Последний свидетель

– Так что же вы хотели мне рассказать, Александр Петрович? – спросила она, разливая чай по чашкам. – Я вижу по вашему лицу, что новость серьёзная.

Я помедлил, думая, с чего начать. Прямо рассказать о разговоре с Игорем? Но тогда придётся объяснять, откуда я узнал о его прошлом, а это означало бы втянуть Ирину. Начать с расспросов о прошлом дома? Но это могло вызвать подозрения.

– Зоя Анатольевна, – наконец решился я, – вы ведь давно живёте в этом доме?

– О, дорогой мой, – её глаза за толстыми стёклами очков оживились, – я здесь с 1975 года! Почти полвека! Этот дом помнит меня молодой красавицей, хотя вам, конечно, трудно в это поверить.

Она кокетливо поправила седую прядь, выбившуюся из аккуратного пучка. Я улыбнулся, представив молодую Зою Анатольевну – наверняка такую же энергичную и любопытную, но с чёрными косами и без очков.

– Значит, вы знаете всех, кто когда-либо жил здесь?

– Всех до единого! – с гордостью ответила она. – Хотя многих уже нет с нами… Первыми были Корзунины с первого этажа – старики ещё с дореволюционным воспитанием, настоящие интеллигенты. Он – инженер-мостостроитель, она – преподавательница музыки. Как они спорили из-за радио! Он хотел слушать новости, она – концерты. А рядом с ними жили Брагины – шумная семья, пятеро детей, вечно топот, крики…

Бабушка Зоя погрузилась в воспоминания, перечисляя фамилии и события, детали повседневной жизни и праздников, маленькие скандалы и большие радости. Её память хранила невероятное количество информации, и я подумал, что если бы не эта старушка, то большая часть истории дома просто исчезла бы без следа.

– А пятнадцать лет назад кто жил в нашем доме? – спросил я, когда она сделала паузу, чтобы отпить чай.

Зоя Анатольевна задумалась, морща лоб:

– Пятнадцать лет назад… Это был 2009-й. Ну, Степан Маркович уже жил здесь, только что вышел на пенсию тогда. Дядя Гриша с Валентиной тоже, они как раз делали ремонт, помню, как ругались из-за обоев – она хотела цветочки, а он – полоски… В вашей комнате жил молодой врач, Антон, хороший мальчик, но потом уехал в Москву. А в комнате Игоря… – она вдруг замолчала, и её взгляд стал отстранённым.

– Кто там жил? – мягко подтолкнул я, чувствуя, что приближаюсь к чему-то важному.

– Семья Ворониных, – тихо сказала бабушка Зоя. – Михаил Сергеевич, юрист, и его жена Лидия. Хорошие были люди, культурные, вежливые. А потом случилась эта ужасная история…

Она снова замолчала, словно не решаясь продолжать.

– Какая история? – спросил я как можно более непринуждённо, стараясь, чтобы мой голос не выдал внезапного волнения.

– Они погибли, – Зоя Анатольевна перешла на шёпот, хотя на кухне были только мы. – Оба. В собственном загородном доме. Их… застрелили. Страшное преступление, весь город тогда гудел. Полиция, журналисты, следователи – целую неделю наш дом был как проходной двор. Но убийцу так и не нашли.

Я почувствовал, как по спине пробежал холодок. Двойное убийство супружеской пары пятнадцать лет назад. Именно то дело, о котором говорил Игорь.

– А что стало с их комнатой? – спросил я, пытаясь скрыть волнение.

– Какое-то время она пустовала, потом там жила племянница Лидии с сыном, – Зоя Анатольевна подлила себе чая. – Анна, кажется. Тихая, печальная женщина. И мальчик… имя забыла… всё время спрашивал, когда вернутся мама с папой. Сердце разрывалось.

– И что с ними стало?

– Уехали куда-то через пару лет. А потом мы узнали, что они тоже погибли – в автокатастрофе, – она покачала головой. – Проклятое место, видно. После них там сменилось ещё несколько жильцов, но никто надолго не задерживался. А потом въехала Зинаида – та, что сейчас сестре уехала помогать. И вот теперь этот Игорь…

Я обдумывал услышанное. Всё сходилось с рассказом Игоря – убитая пара, их племянница с сыном, последующая гибель и этих двоих… И вот теперь он вернулся сюда, в комнату, где когда-то жили жертвы, чтобы найти того, кто стоял за этими убийствами.

– А были какие-нибудь подозрения? Кто мог желать им смерти?

Бабушка Зоя оживилась – она явно любила делиться теориями:

– Говорили разное. Михаил ведь был не просто юрист – он работал с крупными компаниями, с контрактами на миллионы. Может, что-то знал, что не должен был знать. Или узнал о каких-то махинациях. Лидия тоже работала с документами – в банке, в кредитном отделе. Тогда как раз начинался кризис, многие пытались быстро вывести деньги…

– А кто-нибудь из наших соседей общался с ними особенно близко? – спросил я, вспоминая слова Игоря о возможной связи между убийцей и кем-то из жильцов.

– Да как сказать… – Зоя Анатольевна задумалась. – Со мной они были вежливы, но не близки. Степан Маркович иногда обсуждал с Михаилом книги – оба любили историю. С дядей Гришей они почти не общались – разные интересы, разные круги. А вот с тётей Верой…

– Тётей Верой? – переспросил я. – Кто это?

– Жила тут одна старушка, божий одуванчик, – пояснила Зоя Анатольевна. – Давно умерла, ещё до вашего приезда. Так вот, Лидия ей помогала – продукты покупала, лекарства. И, помню, тётя Вера всё время говорила, что Лидочка – ангел во плоти, а вот Михаил ей не нравится. «Тёмный человек», – говорила. «Глаза нехорошие». А когда их убили, тётя Вера сказала: «Я знала, что это случится. Слишком много он знал».

– И что она имела в виду?

– Не успела рассказать, – Зоя Анатольевна вздохнула. – Через неделю после убийства у неё случился инсульт. Парализовало полностью, говорить не могла. Так и умерла, унеся тайну с собой.

Я мысленно добавил ещё одну смерть к общему списку жертв – не исключено, что и смерть тёти Веры не была случайной.

– А в полиции об этом знали? О словах тёти Веры?

Зоя Анатольевна пожала плечами:

– Кто ж их знает? Следователь приходил, задавал вопросы. Молодой такой, серьёзный. Всё записывал в блокнот. Но я не помню, чтобы кто-то упоминал слова тёти Веры – к тому времени она уже в больнице лежала.

«Молодой серьёзный следователь» – возможно, сам Игорь, пятнадцать лет назад. Тогда ему было бы около 35 – самый расцвет карьеры.

– А как выглядел этот следователь? – спросил я, пытаясь проверить свою догадку.

– Высокий, подтянутый, – Зоя Анатольевна улыбнулась воспоминаниям. – Глаза такие внимательные, светлые. И говорил мало, но по делу. Профессионал, сразу видно.

– А шрама у него не было? – я указал на своё лицо, примерно там, где у Игоря проходил рубец.

Бабушка Зоя удивлённо посмотрела на меня:

– Нет, точно не было. Я бы запомнила такую особенность. А почему вы спрашиваете?

Я быстро придумал отговорку:

– Просто пытаюсь представить всю картину. Для возможного рассказа.

– Ах, для рассказа! – она просияла. – Значит, наша история вас вдохновила? Ну надо же! Может, и я персонажем стану? Только не делайте из меня злодейку, ладно?

Она засмеялась, но в её глазах мелькнула тревога, и я вдруг подумал – а что, если бабушка Зоя знает больше, чем говорит? Что, если её болтливость и любопытство – лишь маска, скрывающая более глубокие и тёмные тайны?

– Обещаю, – улыбнулся я в ответ. – Вы будете самой проницательной и доброй героиней. Мисс Марпл советского разлива.

Она довольно кивнула, но тут же снова стала серьёзной:

– Только будьте осторожны, Александр Петрович. Эта история уже унесла несколько жизней. Кто знает, может, убийца до сих пор где-то рядом. И ему не понравится, если кто-то начнёт ворошить прошлое.

В её словах звучало искреннее беспокойство, и я невольно вспомнил о нападении на Игоря. Если кто-то готов был атаковать бывшего следователя, то что помешает ему так же поступить с любопытным писателем?

– Я буду осторожен, – пообещал я. – И спасибо за рассказ, Зоя Анатольевна. Вы настоящая летописец нашего дома.

Она просияла от комплимента, но тут же нахмурилась:

– Только не говорите Игорю, что я вам всё это рассказала. Мне кажется, он не из тех, кто любит, когда в его дела вмешиваются. Есть в нём что-то… опасное.

– Не скажу, – заверил я, хотя уже понимал, что мне придётся поговорить с Игорем о том, что я узнал.

После чая я вернулся в свою комнату и долго сидел у окна, глядя на унылый октябрьский пейзаж. История приобретала всё более чёткие очертания, но многое по-прежнему оставалось неясным. Кто стоял за убийством Ворониных? Как с этим связаны другие жители дома? И какую роль во всём этом играет Ирина?

Вечером я не выдержал и написал ей сообщение: «Нужно поговорить. Важно». Она ответила почти сразу: «Не по телефону. Встретимся завтра в 12 в кафе у фонтана».

Засыпая, я думал о том, что оказался в самом центре настоящего детективного расследования – как будто сошёл со страниц своих неоконченных рукописей. Только теперь это была не выдумка, а реальность, в которой цена ошибки могла оказаться слишком высокой.

Утро началось с неожиданности – звонка в дверь около семи часов. На пороге стоял дядя Гриша, непривычно серьёзный и встревоженный:

– Александр, извини за ранний визит, но дело срочное. Ты не видел Зою?

– Бабушку Зою? – я потёр глаза, пытаясь проснуться. – Нет, а что случилось?

– Она не ночевала дома, – дядя Гриша нервно потёр затылок. – Валентина пошла к ней за солью вечером – дверь открыта, а в комнате никого. И всю ночь не возвращалась. Телефон не отвечает.

Я почувствовал, как внутри всё похолодело. Бабушка Зоя, пропавшая сразу после нашего разговора о давнем убийстве? Это не могло быть совпадением.

– Может, к родственникам уехала? – предположил я, хотя сам в это не верил.

– Каким родственникам? У неё только племянник в Новосибирске, – дядя Гриша покачал головой. – И она никогда не уезжала, не предупредив. Каждый день давление меряет, таблетки по часам принимает. А на кухне чайник недопитый стоит и печенье в вазочке.