Лик войны

Яшка задумался. "Это рискованно, но другого выхода у нас нет. Попробуем добраться до этой деревни. Но нужно быть очень осторожными, чтобы нас никто не заметил." Они решили отдохнуть несколько часов, а затем продолжить путь. Солнце клонилось к закату, окрашивая лес в багровые тона. Тревога не покидала их сердца.

Обессиленные, они поддались сну, хотя намеревались идти дальше. Утомление взяло верх, погрузив всех в забытье. Ночь подкралась незаметно, окутывая лес плотным, зловещим покровом. Яшка проснулся, встрепенулся и разбудил Олю. Осмотрев погруженных в сон, они решили переночевать в полуразрушенной хижине. Яшка разбудил Давида, друга детства, и они отправились искать сухие ветки для костра. Оля тихонько приблизилась к спящим Марусе и Виолетте, слегка коснулась их плеч, разбудила и попросила отойти в сторону. Яшка и Давид уже разожгли небольшой костер возле входа в хижину, стараясь не привлекать внимания. Оля достала из телеги старое одеяло и укрыла спящих детей. Тишину леса нарушал лишь потрескивающий огонь и тихое стрекотание ночных насекомых. Ребята уселись вокруг костра, плотно прижавшись друг к другу, вглядываясь в темноту. Страх и надежда боролись в их сердцах. Оля прервала молчание первой.

"Мы не можем оставаться здесь долго, нужно продолжать путь", – сказала она. "Да, абсолютно верно, нам нужен план", – согласилась Маруся. Внезапно Виолетта заплакала и сквозь слезы прошептала: "Что будет с нашими родителями? А если немцы их убьют? Куда нам возвращаться?". "Оля, у тебя же есть бабушкины камни, ты рассказывала мне о них, помнишь? Ты можешь узнать, что нас ждет?", – спросила она. Оля подошла к Виолетте, обняла ее и успокоила: "Ну, тише, моя дорогая. Нужно надеяться на лучшее и просто молиться. Родители отправили нас, чтобы мы спаслись и жили, жили ради них, ради будущего. Мы не хуже других и обязательно придет время, когда мы это докажем". "Виолетта, что бы ни случилось, мы должны выжить. Вы вырастете, найдете свою любовь, создадите семьи, у вас будут дети. Жизнь вечна, понимаете?”, – обратилась она ко всем ребятам. “Не потому, что мы бессмертны, а потому что мы возрождаемся в наших потомках. Перестань плакать, и сейчас нам не нужны мои камни. Мы обязательно спасемся, с нами наш Господь Бог. Помолись, родная, и возьми себя в руки. Посмотри, сколько спящих малышей нуждаются в нас". Оля чувствовала приближение беды, она предсказала будущее на своих камнях, когда покидала дом, но никому не рассказала о том, что увидела и узнала от них.

Маруся, смахнув невидимую пыль с колен, решительно заявила: "Оля права. Нам нужно двигаться дальше, но сначала – разведать обстановку. Я пойду". Давид, до этого молча наблюдавший за пламенем, тут же возразил: "Нет, это слишком опасно. Я пойду с Яшкой. Мы быстрее и сильнее". Оля, вздохнув, согласилась: "Хорошо, будьте осторожны. Не привлекайте внимания и возвращайтесь как можно скорее. Мы будем ждать здесь".

Снабдив себя палками для обороны, Яшка и Давид беззвучно растворились в сумраке ночи. Оля, Маруся и Виолетта остались возле костра, с беспокойством всматриваясь в окружающую их непроглядную тьму. Гнетущая тишина оглушала, и любой шорох казался предвестником опасности. Виолетта, немного придя в себя, достала из кармана маленький крестик и тихонько зашептала молитву. Оля ощущала, как страх постепенно парализует ее, но она пыталась сохранять самообладание ради подруг.

Спустя какое-то время Яшка и Давид возвратились. Их лица выражали сосредоточенность, но были невозмутимыми. "Не волнуйтесь", – произнес Давид. "Мы можем спокойно заночевать здесь и с утра продолжить наш путь, вокруг царит абсолютное спокойствие". Девочки, услышав такую новость, выдохнули. Тревожность постепенно стала отпускать, и тела, расслабляясь, падали без сил прямо на траву. День выдался изматывающим, наполненным бегом, страхом и неопределенностью. Сейчас, когда худшее, казалось, миновало, девочек сморил сон. Подложив кофточки под голову, они уснули безмятежным сном, словно дети, убаюканные шелестом листвы.

А Давид с Яшкой договорились между собой, что спать будут по очереди. И вот наконец Яша смог спокойно поспать, он был первым в этой очереди. Он подпер собой березку, облокотился на ствол и так, полулежа, уснул. Лицо его, обычно такое живое и насмешливое, сейчас было смягчено сном. Давид, присев неподалеку, всматривался в темнеющий лес. Каждый шорох, каждая сломанная ветка отдавались эхом в напряженном молчании. Он знал, что тишина обманчива, что опасность может подкрасться незаметно. И хотя тело требовало отдыха, глаза его оставались открытыми, готовыми к любой неожиданности. Он охранял их сон, эту хрупкую передышку, зная, что завтрашний день принесет новые испытания. В лесу заухала сова, и Давид поежился, словно от холода. Но это был не холод. Это было предчувствие.

Примерно в три часа ночи Давид разбудил Яшку.

– А, Давид, да, да я все понял. Конечно, ложись отдыхать. Я проснулся, – пробормотал Яшка в ответ Давиду на его постукивания по плечу.

Пока Давид пристраивался к березке, также присев рядом, Яшка вскочил. Сердце колотилось, как пойманная птица. “Этот сон… опять этот сон. Уже третий раз за неделю”, – бормотал Яшка себе под нос. Он пробежался вокруг хижины босиком по свежей и увлажненной росой траве, словно пытаясь смыть липкий страх. Затем он подбежал к телеге, где безмятежным сном спали все малыши, взял немного воды из кувшина и полил себе на голову, видимо для того, чтоб окончательно проснуться. Нужно было быть начеку.

Давид еще несколько минут смог понаблюдать за всем этим процессом, но глаза тяжелели, и вот он окончательно расслабился и уснул. Яшка тихонько присвистнул, призывая верного пса Бурана, который, до этого момента, лениво дремал в тени телеги. Пес встрепенулся и подбежал, виляя хвостом.

– Тихо, Буран, тихо, – прошептал Яшка, поглаживая его лохматую голову. – Сегодня ночью мы не спим.

Он достал из-под телеги старый, но все еще острый топор, прислонил его к стволу березы и уселся, прислонившись спиной к теплому боку телеги. В ночной тишине слышалось лишь стрекотание кузнечиков и мерное дыхание спящих детей. Яшка всматривался в темноту, пытаясь разглядеть хоть что-то в густом мраке леса.

И вот, словно в ответ на его напряженное ожидание, вдали послышался треск сломанной ветки. Буран зарычал, прижавшись к ноге Яшки.

– Тихо, – снова прошептал он. – Это еще не они.

Яшка не прекращал свою беседу с верным псом.

"Сегодня уже пятое июня", – произнес он, ласково похлопывая Бурана по шее. "Да, Буран", – продолжал он, обращаясь к собаке, – "дядя Стефан явно предчувствовал что-то неладное". Яшка поднял взгляд к темному небу. "Поэтому он так спешил", – заключил он.

"Интересно, каково это – знать будущее?" – задумчиво спросил Яшка у пса. "Наверное, это тяжело", – ответил он сам себе, поглаживая шерсть Бурана. "А знаешь, Буран, как он это называл? Он говорил, что ощущает "гул в костях". Говорил, что в последние недели этот гул усиливался и лишал его покоя. Все смеялись над его страхами, и только Ольга верила ему. Ну, а как иначе, Буран? Мы сбежали, и вот мы здесь, в лесу…"

"Разговоры о войне остались позади, а здесь мы ничего не знаем… Что же происходит? Ты слушаешь меня, Буран? Ты уснул?"

Буран вяло приоткрыл один глаз, недовольно дернул головой и снова уткнулся мордой в траву. Яшка улыбнулся. Ему казалось, что пес прекрасно понимает каждое его слово, просто не всегда считает нужным отвечать. В лесу царил покой. Лишь шелест листвы и редкий треск сломанной ветки под ногой лесного зверя нарушали тишину. Но даже эта тишина была обманчива, наполнена ожиданием.

В полусонном состоянии они наблюдали за жизнью леса, пока не наступил рассвет. Как только заря окрасила небо и лес начал оживать, Яшка и Буран поднялись, немного пробежались по росистой траве и принялись будить старших ребят. "Подъем! Пора идти," – тихо произнес Яшка, обращаясь к Ольге.

Ольга открыла глаза и ответила: "Да, Яша, я уже не сплю." Потягиваясь, она слегка размяла тело, подняла руки к небу и проговорила: "Сегодня будет прекрасный день."

"Маруся," – тихо позвала Оля. "Маруся," – повторила она, – "нужно подоить Розочку," – так ласково Оля называла их корову, которая давала молоко для детей. "Маруся, иди, подои Розочку и приготовь молока в дорогу, чтобы наши малыши не проголодались."

"Да, место хорошее, полянка отличная, трава сочная, животные сыты, но нам пора двигаться," – сказала Оля. Она подошла к телеге и посмотрела на малышей, которые еще крепко спали.

Постепенно все пробудились. Привели себя в порядок, убрали повозки. Маруся с Виолеттой надоили молока. Яшка дал воды всему стаду, насыпал зерна курам. Оля быстро приготовила завтрак на костре, сварила немного яиц, пока еще был свежий и аппетитный хлеб, напоила малышей молоком и подготовила новую порцию в бутылках. Оля достала и поставила на стол обожаемую всеми мамалыгу. Все просто обожали эту чудесную и вкусную кукурузную кашу. И вот, позавтракав и набравшись сил, все немедленно отправились в дорогу. Давайте узнаем каждого героя получше: их возраст, из каких они семей.

***

Глава 3

О детях

Итак, кто же решился на это рискованное и захватывающее путешествие? Маруся и Виолетта, простые шестнадцатилетние девчонки, лучшие подруги и соседки. Маруся, русская по национальности, жила с мамой и отчимом, с которым мать воспитывала маленького сына. Мама Маруси вышла замуж за молдаванина, дядю Нифона, доброго и трудолюбивого человека, постоянно занятого виноградниками. Он выращивал различные сорта винограда и делал прекрасное вино, но сам не употреблял алкоголь. Однажды, он сильно напился и сжег свой дом. К счастью, никто не пострадал, но первая жена ушла от него, забрав детей в Румынию, и они больше не общались. Дядя Нифон встретил русскую женщину, тетю Наташу, женился на ней, удочерил Марусю, и у них родился общий сын Мирон, которому сейчас три годика. Он бегает рядом с Марусей, с надеждой, что она скоро вернет его домой к маме и папе. В отличие от Маруси, Виолетта выделялась своим благополучным происхождением. Ее отец, купец первой гильдии, владел мебельной фабрикой, что позволяло ему содержать роскошный дом с изысканной обстановкой. Кроме фабрики, он управлял и небольшой мастерской, где умелые мастера реставрировали стулья, придавая им комфорт и красоту. Семья Виолетты всегда жила в достатке, но она сама росла скромным и трудолюбивым ребенком, помогая по дому, проявляя чуткость и внимание к другим.

Виолетта обладала выдающимся поэтическим даром, ее вокальные данные восхищали, и она часто дарила публике свои выступления, принося радость слушателям. Будучи эрудированной девушкой, она обучала юных воспитанников, передавая им свои знания. Виолетта уделяла значительное время личностному росту и мастерски владела гитарой. Яшка с юных лет скрывал нежные чувства к Виолетте, однако, осознавая свою принадлежность к цыганскому народу, понимал, что их отношения не имеют будущего. Он был моложе ее на пару лет, к тому же, она имела еврейское происхождение: ее мать родом из Бухареста, а отец из Кишинева.

Когда-то семья отца Виолетты навещала родных в Бухаресте, там они, и устроили бракосочетание дяди Поликарпа с тетей Габриэлой, после этих событий тётя Габи переехала в наши края. У Виолетты были две маленькие сестры-близняшки, Антониа и Ева, которым сейчас по шесть лет, и они всегда неразлучны. Дядя Поликарп, отец Виолетты, был закадычным другом дяди Стефана, отца Ольги. Они были очень дружны и пользовались авторитетом в кишинёвском “местечке”, к их словам внимательно прислушивались, у них искали мудрого совета. Дядя Стефан, благодаря своим знакомствам в Кишиневе, имел определенное влияние, так как знал многих значимых людей.

А, вот Давид, приятель Яшки-цыгана, происходил из еврейской семьи, где его отец, первоклассный портной, обшивал почти весь Кишинев. Он создавал изысканные наряды для состоятельных дам, его мастерство было безупречным и ценилось очень высоко. Наш Давид был талантливым скрипачом, постоянным участником концертов Виолетты, но его сердце принадлежало Иде, девушке из соседнего дома. Родители Давида одобряли его выбор, поскольку Ида тоже была еврейкой и происходила из уважаемой семьи. Ее отец, дядя Моисей, работал бухгалтером на фабрике дяди Поликарпа, отличался прекрасным образованием, был сильным шахматистом, обладал выдающимся аналитическим умом, увлекался математикой, много читал и уделял много времени своим дочерям. Ида была старшей, ей было 13 лет, а Рахиль, младшая, всего 5 лет, и она также бежала вместе с нами. Давид очень заботился об Иде, он словно преклонялся перед ней и наслаждался каждой минутой, проведенной рядом с ней. Мать Давида, тетя Лия, и его отец, дядя Исаак, часто принимали семью Иды у себя дома. Дядя Моисей и тетя Серафима с удовольствием принимали приглашения. Казалось, что они уже давно всё решили и были бы рады породниться. Когда дядя Моисей отправлял своих дочерей с нами, он очень просил Давида присмотреть за ними и никогда не оставлять их одних. Давид всегда держал своё слово.

Итак, кем же являлся этот молодой цыган по имени Яшка? Это был необыкновенный юноша, едва перешагнувший порог четырнадцатилетия, отличавшийся душевной теплотой, неуемной энергией и поразительной красотой. Его иссиня-черные кудри, выразительные карие очи и губы, словно накрашенные ярким цветом, невольно притягивали взгляды, хотя всем было известно, что эта красота была дарована ему природой. Но Яшка был прекрасен не только внешне, но и своим богатым внутренним миром.

Семья Яшки занималась разведением лошадей, у них были замечательные скакуны. Отец Яшки, дядя Василь, души не чаял в своих питомцах. Никто в округе не умел так мастерски ладить с лошадьми, как он, и всегда знал, как им помочь, если они заболеют. Лошадей у них было много, и жили они на самой окраине “местечка” за их жилищем простирались бескрайние поля. Яшка часто скакал там верхом, разумеется, со своим верным другом Давидом.

Родители Яшки не возражали против их дружбы, в отличие от родителей Давида, которые были этим недовольны и запрещали ему общаться с Яшкой. Но Давид все равно сбегал, и они часто вместе выгуливали лошадей Яшки. В семье у них было много детей: старший брат Баро остался с родителями в поселке, а сестры Лола (10 лет), Гили (8 лет), Каце (6 лет) и младшие братья Лайош (12 лет) Алмас (3 года) отправились вместе с нами. Яшка чувствовал огромную ответственность за них, ведь он обещал родителям, что спасет их всех, и они непременно останутся живы и вернутся домой, как только минует опасность. Да, стоит подробнее рассказать о матери Яшки, тёти Ратри, она была целительницей в наших краях, хотя об этом вслух и не говорили, но всегда обращались к ней за помощью. Она умела исцелять различные недуги с помощью каких-то заговоров. Однажды у сестренки Иды, маленькой Рахиль внезапно отекла шея, голова и моментально все тело, это было что-то ужасное, ее лихорадило, она ничего не могла есть, так как ей было очень больно глотать, и постоянно плакала. Отец Иды и Рахиль звал врачей из города, но те прописывали лекарства, которые абсолютно не помогали. Тогда Давид примчался к Яшке домой и попросил тётю Ратри пойти с ним к Иде домой. Тетя Ратри никогда не отказывала в помощи, она внимательно выслушала Давида, он рассказал все, что происходило с Рахиль, затем она долго копалась в своем шкафчике, что-то смешивала, в бутылочки добавляла воды или какого-то травяного настоя, и только когда собрала свою сумку, аккуратно уложив все приготовленные средства, лишь тогда отправилась с Давидом к Иде. Там ее встретила мать Иды, тётя Серафима, она была вся в слезах и очень утомлена. Обеспокоенная мать проводила Ратри к больной дочери, та стала что-то шептать, потом напоила девочку каким-то отваром, и Рахиль несколько раз вырвало, а после чего она уснула, и прямо на глазах температура тела стала немного снижаться, а опухоль куда-то исчезала. Тётя Серафима не знала, как благодарить Ратри. Она стала просить у неё прощения за то отношение к их семье, которое было раньше, и говорила, что Ратри, ты и твоя семья самые желанные гости в нашем доме. Мама Яши обняла Серафиму и ответила: "Все будет хорошо, не переживай", – она тихонько вышла из дома. Тётя Серафима села возле Рахиль и все время поглаживала её по лбу. После этого случая в нашем “местечке” совершенно изменилось отношение к цыганской семье Яши. Женщины стали наведываться в гости к ним, а также приглашали их к себе. Ратри превосходно гадала на картах, и когда папа Оли, Стефан, стал бить тревогу о том, что скоро начнут массово истреблять евреев, цыган и под это попадут и все остальные, то тетя Ратри тоже самое увидела и на своих картах, и тогда все жители нашего “местечка” приняли решение, что надо спасать детей, как они тогда говорили, что на время надо увезти, и когда взрослые разберутся со всем происходящем, то дети смогут вернуться обратно в свои дома. Однако, как сильно они заблуждались. В тот момент все еще не осознавали всей глубины происходящего.

Вместе с нами в дорогу отправилась Зара, кузина Давида. Она появилась в наших краях всего месяц назад. За год до этого Зара вышла замуж. Давид с семьей ездил к ней на свадьбу в город Бендеры (Тигина), где она жила с родителями. Их родство шло по материнской линии, через тетю Лию. Мать Зары была старшей сестрой матери Давида. Зара вышла замуж за человека, которого ее мать называла бандитом и вором. Арон, как его звали, был известен в своем городе, его боялись и избегали. Его происхождение было неизвестно, так как он вырос в приюте, но он называл себя евреем, хорошо знал обычаи и говорил на идиш. Он практически похитил Зару, и семья была вынуждена согласиться на брак, полагая, что он воспользовался ее уязвимостью и обесчестил ее. Свадьбу сыграли по еврейским традициям, Зара забеременела и родила сына Шломо. Через три месяца после рождения сына Арон погиб в бандитской разборке. Так кузина Давида стала вдовой с младенцем на руках. Тётя Лия, забрала племянницу к себе, чтобы поддержать ее и помочь, надеясь найти ей жениха в Кишиневе. Но, получив тревожные новости, Зара с ребенком бежала вместе с нами. Шломо было всего три месяца, Зара кормила его грудью и была очень к нему привязана.

Безусловно, я пока что поведала не обо всех участниках нашего спасения, поскольку нас очень много. Однако, постепенно я представлю каждого члена команды, отправившегося с нами в это спасательное путешествие.

***

Глава 4

Серёга

Итак, настал момент продолжить путь ради выживания. Нашей целью было максимальное отдаление от Кишинева. Миновав Тудорово, мы направились в сторону Одессы. Обладая большим количеством скота и множеством детей, быстрое передвижение с таким грузом было нереальным. Частые остановки стали необходимостью, чтобы укрывать скот в самых непроходимых участках леса, опасаясь кражи и потери припасов.

Тем не менее, двигаться вперед было жизненно важно, чтобы отыскать укромное место в лесной глуши, где можно было бы укрыться и переждать. Однако, чрезмерное удаление от населенных пунктов было неприемлемо, так как требовалось получать информацию. Возможно, слухи о войне окажутся ложными, и появится возможность вернуться домой. Либо опасность реальна, и необходимо продолжать бегство как можно дальше. Поэтому регулярно кто-то из нашей группы отправлялся в поселки и узнавал на рынках последние новости, чтобы понять, к чему нам следует готовиться.

И в этот раз все повторилось. Наконец, мы достигли окрестностей села Маяки. Неподалеку от села обнаружили лесополосу, где и решили остановиться. Яков освободил лошадей от упряжи, повозки поставили плотнее друг к другу, дети помчались к реке, Ольга, Маруся и Виолетта занялись приготовлением еды, а Зара следила за ребятами, с удовольствием резвящимися в воде.

Яков! – громко позвала его Ольга. Яков, тут же поручив Давиду заботу о лошадях, поспешил к Ольге.

– Что такое? – спросил Яков.

– Необходимо сходить в село, найти там рынок и попытаться узнать свежие новости, что сейчас происходит, – сказала Ольга.

– Понял, сделаю, – ответил он.

Вернувшись к Давиду, Яшка попросил его завершить все начатые дела.

"Давид, позаботься о лошадях: накорми их и помой в реке, как только парни выйдут из воды," – сказал он.

"Ладно, Яшка, не беспокойся, я всё сделаю," – ответил Давид.

Давид позвал на подмогу Алмаса и Мирона, и, хотя мальцам было всего по три года, они ловко управлялись с лошадьми.

"Эй, мужики, хватит барахтаться, вылезайте из воды, сейчас будем купать лошадей," – строго, по-отцовски скомандовал Давид плещущимся в воде малышам. Они моментально выскочили из воды и подбежали к Давиду. Яшка уже немного отошел от Давида, но всё отлично слышал, и улыбнулся, увидев реакцию малышей. В этот момент его переполняла гордость за воспитание подрастающего поколения. "Вот это сплоченность," – подумал Яшка, "такие маленькие, а понимают всё совсем как взрослые." С этими мыслями Яшка отправился на поиски сельского рынка.

Пройдя незначительное расстояние, всего около шести километров, он оказался в самом центре сельской суеты. Проворный и юркий цыганенок ловко лавировал среди крестьян, неспешно прогуливавшихся по рыночной площади. Он двигался вперед, внимательно прислушиваясь к окружающим разговорам: то пристраивался к молодой женщине в элегантном бежево-коричневом наряде, то подслушивал спор мужчин о цене продаваемой лошади. Так, в бесцельных блужданиях, он добрался до булочной. У дверей лавки он заметил дородную женщину, на вид лет пятидесяти, покупавшую хлеб. Она стояла у прилавка, торгуясь с продавцом, и уже достала платок, надежно спрятанный в ее пышной груди. Развернув платок, она начала отсчитывать деньги, но внезапно к ней подскочил шустрый парнишка и сбил ее с ног. Женщина пошатнулась, и монеты, купюры рассыпались у ее ног, словно горох. Не теряя времени, парень схватил горсть упавших купюр и бросился бежать со всех ног. Женщина издала пронзительный крик. Продавец, испуганно отодвинувшись от прилавка, своим видом показывал, что он не имеет к этому никакого отношения и совершенно не знаком с этим наглецом, сбившим с ног такую пышную даму. Вор мчался изо всех сил прямо в сторону Яшки, а за ним гнался милиционер, отчаянно свистевший в свой свисток. Однако возраст стража порядка значительно превосходил возраст убегавшего парня, и поэтому пузатый, невысокий милиционер никак не мог догнать стремительно убегавшего преступника. Окружающие даже не пытались остановить вора, а напротив, расступались, давая ему дорогу. Яшка, прятавшийся за деревом, выставил ногу, когда парень попытался пробежать мимо, подставив ему подножку. Вор упал и с широко раскрытыми от ярости глазами посмотрел на Яшку.

"Ты чего?" – возмущенно спросил он.

"Я ничего," – ответил Яшка.

"А зачем ты украл деньги у этой мадам?" – спросил Яшка, схватив вора за воротник.

"Да ты что, бродяга, ты же свой, убери руки," – закричал воришка.

"Какой я тебе свой?!" – возмутился Яшка и ударил вора по лицу. Тот отполз, уворачиваясь от Яшки, и завязалась драка. Они размахивали кулаками, отбрасывая друг друга то в одну, то в другую сторону. В конце концов, вор оказался проворнее и, повалив Яшку на землю, прижал его к земле.

"Ты что, цыган, зачем своим мешаешь? Удивленно спросил незнакомец.

Ты же такой же, как и я" – сказал он.

Яшка возмутился: "Нет, я не вор и не беру чужого".

"Так ты не детдомовский что ли?" – уточнил воришка.

"Нет," – ответил Яшка.

"А откуда ты?" – спросил незнакомец, ослабляя хватку.

В этот момент они услышали приближающийся свисток и бросились бежать, не оглядываясь, куда глаза глядят. Бежали, бежали, и когда рынок остался далеко позади, остановились, тяжело дыша, с ощущением, что сердце вот-вот выскочит из груди. Переведя дух, Яшка немного отошел от незнакомца и, словно разговаривая сам с собой, пробормотал:

"Я не понимаю, зачем я побежал за тобой, я ведь ничего не сделал". Незнакомец услышал слова Яшки и подошел к нему:

"Если бы ты не побежал, тебя бы поймали. Поверь, там никто не будет разбираться. Ты посмотри на себя, ты же цыган, значит виноват," – усмехнулся незнакомец.

Яшка злобно и недовольно посмотрел на незнакомца.

"Ну, ну, чего ты вытаращил глаза на меня? Я что, не правду сказал?"

"Да ты, я сейчас тебя," – Яшка снова кинулся на незнакомца.

"Да, хорош," – закричал незнакомец, – "Хватит уже кулаками махать. Успокойся. Что ты вступаешься за эту толстуху? Она работает у нас в детском доме на кухне и постоянно таскает продукты домой. Мы ее всегда наказываем за это. Она ворует у бедняг. Так ей и надо", – сказал незнакомец, оправдывая свой поступок перед Яшкой. Незнакомый парень повернулся к Якову и протянул ему свою руку.

"Я Сергей, а ты как?" – спросил он.

Яков с отвращением оттолкнул его руку и отошел в сторону, чувствуя себя оскорбленным.

"Ну чего ты? Все еще злишься?" – не унимался Сергей.

"Да ладно тебе, братан, не дуйся. Она и правда сама ворует. Ты считаешь нормальным красть продукты у детей, которым и так не хватает?"