдое. И потерял сознание.

– Очнулся, гляди-ка! Живой, окаянный!

Грубый мужской голос прорвался сквозь туман в голове Алексея. Он с трудом разлепил веки и тут же зажмурился от яркого света.

– Воды ему дайте, – произнёс другой голос, более спокойный и властный.

Алексей почувствовал, как к его губам прижали что-то холодное – явно не стакан, скорее деревянную чашку. Прохладная вода потекла в пересохшее горло, и он жадно сделал несколько глотков.

– Хватит. Не захлебнись, – чашку отняли. – Теперь говори, кто таков и откуда явился.

Алексей вновь открыл глаза, на этот раз медленнее, давая им привыкнуть к свету. Перед ним расплывались силуэты нескольких человек. Когда зрение прояснилось, он смог разглядеть их – и похолодел от ужаса.

Прямо перед ним стояли трое мужчин в странной одежде – длинных кафтанах, подпоясанных кожаными ремнями, в высоких сапогах. У двоих на головах были какие-то шапки, похожие на те, что Алексей видел в исторических фильмах. Третий, стоявший чуть впереди, был с непокрытой головой – седовласый, с окладистой бородой и пронзительными серыми глазами.

– Оглох ты, что ли? – снова заговорил седобородый. – Спрашиваю, кто таков и как сюда попал?

– Я… – Алексей попытался сесть и обнаружил, что руки его связаны за спиной. – Где я?

– В Пскове ты, голубчик, – усмехнулся один из мужчин помоложе. – А вот я думаю, не лазутчик ли ты Баториев?

«Баторий? – пронеслось в голове у Алексея. – Этого не может быть…»

– Я не лазутчик, – проговорил он, удивляясь, как спокойно звучит его голос. – Я… заблудился.

– Заблудился? – хмыкнул седобородый. – В подвале нашего острога? И одежда на тебе чудная, и говоришь странно. Да ты никак нерусь?

– Русский я, – Алексей попытался оглядеться. Он находился в каком-то полутёмном помещении с каменными стенами. Маленькое окно под потолком пропускало скудный свет. Пахло сыростью и чем-то кислым. – Я из Пскова. С улицы Юбилейной.

– Нету в Пскове такой улицы, – покачал головой седобородый. – Врёшь ты всё. А ну, покажи, что у тебя в карманах было!

Один из мужчин протянул на раскрытой ладони вещи, которые, очевидно, изъяли у Алексея, пока он был без сознания: бумажник, связку ключей, смартфон и старинную монету.

Седобородый взял телефон, повертел его в руках.

– Что за диковина такая? – он потыкал пальцем в тёмный экран. – На зеркало не похоже… – он поднёс смартфон к уху, потряс. – Пустое внутри. Для чего служит?

– Это… амулет, – неожиданно для себя солгал Алексей. Что-то подсказывало ему, что правду лучше не говорить. – Для защиты от злых духов.

– Амулет, значит, – недоверчиво протянул седобородый. – А это что? – он взял бумажник и раскрыл его. – Бумажки с ликами… Деньги, что ли, такие?

– Да, – кивнул Алексей. – В моём… городе такими пользуются.

– И откуда ж ты родом, если не из Пскова? – сощурился седобородый.

– Я из Пскова, – повторил Алексей. – Только… не из вашего времени.

Трое мужчин переглянулись. Младший из них перекрестился.

– Бес, – прошептал он. – Точно бес. Надо к отцу Варсонофию его отвести.

– Погоди, Никита, – остановил его седобородый. – Дай разобраться. – Он снова посмотрел на Алексея. – Ты что же, колдун? Чернокнижник? А, может, юродивый?

– Нет, – Алексей отчаянно пытался придумать, что сказать. – Я… я из будущего. Из времени, которое ещё не настало. Я не знаю, как сюда попал.

Он понимал, насколько безумно это звучит, но что ещё он мог сказать? Правда была настолько невероятной, что любая ложь звучала бы ещё подозрительнее.

– Из будущего, значит, – седобородый подошёл ближе и наклонился к Алексею. – И какой нынче год в твоём будущем?

– 2025-й от Рождества Христова, – ответил Алексей.

– Вишь ты, – присвистнул третий мужчина, до сих пор молчавший, и хитро улыбнувшись своим товарищам, с деланным участием в голосе продолжил: – Почти за пять сотен лет вперёд заглянул. И что, мы Баторию отпор дадим?

Это упоминание подтвердило худшие опасения Алексея. Каким-то невероятным образом он действительно попал в 1581 год, во время осады Пскова польским королём Стефаном Баторием.

– Да, – с уверенностью сказал он, хотя уже понял, что на него смотрят, как на больного. – Псков выстоит. Баторий не возьмёт город.

Седобородый внимательно всматривался в его лицо, словно пытаясь определить, лжёт он или говорит правду.

– А монета эта? – он взял со стола старинную монету, которую Алексей нашёл на складе. – Откуда у тебя монета с ликом Батория?

– Я нашёл её в своём времени, – объяснил Алексей. – И после этого мне начали сниться сны о Пскове, об осаде. А потом… потом появилось синее сияние, и я очутился здесь.

Седобородый задумчиво погладил бороду, потом вдруг решительно достал нож. Алексей напрягся, но мужчина лишь разрезал верёвки на его руках.

– Встать можешь? – спросил он.

Алексей неуверенно поднялся на ноги. Тело слушалось плохо, ноги дрожали, но он устоял.

– Пойдём, – сказал седобородый. – К воеводе тебя сведём. Пусть он решает, что с тобой делать. Я Мирон, острожный голова. А это Иван да Никита, помощники мои.

– Алексей, – представился он в ответ. – Алексей Новиков.

– Чудное прозвище, – хмыкнул Мирон. – Ну, пойдём, Алексий Новиков из будущего.

Выйдя из здания, которое, судя по всему, было острогом – тюрьмой, Алексей застыл в изумлении. Перед ним раскинулся средневековый Псков во всей своей красе: деревянные и каменные строения, церкви с блестящими на солнце куполами, мощёные улицы, по которым сновали люди в старинных одеждах. Вдалеке высились крепостные стены Крома – псковского кремля.

Сон стал явью. Или реальность обернулась сном – Алексей не был уверен, что из двух вернее. Но одно он знал точно: каким-то непостижимым образом он оказался в прошлом. В 1581 году. Во время одной из самых драматичных страниц в истории своего родного города.

– Что, нравится? – усмехнулся Мирон, заметив его изумлённый взгляд. – Краше города на Руси не сыскать.

– В моём времени Псков тоже красивый, – машинально ответил Алексей. – Только… другой.

– Ещё бы, – кивнул Мирон, взглянув на Алексея с сочувствием. – Пять веков – не шутка. Небось, всё каменное у вас там?

– Да, в основном, – Алексей всё ещё не мог поверить, что ведёт светскую беседу с человеком из шестнадцатого века.

– А телеги у вас какие? – с любопытством спросил молчавший до этого Никита.

– Телеги? – Алексей улыбнулся. – У нас машины. Железные повозки, которые едут сами, без лошадей.

– Врёшь! – выпучил глаза Никита. – Как же без лошадей-то?

– Не бубни, – одёрнул его Мирон. – Потом расспросишь. Нам к воеводе надо поспешить.

Они шли через город, и Алексей жадно впитывал каждую деталь. Псков 1581 года был совсем не похож на тот город, который он знал. Но в то же время что-то неуловимо знакомое было в изгибах улиц, в расположении храмов, в самом воздухе.

Люди с любопытством оглядывались на странного человека в необычной одежде, но, видя его конвой, старались не задерживать взгляд. Алексей же разглядывал их с не меньшим интересом: женщины в длинных сарафанах и кокошниках, мужчины в кафтанах и лаптях, дети, играющие прямо на улицах.

Но чем ближе они подходили к центру города, тем больше замечал Алексей признаки военного времени: часовые на стенах, телеги с припасами, спешащие по делам служивые люди. Город готовился к осаде.

– Когда Баторий подойдёт к городу? – спросил он у Мирона.

– А ты не знаешь? – удивился тот. – Ты ж из будущего.

– Я знаю, что это было в августе 1581 года, – ответил Алексей. – Но не помню точную дату.

– Вестовщики доносят, что дня через три-четыре будет у стен, – мрачно сказал Мирон. – Уже к Острову подходит, а оттуда до нас рукой подать.

Они миновали ещё несколько улиц и вышли на большую площадь перед Кромом. Здесь царило оживление: служилые люди сновали туда-сюда, во дворе разгружали телеги с продовольствием, кузнецы чинили оружие.