Мертвые земли Эдеса

– Ты умер, – едва успел произнести он, и в этот момент его снова отшвырнуло, как куклу. Удар щита пришелся прямо в голову. Перед глазами вспыхнуло алым. И все же он собрался и успел отвести несколько рубящих атак, шаг за шагом отступая назад.

– Я ранен. – Марк даже не запыхался. Голос звучал так ровно, как будто они не сражались, а распивали вино. – Нужно было колоть, а не резать.

Луций с удовольствием объяснил бы ему, что гладиус оказался слишком длинным для колющего удара на такой близкой дистанции, но был слишком занят уклонением. Легкие жгло, сил становилось все меньше. Он пригнулся и умудрился-таки размашисто ударить Марка по щиколотке.

Если бы мечи были острыми, это был бы хороший удар, но сейчас Луций получил за него эфесом в голову и пинок под ребра, упал и бессильно растянулся на земле, тяжело дыша.

Марк присел рядом с ним на корточки. На лицо Луция легла его тень.

– Видишь, я был вежливым, – довольно улыбнулся он, протягивая Луцию руку.

Тот предпочел полежать.

– Я дважды тебя ударил.

– А я не спорю. В реальном бою после удара в ребра я бы не смог удерживать щит, а после второго не мог бы стоять. Ты молодец. Если опустить тот факт, что я убил бы тебя первым. – Марк все-таки схватил его за руку и заставил подняться на ноги. – Тебе нужно есть побольше и учиться нормально стоять на земле. Твои танцы увлекательны, но в строю совершенно бесполезны.

– Как хорошо, что в строю ноги моей не будет. – Луций растер руку, в которой держал щит. От непривычного веса и нескольких ударов ноющая боль распространялась от тыльной стороны ладони по всему предплечью. – Ну вот зачем я тебе здесь? Меня вышвырнут отсюда в первую неделю. Я нарушу с десяток ваших правил, а тебе придется за меня краснеть.

– Тебя вышвырнут в первый же день, – вздохнул Марк, – но рано или поздно ты же повзрослеешь? Ты отличный маг, Луций. Хороший тактик, быстро ориентируешься в ситуации. Этот финт с камнем был отличным. Если бы хоть кто-то из моих легионеров догадался такое выкинуть, я бы сделал его центурионом. И все твои таланты прокисают в работе с документами. Тебе же самому скучно.

– Не переживай, я найду, чем себя развлечь.

– Это пугает больше всего.

Луций как мог отряхнул тунику от пыли и поморщился, растирая виски.

– Рука у тебя тяжелая.

– Сейчас, – Марк быстрыми отточенными движениями начертил в воздухе простую Печать Исцеления, – forigu la doloron kaj ne ploru plu. – Она прохладным касанием легла на лоб Луция, и звенящая навязчивая боль стихла.

– Хочу умыться. – Луций рассеянно поискал глазами Орхо. Тот опирался на ограждение и сверлил их взглядом. Луцию показалось, что древесина под его пальцами почернела.

Марк махнул в сторону небольшой ротонды.

– Там фонтан.

– Отлично, буду пользоваться твоим положением.

Луций подал сигнал Орхо и двинулся в направлении беседки. Тот проследовал за ним вдоль забора. Луций с расстояния десяти шагов видел, как двигаются желваки на его скулах. Недовольство Орхо было материальным, заволакивало пространство, как плотный дым. Что его так взбесило, Луций не до конца понимал. Его кольнула обида. Неужели Орхо считает его настолько беспомощным? Думает, что Луций не выдержит простейшего спарринга?

Он фыркнул своим же мыслям и отвернулся. Марк поморщился.

– Ты так и не завел себе нормального раба?

– Чем тебе этот не нравится? Раб как раб.

Луций постарался, чтобы его голос прозвучал равнодушно, а глаза не закатились совсем уж явно. Ну разумеется, избежать этой темы Марк не мог.

– Он непокорен, – Центо смерил Орхо долгим оценивающим взглядом, – раб, который не знает своего места, хуже дикой собаки.

– Он красивый, – пропел Луций, бросив на талорца нарочито нежный взгляд, – и не кусается.

Марк насупился. Луций подумал, что военные все-таки имеют удивительную чуйку на иерархию. По движениям, осанке или запаху они безошибочно вычисляют, кто привык подчиняться, а кто – приказывать. И прямо сейчас инстинкты Марка наверняка кричали о том, что с «рабом» Луция что-то очень сильно не так. Они не затихли бы, даже используй Луций Орхо в качестве табуретки.

Ротонда находилась за территорией полигона в тени раскидистого дерева. Она не охранялась, но вокруг не было ни души. Сам ее вид – лаконичные строгие линии, белоснежный мрамор и гордые рубиновые знамена – указывал на то, что это пространство предназначено для отдыха высоких военных чинов. Плебея, будь то уличный мальчишка или рядовой солдат, должно было бросать в дрожь от одной мысли осквернить отполированный пол с выгравированной блестящей золотой печатью, которая поддерживала в беседке комфортную прохладу летом и тепло зимой.

Луций сразу направился к фонтану. Он тщательно умыл лицо, провел мокрыми ладонями по волосам, чтобы убрать осевшую на них пыль, вымыл руки до локтей. Он не глядя взял у Орхо плащ, завернулся в него, прикрыв испачканную тунику, и расслабленно опустился на скамью. Только когда Марк начал умываться, Луций позволил себе пересечься с Орхо взглядом – тот хмурился. Луций сделал выразительное движение бровями в сторону столика с вином – «веди себя как послушный раб». Орхо поджал губы, но кивнул. Он разлил вино по чашам и встал в шаге от Луция.

– Что нового на Рубеже? Всех победили? – скучающим тоном спросил Луций у Марка. – Кстати, а где обещанные семнадцать трупов талорцев? Те, что на площади, скоро разлетятся прахом.

– Без понятия. Передо мной не отчитываются. Я трибун, а не служитель Харона. – Марк встряхнул руки, убрал темные кудри, прилипшие к мокрому лицу, и сел рядом с Луцием. – А на фронте ничего хорошего, – вздохнул он, принимая из рук Луция чашу, – у нас дефицит провизии. До этого года мы жили на запасах прошлых лет, но они иссякают, а Мертвая Земля расползлась так, что новые будут скудными.

– Эдес столкнется с голодом? – удивился Луций. – Такого еще не бывало.

– Не в ближайшие несколько лет, но мы к этому идем. А вот армия на Рубеже столкнется с ним гораздо раньше. Сенат боится голода в городе больше, чем голода на передовой. Идиоты, – выплюнул Марк сквозь зубы и отхлебнул вино. – Так еще те крохи, которые нам выдают, пропадают. Кстати, ты сделал то, о чем я тебя просил?

– Времени не было, прости, – Луций состроил страдальческое лицо загруженного делами человека, хотя на самом деле просто напрочь забыл об этом, – постараюсь в ближайшие дни. Сенат можно понять. Проблемы с продовольствием в городе приведут к беспорядкам, а беспорядки ведут к проблемам с налогами, а проблемы с налогами… – Луций покрутил пальцами, показывая растущий клубок проблем, и, наконец, раскрыл ладонь, – ведут к проблемам в армии. Безвыходная ситуация.

– Выход есть. Просто никто не хочет брать на себя ответственность за жесткие решения. Я надеюсь, план Тита Корвина сработает и Орда прорвет Рубеж под Виледом. Тогда твой брат сможет надавить на Сенат и заставить их начать наступление.

Луций не стал скрывать скепсис:

– Голодные легионы только в наступление и вести.

– Они сыты, но ненадолго. У нас есть год, два в лучшем случае. Нужно уничтожить талорцев и захватить земли Орды.

– Думаю, Орда рассуждает так же.

– Ты не представляешь, как мне насрать, о чем думают эти животные. – Центо холодно посмотрел на Луция и одним глотком допил вино. – Еще, – бросил он Орхо.

Тот с каменным лицом наполнил чашу. Луций мысленно поблагодарил богов за его выдержку. Даже у него неприятно кольнуло в груди. Что чувствовал талорец, он мог только представить.

– Я имел в виду, что Орда не отступит, – Луций пригубил вино и пожал плечами, – с чего вы решили, что наступление будет успешным?

– У нас просто нет выбора. Сенат должен это понять, наконец. – Марк повысил голос, явно задетый сомнениями Луция, но выдохнул и продолжил спокойнее: – Гай Корвин возвращается в город. Два Корвина лучше, чем один. Может, это что-то изменит.

– Гай… когда он возвращается? – Луций подался вперед. Из всего семейства Корвинов Гай казался самым порядочным и прямодушным. Любимец народа, безупречный солдат, талантливый полководец. Луций не раз мельком видел его в особняке Авитусов, хоть и не общался лично. Тот был дружен с Публием.

– Гай? В начале октября, – ответил Марк и тут же резко напрягся. Не стоило Луцию выдавать свой интерес. Центо понизил голос и жестко процедил: – Не смей лезть к нему. Я не хочу слышать от тебя даже упоминания этой фамилии.

По лицу Центо было понятно: он уже сам пожалел, что заговорил об этом.

– Немного сложно избежать упоминания Корвинов, когда говоришь о Сенате и армии. – Луций откинулся на перила ротонды.

– Ты прекрасно понимаешь, о чем я, – отрезал Марк, – оставь свои игры для тех, кто знает тебя хуже, чем я. Не лезь к Корвинам.

– Не будешь же ты отрицать, что Квинт Корвин ничего не делал без одобрения старших братьев. – Луций со звоном поставил чашу на мраморную скамью. – Ты говоришь мне «не лезть» так, как будто с этим есть кому разобраться, но сам не спешишь. Ты прячешь голову в песок и меня заставляешь.

– Я не хочу, чтобы мы этих голов лишились! – Марк вскочил на ноги, навис над Луцием и попытался схватить его за плечо.

Орхо перехватил его руку.

Марк застыл и перевел взгляд на его пальцы. Под хваткой кожа резко побелела, а потом начала синеть, обещая яркие синяки. Во взгляде трибуна вспыхнуло омерзение, как будто его коснулся прокаженный.

Лицо Орхо не выражало ничего.

Виски Луция сковало холодом. Его воображение моментально нарисовало серию картин. Обугленный труп Марка Центо. Привязанный к кресту труп казненного Орхо. Луцию рассекают тавро и выжигают гортань.

– Отпустить, – хрипло произнес он.

Орхо разжал пальцы. Он сделал шаг назад и застыл с непроницаемым лицом.

– Я говорил, этот раб не знает свого места, – в голосе Центо клокотало отвращение. Он выпрямился. На бледной коже запястья уже проступали следы.

Марк развернулся и наотмашь ударил Орхо по лицу.

Луций услышал звонкий хлопок. Звон упавшей на пол чаши. Собственное сердце, глухо стучащее в ушах. Он сам не понял, как оказался перед Орхо, заслоняя от Марка. Злоба на лице друга сменилась недоумением. Луция же захватила холодная неуправляемая ярость. Она изморозью бежала по венам, разгоняясь с каждым ударом сердца. Распрямила его плечи, подняла подбородок, презрительно скривила губы.

– Ты забываешься, трибун, – он едва узнал собственный надменный голос, шипящий как ледяной ветер, – не помню, чтобы позволял тебе прикасаться ко мне или к моим вещам. Мы не на полигоне, чтобы ты хватал меня, как торгаш на рынке.

Марк посерел и отступил на шаг.

Пусть Луций и не был так хорош в драке, у него было свое оружие. У всех свои слабости, свое прошлое и свои болевые точки, и слова попадают в них лучше ножей. Например, намек на торговца тканями, который был дедом гордого и честолюбивого Марка Центо. Луций чувствовал себя змеей, которая вцепилась в быка и выпустила яд. Стоило остановиться. Но змея вонзила клыки глубже.

– Возможно, нужно больше поколений, чтобы вытравить плебейские привычки.

Центо окаменел. Развернувшись, чтобы уйти, Луций увидел лицо Орхо. Рассеченная нижняя губа блестела капельками крови. Они проступили сильнее и скатились по подбородку. Он улыбался.

* * *

За яростью всегда приходят сомнения. Они наполняли Луция колючим стыдом и сожалениями, с каждым шагом толчками вытесняя ядовитую злобу. Луций сам не понимал, что на него нашло, но, прокручивая в голове ситуацию, каждый раз ощущал новую волну негодования. Марк Центо действительно перешел черту, которую Луций внутри себя осознал не так давно. Покинув квартал легионеров, он свернул в переулок и, забыв о предосторожностях, пихнул Орхо в бок и усадил на сваленные в кучу деревянные ящики. Он взял пальцами его подбородок и осмотрел лицо.

– Не двигайся, сейчас – Луций начал рисовать Печать Исцеления, но Орхо перехватил его руку. Аккуратно, кончиками пальцев. Едва начатые символы разлетелись в воздухе весело искрящейся пылью.

– Посмотри на меня. – Он улыбнулся, отчего едва схватившаяся рана на губе снова закровоточила. – Меня не первый раз бьют. К вечеру заживет.

– Да тут и месяца не хватит. Удар у Центо тяжелый, а он не сдерживался. – Луций пальцем стер с подбородка Орхо кровь.

– Эдера, тебе не надо было…

– Еще ты мне расскажи, что мне надо делать, а что нет. – Луций отвел взгляд и вздохнул, пытаясь успокоиться.

От вида лица Орхо затихшая злость снова начинала вскипать.

– Тебе нужны кинжалы или кистень.

– Что? – Луций рассеянно поднял бровь.

– Твое оружие, – пояснил Орхо, – тебе нет смысла сражаться мечом, ты быстрый и легко работаешь на близкой дистанции. Ты не смог развернуть меч в удобное положение, – он вытащил из-за пояса свой кинжал и ловко прокрутил его в ладони в обратный хват, – вот так. Щит тебе не нужен вовсе. Это ты и сам понял, он слишком тяжелый. Идея с камнем была хороша. Если бы это был кистень, удар был бы сильнее.

Луций взял из его рук кинжал. Он действительно был намного удобнее меча, но Луций привык считать его вспомогательным оружием на случай, если нет ничего лучше.

– Кистеней в армии нет.

– Тебя в армии тоже нет.

Луций усмехнулся и кивнул, разглядывая, как пляшут блики полуденного солнца на зеленом лезвии клинка.

– Зачем ты к нему полез? – запоздало возмутился он и бросил на Орхо сердитый взгляд. – Он ничего бы мне не сделал!

– Он оборзел, – отрезал Орхо.

Луций открыл было рот, чтобы выдать гневную отповедь, но осекся. А он сам что устроил? Марк ведь и Орхо бы ничего не сделал. Вызверился, да, но не убил бы чужого раба.

Орхо некоторое время молчал, всматриваясь в лицо Луция, и наконец негромко сказал:

– Спасибо, что вступился.

– Было глупо, – сконфуженно буркнул Луций.

Он машинально убрал новую каплю крови с лица Орхо. Тот охотно поднял подбородок.

– Было красиво, – улыбнулся он. – У тебя будут проблемы?

Луций сжал губы и отвел взгляд. Марк Центо был его другом. Одним из самых близких друзей. Он всегда был вспыльчивым, несдержанным, а военная карьера сделала его жестоким и амбициозным. Он закрывал глаза на дела Корвинов, цеплялся за свое положение, считал нормальными неприемлемые для Луция вещи, он… повзрослел? Как он сам это называл.

И все же Луцию хотелось верить, что Марк не причинит ему вреда. Даже если никогда с ним больше не заговорит.

9

Кровь Тала

Луч солнца скользнул по блестящей поверхности медной чаши и озорной искоркой отскочил в глаза Луция. Он вздрогнул и поднял голову. На поверхности вина в чаше плавала мертвая оса. Сколько она уже там – одним богам ведомо. Стол Луция был завален пергаментами. От бесконечных отчетов об урожае из Котии, Лирака, Сиазона, Мильвии, Марции и других провинций рябило в глазах. Он мучился с этими списками уже три дня. Публий попросил сравнить показатели за последние годы. Брат явно готовил почву для обращения Гая Корвина к Сенату. Тот будет требовать поставки провизии для армии и, скорее всего, заговорит о наступлении на земли Орды, а ужасающие цифры станут аргументом в пользу военных.

Чем больше Луций погружался в данные, тем отчетливее понимал, что Эдес действительно находился на пороге больших перемен. Снижение импорта на четверть за семь лет – это катастрофа. Благополучие Республики держалось на изобилии земель. Маги благословляли посевы, и никогда прежде Эдес не знал голода. За это люди уважали магов и подчинялись им. Если Мертвая Земля уничтожит поля и пастбища и эпоха изобилия кончится, народ сочтет патрициев не более чем кучкой зарвавшихся деспотов, и тогда их не спасут никакие тавро и печати. Луций сопоставлял данные, отслеживал динамику и все больше убеждался в том, что скоро Республика на своей шкуре узнает, что такое голодные бунты.

Луций закинул руку за спину, чтобы растянуть затекшие мышцы, и кожей почувствовал, что Орхо поднял на него глаза. Его взгляд перышком проскользнул по позвоночнику, потревожил волоски на загривке, заставил поежиться и обернуться.