Книга I. Квант войны: Ядерное противостояние

Мужчина смотрит на лист и не спорит. Он берёт карандаш и вписывает строку в расписание. Он шевелит губой. Он уже посчитал, что это снимает работу с него и отдаёт инженерам. Он ставит на штамп «взято» и отдаёт лист назад.

– Кто вы, – спрашивает он только потом.

– Помощники, – отвечает Лейла. – Сегодня – от погоды.

Мужчина моргает и уже не слушает. Телефон снова звенит, он берёт трубку и говорит «слушаю».

На выходе Майк ловит взглядом «П». На гвозде рядом со щитом висит знакомая закладка. На гурте теперь «TR». Он понимает, что метки Пилигрима здесь раньше их. Он идёт дальше, не трогая железо.

– Он ходит на секунду впереди, – шепчет Лейла. – Но мы вшили «право стоп».

– И заземление в палатках, – добавляет Майк. – Это сдержит дурность на грани.

Пыль за пределом палатки пахнет мокрым деревом. Ветер слабнет. На западе мигают короткие молнии. Башня стоит тёмная и недвижная. Ночь обещает быть длинной.

-–

Подо льдом возвращается хищная тишина. Лейла держит «Ахерон» в кармане, где шум льда гасит уши. Но «рой» уже не играет в старую игру. Его линии идут не по памяти, а по предположению.

– Они предсказывают нас, – шепчет Ноа. – Им не нужен наш звук. Они строят картинку из пустот.

– Как ты вчера, – усмехается Кац. – Только без совести.

– Не обязательно, – отвечает Ноа. – Когда учишься, совесть мешает.

Он двигает ручки и строит новую карту. Не «точки», а «тени». Где бы он поставил дрон, чтобы поймать «Ахерон», если бы был злым. Он вешает на пустоту флажки и шепчет «сюда не идти».

– Потерял карту, – честно говорит он через минуту. – Но нашёл способ жить без карты.

– Дай мне тишину на пять, – просит Лейла. – Я проведу нас, как по слуху.

Эванс смотрит на шкалы и на людей.

– Даем, – говорит он. – Харрисон, тишина. Сара, «пустышки» берегём. Ким, зелёную – зубами.

Ким отвечает коротко. Внешнее кольцо держит ровно. Якорь у Майка не кипит. Имя ребёнка снова выходит к краю внимания. Он не прогоняет его. Он ставит рядом, как камешек на панели.

– Мы ещё вернёмся к тебе, – шепчет он внутри.

– К кому, – спрашивает доктор Моррис.

– К вопросу, – отвечает Майк. – Не к человеку.

-–

К полуночи пустыня густеет, как чай. В палатке наблюдателей играют в карты без слов. У башни шевелится маленький караул, их ботинки оставляют узкую тропу. На столах в дальнем сарае лежат запаянные бумажные пломбы.

Лейла и Майк ждут под плащом теней возле тележки с изолирующими кабелями. Им нужна ещё одна мелочь. Маленькая табличка «проверка заземления – мужчина с лампой в паре», она должна висеть на кармане между щитами. Её не повесили. Пилигрим перехватил «на секунду».

– Вон там, – шепчет Лейла и кивает на лачугу с деревянным крыльцом. – Его ловушка сработает там. В поле есть метка «TR», и рядом – пустой штырь.

– Забираем табличку и вешаем, – отвечает Майк. – Без шума.

Они заходят в лачугу через задний вход. Внутри пахнет металлом и маслом. На столе лежат щипцы, кусачки и маленький свёрток с сургучом. На окне сидит ночь и дышит пылью.

На подоконнике блестит узкий металл. Закладка, как всегда. Но на гурте уже не «TR». На гурте – «DR». Он не знает, что это. Он знает только то, что значит «здесь был».

– Он подменил табличку, – шепчет Лейла. – Оставил красивую бумагу без «лампы в паре».

– Значит, прикроем это руками, – отвечает Майк.

Они выходят на ветер и двигаются к щиту. На железном штырьке пусто. Он вешает табличку на проволоку и притирает её песком, чтобы выглядела старой. Лейла подминает края, как будто она висела здесь неделю.

– Готово, – шепчет она.

Идти обратно уже поздно. Они слышат скрип обуви и лязг кованой пряжки. Из темноты выходит человек в шинели, ныряет глазами под козырёк и смотрит на их руки. На пальцах у Лейлы пыль равномерная. На пальцах у Майка тоже. Красок нет. Банки в их пути не было.

– Проверка постов, – говорит он устало. – У вас пропуск.

– В палатке у связи, – отвечает Майк честно. – Сержант дал нам «да» на бумагу.

Человек кивает и не спорит. Он уходит в ночь. Они остаются рядом со щитом. Ветер приносит первую каплю дождя. Пыль понимает, что её будут топить.

– Он строил ловушку в складе, – тихо говорит Лейла. – Но сержант нам поверил. Это развалило его трек.

– Он поставит следующую, – отвечает Майк. – Мы тоже.

Они двигаются к лисьей норе между сутулых палаток. Ночь сгущается, как гуашь. Башня чернеет и висит над всем, как чужой палец в чужом раю.

-–

Подо льдом «решётка» хватает новый карман. Лейла ведёт «Ахерон» вдоль края, как танцевальный шаг. Ноа учится заново слушать пустоту. Он ставит метки «где им кажется, что мы есть» и ломает эти метки ненужным скрипом.

– Пятый узел у них слепой, – шепчет он. – Если мы дадим там тишину, они вцепятся в пустоту.

– Ты уверен, – спрашивает Эванс.

– Нет, – честно отвечает Ноа. – Но я слышу, как они раздражаются.

– Делаем, – решает капитан. – На их злость и сыграем.

Сара держит «пустышку» в ладони, как птицу. Ким смотрит на внешнее кольцо и заводит второй контур охлаждения узким байпасом. Джилл бросает взгляд и кивает: риск, но терпимо.

– Сделала тебе «зелёную» на два градуса, – шепчет Ким. – Только не гони её в красную.

– Держим, – отвечает Майк.

Тишина, которую просит Лейла, приходит на пять секунд. «Решётка» мгновенно слепнет, как если бы кто-то выключил лампу. Ноа не улыбается. Он не любит такие фокусы, но любит жить.

– Прошли, – выдыхает Дойл.

– Это только один раз, – предупреждает Кац. – Дальше не сработает.

– Тогда придумаем другое, – говорит Эванс. – Мы учимся, как они.

-–

Вблизи башни воздух гудит, как трансформатор. Даже кожа чувствует статический прилив. Вдалеке, у наблюдательного бункера, свет ламп желтеет на мокром бетоне. К востоку небо пока тёмное, но край уходит в серое.

Майк и Лейла заходят в бункер быстро и просто. Внутри инженер в очках правит в списке «дозим. постов» карандашом. На столе лежит маленькая лампа с батареей. Он дёргает провод, проверяет контакт и не смотрит на людей у двери.

– Мы насчёт лампы, – говорит Майк. – В паре.

Инженер поднимает глаза и понимает из двух слов. Он кивает на полку и кидает им ещё один фонарь.

– Берите, – отвечает он. – Батарея живая. Плечо с вами.

– И «право стоп», – добавляет Лейла. – С утра вы его увидите на щите.

Инженер не спорит и не смеётся. Он уже знает, что сегодня слушают не только его.

– Хотелось бы, – говорит он без иронии. – Иногда думаешь «остановим», а потом смотришь на башню… и не можешь сказать вслух.

Майк кивает и не отвечает. Он знает, как это выглядит – когда ты не можешь сказать вслух.

Они выходят с фонарями в ночь. Дождь начинает работать по-настоящему. Пыль становится тягучей, ботинки цепляют её как глину. На западе молния разрывает облако. Гром приходит позже, как письмо без подписи.

– Мы сделали, что могли, – тихо говорит Лейла. – Бумага висит. Фонари есть. Людей отведут дальше.

– И посчитали ветер, – отвечает Майк. – Если порыв поднимется, перенос остановят.

Он слушает грозу, как радиосигнал. Она запоминается как подпись эпохи. Её гул в голове совпадает с его шкалой.

– Это наш якорь в пустыне, – добавляет он. – По нему и вернёмся.

– А он, – спрашивает Лейла, и не возвращает имени.

– Он рядом, – честно отвечает Майк. – Но сейчас он не в воде. Он в песке.

Он поднимает взгляд и видит на углу наблюдательного бункера узкую блестящую полоску. Закладка, как всегда. На гурте – «TR». Ниже крошечная точка. Эту точку он уже видел в Арктике, когда «П» превратилось в «LA». Она меняется, как вода.

– Он ставит метки на время, – шепчет Лейла.

– А мы ставим правила, – отвечает Майк.

-–

Подо льдом заходит ещё одна «занавесь». Толстая, как стекло. Но её рвёт естественный шум трещины, как зубочистку. Лейла ловит момент и смещает корпус в пустоту. Ноа грузит «решётку» плохими ожиданиями. Харрисон держит каналы закрытыми, как ящик с стеклом.

– Две минуты тишины, – говорит Ноа. – Потом они вернутся злее.

– Этого хватит, – решает Эванс. – Потянем к «чистому».

– У меня нет «карты», – признаётся Ноа. – Но есть «слух». И он говорит: вправо лучше, чем влево.

– Тогда вправо, – кивает капитан. – Мы доверяем слуху.

Пульс лодки выравнивается. Внешнее кольцо остывает. Якори не срывает. Майк знает, что эта «тишина» будет короткой. Он встаёт и снова смотрит на шкалу радиофона.