Приключения в деревне Дъемон

– Идите. Особой опасности там быть не должно, – вставил Манчен. – По крайней мере, не было ни одного случая смерти. Только помешательство, если поддаться страху.

– Круто, – я взглянула на Васильеву. – Говорят, если бог хочет наказать человека, он лишает его разума. Мы с тобой вроде его не гневили, так что бояться нам нечего.

– Успокоила, – скорчила гримасу Ольга. – Ладно, все равно другого выхода у нас нет. Пошли. Взявшись за руки, вместе с подругой шагнули в каменный мешок. В нос ударил запах сырости и затхлости. Со стен капала вода. Внутри оказалось прохладно и пусто. Пещера представляла собой огромное, заброшенное пространство.

– По-моему, здесь ничего нет, – Ольга прошла в середину, уперев руки в бока. – Не могут же меня обманывать глаза, – она взглянула на меня.

– Иногда мы не видим дальше своего носа, – я зажмурилась, прислушиваясь к звукам внутри. Справа послышался тяжелый вздох. Я распахнула глаза и, уставившись в ту сторону, произнесла: – Простите, если потревожили ваш покой. Покажитесь, кем бы вы ни были.

Вспыхнул свет, и пещера стала заполняться вещами. Сбоку появился стол со стульями, рядом стояла кровать, был даже камин, в котором мгновенно запылал огонь. В кресле возле огня сидела пожилая дама, мерно покачиваясь из стороны в сторону.

– Здравствуй, новая переправщица, – улыбнулась бабушка, поманив меня пальцем. – Не бойся, дитя, подойди. Я знала твою бабку, хорошая была женщина.

– Добрый день, – я подошла к старушке, протягивая ей руку. – Меня Ирина зовут, а мою подругу Ольга. – Я задумалась, как лучше объяснить, зачем мы здесь, но она заговорила первой.

– Не утруждай себя, деточка, – она взяла мою ладонь и прижала ее к своему сердцу. – Тебе нужны мои артефакты, те, которые охраняются мной. – Она посмотрела на меня с вызовом, и мне стало неловко. Я отвела взгляд, покраснев. – Не смущайся. Чтобы получить их, ты сначала должна разобраться сама в себе.

– Каким образом? – Я не совсем поняла. – Со мной вроде все в порядке, не в чем разбираться.

– Ты не можешь принять прошлое, связанное с твоей матерью, и до жути боишься будущего, – бабушка встала с кресла и внимательно посмотрела мне в глаза. – Я помогу тебе, деточка. Как примешь прошлое в себе, не обвинишь ты мать в беде. И будущее, вмиг придет, в свои объятья позовет.

– Это конечно очень интересно, стишок тоже неплохой, но мне плевать на человека, который бросил меня в детстве. А будущее… Зачем в него заглядывать? Как придет, так на него и посмотрим, – спокойно сказала я старушке.

– Тебе придется взглянуть по обе стороны настоящего, то есть заглянуть в прошлое и будущее. Тогда получишь то, чего от меня ждешь. В противном случае, уйдешь с пустыми руками. Как будешь готова, скажи, – бабулька снова села в кресло, отвернувшись к огню. – Можешь думать хоть целую вечность, мне здесь торопиться некуда.

Я отошла от нее и села на стул возле стола, погрузившись в раздумья. Не заметила, как ко мне подошла Ольга и положила свою ладонь на мою руку.

– О чем задумалась? – Она похлопала меня по плечу. – Может, нам вернуться обратно? Подумаешь, не принесем демонам артефакты, выкрутимся.

– Нет, – я встала из-за стола. – На этот раз шестое чувство подсказывает мне, что нужно согласиться на условие этой женщины.

– Как хочешь, – пожала плечами подруга.

– Я готова, – я вновь приблизилась к бабушке. Она встала, улыбаясь мне совсем не старой улыбкой. Ее глаза просветлели. – Как вас зовут, бабушка?

– Мое имя Тамара, – она взяла меня за руку и подвела к камину. – Иди туда, – она указала на пламя. – Огонь приведет тебя в прошлое и приоткроет завесу будущего.

– Эй, бабуля Тома! – крикнула Васильева. – Она же заживо сгорит! – Затем подруга обратилась ко мне. – Пошли обратно, Ирина!

– Иди, не бойся, – прошептала она, словно подталкивая в пропасть. – Возродись, как Феникс из пепла, пусть все обиды сгорят там дотла. – Она взмахнула рукой в сторону камина и, не дав опомниться, толкнула меня в самое пекло. С воплем я полетела в огненную пучину.

Распахнула глаза и увидела себя в доме бабушки. Зоя Петровна жива, выглядит лет на сорок пять. Она сидит за столом и о чем-то беседует с молодой девушкой.

– Тамарочка, милая, ты должна принять мой дар. Это наш долг, наша святая обязанность – помогать призракам обрести покой, отправляться в Мир Иной, – я приблизилась к бабушке, стараясь разглядеть незнакомку.

На руках у женщины сидела маленькая девочка с двумя косичками. Приглядевшись, я ахнула: это была я, совсем кроха, не больше трех лет. Ни одна из женщин меня не видела, они продолжали свой разговор.

– Мама, – заплакала Тома, – ты забыла о плате за дар. Когда он перейдет ко мне, ты умрешь! Я не хочу тебя терять так рано!

– Такова наша судьба, дочь, – на глазах бабушки заблестели слезы. – Я принимаю ее. Всегда буду рядом, стану помогать тебе.

– Нет, я не позволю этому случиться! Ты забыла еще об одном… – Зоя Петровна нахмурила брови.

– Не смей, Тамара! Это тяжкий крест – жить вдали от любимого ребенка и мужа. Они не простят тебе этого! – Бабушка Зоя обняла дочь, гладя ее по голове.

– Передаю свой дар дочери Ирине. Прими его, малышка, в тот час, когда оборвется жизнь твоей бабки! – Раздался раскат грома, и надо мной, маленькой, вспыхнуло сияние, а затем исчезло. Бабуля схватилась за голову.

– Тяжкий крест ты взвалила на себя, дочка. Теперь ты не должна быть рядом с той, кому передала эстафетную палочку, – Зоя Петровна заплакала.

– Зато ты будешь жить, мама! – Тома обняла мать, крепко целуя ее в мокрые щеки. – Возьми Иринку, отнеси ее к Виктору. Скажи что-нибудь такое, чтобы они не стали меня искать. А я… Я стану наблюдать за своими любимыми со стороны.

– Не забывай свою маму, доченька, – бабушка взяла меня, маленькую, на руки. – Я все сделаю, не переживай. Помни, милая, ты сможешь вернуться в ее жизнь тогда, когда дар примет свою новую хозяйку. – Мать поцеловала меня на руках у своей матери, посмотрела с искренней любовью и, рыдая, выбежала из деревенского дома.

Я стояла, как громом пораженная, и по щекам катились крупные соленые слезы. Мне было искренне жаль ее. Обида и боль на мать отошли на второй план. Я простила ее всей душой.

Закрыла ладонями глаза, утирая мокрые дорожки. Стоило убрать руки от лица, как картинка изменилась. Я стою в красивом белом платье, с огромным букетом роз. Первый класс… Прекрасно помню этот момент. Вот меня берет за руку старшеклассник, сажает на плечо, дает в руку колокольчик. Я обернулась, внимательно вглядываясь в толпу, и увидела довольное лицо отца. Он улыбался и махал мне рукой, а чуть поодаль от него стояла она – моя мать. Она смотрела на меня глазами, полными любви.

Такая тоска сковала сердце, что я все бы отдала сейчас, лишь бы прижать эту женщину к своей груди. Картинки сменялись одна за другой. Во всех моих важных событиях присутствовала мать. Она, как тень, всегда находилась рядом со своим ребенком. Последний кадр был связан с похоронами отца. На кладбище никого уже не было, все уехали на поминки. Возле могилы стояла лишь Тамара. Она рыдала над захоронением любимого мужа, который так и не узнал правду о ней.

– Витя, – шептала она, – я люблю тебя, всегда любила и буду любить вечно. Прости, что поступила так… Потому что мать свою люблю не меньше. Надеюсь, на том свете мы будем с тобой вместе… – Она замолчала, продолжая оплакивать свою потерю.

Мне стало тяжело дышать, слезы подступили к горлу, никак не могла проглотить этот ком. Я улеглась прямо на землю, внимательно смотря в голубое небо, не в силах пошевелиться. Когда глаза просохли, а сердце стало вновь колотиться в замедленном темпе, я встала. На этот раз передо мной был огромный парк. Там гуляю я, рядом со мной идет мужчина, лицо которого размыто. Вместе с нами – коляска. Мы улыбаемся, обнимая друг друга. Внезапно появился Холкриг. В руках у него – кольцо с рубином. Выставив его вперед, он прокричал:

– Я не дам вам быть счастливыми! Заклинаю перстнем судьбы: изменить ее так, чтобы эти двое не знали друг друга никогда! – Вспыхнул красный свет.

Сначала исчез Холк, потом мой супруг, а затем – коляска с нашим малышом. Я осталась стоять одна, растерянная и потерянная. Картинка сменилась, показывая мне больницу для душевнобольных, в которой находилась моя персона. Вокруг меня летало тысячи страдающих призраков, но я не замечала их, так как была под воздействием сильнодействующих лекарств.

Я закрыла ладонями глаза от страха, что это все может произойти.

– Боже мой, прошу, только не это! – шептала я тысячи раз. – Спаси, сбереги, сохрани! – повторяла, как мантру. – Мамочка, помоги! – И почувствовала, как чьи-то ласковые руки обнимают меня. Распахнула глаза и увидела перед собой свою мать.

– Все хорошо, милая, – она гладила меня по волосам, успокаивая. – Теперь все будет хорошо. Осведомлен – значит, вооружен.

– Мама! – Я обняла женщину, стоящую рядом. – Я все знаю… Прости, что ненавидела… Люблю тебя!

– Теперь, наконец, смогу быть с тобой рядом, – мать еще раз обняла меня. – Прости, что пришлось прикинуться старухой. Иначе нельзя было. После смерти моей мамы меня призвала пещера для воссоединения крови. Здесь тебя и ждала. Знала, что появишься.

– Пути Господни неисповедимы, – прошептала Ольга, глядя на нас. – Как вы похожи! Одно лицо! – Она засмеялась. – Теперь наша семья стала больше.

– Да, – улыбнулась ей Тамара. – Теперь, доченька, слушай меня внимательно. Здесь хранится три артефакта, которые я обязана отдать тебе, – она протянула руку, в которой лежал браслет, кольцо с рубином и заколка.

– Боже мой, это кольцо я видела в будущем! – По спине пробежали мурашки. – Оно меняет будущее, как необходимо тому, у кого оно находится.

– Верно, детка, – согласилась со мной мама. – Браслет дает физическую силу. Кто его наденет, будет непобедим в любых соревнованиях, связанных с силой. А заколка дарит шикарную шевелюру тому, кто зацепит ее на волосы.

– Это все понятно, – я взяла протянутые мне артефакты. – Дальше что нам делать, мама? Дело в том… – договорить я не успела, за меня продолжила мать.

– Знаю. Отдать два артефакта демонам, – она улыбнулась. – Вот и решай, родная, какие ты им отдашь.

– Что ж, браслет и заколка нашли своих новых хозяев, – после моих слов мать кивнула в знак согласия. – А кольцо придется очень хорошо припрятать.

– Вам пора, Иринка, – мама указала на выход. – Свое дело я сделала. Осталось вам расплатиться со знакомыми.

– Ты не пойдешь с нами? – я схватила ее за руку. – Не оставляй меня, прошу! Мы только нашли друг друга.

– Не бойся, дочка, – мама погладила меня по щеке. – Идите обратно в дом. Я буду вас ждать там. Не нужно пока демонам знать обо мне.

– До встречи, – обняла напоследок родственницу, поцеловала в щеку. – Дома тебя будем ждать. Познакомим со всеми членами нашей семьи: Евлампием, и у нас теперь есть друг Джони.

– Знаю Евлампия еще с детства, милая, – засмеялась мама. – Не забывай, я жила с матерью там, где сейчас живете вы. Поэтому ты не была у бабушки никогда, только совсем маленькой.

– Главное сейчас – будем вместе, – мы направились к выходу, чтобы поскорее отдать обещанное. Кольцо было припрятано в кармане, а заколку с браслетом я держала в руке.

Демоны сидели на поляне возле входа в каменный грот. Увидев нас, они тут же соскочили, подходя ближе.

– Получилось? – Холкриг заглядывал в глаза. – Не томите, дамы. Очень надеюсь, что вам удалось добыть для нас два артефакта. В противном случае… – договорить я ему не дала, протягивая на распахнутой ладони браслет с заколкой.

– Вот, как договаривались. Больше мы тебе ничего не должны, – смело улыбнулась Темному. Он забрал вещи, внимательно просматривая нас.

– Это все? Там было кольцо? – он следил за каждой нашей эмоцией на лице.

Сделав каменную физиономию, я ответила:

– Это все, что удалось получить. Мне помнится, договор был на две вещи. Ты их получил. Какие они будут, не уточнялось.

– Долг выплачен, – буркнул Холк, исчезая в дымке.

– Молодцы, – подбодрил нас Манчен. – Вам сейчас очень повезло, потому что Холкриг не знает предназначение этих вещей, – Ман расхохотался. – Его ждет огромный сюрприз! – Демон приблизился ко мне ближе, нежно поцеловал в щеку, а затем попрощался: – До встречи, девушки! – и исчез вслед за другом.

– Вот и славно, – обрадовалась Васильева. – Каждый остался при своем. Пора и нам домой. Джони заждался, да маму твою встретить нужно как следует.

Обратная дорога не заняла много времени. Дома нас ждали Евлампий со спаниелем. Оба обрадовались нам, особенно пес. Он бесконечно прыгал, пытаясь дотянуться до носа, чтобы облизать его.

– В следующий раз берите с собой этого ушастого, – ворчал домовой. – Я не нанимался выгуливать этого прыткого чертенка.

– Не ворчи, – обняла домохозяина. – Сейчас мама придет. Нужно ее встретить как следует. – Услышав эту новость, домовенок взвизгнул, а потом помчался на кухню.

– Радость какая! Наконец-то семья воссоединилась! Сейчас настряпаю блинчиков для Томочки. Она их всегда любила, – домохозяин забегал в хлопотах. Мы не стали его отвлекать. Ольга направилась в баню ополоснуться, а я – на чердак, получше спрятать кольцо с рубином.

Встретились с подругой внизу. Все было уже готово. Выпечка стояла на столе в ожидании долгожданной гостьи, которая не заставила себя ждать. Когда мать оказалась на пороге, Евлампий бросился обнимать ее, радуясь ее приходу, как ребенок.

– Здравствуй, родной дом, – мать погладила печь, здороваясь с хатой. – Теперь, Иринка, будем с тобой вместе. Как долго я ждала этого, даже себе не представляешь, – говорила мне Тамара, крепко обнимая.

Мы проговорили до вечера. Я рассказала маме обо всем, что со мной произошло, а она мне – как жила здесь с бабкой. Давно я не испытывала такого счастья… Только когда был жив отец. На улице стало смеркаться, когда сверху послышалось очередное покашливание.

– Прошу прощения, что прерываю ваше семейное торжество, но, переправщица, мне срочно нужна ваша помощь! – встревоженно прожужжало над головой очередное привидение.

– Не буду мешать, – шепнула мама, отстраняясь. – Помоги ему, это теперь твоя забота. А я пойду, выгуляю Джони, успеем еще наговориться, целая вечность впереди.

– Неужели ты тоже его видишь? – удивилась я, ведь свой дар она передала мне.

– Только слышу, – ответила мать, одарив меня легким поцелуем в щеку. Свистнув псу, она направилась к двери, а призрак нетерпеливо зачастил:

– И долго мне еще ждать, когда вы, наконец, соизволите уделить мне толику своего драгоценного времени? – проворчал он с отчетливой иронией.

Вознесенский и Босая

Я завороженно наблюдала за мечущимся призраком. Каждая деталь его облика громко кричала о принадлежности к иной эпохе: узкие темные брюки, заправленные в высокие кожаные сапоги, белоснежная рубашка с перламутровыми пуговицами, туго затянутая ремнем, и шпага, завершавшая образ. Темные волосы, искусно убранные в хвост, перехватывала черная лента.

– Мадам, не находите ваше разглядывание чересчур пристальным? Для леди это неприлично, – с усмешкой произнес мужчина.

– Во-первых, не мадам, а мадемуазель, – поправила я его. – А во-вторых, в наше время женщины не прячут глаза, даже при виде столь… привлекательных мужчин.

– Хорошо, мадемуазель, – с легким поклоном произнес призрак. – Не будем спорить. Перейдем к делу. Со мной приключилась весьма досадная история. Некая дама, не отличающаяся приятной наружностью, отравляет мое существование в моем же собственном жилище.

– Позвольте немного подробностей, – мягко улыбнулась я. – И для начала… представьтесь. Меня зовут Ирина.

– Граф Михаил Вознесенский, – мужчина подлетел ближе, имитируя галантный жест поцелуя руки. – Мой замок находится в селе Копорье. Величественное, хоть и полуразрушенное строение. Но все же… крыша над головой. – Призрак на мгновение задумался. – Недавно в мои пенаты вторглась наглая авантюристка. Она не дает мне покоя, утверждает, что мы должны быть вместе, и мой замок теперь тоже ее, представляете? – возмущенно воскликнул граф.

– Возможно, замок принадлежал ей до того, как вы… – я осеклась, едва не произнеся слово "умерли", чтобы не задеть его. – Как зовут барышню?

– Эту бессовестную леди зовут Екатерина Босая, – Михаил скривил губы. – Фамилия говорящая. Замок – наша фамильная ценность. Никто, кроме Вознесенских, им не владел.

– Чем же она вам мешает, что можно делить в вашем состоянии? – попыталась я понять. – Нельзя ли найти общий язык? Вдвоем ведь веселее.

– В моем состоянии мне необходим покой! – голос Вознесенского приобрел резкость. – Избавьте меня от этой наглой особы, иначе я сам поселюсь у вас! – Он надулся, сверля меня своими прекрасными глазами.

– Скажите, вы частушки не поете? – вдруг вспомнила я мужа Ольги, который сводил меня с ума своим залихватским пением.

– Нет, джентльмены не орут подобные песни, – с достоинством ответил граф. – Услаждать ваш слух подобным образом я не намерен.

– Тогда живите, – рассмеялась я. – Меня уже ничем не испугать. Не вижу смысла в вашей просьбе. Вам ничего не угрожает, вашим близким – тоже.

– Вы сами напросились! – возмущенно раздул ноздри Вознесенский. – Петь я, может, и не люблю, но вот декламировать стихи – обожаю! – Граф прочистил горло и торжественно произнес: – Василий Капнист. «Ода на рабство».

– Стойте! Вы серьезно? – мой глаз непроизвольно дернулся. – Я, конечно, люблю стихи, но не нужно же убивать эту любовь! Хорошо, я согласна вам помочь.

– Так бы сразу, – подбоченился призрак. – По дороге могу вам почитать. В моем арсенале поэзии нашего века предостаточно.

– Ольга! – крикнула я подруге. Она тут же выскочила из кухни, удивленно уставившись на нас с призраком. – Отправляемся в Ленинградскую область. Надо помочь этому господину.

– Какой красавчик! – присвистнула Ольга, вытирая руки о фартук. – Пару минут, и я освобожусь, – она подмигнула опешившему графу.

Через пятнадцать минут мы уже мчались в сторону села Копорье. Мама отказалась составить нам компанию, сославшись на необходимость сходить в лес за лечебными травами и собрать клубнику.

Трасса вилась серой лентой, словно змея. По обочинам приветливо махали ветвями белоствольные березы. Над полями кружили беркуты, то стремительно опускаясь вниз, то снова взмывая в небесную высь. Граф молча сидел на заднем сиденье, терпеливо ожидая прибытия.

– Скажите, граф, – я взглянула на Вознесенского через зеркало заднего вида, – чем же вас так допекает Екатерина Босая? Она из вашего века или из другого?

– Из восемнадцатого, – поморщился Михаил, вспоминая даму. – Она пытается выжить меня из моего же дома, утверждая, что я обещал ей жить вместе в моей резиденции.

– Почему вы не покинули землю, а остались в замке? – решилась я задать давно мучивший меня вопрос. – Незавершенное дело? Может, мы сможем вам помочь?

– Нет, я сам выбрал этот путь. Мне нравится жить там, где прошли лучшие годы моей жизни, – призрак улыбнулся. – Мое предназначение – оставаться духом своего чертога.

– Понятно. Тогда осталось взглянуть на вашу соседку, – я повернулась к Ольге. – Хочешь послушать стихи восемнадцатого века? Граф любезно почитает их для тебя.

– Правда? – Ольга расплылась в улыбке, поворачиваясь к Михаилу. – Прочтите, Миша. Если можно, что-нибудь романтичное.

– Хорошо. Тем более, я обещал, – граф прочистил горло и начал декламировать: – Анна Бунина. «Не ты ли в дом его меня с собой свела…» – Вознесенский читал, словно пел. Его голос завораживал. Ольга вздыхала, не отрывая взгляда от мужчины.

– Спасибо, граф, – поблагодарила Михаила подруга, когда он закончил. – Готова слушать вас вечно, – она послала Вознесенскому воздушный поцелуй.

Вдали показалось нужное нам сооружение. Замком это можно было назвать с большой натяжкой. Он находился в плачевном состоянии. Не представляла, как из-за него можно ссориться и что-то делить. Но ничего не оставалось, кроме как вмешаться в это непростое дело.

– Здесь хорошо, – нараспев произнесла Васильева, выходя из машины. – Просторно, рядом озеро, да и сам дом великолепен! – от ее слов Вознесенский сразу напрягся.

– Я то же самое толкую Ирине! Нельзя допустить, чтобы кто-то посторонний здесь околачивался! – возмущенно воскликнул Михаил.

Я посмотрела на графа, покачала головой на его возмущение, а затем направилась к замку, точнее, к тому, что от него осталось. Внутри все оказалось на удивление в приличном состоянии, намного лучше, чем снаружи.

– У нас гости, дорогой? – раздалось сверху. Я подняла голову. Над потолком парила милая дама миниатюрного телосложения. – Добрый день, барышни.

– Здравствуйте, Екатерина, – поздоровалась я. – Почему вы здесь? Может, вам нужна помощь? Что-то вас держит, например, незавершенное дело?

Граф с Ольгой отправились на экскурсию. Вознесенский демонстрировал убранство замка, а подруга ахала и охала. Босая с завистью смотрела на Васильеву.

– Он держит, – выдохнула она. – Я искала его много веков, а когда нашла, он меня не хочет видеть. Даже не помнит, – призрак погрустнела.

– Может, вы ошибаетесь? Вдруг окажется, что это ошибка, и этот человек не тот, кого вы так долго искали? – вспомнила я слова графа о женщине.

– Мы встретились на балу у графа Подольского. Точнее, я служила у этого человека, а сиятельство приехал на торжество, – начала свой рассказ Екатерина. – Он увидел меня в коридоре, а потом добивался почти два дня. Я отдала ему всю себя, свою любовь. Эта ночь навсегда останется в моем сердце, – щеки барышни порозовели. – Я умерла от оспы и не смогла улететь на свет, потому что осталась любовь в сердце к Михаилу.

– Вы рассказали ему, кто вы на самом деле? – Екатерина отрицательно покачала головой. – Но почему? Как он узнает вас тогда? Может, у него были сотни дам, помимо вас?

– Почему же тогда он говорил мне такие слова любви, читал стихи, лежа со мной в одной кровати? – девушка заплакала. – И обещал вернуться за мной, чтобы забрать к себе в замок, где мы будем жить до скончания веков.

– Катя, если вы сами ему не скажете, он не догадается. Мужчины – они такие… забывчивые, – я попыталась смягчить ситуацию.

– Не могу, – прошептала Екатерина. – Буду вновь добиваться его, пока он не вспомнит меня сам. Так будет правильно.

– Тяжелый случай, – пробормотала я про себя. В этот момент рядом с нами появились граф с Васильевой. Они с удивлением посмотрели на Босую.

– Почему она до сих пор здесь? – возмущенно уставился граф на меня. – Выгоните ее, как обещали. Не собираюсь жить здесь с этой Босой девкой.

– Послушайте, Михаил, – я решила высказать мужчине все, что о нем думаю. – Вам не кажется… – Катя подлетела ближе, смотря с тоской в глазах. Ее губы беззвучно шептали одно единственное слово: «Нет». Я вздохнула и замолчала.

– Оставайтесь у нас на ужин, – предложила Екатерина. – Я могу принести еды из ближайшей деревни. Нам это тоже доступно.

– Как ты можешь звать кого-то в гости, находясь не у себя дома?! – взорвался граф. – Убирайся отсюда, приживалка! – Мне стало не по себе от этих слов.

– Мы останемся, Катя, – я улыбнулась девушке. – Оля, не хочешь прогуляться до озера, поболтать?

Оставив призраков наедине, на пару с подругой молча дошли до водоема. Лишь там, убедившись в отсутствии посторонних, я поведала Васильевой все, что мне рассказала призрачная дама. Ольга всплеснула руками.

– Не может быть, чтобы такой джентльмен… и так подло обошелся с девушкой! – Она задумалась. – Граф не похож на соблазнителя. Здесь нужно все хорошо обдумать. Но все-таки, какая захватывающая история! Богатый аристократ и бедная служанка – прямо сюжет для романа.

Мы уселись на берегу, любуясь ленивым скольжением уток по воде. Пейзаж был дивным: изумрудная трава щекотала щиколотки, ромашки невинными глазами смотрели на нас, предлагая погадать на суженого. Природа дышала звуками, неповторимыми и чарующими. Даже стрекозы, казалось, потеряли всякий страх, усаживаясь на плечи и треща своими прозрачными крылышками. Завороженные красотой, мы просидели у берега до самого вечера.

– Думаю, нас заждались, – сказала я, вставая с травы и отряхивая юбку. – Нас ждет ужин.

Ольга тут же одарила меня довольной улыбкой, ее глаза загорелись при упоминании еды.

– Здорово! Я бы сейчас целого быка проглотила! – С этими словами Васильева, будто заяц, соскочила на ноги и рванула к замку, опережая меня. – Давай, не отставай! – подгоняла она.

В замке нас встретил прежний переполох: призраки снова препирались, точнее, граф беспрестанно ворчал на бедную девушку, которая бесконечно оправдывалась. Нас ожидал стол, ломившийся от яств, и от соблазнительных ароматов у меня тут же заурчало в животе.

– Неужели, – обиженно произнес Вознесенский, – я уж думал, вы нас покинули, дамы, и хотел снова отправляться на ваши поиски.