Потаенный посредник

Черная точка вырисовалась на горизонте. Росла… или же приближалась, становясь линией. Линия приближалась… или же это взгляд Алины приближался к ней, различая прямоугольник. А пролетев внутрь его границ, она видела параллелепипед. Летя в нем… или падая, Алина почувствовала боль в голове, наблюдая искривление ребер этой объемной фигуры, становящейся пирамидой, затем сферой и снова похожей на изначальную… Куб. Он закружил вокруг незримой оси, «отращивая» из себя второй куб, неразрывно связанный с изначальным. А тот куб отрастил другой, в движении окружая Алину темными ребрами со всех сторон, образуя клетку. Решетка клетки множилась, становясь плоскостью. Черной… перекрывшей всё белое.

***

Тьма. Головная боль. Ломящая спина. Цветные блики, колющие веки. Которые она ощущала. И всё остальное тело, лежащее на знакомой её спине кушетке. Приоткрыв глаза, Алина содрогнулась от того, как четко всё видно. Стену по левую руку, потолок, стол школьной медсестры справа. Почти не двигая зрачками, она видела всё в широчайшей панораме. Веки рефлекторно открылись во всю ширь, что уже совсем напугало её – потолок, на который Алина смотрела, раскрылся, точно цветок, показывая своё бетонное наполнение и комнату над ним. Алина зажмурилась.

– Это сон? – хрипло вопросила она.

– Давай проверю, – откликнулся парень, тут же входящий в медпункт из коридора. – Вот только по сериальному или по сказочному? Ущипнуть, поцело-

– Руку сломаю, – огрызнулась Алина, приподнимая веки. – Нико.

Этот голос – насмешливый, но печальный. Его волосы – соломенные и цветом, и укладкой. Его медовые глаза – сочувствующие и тем бесящие. Одноклассник, которого она не хотела тут видеть. Как и всех остальных. Николай припал спиной к стене на значительном расстоянии, очевидно не собираясь исполнять своих предложений.

– Мне вас оставить? – встрял грубый женский голос. – Давай-ка, душенька, садись. Дневной сон себе устроила, поглядим, не развалилась ли.

Алина перевела взгляд на неё, поднимаясь. Мельком посмотрев на ящик, который открывала медс естра, она увидела его содержимое сквозь стенку. Крепкие руки доставали аппарат для измерения давления. Вместе с тем Алина стала разом видеть все плоскости шкафчика – дно, боковины внутри и снаружи.

– Ну же, присядь хотя бы, – подначивал Николай. – Пять часов уж валяешься.

Алина не поняла его. Укол мигрени заставил зажмуриться. А когда она открыла глаза – снова увидела потолок. Помотав голову за волосы рукой, Алина наблюдала статичную картину перед собой. А попробовав просто подняться, она стала видеть из точки выше… но осталась лежать на кушетке. Хаотичные, способные вызвать тысячу вопросов ощущения почти ввергли её в панику. Но закрыв глаза, уперевшись ладонями в кушетку, Алина просто села, обернулась и протянула медсестре руку на слух.

– Забейте… – прокашлявшись, Алина постаралась звучать убедительно. – Просто захотелось поспать.

– Смеешься? – с горечью спросил парень.

– А похоже? – непроизвольно усмехнулась она.

Николай молча наблюдал за работой медсестры. Обследование не показало никаких проблем. Жаловаться на мигрень, а уж тем более на проблемы со зрением, Алина не стала. Когда процедуры близились к концу, парень молча вышел в коридор. Она проследовала за ним своим странным взглядом, не двигаясь с места. Но раскрывшейся «лепестками» стеной показался изумрудный жилет, и веки вжались друг в друга.

– Ой, душенька, а скажи-ка по секрету, – громким шепотом тараторила медсестра. – Основной у тебя светлый или темненький?

Ладони сжались в кулаки. На вдохе застыло дыхание.

– Я бы за этого держалась, – смешливо пробормотала женщина. – Не такой смазливый, уверенный, забавный. И без цветочков на причинном месте, боже упаси!

Алина вскочила на ноги, скидывая органайзер со стола. Не говоря ни слова, она шагнула к двери, взяв ту за ручку. Но не решаясь открыть. Ни её, ни глаз. А слух едва улавливал его дрожащий голос.

– Ну что за поколение… Не девочка, а варвар на побоище!

Дверь резко открылась на распашку, вытягивая Алину за руку в проем. Николай словил её грудью. Хмыкнув, парень накинул ей на плечи её куртку.

– Внезапно… но я не против обнимашек, – помогая просунуть руки в рукава, спокойно говорил Николай. – Тем более, что ты не в себе. Расскажешь, что случилось?

Девушка отшагнула в сторону, отталкиваясь от парня ладонью. В коридоре второго этажа школы было пусто. Учебный день закончился. Оглядевшись прикрытыми глазами, Алина не нашла зеленого. Только бледно-розовая краска на верхней части стен и бледно-серая на нижней.

– Рюкзак, – бросила она.

– А волшебное слово? – усмехнулся Николай, закидывая запрашиваемую вещь на плечо.

– Мудень, – потащившись в сторону главной лестницы, Алина вытянула руку назад.

– Вообще-то «акцио», – шумно вздохнув, парень бросил рюкзак ей точно лямкой на ладонь. – Пойдешь не через парадный вход?

– А ты догадливый, – поправив ветровку, всё ещё немного большую для неё, она стала перепрыгивать лестничные пролеты.

– Лестница у столовой была бы ближе, – пояснил Николай, скатываясь за ней по перилам. – Значит, нижний пожарный выход?

– Угу, – переведя щеколду двери названного выхода в нужное положение, Алина не смогла сходу сдвинуть её. – Ржавая лярва…

– Оставляли бы её пореже открытой, не было бы столько влаги.

– Так закрывай за мной, если не плевать! – девушка повысила голос, прикладывая усилия.

Тогда по плоской части щеколды ударил молоток, звонко ударяя ей в открытый вид. Алина вздрогнула, оглядываясь через плечо на парня, улыбающегося ей с закрытыми глазами. И неспешно убирающего инструмент в свою наплечную сумку.

– Разрешаешь? Тогда так и сделаем.

Девушка фыркнула, выходя на грязный осенний двор школы. Дверь за её спиной закрылась. Он её отпустил? Наконец устал от неё? Алина понадеялась на то, но на всякий случай ускорилась, чтобы точно не догнал. Ему ещё школу обходить теперь. Дорога до дома прошла в тишине. Пока она щурилась, ничего странного не происходило. Если не считать того, что она не видела своих ресниц, век или носа, как это должно быть. Точно не своими глазами, а широкоугольными камерами с высочайшим разрешением наблюдала окружающий её мир. На который отчаянно пыталась закрыть глаза.

Открыв дверь квартиры, Алина только скинула обувь. Пройдя четыре шага вперёд и два в бок, она один раз свалилась на диван в своей комнате, имея ноль желания что-то делать. Игнорируя копошение в её шкафу.

– Даже дверь не заперла, – цокнул Николай, скидывая в свою сумку то, что Алина прятала в ненужных ей ярких футболках.

– Зато ты запер, – больше раздражаясь, чем поражаясь его скорости, на выдохе протянула Алина. – Значит, сделаешь это снова.

– Как договорились, получается.

– Получается так.

– Может ещё о кое-чем договоримся? – парень аккуратно закрыл дверцы шкафа, оглядываясь на свою одноклассницу.

– Хочешь сказать о «кое-ком»?

– А мы сможем? – присев на ковер, Николай склонил голову на плечо.

– Нет.

– Столько времени прошло…

– Ничего не изменилось.

– Он тебя простил.

– Ой как заговорили! – едко прыснула Алина. – А три года назад язык в жопу засунул. Чего сейчас-то святым заделался?

Николай молчал. Лишь смешок сошел с его губ. Болезненный, точно сдавленный стон от удара поддых. Парень тяжело вдохнул носом, отходя от ядовитой колкости.

– Лучше… поздно, чем никогда, – наконец ответил он.

Алина молчала. Перевернувшись на бок, лицом в спинку дивана, она затем «перевернулась» обратно взглядом. Он смотрел на неё всё теми же глазами. Она и раньше догадывалась, но хотела верить, что это всё глупая шутка. Манипуляция. Не искренность. Так было бы проще.

– Видимо, ты настоящий идиот, Нико.

– Всегда им был, – усмехнулся парень. – Помнишь нашу первую встречу?

***

Их первая встреча. Её, его… и Ильи. Первое сентября, три года назад. Николай – новенький ученик в их классе. На первой перемене к нему подошли мальчики класса. Их было немного, но даже так Илья теснился за спинами. Новенького осыпали вопросами – откуда перевелся, далеко живет, местный ли… Однако Николай не издал ни звука. Будто бы и не слышал, не видел ребят. Не поднимал головы, молча смотря в никуда.

Илья кое-как протиснулся, опустившись на колено, чтобы хотя бы глянуть на новичка вблизи. И от одного взгляда в его глаза Илье стало не по себе. Алина заметила это, насторожившись. Звонок, все разошлись по местам. Урок прошел непривычно тихо, разговоры вполголоса сменились вкрадчивым шепотом.

Тише всех сидел сам Николай, ищущий кого-то во время урока глазами. Потерянными, полнящимися неясного ужаса. На второй перемене инициативу перехватили девочки, отправив на разведку парочку самых способных болтушек. Но, прежде чем им удалось сказать Николаю хоть слово, их со своего пути подвинула Алина:

– Что с лицом? – бесцеремонно разразилась она на весь класс. – Будто жабу проглотил. Так гадко, что кривишься… А рта всё равно не открываешь, выпустить боишься!

Кто-то засмеялся, однако Алина тут же шикнула, одним тоном донося, что вопрос этот не был шуткой. Она ждала от него подтверждения гипотезы. Это вызывало лишь недоумение. Но оно и смогло изменить ситуацию. Николай наконец переменился. Напуганный взгляд чуть прояснился, позволяя мальчишке заметить её.

– Ну что, там правда лягушка? – повторила Алина, хлопнув ладонью по парте.

От резкого звука Николай дрогнул, испустив лишь сдавленный выдох. Иного ответа не последовало, мальчик всё равно не мог выговорить ни слова. Он смотрел на Алину искоса. Девочка же склонилась к его парте, бесцеремонно заглядывая тому в приоткрытый рот. Это смутило новенького, заставив вжаться в спинку стула, отодвинуться, стиснув губы.

– Нет, никого нет… Ну, если будет, показывай! – Алина убежала к Илье, имея теперь мало времени рассказать ему о своей придумке.

Звонок. Третий урок прошел уже как обычно шумно. Класс не стеснялся обсуждать новенького между собой не сдерживая тон. Заодно и об очередном чудачестве Алины. К новой перемене у учеников потерялся всякий интерес к прямому общению с Николаем. Слухи, пошедшие по классу, были красноречивее, чем он сам. А их содержание походило на криминальную хронику. После уроков Николай задержался в уборной, куда вышел с последнего урока, так и не вернувшись на него. Когда ему показалось, что все его одноклассники уже наверняка ушли, он наконец и сам ушел из школы. Не домой – стал гулять неподалеку. Один, час за часом.

Выглядя беспокойно, он никак не мог остановиться, пускай ноги уже едва держали. Когда сил почти не осталось, мальчик уселся за между мусорным контейнером и его ограждением, точно прячась там от мира. Тогда Илья не смог больше отговаривать, удерживать от вмешательства Алину. Они вместе ещё в школе решили разобраться с тем, почему Николай выглядел так напугано. И пока Илья сопровождал издалека прогулку новенького, Алина крестовым походом навестила всех сплетников. А потом обрадовалась, что новенький так же любит прогулки, свесившись перед его носом с верхушки бака.

Так его голос впервые прорезался. Хотя, скорее крик. Она свалилась на него как снег в сентябре – внезапно, немного жутко, но и смешно. Алина много болтала, Илья поменьше. Николай – ни слова. Он не знал, что и как сказать. Но не был против смотреть и слушать, вместе гулять. По крайней мере на предложение Алины тот кивнул… если считать за кивок бесконтрольную тряску головой в момент, когда Алина бегом уводила его за руку с мусорки на дорогу приключений. А она именно так это и расценила.

Пройдя вместе с ними костры, канавы и недовольные крики охранников, Николай задышал полной грудью. Ему пришлось, чтобы поспевать. Из взгляда стал уходить панический флер, постоянная потерянность. Ведь иначе было не заметить обрывы, ямы и гвозди на пути. Приключение за приключением он понял, что и как сказать. Поделиться, как было страшно, интересно, весело или больно. Предложить, куда ещё можно было сходить. Показать, как отпирать замки, карабкаться на вершины. В этом Николай оказался талантлив, видя неочевидные маршруты, сходу исполняя непростые движения. Илье не удавалось повторить за ним, а Алина всё же научилась паре «фокусов» ловких рук. Но винить его в своих поступках не смела…

***

– Нет, – сухо ответила девушка. – Забыла.

– Врушка ты, Алина.

Николай поднялся и шагнул к дивану. Бесшумно, заставая её врасплох рукой на макушке. Девушка не глядя отмахнулась кулаком, полагая, что он отскочит. Но её кулак ударился в его бедро.

– Береги себя, – Николай потрепал её волосы, усмехнувшись. – Не отвечай всяким подозрительным личностям по телефону.

– Спасибо, папаша! – Алина легла лицом вниз, пытаясь скинуть с себя руку. – Может тоже свалишь в туман?

– Ты не одна, – звуча внезапно серьезно, парень вышел из комнаты. – Что бы ни случилось. Помни об этом.

Его слова отдавались напряжением в зубах. Для Алины они звучали издевкой. Над ней, её целью, всем тем, что она делала. Николай покинул квартиру, запирая дверь снаружи своими инструментами. Девушка, всё ещё лежа, поднялась за ним взглядом. Из комнаты в коридор, до входной двери… пройдя через замок как очевидную щель, она видела его. С тяжелой улыбкой оборачивающегося на дверь перед уходом. Вздыхающего, кладущего руку на грудь. Она смотрела на его грудную клетку, мерно вздымающуюся и опускающуюся. И под этим пристальным взглядом его черная водолазка раскрылась, как прежде стены и двери, обнажая кожу. И кожа развернулась, за ней ребра, демонстрируя бьющееся сердце.

Алина неприязненно зажмурилась. И Николай исчез из её поля зрения. Открыв глаза, она снова видела поверхность дивана. И не видела его… Со сдавленным рыком Алина заколотила кулаками по обивке.

– Хватит! Уйди! – слезы проступили на глазах, но и их она не видела. – Не лезь! Оставь меня! – размахиваясь всё сильнее, Алина грохнулась на пол, оставаясь взглядом на месте. – Не возвращайся! Не дай себя предать!

Она каталась по полу, хватаясь за волосы, переполняемая отвращением. И видя себя со стороны, Алина ощущала, что к горлу подступает тошнота. Воспоминания делали всё хуже. Руки потянулись к шкафу. Но его не было видно. Да и головой девушка понимала, что Николай уже всё унес. И теперь даже не вытравить из себя этого. Рюкзак закрутился лямкой на плече, болезненно стягивая руку. Поднимаясь на колени, Алина вытянула руку, давая лямке раскрутиться обратно. А потом швырнула рюкзак со всех сил, зажмурившись. Грохот от удара о стену, падения на пол. Знакомый грохот…

Прорезиненные бока, хрустящие кнопки. Отскочив от стены, телефон докатился обратно до девушки, касаясь её ноги. Алина открыла глаза, собираясь продолжить марафон сокрушений. Но размытый слезами вид на пол и больше не способный блуждать взор отвлекли внимание на себя. Зрение вернулось в норму.

А вот дыхание, голова и мысли нет. Подняв кирпичик, она побрела на прогулку. Остыть, желательно до 25 градусов цельсия. Осенний ветер скидывал с Алины капюшон, сколько бы она его не набрасывала. Холод кружил под курткой и толстовкой, уводя от мыслей о прошлом. Набирая грудью воздух, она порой мечтала о том, чтобы больше не дышать. Вечер стремился к ночи, парк скоро должны были закрыть. Но она не думала о том, что будет дальше, не через день, не через час. Здесь и сейчас – Алина захотела взойти на мост.

Округлый мост над озером, увешанный замками с именами людей. Парочек, «скрепивших» свои жизни навсегда. Алина пнула один из замков, показавшийся ей хилым. Но пострадала только её нога. Она смотрела на них со смесью зависти и презрения. Ведь пыталась сделать нечто подобное им… только наоборот. Навсегда «раскрепить» себя. Со всеми. Со всем. Совсем.

– И что же это всё-таки было? – опираясь спиной на парапет моста, Алина рассматривала свой телефон. – Какой-то трип… на пустом месте. Жар, бред?

Устало выгибаясь в спине, отчасти ложась на ограду моста, она приложила тыльную сторону ладони ко лбу. Холодно. Сделав глубокий вдох, Алина выдохнула блеклый пар. Зажав кнопку на телефоне, не увидела ничего необычного. Десятый час, 17 ноября, пятница. Открыв меню с программами, она не знала, зачем это делает. Если всё закончилось, проще и правильнее было просто забыть.

Но удивления это «неправильное» действие не вызывало. Не в первый раз Алина поступала не так, как надо. Не в первый раз она не видела причин, почему она поступает определенным образом. Именно потому, что такое могло случиться, ей хотелось делать как можно меньше. Меньше решать, меньше говорить. Меньше влиять.

– Не будешь больше чудить? – спросила Алина свой кирпичик, точно и правда надеясь услышать ответ.

Но замолви тот, скажи хоть «да», хоть «нет», девушка непременно бросила бы его в воду. Не нужно было ей такого чуда. Ничего не нужно. Просто тишина и одиночество. Чтобы Николай наконец бросил пытаться. Стал к ней равнодушен. Казалось, что это бы вот-вот случилось. Но после срыва на уроке у него появился новый повод для беспокойства о ней. Поняв это, Алина усмехнулась, разминая ноющую после кушетки в медпункте спину о металл моста. Вытягиваясь на носках, она протянула руки вверх, в самую даль. Ладони сжались, в одной захрустели кнопки.

– Под-твер-дить… – над головой девушки раздался электронный голос. – из-ме-не-ни-е.

Пошатнувшись от неожиданности, Алина упала. Перегнулась через парапет. Ничего не решая, ничего не способная сказать. И едва ли её невольный выкрик мог повлиять на гравитацию.

– Да, – продолжал не слышимый из-за громкости её крика голос. – Нет.

Высота менее десяти метров. Едва ли смертельная угроза. Но она не могла об этом подумать. Ощущая падение, Алина не слышала шума ветра в ушах, не вглядывалась в темное небо. Ей слышался тогда только один голос. Перед глазами она видела только одного человека. И кричала его имя.

– Иля!

***

Глава 2. Белое на черном

Я один на этой белой, окаймленной садами улице.

Один – и свободен.

Но эта свобода слегка напоминает смерть.

Жан-Поль Сартр

Свет. Голова легка. Спина будто парила в невесомости. Пастельно-фиолетовое полотно облаков простиралось до горизонта. А на нем рыхлая на вид, с крупными бугристыми комьями, черная почва встречала это причудливое небо, протягиваясь под ним во все стороны. Преимущественно равнинный ландшафт с редкими холмиками. На которых кусты с сияющей бирюзовой листвой.

– Это сон? – вполголоса вопросила Алина.

Но никто ей не ответил. Не ощущая недомогания, она без труда поднялась на ноги. Руки отталкивались от земли без сопротивления, точно и не касаясь её. Никакой текстуры на ощупь. Ни влаги, ни холода, ни тепла. Протирая глаза, она понадеялась, что всё исчезнет. Но ей лишь удалось разглядеть больше – алые огни, парящие в метрах трех над землей и выше. Они выстраивались в не очень складные сети, растягивающиеся вдоль параллельных линий, в высоту и в длину, но не в ширину. Точно подвешенные в пределах огромной коробки.

Огни были слишком красные для обычного пламени. Их завихрения, поднимаясь над сферической огненной основой, истончались, приобретая зеленый оттенок. Присмотревшись, можно было заметить много различий в оттенке пламени, – темнее и ярче – в размере, форме, – слегка вытянутой вертикально или приплюснутой в ширину – интенсивности «горения» – скорости восхождения всполохов.

Алина опустила взгляд в землю, которая была наименее странной вещью. Да, чересчур черная, на вид мягкая, на шаг – никакая. Девушка побрела вперёд, ощущая себя невесомой для этой почвы. Ноги не проваливались, не оставляли следов. Она дошла до кустарника с каплевидными листьями, что светились бирюзовым. Свечение мягко ложилось на темные стебли, окученные кольцами. Темных оттенков разных цветов, произвольно меняющейся толщины, где-то от трех сантиметров до миллиметра.

– В тебе, наверное, особый флюори-какой-то хлороформ… – Алина протянула руку под ближний к ней листочек. – Иля бы-

Пальцы прошли насквозь. Без ощущения на коже, без колебания ствола. Девушка смолкла, отмаргиваясь и отступая прочь, не давая себе углублять интерес. Ведь он, как ей казалось, губителен. Грех начинался с заинтересованности. Когда возникает стремление узнать, человек подступает ближе, идет на контакт. А будучи близко, очень легко навредить.

Вот и то не состоявшееся касание – зачем оно было? Внутренний порыв. Точно некий голос внутри, взявший её на слабо. Ныне она его не слышала, по крайней мере не четко. А раньше случалось часто и громко. И Алине нравилось испытывать себя по его наущению. Лезть на заброшки, брать на абордаж новичка-одиночку. Тот научил её тихому шагу, разведке местности и использованию краткого мига.

На них и зародилась её новая игра – незаметно брать с парты Ильи ручку. Его растерянное личико казалась ей до милого смешным. Особенно когда мальчик находил её там, где уже смотрел. Возвращать было сложнее, на этом Алина попадалась. Когда эта шутка перестала удивлять, она пошла дальше, став подкладывать вещи.

Страшные мордочки на бумаге, свой кирпичик, резинки. Канцелярские, так как их она использовала для волос. Но об их подкладывании она быстро пожалела, ведь Николай встал на сторону Ильи. Резинки возвращались хулиганке через полкласса. В затылок, во время занятий. А прицел у их нового друга был точный.

И казалось бы, всё хорошо… Но этот голос-посредник в голове не знает, когда остановиться. Он не нажмет на тормоз, пока не врежется в стену. Пока ты не врежешься.

Однако теперь Алина шла по равнине, где и посреднику не найдется стены. Она брела вдаль, встречая на пути много подобных тому строю огоньков. Эти большие собрания выстраивались друг за другом в пунктирные линии, отрываясь друг от друга на метров пять, иногда десяток. Порой пристраивались боком. Вдоль них встречались кустарники, на которых оказывались не только листья, но и что-то похожее на плоды. Большие, вытянутые, с красными чешуйками, свисали с более высоких и толстых кустов.

Как и с листочками Алина проходила их насквозь. И не ощущала физического воздействия, не замедлялась, не приводила их в движение. Однако соприкоснувшись с таким «плодом», девушка почувствовала кое-что. Невыразимое словами стремление, толкнувшее её вперёд, переводящее с шага на бег. Почти минуту она мчалась, вознеся взгляд в небо, точно собираясь взмыть. Чувство отступило, когда она замахала руками, ощущая неестественность своего движения. Алина остановилась, переводя дыхание. И ужасаясь.

Такого она не хотела. Делать что-то, совершенно не отдавая себе отчета. Без причины. Не слушать потаенного посредника, нашептывающего предложение в обход разума. Но что, если это невозможно? Когда воля не подчинена ей или у штурвала некто иной… нечто иное. Что делать тогда?

Алина нашла для себя решение. Уйти ото всякой возможности дать ему потаенному голосу волю. Быть столь ничтожной, сколь это вообще возможно. Никому не быть важной, никем не дорожить. Чтобы не иметь потенциала навредить. Кого может задеть слово пустого места?

Уж точно не эти кусты. А что огни? Алина попробовала дотянуться до одного из них, хотя бы рукой в прыжке. И вышло… наверное. Пламя не обожгло кончика её пальца. Но по телу будто бы разлилось тепло. На одно мгновение, будто бы и показалось. Мелькнул образ чего-то мягкого, обволакивающего тело ниже головы. Отвлекшись на него, девушка свалилась на колени. Не ушиблась, несмотря на резкую остановку. Будто сама земля не обращала на неё внимания.

– Почему же людям… – горько ухмыльнулась Алина. – Это так сложно?

Несмотря на то, что курс на ничтожное существование был взят ей уже как три года назад, в полном мере успешным этот тур не назвать. В процессе она пролила немало слез. И своих, и чужих. Послала в туман всех «подруг», которые и так ей были скорее знакомые. Стала легким разочарованием всех учителей, от которой не стоит ожидать многого. Но равнодушием так и не веяло. Не ото всех уж точно. Максим Янович, Николай, Илья… всё не могли принять её за пустое место.

Теперь Алина наглядно наблюдала – никому она бы не вредила. Был бы только прежний мир столь же к ней равнодушен. Как огоньки, листочки и… плоды? Девушка стала сомневаться в своем понимании, замечая, как один из таких раскрылся, покрутился да взлетел в небо. Странный зверь с головой – красным цветком ромашки… размером с колесо машины. Без лапок, с тушкой – длинным изумрудным стеблем неравномерной толщины, но кажущимся ниткой на фоне цветка. Стебель извивался беспорядочно, то стягиваясь в миг к бутону, то плавно разворачиваясь в одеяло, качающееся на ветру. Но ветра там не было. По меньшей мере для Алины.