Именем Предков

– Эй, смотри! – вдруг сказал Степаныч, одергивая его.

Артём едва не наступил на… на маленькое, мохнатое существо, сидевшее прямо на камнях. Оно было похоже на помесь хорька и куска мха, с парой блестящих бусинок-глаз. Существо держало в лапках объедок пирожка и быстро-быстро его уплетало. Увидев ноги Артёма, оно фыркнуло, испустив маленькое облачко инея, и юркнуло в щель между булыжниками.

– Шнырик местный, – пояснил Степаныч без особого удивления. – Духи мелкие, бестолковые. Еду воруют. Но трогать их нельзя – навлечешь беду. Или насмешишь их. Тоже не лучше.

Артём просто молча кивнул. Его внутренний монолог достиг критической скорости. «Духи. Мелкие. Воруют пирожки. Ладно. Принимается. Поехали дальше. Скоро, наверное, единороги появятся, которые гадают на картах таро и продают страховки».

Они свернули с площади на улицу, которая, судя по сохранившимся табличкам, должна была называться улицей Ленина. Здесь она называлась Большая улица. И выглядела соответствующе. Деревянные двухэтажные особняки с резными наличниками и высокими крылечками соседствовали с каменными зданиями в стиле модерн, но и те, и другие несли на себе следы явно не XIX века. На углу одного дома висел не фонарь, а большой, вделанный в стену кристалл кварца, который изнутри мягко светился голубоватым светом. У другого дома стояла будка, похожая на телефонную, но внутри нее вместо аппарата был установлен медный диск с нанесенными на него сложными концентрическими кругами. К диску был приставлен человек в очках и что-то ему негромко нашептывал.

Из открытых окон одного из трактиров доносилась музыка – не радио, а живая игра на гармони, но звук был странно усиленным, чистым, будто через мощный усилитель, хотя никаких колонок видно не было.

Артём почувствовал, как у него начинает болеть голова уже от попыток осмыслить это. Он пытался найти хоть что-то знакомое, хоть одну деталь, которая вписалась бы в его картину мира. И не находил. Все было похоже на Россию, но чужую, параллельную, развивавшуюся по какому-то совсем другому пути.

– Постой тут, – сказал Степаныч, останавливаясь у массивной деревянной двери с коваными железными накладками. На двери висела вывеска: «Енисейское Городовое Управление. Часть 1-я». – Я доложу о тебе приставу.

Он скрылся за дверью, оставив Артёма на улице под присмотром еще одного такого же шинельного, который вышел из будки и смотрел на него с немым любопытством.

Артём прислонился к холодной стене. Его трясло уже не только от холода. Он сжал кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони. Боль была вполне реальной. Он посмотрел на свои руки. Ссадины, грязь, замерзшая кровь. Он провел языком по губам – вкус железа и пыли. Он видел свое дыхание, парящее на морозном воздухе. Он слышал каждый звук этого странного города – скрип полозьев, смех из трактира, далекий заводской гудок, тот самый ритмичный металлический стук, который теперь казался громче.

«Это не сон, – с ужасом подумал он. – Сны так не пахнут. И так не болят. Галлюцинации… галлюцинации не бывают такими… последовательными. Такими детализированными».

Он вспомнил слова Степаныча: «Много кого ветром сюда заносит». Вспомнил деда из Ярского, смотрителя из Абакана. Вспомнил карту с выжженным змеем. Вспомнил все эти «крови» и «долги».

И тут до него стало медленно, неумолимо доходить. Вариант три. Тот самый, который он отказывался рассматривать. Он не в больнице. Не в коме. Он… совершенно в другом месте. В другом времени? Или в другом… мире?

– Ладно, мозг, – прошептал он сам себе, глядя на причудливый светящийся кристалл на стене напротив. – Кажется, ты победил. Это не галлюцинация. Это… реальность. Какая-то левая, кривая, неправильная, но реальность.