Ветер океана звёзд. Часть 1

Пётр Кон

Ветер океана звёзд. Часть 1

Астрологический прогноз от Найдиса Сергеева

В Главном Поясе астероидов, этом древнем кладбище так и не родившихся планет, на поверхности гиганта по имени Церера мы и развернули свою деятельность. Здесь, в приполярных широтах среди кратеров-ловушек, мы вгрызались в вечную мерзлоту. Глубина залегания – не больше метра. Ледяные бруски, вырубленные примитивными инструментами, грузили на челноки. Минус 106 по Цельсию, гравитация, едва удерживающая пыль, и скудный запас воздуха в баллонах. Рай для старателей? Вряд ли.

Планетоид скрывал под ногами ледяную мантию – двести миллионов кубических километров чистого льда. Больше, чем все запасы пресной воды на покинутой Земле. Работы – непочатый край!

На звёздной карте Церера – едва различимая точка. Микроскопическая булавочная головка рядом с Юпитером. С Солнцем – и вовсе несравнима. Но в реальности этот карлик, принявший почти сферическую форму, раскинулся на площади, сходной по размерам Аргентине на забытой Земле. И сейчас, благодаря нашим усилиям, стал почти обитаемым – на свой лад.

Легальные базы – «Деметра», «Фердинанд-3», «Ульерикс» – кипели, словно разворошенные муравейники. Рабочие сновали по поверхности, их машины дробили ледяные глыбы, методично сдирая с планетоида верхние слои, пытаясь добраться до каменного ядра, но куда уж им. Толщина ледяного панциря – сорок километров, а местами – до сотни.

Но вся эта кипучая жизнь на Церере – временна. Безопасные купола и модули, возведённые Объединенным Космическим Флотом Земли, проработают лишь до тех пор, пока транспортировка льда к уходящим кораблям не станет экономически невыгодной. Слишком дорогой. И тогда Церера умрёт во второй раз.

И что будет с рабочими – возможно, они и сами не знают. Может, перебросят на следующие астероиды, а, может, и вовсе отправят на Землю. Но базы-поселения здесь точно свернут.

В отличие от нас, «официалы» Флота добывали не только лёд, но и ценные минералы. Нам же «Смотревший на звёзды» поставил задачу проще: топить лёд и очищать воду. Мы расщепляли её на кислород и водород. И вот парадокс: энергию для наших вибрирующих лёдодобывающих установок давали… топливные элементы на том же водороде. Солнечный свет, как источник энергии, здесь не в пример слабее, чем на матушке-Земле. Оно и понятно, ведь Пояс астероидов куда дальше от Солнца. А потому необходимо использовать для работы установок другой энергоноситель. Отсюда и вышел этот ироничный парадокс: мы расходуем водород, чтобы его добывать.

Чистый, кристальный лёд, который так и просился кубиком в стакан виски, на поверхности не валялся. Разве что в полярных «ловушках», куда нам, нелегалам, путь был заказан – там хозяйничали официалы. Мы же копались в приповерхностном реголите, в пористой глине, где лёд был перемешан с пылью и камнями. Наши ручные инструменты – кирки, буры, дробилки – годились лишь для индивидуальной работы. Они крошили мёрзлую грязь, отделяя скудные ледяные крупицы от пустой породы. Конвейерная лента везла эту смесь на сепаратор – отсеять зёрна льда от плевел реголита.

Наша задача была проста: копать и выживать. Последнее оказывалось сложнее. Любая отдача инструмента, сильнее обычной, могла швырнуть тебя в бездну из-за мизерной гравитации Цереры. Смерть подстерегала на каждом шагу. Грунт норовил выскользнуть из-под сапог скафандра. Или какой-нибудь заблудший булыжник – осколок астероида – мог врезаться в отряд, превратив старателей в кровавые пятна на бурой поверхности. Пятна, которым суждено было сохраниться миллионы лет – вечный памятник «водотрусям», как мы себя звали. Ироничное утешение: когда на Земле не останется и следа от человечества, эти пятна на Церере всё ещё будут рассказывать нашу историю.

– Ваня, ты весь дрожишь! – прокомментировал я без особого участия, глядя на его скафандр, подрагивающий в такт работе.

В ответ по радиосвязи донесся сдавленный, нервный голос:

– Я… я просто хочу вернуться домой!

– Чувак, у тебя нет дома, – отрезал я холодно.

Ваня не ответил. Он с яростью вонзил бур в серо-бурую мерзлоту, работая теперь с удвоенной, почти истеричной силой, выплескивая в удары всю накопленную злобу и отчаяние.

Да, мы все – экипаж «Владимира Крючковатого» – водотруси, летаем от астероида к астероиду и вытряхиваем из них водичку, но Ваня Плотников единственный среди нас водотрус! В сверхразреженной атмосфере Цереры, в дымке водяного пара, этот румяный упитанный светловолосый юноша в скафандре смотрелся совсем уж не к месту. Даже я это осознавал. Слишком он был нервным и слабохарактерным для нелегальных приисков Цереры и суровой реальности «Владимира Крючковатого».

Ваня как-то рассказывал, что и на Земле знал: светлого будущего ему не видать. Сирота, без гроша, без связей. Да ещё и вечный неудачник. А когда пришли вести об Эстерайской Империи и её планах, будущее начало представляться парню совсем уж безрадостным. Потому он проник на Флот неаккредитованным сотрудником, и обрёл пристанище на корабле-«курорте» «Заря на Азове».

И тогда Ване странным образом повезло. Очень скоро он показал себя блестящим системотехником и зажил припеваючи. Но недолго музыка играла, и вскоре светлая полоса вновь сменилась тёмной. Слух о том, что объявился якобы самородок по имени Ваня Плотников, пронёсся по Флоту со скоростью лесного пожара. Феномены – эти внезапные звёзды на фоне безмолвной космической ночи всегда заявляют о себе яркой вспышкой. А известие о них быстро доходит до Смотревшего на звёзды благодаря крепкой работе осведомителей. Через некоторое время Ваню похитили, а время спустя сирота и неудачник стал ценным активом корабля с дурной славой, но гордым именем «Владимир Крючковатый».

Эту сцену – Ванину яростную работу в ледяной пустыне Цереры – я вспомнил, наблюдая за его нервным, дёрганым движением сейчас. Мы ждали его – Смотревшего на Звёзды. И в этой томительной паузе каждый из нас непроизвольно поднимал взгляд к бездонной черноте космоса, высматривая далёкие иглы белого Солнца, следил за роем астероидов – крошечных каменных осколков и глыб побольше, – безмолвно плывущих зловещими тенями.

А он? Смотревший на Звёзды видел сквозь ту же черноту совсем иное: ослепительное сияние самих светил – тех самых, бесконечно более великолепных родителей этой космической пыли и камня.

Мы замерли в зале совещаний, погружённом в полумрак. Лишь холодное сияние нескольких ламп да призрачные блики от аквариума нарушали темноту. За стеклом медленно скользила буро-коричневая акула, её пятнисто-белое брюхо мерцало в зеленоватой воде.

Гинерийскую акулу с Эстерау преподнесли Смотревшему эстерайские покровители – дар в знак восхищения его личностью и благодарности за верную службу. Размерами и свирепостью она соответствовала земной Белой, но отличалась причудливыми особенностями: кожистыми рожками над глазами, длинными рудиментарными жгутиками, покачивавшимися в такт движению, и молотовидным спинным плавником, топорщившимся словно боевое знамя.

В зале собралось слишком много народу – дурное предзнаменование. Смотревший на Звёзды созывал всех лишь по самым серьёзным поводам. И причина на этот раз была весомой. Оттого-то Алиса Яришка и А́лин Балтов сидели за длинным столом, белые как мел, дрожа мелкой дрожью. Объяснялось это не ломкой из-за отмены «Звёздной пыли», а леденящим душу ожиданием прихода Смотревшего.

Именно на них – на Алису и Алина – возложили ответственность за очистку лаборатории. Отскрести, отмыть, продезинфицировать до стерильности каждый сосуд, инструмент, каждый сантиметр поверхностей – таково было условие для синтеза идеального продукта: противоядия к химическому токсину, предназначенному для Академии Королёва. Помощь жертвам атаки не планировалась. Но страшила иная угроза: разгерметизация бомбы и утечка яда здесь, на борту «Владимира Крючковатого». Игнорировать такую возможность было глупо. Инструкция требовала: работать с аэрозольной бомбой массового поражения только при наличии антидота – белкового катализатора, блокирующего рецепторы токсина.

Удар по Академии планировался синхронно с первой фазой войны – распылением эстерайского вируса на Земле. В момент, когда офицеры-преподаватели и курсанты сокрушены и подавлены вестью из родного мира, и не готовы к удару изнутри. Эффект неожиданности, паника, слом дисциплины – вот что должно было обеспечить успех захвата с минимальными потерями.

Но очистка лаборатории была провалена. Противоядие синтезировали с браком. Вина лежала на Алисе и Алине. Теперь требовалось вновь добыть редкие реактивы – через взятки. И чёрт с ними, с деньгами, «Владимир Крючковатый» предоставил бы сумму – а Яришка и Балтов отработали бы её за несколько месяцев, но потеряно было невосполнимое – время! Из-за их ошибки график применения бомбы рухнул.

Они облажались по-крупному – с промывкой. Под ободом главного резервуара, в коварном желобке по всей окружности, затаился и не был смыт порошок очистителя! И когда завершалась финальная стадия производства, драгоценная жидкость приобрела неправильный цвет, утратила прозрачность и запенилась пузырьками.

Психотропная аэрозольная бомба для Академии Королёва – детище совместного замысла Эстерайской Гегемонии и Смотревшего на Звёзды. Вдохнув яд, курсанты, преподаватели, экипаж – все должны были погрузиться в психоз, галлюцинации, панику. Цель: захватить живыми, без боя, без сопротивления трезвого рассудка. Отравление Ветеньки Лесова и прочие инциденты по Флоту были лишь пробой пера, этапами отработки губительной формулы.

Теперь же из-за их прокола дата атаки срывалась. Деморализующий эффект не будет всеобъемлющим. Смотревший на Звёзды опаздывал с выполнением приказа эстерайских господ и его не ожидало ничего хорошего. А уж наказывать эстерайцы умеют.

Теперь они сидели там, меж двух верзил, готовых пресечь любую попытку к бегству. Хотя бежать было некуда – с подводной лодки в открытый космос? Алиса и Алин ждали лишь приговора.

Ковыренко толкнул меня в бок:

– Эй, глянь, опять «Земля-онлайн»!

Я проследил за его указательным пальцем, направленным на двух молодых бойцов, восторженно уставившихся в голые стены мрачного зала. Но я-то знал: они не стены видели, а призрачные образы родной планеты. Бешенство вскипело во мне, и я сердито воскликнул:

– Да какого хрена?! Вам нечем больше заняться?

Это изобретение человека, убившего моего отца. Не его рукой напрямую – тут замешана и моя группировка, – но вина – целиком на нём. Не будь его, мой отец был бы жив. Ради мести я пошёл на всё. И не остановлюсь, пока не заставлю его заплатить сполна. А потом… убью. Убью Романа Никитина.

– Ответственность – это мера вины. Ваш поступок должен вызывать у вас безмерное чувство вины, – прозвучал из темноты спокойный голос, от которого кровь стыла в жилах провинившихся.

– Смотревший… – вырвался испуганный шёпот девушки.

Но Человек уже вышел из тени. Он строго запретил обращаться к нему по имени, отчеству, фамилии (её, к слову, вообще мало кто знал) или титулам. Только «Смотревший на Звёзды» – его устоявшийся позывной.

Это имя-титул звучало нелепо, но главное – каждый раз, произнося его, подчинённые испытывали жгучую неловкость. Неловкость за абсурдность обращения, навязанного им же самим. Выходило, он сознательно создавал эту искусственную ситуацию, чтобы мы – его приближённые – вечно чувствовали себя виноватыми за собственную неуклюжесть. Ни фамильярности, ни дерзости – лишь гнетущее смущение и растерянность.

Мы с Ваней и остальные наблюдали, сковываемые молчаливым ужасом.

Движением, быстрым и невидимым, человек накинул незримую петлю на запястье Алисы и дёрнул. Кисть с мокрым хлюпом отделилась от предплечья. Багровая струя хлестнула из обрубка, забрызгав Алина. Тот вскрикнул в ужасе. Алиса, окаменев от шока, вжалась в спинку кресла. Глаза её, уставившиеся на кровавый обрубок, вылезли из орбит, зрачки сузились в булавочные головки.

Смотревший на Звёзды схватил девушку за другую руку, грубо рванул на себя и потащил к шлюзовой камере, вмонтированной в стену кают-компании. Никто никогда не видел, чтобы камера использовалась, – теперь ей предстояло стать орудием возмездия.

Алин, захлёбываясь истерикой, рухнул на колени, вымаливая пощаду. Алиса была безучастна, словно кукла. За ней тянулся размазанный кровавый след.

Человек нажал кнопку – внутренняя перегородка открылась. Резко толкнув девушку, он швырнул её внутрь. Ещё одно нажатие и перегородка захлопнулась.

– Декомпрессия. Полная, – властно приказал он.

Через смотровое окно мы увидели, как кислород стремительно уходит в щели, словно дым, втянутый гигантской тягой. Алиса стояла на коленях. Её взгляд метался, как зверёк, преследуемый хищником.

– Вакуум установлен, Смотревший на Звёзды, – доложил покорный голос.

– Открыть внешний шлюз, – прозвучал безжалостный приговор.

Внешняя створка отъехала. Мертвенная бледность лица Алисы мгновенно покрылась изморозью. Струя крови свернулась в ледяные кристаллы. Девушка замерла на миг – её не выбросило в бездну, ибо декомпрессию провели с коварной постепенностью по приказу Смотревшего. Как терракотовое изваяние она качнулась и рухнула на металлический пол шлюза, так и оставшись в коленопреклонённой позе. Но в отличие от хрупкой терракоты, тело не разлетелось на мелкие кусочки, а лишь закоченело, ноги её нелепо торчали вверх.

Ваня, казалось, похолодел, следя за происходящим. Смотревший на Звёзды железной хваткой впился в локоть Алина и потащил его к аквариуму.

– Очиститель на полную мощность! – скомандовал он, поднимаясь по ступеням с жертвой.

– Да, Смотревший, – и лопасти винта взвыли, взбаламутив воду до «кипения».

Чудовище в переливающейся воде зашевелилось пуще прежнего. Я глянул на соседа. По виду Вани – его желудок переворачивался от страха. Смотревший на звёзды без тени колебаний толкнул Алина в аквариум. Вода хлынула через край.

Не прошло и трёх секунд, как монстр вцепился в жертву.

Акула терзала Алина Балтова. Спирали кровавой мути закручивались, втягиваемые фильтром. Чудовище рвало тело парня на части. Я дёрнулся, отводя взгляд. Ваню вырвало – соседи брезгливо сморщились и отпрянули. Тишину нарушали лишь вздохи отвращения и ужаса.

Но почему я не могу смотреть на эту страшную трапезу, окутанную подвижной кровавой дымкой без содрогания? Ведь в иное время я не без интереса понаблюдал бы за таким действием, и ни разу не отвернулся бы. Гинерийская акула разрывает беспомощного человека на куски и насыщается – редкое зрелище. Но сейчас… Меня сводит судорогой отвращения. Быть может, это гнетущее напоминание о хозяине чудовища? Да… пожалуй… Меня парализует мысль о том, что именно Смотревший на Звёзды – владелец этого монстра. Он – средоточие почти безграничной, леденящей душу власти.

Человек, смотревший на звёзды, медленно спускался по лестнице. Он направлялся к выходу из кают-компании, ставшей на этот раз не просто залом собраний, но местом казни.

Я заставил свой голос звучать нарочито спокойно, словно картина оседающих на дно аквариума ошмётков Алина не пугала меня.

– Непобедимую армию создаёт не доблесть, а страх. Если солдат боится своего командира больше, чем смерти от руки врага – он пойдёт за ним в ад и выполнит любой приказ.

Услышал ли Ваня в моём тоне лишь холодную констатацию, словно я разбирал сцену из фильма, а не только что увиденный кошмар?

– Пойдём, – хлопнул я по плечу оцепеневшего товарища.

Личная армия, запуганная и преданная до рабства, как у Смотревшего – мощное оружие. Но для этого нужны репутация, ресурсы, время. Я жажду этого, но пока моя власть – капля в море. Пока я владею лишь личным оружием, измеряемым штуками, а не флотилиями или легионами.

В этом жестоком мире я ценю лишь одно: оружие. Оно даёт слабому силу отнимать жизни. Моё далеко не могучее тело не способно убивать голыми руками, но оружие – продолжение моей воли к разрушению. Я ценю его не за культ или красоту – это удел глупцов. Я – Найдис Сергеев – ценю практичность и смертоносность. Власть, что оно даёт: запугивать, калечить, убивать по необходимости. Молиться на пушки? Пусть это останется завсегдатаям артиллерийских музеев. Я знаю, чем кинжал отличается от ножа – этого достаточно.

Мы с Ваней уже проходили мимо двери каюты Смотревшего, когда из щели неплотного притвора донеслись сдержанные голоса.

– Сатурновский форпост сообщает: флотилия прибывает через четыре месяца.

Сатурновский форпост. Эскадрилья эстерайских сторожевых кораблей, чьи корабли-призраки дежурили на орбите Сатурна вот уже восемьдесят четыре года. Они появились в тенях системы за пятьдесят лет до того, как эстерайцы официально явили себя Земле, задолго до посольских кораблей. Весь этот промежуток времени они засылали своих шпионов на Землю. И именно командование Форпоста ввело меня в строй и защитило от гнева Смотревшего за мой проступок с «Носителем Факела» два месяца назад – в этом проклятом 2123-м.

Я осторожно прильнул к щели. Беседовали Смотревший на Звёзды и его наперсник Люин.

– Значит, под Новый Год? – уточнил Смотревший, его голос был ровен, как поверхность чёрной дыры.

– Первая декада января, – ответил Люин, покрутив ладонями и этим жестом показывая приблизительный прогноз события.

– Солнечную систему проскочат на форсаже, вирус будет распылён тогда же.

Слова повисли в тяжёлом воздухе коридора. Четыре месяца. Срок, отмеренный нашей родной планете. Ваня замер, его дыхание стало резче, прерывистей.

– Да, но не будем забывать и о нововведениях, – заметил весело Люин. – У самой кромки колец Сатурна станция эстерайских строителей и учёных завершила размещение входной горловины их «Континуумного Синхротрона». Они активировали Кротовую Нору.

– Смогли её стабилизировать и синхронизировать? Невероятно. Их план, как мы и предполагали? – уточнил голос.

– Да. Используя нору. Будут брать на абордаж земные корабли, затем под своё управление и переправлять на Корабли жизни. Далее – через синхронизированную Нору – мгновенный переход в систему Ариэль-Нимроди, к Лирюлту. Затем на их кораблях с «Взрывным инвертором» – около трёх недель до Эстерау. Дальше – по плану: распределение и… конечная ассимиляция.

– Эй! Не слишком ли близко ты у двери встал? – голос Ковыренко, толкнувшего меня в бок, прозвучал так звонко и внезапно, что я вздрогнул. Ваня также слегка подскочил от неожиданности. Чувствуя горечь от упущенной возможности дослушать разговор до конца, я с деланной неуклюжестью улыбнулся так называемому товарищу.

В следующий миг дверь полностью открылась, и из каюты вышел Люин.

Он тут же сгрёб меня за шкирку. Внутри всё перевернулось от чувства унижения и страха. Ваня тотчас же куда-то улепетнул. Да, кажется, меня поймал за руку не только проклятый Ковыренко, но и гораздо более неприятный человек. За то, что я подслушивал? Несомненно.

Люин держал крепко. Не вырваться, сколь ни дёргайся. Внутри извивался страх, как трепыхалась бы змея, которую душат. Ярость поднималась скачками и подступала к горлу от осознания того, что со мной вообще обращаются так неуважительно. И Люин ещё предъявит мне за этот поступок.

– Подслушивать – нехорошо! – строгим и укоризненным голосом сказал он.

Если главного звали Смотревшим на звёзды, то этот тип заслуживал звание Смотревшего за людьми. А точнее – Следящего. Следящий и доносящий. Следящий и пишущий, всё смотрит-высматривает и пишет. Всё записывает, а потом доносит. Крыса…

Люин хорошенько встряхнул меня. Я не самый крепкий в рядах их наймитов, но и дистрофиком себя называть никому не позволю. На крайний случай с этой задачей мне поможет справиться моя коллекция холодного оружия. Но я никак не ожидал, что в руках Люина окажется столько силы, и что всю её он применит ко мне. Так-то противник он сухопарый и лишь самую малость выше меня.

– Будешь лезть своим носом в дела главного, я тебя быстро выкину через шлюзовой отсек! – жёстко пригрозил Люин.

– Оставь меня! – взвизгнул ему в ответ, – Я не мальчишка, чтобы так со мной обращаться. За последнее время я кое-чему научился, и даже твоя некоторая приближённость к Смотревшему не поможет тебе в бою со мной.

– Великий воин, значит? – отступил Люин, решив великодушно подыграть этим моему выпаду. Судя по усмешке на его лице, мои амбиции он расценивал не более, чем детсадовскими. Ковыренко с некоторой сдержанностью наблюдал за нашим столкновением. Отстранённо и не вмешиваясь.

– С некоторых пор, – уверенно ответил я.

– Всё, на что ты годишься, это размещать электромагнитные бомбы на гражданских кораблях, подбрасывать пистолеты отвергнутым ревнивицам и отправлять грозные послания. Найдис, ты мелкая крыса, и однажды тебя постигнет участь крысы.

– Не раньше, чем тебя, Люин, – источая смертельную ненависть, прошипел я.

– Последний раз тебя предупреждаю – будешь разнюхивать о делах Смотревшего, мы проредим твои тернии и отправим прямиком к звёздам.

Бросив это леденящее предостережение, Люин развернулся и покинул наш круг. Он вернулся в тень своего патрона. Я следил за его спиной, пока она не растворилась в полутьме каюты.

Ковыренко грубо толкнул меня в бок – его излюбленный способ напомнить о себе, отчего горечь в моей глотке стала ещё острее. Он молча указал мне направление и скрылся, погрузившись в рутину своих обязанностей.

«Не ты один отправляешь шифровки, подлец, – полыхнуло во мне, глядя вслед Люину. – Я знаю твои игры. И за это я однажды внесу в меню этой проклятой акулы новое блюдо.» Я поклялся себе в этом, сверля ненавистью закрывшуюся дверь. «Не будь ты кровью от крови этого человека, которого я ненавижу всеми фибрами души, твои кишки уже украшали бы палубу.»

Вспороть бы его. Тем самым складным ножом, чья знакомая тяжесть успокаивающе давила на грудь из внутреннего кармана жилета. «Но я в западне на этом корабле. И приходится заталкивать ярость в самую глубь, туда, где она лишь копится, как плазма в перегретом реакторе».

Мысль о работе ножом над его животом согревала. Ножевые ранения в живот – агония чистейшей воды, часто смертельная. Я, Найдис Сергеев, мог бы резануть поперёк, выпустив наружу кишки, как алые змеи. Воткнуть клинок в глазницу – не добивая, а лишь вычеркнув полмира из его зрения. Поработать в паху – где мочевой пузырь рвётся, как гнилой мешок, а боль сводит с ума не меньше чем в случае с брюхом.

Я изучал язык стали. Фехтовал навахой на испанских дуэлях baratero, канувших в Лету. «Чикался» цыганскими ножницами. С пелёнок меня лепили доверенные отца. Крёстный вкладывал в одну руку ложку с кашей, в другую – стилет, уча жизни и смерти одновременно. Я впитывал искусство убивать из всех щелей этого мира: от уличных союзников отца до наёмников, шедших на всё за благосклонность авторитета.

Сталь познавал в Североморске. В Сочи, под крылом своей «ледяной» матери и её теневых приспешников, перешёл на нейро-ножи. Сражался в виртуальных «Рингах смерти» – цифровых ямах криминальных сочинских районов – против теней без имени и лица. Не оставил сталь и на «Крючковатом», хоть и нашёл здесь мало ценителей поединков. Троих громил Смотревшего хватило, чтобы моя рука не забыла веса клинка. Дрались до первой крови – но и её хватало, чтобы помнить упругое сопротивление плоти под остриём.

В прошлом году я водил за ниточки Полярина Алфёрова – его преданность и глупость были удобны. Теперь же – время встретиться с главным врагом лицом к лицу. Пусть Никитин мнит меня хилым кукловодом, плетущим паутину из теней. Его ждёт сюрприз. Когда мы сойдёмся в поединке клинков, он узнает: всё свободное время я точил не интриги, а сталь и навык.

***

– …Далее – через синхронизированную Нору – мгновенный переход в систему Ариэль-Нимроди, к Лирюлту. Затем на их кораблях с «Взрывным инвертором» – около трёх недель до Эстерау. Дальше – по плану: распределение и… конечная ассимиляция.

– Нас подслушивают, – внезапно прервал Смотревший на Звёзды, его пальцы замерли на столе. Люин настороженно огляделся. – Уже нет. Его спугнули. Но след ещё тёплый. Проследи, чтобы слушатель отправился в свою каюту. Немедленно.

Люин кивнул и бесшумно вышел. Вернувшись через несколько минут, он лишь качнул головой – нарушитель отправлен по месту прописки.

– Неужели этот скользкий проныра не понимает, что моему терпению вот-вот придёт конец? – проворчал Смотревший. Он откинулся в кресле, и в его глазах вспыхнули редкие искры настоящего гнева. – Он сознательно спутал мне все карты, повёл себя безрассудно и борзо, решив прямо перед самой атакой на «Носитель Факела» её рассекретить.

– Ненависть – плохой советчик, но мощный двигатель, – осторожно заметил Люин, в его голосе сквозил подобострастный такт. – Я так полагаю, он сложил два плюс два и понял, что к убийству его старика причастен именно ты. Но мстить тебе или эстерайцам – самоубийство. А вот свести счёты с сокурсником, используя наши же ресурсы… это он счёл допустимым риском.