Последняя из Дан

Одев платье, я подошла к зеркалу. Да, все тоже лицо и волосы, только взгляд стал ярче, появился блеск в глазах. И, удившись самой себе, я улыбнулась. Мое отражение мне нравилось, впервые, и это было приятное чувство. Поздно осознав, что уже опаздываю, я выбежала из комнаты и направилась к центральному залу.

По пути мне встретились лишь другие ученицы школы, их лица озаряли удивление и радость, а я смущалась, посылая им сдержанную улыбку. Мне было приятно, но чувство, что я нахожусь не своей тарелке, не покидало меня. Я и не заметила, как оказалась на месте. Там меня ждали еще несколько учениц и две наставницы, которых я смутно помнила из младшей школы.

– Наконец ты пришла, Мира. Мы уж подумали, что придется идти за тобой. Не нужно заставлять своих сестер ждать, – она обращалась к четырем девушкам, что стояли поодаль, – Для них сегодняшний день особенный, а для тебя он должен быть важнее вдвойне, – она многозначительно посмотрела на меня, я не могла найти и намека на ухмылку в ее лице, но ее тон говорил об обратном.

– Простите, – я больше обращалась к другим девушкам, нежели к наставницам. Они никогда не пытались заменить нам матерей, хорошее отношение нужно было заслуживать стараниями и усердием. Кто-то был добрее и великодушнее, кто-то хладнокровнее и строже. Но я понимала их. Жизнь в отдалении от мира научила их излишнему спокойствию, скрыла эмоции за маской равнодушия. Не все они были счастливы прозябать свою жизнь в уединении на острове. Я никогда не слышала, чтобы они жаловались на утраченные годы и жалели о своей участи, но всегда понимала, в глубине души они не раз задумывались об этом, и многое променяли бы взамен на свободу.

Молчание затягивалось, но тут к нам подошла еще одна наставница, ее я не знала вовсе.

– Мы должны идти. Нужно поторопиться, чтобы все успеть, – и мы вошли в небольшую залу.

Это небольшое помещение было сложно назвать залой. Маленькая комнатка, казалось, была чуть больше моей собственной спальни. Небольшой столик, стулья и зеркало, больше тут просто ни для чего не хватило места. На столе лежали разнообразные порошки, разноцветные краски и кисти.

– Но зачем мы здесь… – вслух я озвучила свои мыли и тут же поругала себя за это. Кажется, сегодня я получу порцию презрения и недовольства, которую не получала за всю свою жизнь.

Ко мне подошла одна из других девушек, моих сестер по несчастью. Хотя так думала только я. Для них это был важный день, к которому они стремились всю жизнь.

– Каждая из нас выберет цвет, и одна из наставниц нанесет им символы, которые помогут в обретение силы, – шепотом, чтобы не вызвать еще больший гнев старших, произнесла она.

Я лишь обреченно улыбнулась в ответ. Сила… Какое близкое и в то же время далекое слово. Кажется, я начала понемногу вспоминать, зачем все это нужно. Узоры, украшающие каждую из нас… они должны помочь. Но есть ли в них толк, или это делается для того, чтобы мы стали увереннее в себе, не боясь предстать перед Богиней.

Когда очередь дошла до меня, все уже выбрали свои цвета. Голубой, словно ясное небо, зеленый – цвет свежескошенной травы, красный, пламенный и неукротимый, золотой – цвет сияющего солнца. Это было настоящее чудо, и я с замиранием сердца наблюдала за необыкновенной росписью.

– Тебе нужно лишь выбрать, – улыбнувшись, сказала незнакомая мне наставница, – Цвет лишь помогает тебе раскрыться, все остальное – не его заслуга, – так искренне и просто, наверное, именно эти слова мне нужно было услышать.

– Черный, – чуть слышно произнесла я, – Я хотела бы черный, – уже громко и уверенно. Все тут же направили на меня удивленные взгляды. Для меня самой это было неожиданностью, но в глубине души я знала, что все так, как и должно быть.

Сестры начали перешептываться, а наставницы наперебой говорили, что черный цвет на церемониях недопустим, пытаясь перекричать друг друга.

– Это ее выбор, и никто не в праве делать его за нее, – незнакомка с недоверием, но в тоже время с неподдельной тревогой посмотрела на меня. Этот взгляд напоминал мне о матери, которая хочет отругать своего ребенка за серьезный проступок, но вместе с тем беспокоиться и волнуется о нем.

– Спасибо, – чуть слышно произнесла я.

Она лишь кивнула и нанесла первый узор.

Глава 3

Царевна-матушка одна

Ушла в мировские владенья,

И дабы не сломить веленье

Дуная предала она;

Как скоро ль будут вспоминать

О том, что сделалося нынче,

Так скоро будет быль вещать

Народа скромные надежды.

Через несколько минут все было готово. Я с неподдельным интересом рассматривала замысловатые завитки и линии на своем теле. Разве еще несколько дней назад я могла подумать, что буду стоять здесь, в этом платье, в ожидании и предвкушении. Не обманчиво ли это чувство? Кого я обманываю, вся эта мишура не сможет изменить исхода этого дня. Для меня все предрешено, да и сама я для себя все решила. Когда очередь дошла до волос, все лишь посмотрели на мои темные локоны, обреченно вздохнув, оставили все как есть, добавив лишь небольшую диадему с красными переливчатыми камнями. Другим же ученицам соорудили высокие прически, вплетая в них ленты. Передо мной открыли множество маленьких чемоданчиков и шкатулочек, в одних из них лежали разнообразные браслеты, вычурные броши, тяжелые серьги, от которых у меня бы точно разболелась голова, и кольца, настолько жуткие, что я лишь нервно сглотнула. Я замотала головой.

– Нет, мне этого не нужно, – наставница недовольно посмотрела на меня. Я сотворила подобие улыбки, которая сейчас больше походила на оскал, – Они очень красивые, – попыталась исправиться я, – Но боюсь они будут стеснять мои движения во время танца, -наставница нехотя закрыла шкатулки и передала другой. Другие девушки готовы были драться за каждую безделушку и зло зыркали, если очередное приглянувшееся кольцо доставалось другой ученицы. Наверное, если бы у них было не две руки, а, например, четыре, они бы с радостью не оставили на них ни одного свободного сантиметра. На секунду я представила своих сестер с длинными отвисшими руками, тонкими, уродливыми пальцами, вздрогнула и поморщилась. Больше я не смотрела на эти шкатулки.

Затем нам принесли чемоданчики и мешочки поменьше, от них исходил приятный чуть сладкий аромат жасмина и лесных ягод. На них я смотрела с неподдельным интересом. Я позволила подвести себе глаза, не потому, что мне очень этого хотелось, а потому, что украшения – это твой собственный выбор, а рисунок на лице – традиция, которую нельзя нарушить. Я смотрела в зеркало и не узнавала себя. Возможно сейчас я была симпатичной, сильной и уверенной в себе… Я отогнала эти мысли в сторону. Хватит себя жалеть и мечтать понапрасну. Все не может быть иначе, я это знала. Но принимала ли я это?

Церемония должна была начаться через несколько минут. Я не знала, где найти себе места и устало прикрыла глаза, слыша звук своего бешено колотившегося сердца. Неизбежность всегда толкает людей на необдуманные поступки, и я находилась на волоске от этого. Я уже чувствовала, как расплавляются в голове мозги и превращаются в желе, не способное рационально мыслить и принимать решения, мысли собираются в один большой комок неразберихи, а ноги, которые так нужны мне сейчас, деревенеют и становятся похожи на костыли.

– Пора, – известила наставница.

Мы вышли в длинный коридор через другую дверь комнаты. Совсем темный и мрачный. Факелы были редки и освещали лишь каменную кладку стены. Ощущение сырости, плесени и затхлости выворачивало мой желудок наизнанку, а может сказывалось мое волнение. Все шли в полной тишине, а шаги отдавались гулко, будто мы идем под землей.

Вдруг вся наша процессия резко остановилась. Кто-то завопил, но тут же прикусил язык. Крыса. Страх, на минуту сковавший тело, рассеялся. Кто-то подтолкнул меня в спину, и я на автомате поплелась дальше.

Наконец мы оказались в небольшой комнате. Оливковый оттенок стен, мраморный пол, а в самой середине – огонь, выходящий из небольшого постамента. Вся комната была заполнена дымкой и благовоньями. Кажется, я одна скривила нос, на всех остальных же нашло какое-то благоговение и умиротворение.

– Осталось мало времени, девушки, это посвящение и в то же время дозволение, – слишком надменно и отстраненно, – вы должны поприветствовать Богиню, и отдать частицу себя взамен нового предназначения. Принимать и жертвовать – наша наивысшая цель и привилегия. Сила – не дань, а бремя, так пронесите же его достойно, – закончила старшая. Меня не проняло. Совсем. Мы не жертвы альтруизма и копать себе яму послушничества и смирения я не собиралась. Но у других словно открылось второе дыхание, одна девушка даже заплакала от такой плеяды миссионерской жертвенности.

Мы встали вокруг огня. И тут началось. Меня никто к такому не готовил. Один танец уже сводил меня с ума. Но это переходило все рамки.

Первая девушка потянула руку к огню. Я лишь успела рвануть за ней, дабы она не совершила неосторожной ошибки. Почти перехватила ее руку, но не успела, она уже коснулась огня и завыла. У меня полились слезы, дыхание сбилось, я не могла вдохнуть полной грудью, а сердце колотилось как бешенное. Девушка истошно всхлипывала, еле сдерживая крик. Длилось это пару секунд, но для меня прошла вечность, меня оттащили от сестры и держали, не давая остановить эту жестокость. Я хотела вскочить, убежать, накричать на всех, но могла только всхлипывать и обессиленно опускать голову, при виде еще одной пытке.

Настала моя очередь. В глазах полыхал огонь. Не видя ничего перед собой кроме него, я на негнущихся ногах подошла к постаменту и протянула руку. Нет, я не кричала, потому что боль сковала не только ладонь, но и горло. Все, что я могла – это хрипеть. Я закусила губу до крови и зажмурила глаза так, что из них уже готовы был полететь искры.

Отдернув руку, наставницы непонимающе смотрели на меня. А я на них с равнодушием, непониманием и неприкрываемой злостью. На них и на саму себя, что позволила им это. Пульсирующая боль вывела меня из оцепенения, я невидящим взглядом посмотрела на свою ладонь. Это было ужасно. Но сцепив челюсти, я взяла рядом лежащую марлю и перевязала себе руку, хотя никто не позволял это сделать. Мне было все равно.

Мысли о побеге посещали меня не раз. Кажется, сейчас эта мысль неотвратимо укрепилась в моей голове. Удерживало лишь то, что нужно обрести силу, но стоит ли это того, на этот вопрос я получу ответ сегодня. Возможно, я совершала в данный момент непоправимую ошибку, но назад пути не было.

Нас вывели во двор. Рука горела и пульсировала. Вечерняя прохлада не помогала, а усыпляла, было все еще душно, или у меня начался жар. Сквозь пелену боли слышался гул голосов. Мы шли к шатру, где уже все было готово. Он был огромным и пестрым. Во взглядах сестер читалось восхищение и трепет, мне же он казался несуразным и смешным на фоне белых стен нашей обители. Я даже смогла улыбнуться собственным мыслям, насколько это было возможно.

Та же наставница, что произносила приветственную речь и скалилась во время ритуала огня, монотонно произнесла:

– Да взойдут над морем горы, да не зайдет солнце за горизонт, а звезды прольются дождем на нашу землю. Так дай нашим сестрам взойти к тебе, наша Богиня, прими их как дочерей своих. И жертва их не будет напрасна.

Что-то не припомню я последних слов в приветствии Богини. Кажется, другие девушки тоже не внимали сказанному. Но виду не подавали.

Меня кто-то резко толкнул в бок. Это была та же наставница, что позволила нанести мне черный узор. Она быстро-быстро заговорила:

– Никому не верь. Как только закончишь танец, уходи. Беги и ни с кем не разговаривай. Я постараюсь найти тебя и помочь. Сама меня не ищи. На другом конце острова есть лодка. Плыви на юг, а как достигнешь земли, никому не говори, кто ты и откуда прибыла, – почти неразборчиво прошептала она.

– Что? Но как мне… – начала я, но она уже развернулась и направлялась прочь.

Я старалась держать себя в руках. Послушно ждала начала, ни с кем так и не заговорив.

– Мой танец будет танцем воды, я словно волна буду перетекать из оного движения в другое, очень жаль, что вы пропустите такое представление, – одна из сестер, самая высокая, и кажется, самая надменная. До чего же у нее писклявый голос. Того и гляди завизжит.

– Эх, как жаль, что мой танец не сравнится с твоим, я – воздух, а там ничего нового не придумаешь, – грустно ответила другая девушка, чуть ниже ростом, и с виду будто и правда расстроилась. Ну зачем же так лебезить перед своей подругой, – А ты какую стихию выбрала? – и уставилась на меня выжидающе.

Уже собиралась ответить, что ничего не знала об этом, и новость эта для меня оказалась такой же неожиданностью, как и все происходящее сегодня, но вовремя прикусила язык. Ну вот вообще не время выставлять себя неосведомленной дурой, Мира!

– Это будет сюрприз, не хочу раскрывать задумку, – заговорчески ответила я, и нацепила улыбку, достойную этих двух девиц.

– Мы же никому не расскажем, просто хотим убедиться, что каждая из нас выбрала разные мотивы, – кажется, сегодня от меня не отстанут, пока я не выложу им всю правду-матку.

– Мой танец будет олицетворять все стихии, – ничего умнее я конечно не придумала, но такой ответ их вполне устроил, судя по тем кислым минам, которые не могли скрыть даже подобия улыбки.

Кажется, я перестала быть им интересна, потому что, демонстративно отвернувшись и поняв, что я не жажду их общения, они выбрали целью своих расспросов другую девушку.

Мне необходимо было приложить руку к холоду, иначе еще пять минут, и я бы волком начала выть от нестихающей боли. На каменном памятнике рука оставляла мокрый след. Все казалось таким чужим и глупым, но сил обдумать слова наставницы не было, и уснуть на траве казалось не такой уж и плохой идеей. Но предчувствие чего-то плохого не покидало меня.

Силуэты. Сначала я не обратила на них никакого внимания. Праздник, мало ли, кто ходит по двору. Но что-то в них казалось неправильным. Черные. Они были одеты в сюртук и брюки. В руках у двоих блестели кинжалы.

Когда-нибудь кто-то накажет меня за мое любопытство. Вместо того, чтобы убежать, я пригнулась и стала вслушиваться. Почему-то убежать и рассказать все сестрам, мне показалось наихудшей идеей.

Сначала было тихо, но в следующую минуту:

– Их цель – одна из них, другие им не нужны, – говорил мужской голос.

– И как же понять кто она, их же там целый шатер, – в его голосе слышалось разражение.

– Не знаю. Пока что. Да и не следует нам знать. Это его дело, и его дружины, черт бы ее побрал.

– Ты про тех убийц, лица которых всегда скрыты темной дымкой? Они тут? Почему мы их не видели?

– А ты думал, их так просто увидеть? Они не простые солдаты, Борг. Они маги, пусть и подпитывает их он, но свое дело они делают блестяще.

– Ты мне зубы не заговаривай, Керт, знаю я про них, только страх навевать на народ и умеют, да приказы его выполнять, магией тут и не пахнет.

– Ну как знаешь… – резко заиграла музыка, и я больше не слышала их разговор.

Заболела голова, тяжесть этих слов легла на мои плечи. Неожиданные встречи и услышанное сегодня начало складываться в ужасную картину. Так, хватит, переварить и обдумать я еще успею, сейчас нужно действовать.

Глава 4

На что мне твой укор, природа-мать?

Я рождена учить, блюсти, повелевать,

Того гляди заставлю увядать иль умирать,

Мне все дозволено, тебе ль не знать?

Черту мне перейти, что полотно соткать,

И хаос обрести, что варежку связать,

Доколе мне, когда могу я небо нитями застлать.

Да, хочется плакать, да, руку я уже почти не чувствую, да, усталость неимоверная, того и гляди рухну как тряпичная кукла. Но собрав всю свою волю в кулак, я вернулась обратно. Ничего не изменилось. Девушки все также мирно улыбались и шумно болтали. Что-то мне подсказывало, что попытка кого-то предупредить обернется провалом. И тут до меня начало доходить, наставницам все известно. Пусть не всем, но так или иначе, мне нужно держать язык за зубами. Чтобы выжить. Чтобы хоть кто-то смог выжить.

Наша процессия двинулась в сторону шатра. Внутри все было также красиво, как и снаружи, только богаче и ярче. Свет исходил из мелких лампадок и подвесных светильников, на полу лежали ковры с узорами, которые я была уже не в силах рассмотреть. Еще утром мне бы показалось все это невероятным и очаровательным, но сейчас это выглядело как хорошо продуманный спектакль, в котором слишком много идеальных декораций.

Откуда-то исходил гул голосов, и он будто бы направлял нас. Я уже всем телом понимала, что произойдет что-то нехорошее, но сердце отказывалось верить. Мы зашли в небольшую комнату, голоса были совсем близко. По кругу стояли стулья, нам указали на них, и мы сели.

– Время тянуть жребий, – так, а вот это вроде возвращение к основному сценарию. Нам поднесли кожаные шнурки в глиняной чаше, мне выпал самый длинный. Я выхожу последняя. И выйду ли я вообще? Или все закончится раньше? Надежда на то, что завтра я проснусь в своей комнате, и начнется обычный на меня день, еще теплилась в сердце, но предчувствие было плохим. Плана у меня нет, да и не было, придется импровизировать и придумывать на ходу, главное быть сильной, Мира, а ты этому училась с рождения.

Голоса резко стихли, заиграла музыка. Представление началось.

Музыка завораживала, бубны отбивали свой ритмы, скрипки и виолончели подпевали им в такт. Я слушала как завороженная, а мир будто бы сузился до одной точки, секунды. Хотелось просто слушать и ни о чем не думать. Настал черед первой девушки, и она вышла за портьеру, за которой как мне показалось, была сцена, окруженная пестрой толпой. Все замерли в ожидании, и я том числе. Кто бы чего не задумал, сейчас меня волновало совсем другое. Это было странно, будто само место старалось успокоить, притупляя все инстинкты.

Музыка стала нарастать, переходя к кульминации, затем резко стихла. Я напряглась, но тут же раздались радостные возгласы и аплодисменты. Она справилась. Все были полны радости и гордости за свою подругу или ученицу. Ничего не произошло и быть может не произойдет. Мысль о том, что все обойдется и будет хорошо, успокаивала. Я расслабилась и растворилась в музыке. И опять голоса, потом снова бубны и все по кругу. Я и не заметила, как осталась в комнате одна. Паники не было, в душе поселилось четкое ощущение, что я там, где и должна быть. Все что я чувствовала – это спокойствие и решимость. Голос в собственной голове вселял уверенность. Просто будь собой, Мира. И я вышла из комнаты.

Сцена была небольшая, но места вполне хватало, толпа окружала почти со всех сторон. Столько лиц…вот и знакомое наставницы, оно почему-то выражало скорбь. Но я не придала этому значения, слишком яркие цвета, слишком много людей и чужих взглядов, обращенных ко мне. Я прикрыла глаза. Нужно начинать, бубны уже во всю гремели в ушах. Но тело не хотело слушаться, меня будто сковало от переизбытка эмоций и событий за сегодняшний день. Кожа покрылась мурашками, хотя в шатре было душно. Я сделала первое движение, как учила меня Велеса. Но что-то было не так. Тело будто не слушалось меня. Я снова прикрыла глаза, и услышала успокаивающий голос, незнакомый, но в тоже время такой родной и близкий. Мысленно я потянулась на его зов, и почувствовала тепло, окружающее меня, принимающее в свои объятия. Оно дарило спокойствие и защищенность, направляло. Тело больше не сковывало, одно движение плавно перетекало в другое, я будто растворилась, стала множеством песчинок, наполненных энергией. Я была то сосудом наполненным водой, волной берега и водопадом, устремляющимся вниз, то искоркой, зарождающейся в маленькой печушке, и пожаром, разрушающим, вздымающим свои языки пламени к небу. Я была весенним ветерком, наполненным ароматом трав и полевых цветов, и ураганом, сносящим все на своем пути, цветком, распускающимся после долгого зимнего сна и деревом, закрывающим своей кроной от летнего зноя. Я была светом успокаивающим и испепеляющим, и тьмой, обманчиво ласкающей, радостно принимающей в свои объятия заблудшие души.

Музыки я уже не слышала, только голос, за которым я следовала по пятам. Я была всем, и все окружающее меня, было мной. Свет резко ослепил меня, и наступила тишина.

Глава 5

Куда б не завела судьбы дорога,

Того, кто тайну вдруг захочет разгадать,

Пусть будет так, но ты спроси у Бога,

Что ж людям не дано повелевать.

За тридевять и тысячи земель

Пройди свой путь, и обрети прощенье,

Быть может ты получишь угощение -

На небе тоже можно пировать.

Я резко открыла глаза. На меня смотрели изумленные взгляды моих сестер. Такому повороту событий я была удивлена не меньше их. Я оглядела зал. Одни шептались между собой, другие стояли с открытым ртом, как застывшие статуи, а кто-то даже тихонько плакал. А я просто не понимала, что происходит. Может меня все-таки кто-нибудь просветит в чем тут дело? Может я не справилась или во время танца что-то случилось с моим шелковым одеянием, и я стою перед всеми голая? Но нет, все в порядке, платье на месте, даже вот появилась какая-то клякса на запястье. Так стоп, что? Ее не было, это я точно помню, были узоры, да, но они исчезли без следа. А этой уродской штуки никто мне не рисовал. Я дотронулась до кляксы, она была горячей, но запястье не обжигала. Без паники, сейчас главное спуститься со сцены и тихонько ускользнуть к себе в комнату. А там уже разберусь со всем остальным. Я сделала несколько шагов к ступенькам и…

– Мира, стой! – знакомая наставница больно сжала мою ладонь и поволокла за сцену. Мы оказались все в той же маленькой комнате.

– Мира, послушай меня внимательно, у нас очень мало времени, – она посмотрела на часы, было почти девять.

– Объясните мне наконец-то что происходит, – нервы были на пределе, и только сейчас я почувствовала, насколько сильно я устала. Еще чуть-чуть и я упаду в обморок.

– Тише, нас может кто-то подслушивать, не перебивай. Сначала выслушай меня, – даже если я и хотела что-то ответить, у меня не было сил, – Ты должна уйти, это не обсуждается. То, что произошло только что, должно остаться в тайне, которая не выйдет за пределы этого острова. Пойми, мы не были к этому готовы, никто не был. Они уже идут за тобой.

– Кто? – пазл начал складываться в единую картинку, но голова раскалывалась, от этого думать было сложнее, – Хватит говорить со мной загадками, почему на меня все смотрели так, будто я с неба свалилась, что-то пошло не плану? – из всех вопросов я почему-то задала именно этот, хотя сейчас это имело наименьшее значение.

– У нас мало времени. Слушай и запоминай. Мы здесь не одни. Дюжина уже на острове. Они сильны, это не простые воины, а маги, с ними нам не справиться. Тебе нужно бежать, и как можно скорее. Запомни, ты не должна попасться им, иначе миру придет конец. Твоя татуировка, – она показала на кляксу на моем запястье, – спрячь под рукавом или обмотай тряпкой, надень браслет, сделай что угодно, но запомни, никто не должен ее увидеть.

– Что это значит? Дюжина вышла на охоту, и я их главный приз? – мне все еще не верилось в происходящее.

– Это не охота, а бойня. Без призов, но с трофеями, – кажется, под трофеем она имела ввиду меня, – ты что, ничего не почувствовала? Там, на сцене.

– Я чувствовала только тепло, было странное, немного расслабленное ощущение, будто я – это не я, словно я наблюдала за всем происходящим со стороны, – про необычный голос, который направлял меня, я говорить не стала. Я прокручивала все происходящее со мной снова и снова, пытаясь вспомнить свои ощущения.

– Пророчество гласило, – быстро заговорила она, – о появление девушки, наделенной огромной силой, настолько могущественной, что с помощью этой силы можно испепелять и возводить целые города. Наделять людей властью, зарождать и отнимать жизнь.

– Только не говорите, что это, – я не успела закончить.

– Да, это ты, Мира. И чем быстрее ты примешь этот факт, тем будет лучше для тебя.

– Это ошибка, у меня нет никакой силы, я вообще не особо способная, так что ищите себе новую кандидатку и отправляйте ее танцевать с бубном, и, если повезет, ей тоже кто-нибудь разрисует запястья чернилами, – может это прозвучало слишком грубо, но я почти себя не контролировала, срываясь на крик.

– Тихо, ты не маленькая девчонка, пора уже повзрослеть. Ты была обычной, и лучше бы таковой оставалась, всем от этого было бы легче. Но все обернулась так. Поэтому у нас нет других вариантов. И если хочешь выжить, советую прислушаться к моим советам.

– Заберите ее у меня. Вашу чертову силу. И отдайте кому-нибудь другому. Да хоть той же дюжине, кто там из них самый слабый. Пусть порадуется новым способностям, – из меня вырвался нервный смешок.

Она молча поджала губы.

– Откуда вам известно о пророчестве?