Дуэльный сезон

– За такие слова следовало бы вас вызвать на дуэль, – только и проговорила она.

– Дуэль с девушкой? – Стужев хмыкнул. – Я участвовал, и не в одной. Это очень приятно: дуэль взглядов, дуэль самолюбий, дуэль острых слов. Давайте, я ваш. Только лучше обойдемся без секундантов.

– Дуэль без секундантов – это убийство.

– В нашем случае это будет преступление несколько иного рода. Скорее похищение, назовем это так.

– Вы до такой степени не надеетесь ни на какие свои достоинства в общении с женщинами, что даже готовы на похищение? Удивительно.

– Мне удивительно совсем другое, – ответил он, но не договорил.

Даша в этот момент взглянула вправо и вскрикнула, оступившись и едва не упав, так что Стужев невольно поддержал ее за талию, причем несколько более отчетливо, чем того требовали приличия.

– Что с вами стряслось? – спросил он равнодушно. – Увидели призрак?

– Да, – ответила Даша.

И в самом деле, в толпе гостей, сгрудившихся возле столика с шампанским, она увидела светловолосого молодого человека в мундире, наблюдавшего за ними. И он был удивительно похож на ее покойного брата.

Глава четвертая, в которой назревает поединок

§ 123. Лица, к которым противники обращаются с просьбой быть их секундантами, должны потребовать, чтобы их доверитель подробно изложил бы им причины и обстоятельства нанесения оскорбления и вызова.

Дуэльный кодекс Борейской империи

– А, это вы про молодого человека, который так настойчиво за нами наблюдает? – спросил Стужев со скучающим видом. – Понятия не имею, кто он. Я бы предположил, что это какой-нибудь ваш ревнивый обожатель, но он таращился на меня еще до того, как я имел честь вас пригласить. Таким образом, разумнее было бы предположить, что он тут по мою душу.

Даша, впрочем, уже поняла свою ошибку. Молодой человек был лишь слегка похож на Борю: такие же светлые волосы и изгиб губ. Но это был не он, со второго взгляда это было прекрасно видно. Да и мундир на нем был синий, пехотный, а по званию он был поручиком.

Это не он. Просто воображение играет с Дашей в странные игры. Она чувствовала, что с того момента, как Стужев ее пригласил, находится на взводе, словно курок дуэльного пистолета. В любую секунду готовая щелкнуть и высечь сноп гибельных искр.

Но это была не просто дрожь в руках от ощущения близкой цели. Было здесь что-то еще. Что-то рвалось из нее наружу и пульсировало в кончиках пальцев. Даша решила, что поразмыслит об этом после бала, а сейчас постарается сосредоточиться на происходящем. Нельзя было упустить ни единой детали. Все может ей пригодиться, чтобы привести в действие план, которого пока нет.

– Вы бы лучше опасались ваших обожательниц, – сказала она и кивнула в сторону графини Рыминой, которая, пусть и вальсировала сейчас в объятьях статного кирасирского майора, казалось, не сводила со Стужева взгляда холодных голубых глаз.

– О, что вы. – Стужев пожал плечами. – Я ее не боюсь, а вот вам – следовало бы.

– Мне? – Даша невольно повторила его жест. – Не вижу ни единой причины. Если она опасается соперничества, то не стоит.

– О нет, она не из тех, кто опасается… – На губах у Стужева появилась едва заметная тонкая улыбка. – Она из тех, кто уничтожает своих соперниц.

– Именно таким путем она и вышла замуж за фельдмаршала?

– Разумеется. Даже ее муж не проявлял такого стратегического таланта в битве при Майергофе, какой проявила она, чтобы оказаться вместе с ним у алтаря.

– А вы обо всех своих любовницах злословите за их спинами?

– Со временем узнаете.

Даше начала надоедать эта игра. Надутый индюк – и больше ничего! Отправляясь убивать Стужева, она надеялась найти фигуру демоническую, воплощение зла, вроде тех, с которыми сражались некогда Заступники. А этот… просто напыщенный франт, который затвердил пару приемов, с помощью которых можно очаровывать падких на внешнюю красоту дамочек. Такого и убивать было бы… нет, не жалко, а скорее скучно.

Хотя танцевал он превосходно. Даша чувствовала это, и ей сделалось немного стыдно тех провинциальных приемов, которые она усвоила у губернского учителя танцев.

Господи, да о чем она думает! Почему она вообще до сих пор не предприняла ни одной попытки вывести его под удар и заставить сделать ошибку, которая ему будет стоить жизни! Отец же даже дал ей несколько наставлений, как удобнее этого добиться. Но даже отец не предполагал, что Стужев сам пригласит ее на танец, и она окажется к нему так близко.

И что же? Она просто ведет с ним словесную пикировку, очень похожую на флирт, вместо того чтобы действовать!

Ей пришло в голову, что этому есть только одно оправдание: раньше в ее жизни ничего подобного никогда не было. Она столько раз читала в романах, как их героини остроумно флиртуют с молодыми людьми, но никогда не имела возможности применить эти знания на практике. С кем ей было флиртовать в ее усадьбе: с лакеем или с кучером?

И вот теперь, впервые вступив в этот поединок, ей не хотелось, чтобы он быстро закончился. И это было ужасно.

Скорее бы кончился вальс! После него будет мазурка, но Стужев, должно быть, ангажирует на нее кого-нибудь другого, а Даша вернется к наблюдению. Она пока еще не готова к решительным действиям, это ясно. Но приступать к ним прямо сейчас и нет нужды, Дуэльный сезон официально начинается только завтра.

Взглянув вправо, Даша заметила, что светловолосый молодой человек решительно повернулся и пригласил девушку в сиреневом платье, одиноко сидевшую на диванчике. Девушка была низкорослой, с некрасивыми чертами лица и, кажется, совершенно не ожидала приглашения.

Поручик же закружил ее в танце уверенно и с какой-то явной целью. Их пара, направляемая им, двигалась в толпе танцоров быстро, все время рискуя сбить кого-нибудь. Даша поняла: он явно приближается к ним со Стужевым.

Сперва она не придала этому значения, однако вскоре почувствовала нечто вроде толчка. Оказалось, что Стужев, вальсировавший чуть отставив локоть, задел им ту самую девушку, с которой был блондин в синем мундире.

Тот немедленно отстранил свою даму и Стужева с Дашей тоже остановил не самым деликатным образом, потащив чуть в сторону от танцующих.

– Ваше благородие, вы только что толкнули мою даму! – проговорил он.

– Это вот эту? – спросил Стужев с равнодушным видом. – Немудрено было ее не заметить.

Вокруг раздались смешки. Низкорослая девушка, судя по цвету лица, готова была провалиться сквозь землю.

– Это неслыханно! – взорвался молодой человек.

– Впрочем, я приношу ей и вам свои извинения, – равнодушно ответил Стужев и повернулся опять к Даше.

– По Дуэльному кодексу оскорбление, нанесенное посредством удара или иного прикосновения, – торжественно начал выговаривать молодой человек, – является оскорблением третьей степени, и оскорбленная сторона имеет право не принимать извинений. Таким образом, я уведомляю вас о том, что пришлю вам своих секундантов.

– Сделайте одолжение, – ответил Стужев. – Только не забудьте уведомить их о том, что я оставляю за собой право вызвать любого из них, так как участие их в вашей гнусной авантюре считаю оскорблением для себя. А теперь поглядим, легко ли вы найдете секундантов.

Было видно, что молодой человек несколько опешил от такого заявления. Кажется, все шло не по плану. На губах Стужева появилась та самая тонкая улыбка, которую Даша уже видела.

«Он хочет проучить этого поручика, это ясно, – пронеслось в голове у Даши. – Обойтись и без дуэли, и сделать все, чтобы над блондином после все смеялись. Не потому, что боится поединка, а потому, что так обиднее».

Даша поняла, что она хочет помешать этому. И что у нее есть только один способ это сделать.

– Я вызываюсь быть секундантом господина поручика, – произнесла она твердо.

– Вы?! – кажется, впервые за весь вечер на лице Стужева появилось неподдельное чувство. – Только не говорите мне, что вы переодетый мужчина и офицер. Я же с вами танцевал! Такого позора я не переживу и, пожалуй, застрелюсь прежде, чем меня застрелит господин… как вас там?..

– Вельский, – процедил молодой человек сквозь зубы. – Сергей Андреевич.

– Вы почти правы, можете стреляться, – ответила Даша, не желавшая переводить разговор в шутку. – Я имею честь быть юнкером Второй артиллерийской бригады, и потому имею право быть секундантом.

Вельский взглянул на нее с не меньшим удивлением, чем Стужев, но возражать против такого секунданта не стал, хотя Даша больше всего боялась именно того, что сам он откажется.

Стужев расхохотался.

– Ну, такой дуэли у меня еще не было, – сказал он, вытерев слезу, выступившую на единственном глазу. – Что ж, я обещал вас познакомить с Быстрицким, вот и повод. По окончании бала подойдите к нему и договоритесь об условиях. Он будет моим секундантом. А вам я желаю прекрасного вечера.

– Я бы настаивал… прямо сейчас… – проговорил молодой человек неуверенно.

– Заступники с вами, – усмехнулся Стужев. – Рождество Михаила только завтра. Если так торопитесь умереть, так подите лучше и повесьтесь, чем портить людям праздник.

С этими словами он подозвал лакея, разносившего шампанское, взял бокал и сделал шутливый жест, будто чокается с Вельским, а затем грациозно повернулся и исчез в толпе.

– Я хочу вас поблагодарить, – сказал Даше Вельский. – Дело в том, что я приехал в Маринбург третьего дня и никого здесь не знаю. Боюсь, нескоро я нашел бы секунданта, если бы не вы. Простите, как ваше имя?

– Варвара Ухтомская, – сказала Даша, решив, что нужно придерживаться легенды до конца. – Однако на что же вы рассчитывали, когда вызывали его? Вы ведь сделали это нарочно, верно?

– А от вас ничего не скроешь. – Молодой человек вздохнул. – Действительно, кодекс обязывает меня рассказать вам как секунданту все. Я действительно хотел вызвать этого человека, потому что больше всего на свете желаю его смерти.

– Неужто? Расскажите почему.

– Пойдемте, – проговорил Вельский смущенно. – Мне не хочется объясняться здесь. Такое ощущение, что весь зал смотрит.

Даша последовала за ним в одну из гостиных с мягкими диванчиками, на которых расположилась компания пожилых дам в бархатных платьях, о чем-то увлеченно шушукавшихся. Те тут же замолчали, и одна из них взглянула на молодых людей неодобрительно. Видимо, решила, что те явились сюда ради романтического уединения.

Вельский отвел ее чуть в сторону, к тяжелой гардине вишневого цвета, и заговорил быстро, с волнением в голосе:

– Видите ли, этим летом я гостил в имении своих родственников, под Сорвиполем. И там я влюбился в девушку, их соседку. Очень красивую, очень грустную, очень хрупкую. Мы много гуляли вместе по темным аллеям ее усадьбы, разговаривали обо всем на свете: о природе, о новых романах, о чародействе, об освобождении крестьян, – и на всё наши с ней взгляды сходились. Это было удивительно, поэтично, но отчего-то мне виделось в ней что-то… какой-то незаметный изъян. Мне всегда казалось, что она совершенно неземное существо, что ее в любой момент может унести ветром. Н-да… и однажды это случилось.

– Что же?

– Да просто явился этот господин… Стужев. За считаные дни он обольстил ее до того, что она и думать забыла обо мне, хотя я собирался делать предложение, о чем даже с ней уже условился… Но она… ее было совсем не узнать. Возможно, это было чародейство… не знаю. Так или иначе, она бежала вместе с ним… потом он ее бросил… я искал ее, надеялся… но в итоге узнал, что она умерла…

– Мне очень жаль… – только и смогла выговорить Даша. Она почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Ей хотелось хоть что-то сделать для этого человека, она словно увидела в нем нового Борю…

– Вы так добры… – проговорил он, перебарывая ком в горле. – Наверное, это даже хорошо, что секундантом стали именно вы. Мужчине мне еще тяжелее было бы всё это рассказать.

– Вы убьете его, – сказала Даша, неожиданно для себя накрыв своими пальцами ладонь Вельского. – Обязательно убьете, и я помогу вам в этом… насколько это возможно, оставаясь в рамках чести. Впрочем, прошу иметь в виду, что должность секунданта обязывает меня быть беспристрастной и пресекать любые нарушения кодекса, даже с вашей стороны.

– Разумеется. – Он с серьезным видом кивнул. – У меня и в мыслях не было нарушать кодекс. Я просто хочу его убить – в полном соответствии с законами чести. Как оскорбленная сторона я выбираю дуэль на пистолетах. Дистанция как можно меньше. Время – послезавтра с утра. Место – какое вы с другим секундантом выберете. Вот и все.

Даша тоже кивнула в ответ.

Ей вдруг подумалось, что миссия ее оказалась под большим вопросом. Если Вельский убьет Стужева, а настроен он, кажется, серьезно, то как же быть ей самой?

Впрочем, она успокоила себя тем, что отмщение в таком случае все равно свершится. Не все ли равно, за какой именно из своих грехов господин Стужев расплатится жизнью?

Ее собственная честь тоже восстановится, к тому же Даша будет лично присутствовать при наказании негодяя. Что до ее имения… здесь надо проконсультироваться с кодексом. А может быть, и с кем-то, кто знает дуэльные законы получше ее.

В любом случае отступать было поздно, да Даша отступать и не собиралась.

Быстрицкого она встретила в вестибюле, застав его за тем, что он поправлял перед зеркалом яркий галстук. При виде подошедшей к нему девицы он галантно улыбнулся. Даша же, оказавшись рядом, немного смутилась.

О самом известном поэте империи она, конечно, не раз слышала даже в своей глуши. И поэмы его тоже читала. Больше всего ей понравился «Гомерштадтский редут», эпическая батальная поэма, посвященная событиям последней войны. Почему-то под впечатлением от этих яростных стихов она представляла себе Быстрицкого закаленным в сражениях ветераном, а он оказался жизнерадостным щеголем, да еще и штатским.

Ей было неловко говорить с ним, она боялась, что знаменитый «трубадур севера», как называли его в заграничной прессе, примет ее за какую-нибудь обычную поклонницу и не воспримет дело всерьез. Ей же нужно было, чтобы секундант противоположной стороны оказывал содействие, а не зубоскалил.

– О прекрасная амазонка! – проговорил поэт, отвесив поклон. – Я уже наслышан о вас, наслышан.

– Мне нужно переговорить с вами о важном деле, – ответила Даша, поморщившись. – Извольте быть несколько серьезнее.

– Что ж, я к вашим услугам. – Поэт кивнул, и лицо его в самом деле изменило выражение. Хотя лукавые искорки в глазах никуда не делись.

Даша передала ему условия, предложенные Вельским. Услышав их, поэт помрачнел.

– Вы знаете, – проговорил он, – мне здесь нравится только одно – что он назначил не на завтра, а на послезавтра. Это значит, что у нас с вами будет возможность поспособствовать их примирению.

– Простите, но мне кажется примирение здесь неуместным, – ответила Даша.

Быстрицкий смерил ее озадаченным взглядом.

– Но, насколько мне известно, – проговорил он, – вся ссора только оттого и произошла, что господин штаб-ротмистр ненароком толкнул даму… это случается, и это не очень большой урон чести, тем более что он извинился. Меня нельзя отнести к противникам дуэлей, даже наоборот, я, признаться, люблю это дело, но по такому пустяковому поводу…

– Вы принимаете условия дуэли или возражаете? – спросила Даша. – Насколько я вижу, кодексу они не противоречат.

– Господи, ну вольно же этому господину Вельскому самому лезть в петлю… – Быстрицкий вздохнул. – Впрочем, я ему не матушка, если таковы его условия, то я передам их моему доверителю и уверен, что он согласится.

– Тогда нам нужно определить, кто из нас будет распорядителем дуэли, – сказала Даша. – Мы можем бросить жребий, или…

– По кодексу распорядителем дуэли избирается тот, чей возраст и опыт участия в поединках больше. О возрасте мне вас спрашивать неловко, но сдается мне, что вы меня моложе. Так что спрошу, в скольких поединках вы участвовали? Неважно, в качестве секунданта или противника.

– Ни в одном, – выдавила из себя Даша. – Но я знаю Дуэльный кодекс в точности, а кроме того…

– Охотно верю вам, – прервал ее Быстрицкий. – Но в этом деле важно не только знание правил, но и быстрота принятия решений, которая вырабатывается только с опытом. Поверьте, у меня его больше. И как распорядитель, я извещу вас о месте встречи завтра.

Даша в ответ кивнула. Возразить было нечего, хотя она предпочла бы быть распорядителем сама. Жизнерадостному поэту она доверяла не до конца. Кто знает, не задумали ли они со Стужевым какую-то каверзу?

– И все-таки откуда вы-то взялись? – спросил Быстрицкий, и на губах у него появилась прежняя улыбка. – Что вы за таинственная незнакомка, которая играет в мужские игры?

– Дуэль – не мужская игра, – ответила Даша. – Дуэль – это поприще чести, а честь есть не только у мужчин!

– Безусловно, у девиц тоже есть честь. – Поэт кивнул. – Но я всегда полагал, что она показывает себя в делах иного рода.

– Если вы не перестанете говорить в таком тоне, то мы будем драться сразу после наших доверителей!

– О, я умолкаю! – Быстрицкий выставил ладони перед собой, как будто моля о снисхождении. – Вы вспыльчивы под стать огненному цвету ваших волос! Мне непременно надо будет вставить вас в одну из своих поэм. Знаете, есть легенда о девушке, которая, переодевшись, отправилась на войну, так вот я представляю ее такой, как вы.

В этот момент к ним подошел Стужев и уставился на Дашу со своей обычной холодной улыбкой. Даша мысленно поежилась, этот взгляд словно пронизывал ее насквозь.

– Мне и переодеваться незачем, – ответила она. – То есть, конечно, мне бы нужно было сменить это платье на мой мундир, но…

Она взялась за ворот платья и слегка его одернула, чего делать не стоило, потому что один из швов, уже сильно потревоженный во время танцев, лопнул с неприятным звуком, так что Даша едва успела прихватить складку платья пальцами и не дать ему сползти вниз.

По лицу Быстрицкого было видно, что желание остроумно прокомментировать это событие борется в нем с опасением быть вызванным на поединок. По лицу Стужева не было видно ничего.

Положение спасла царственно вплывшая в вестибюль Марья Сергеевна.

– Ага, вот ты где! – проговорила она. – А я ищу. Думала, тебя непременно на котильон пригласили, везде искала, а в зале тебя нет!

– Вы можете не волноваться за мадемуазель, – ответил Быстрицкий. – Она под моей защитой. Тем более что у нас было одно небольшое дело.

– Под вашей защитой, господин поэт, я даже горничную девку свою не оставила бы, – проговорила Марья Сергеевна, но, впрочем, скорее шутя. – Знаю я, какие дела бывают у подобных господ с девицами. Смотрите у меня!

С этими словами она взяла Дашу за руку.

– А с тобой мы дома поговорим, – сказала она, потянув Дашу к дверям. – Что за моду взяла? Чуть увидела мужчину, так надо сразу из платья выпрыгивать! Ладно еще Сонька моя вертихвостка, но уж от тебя я не ожидала!

Глава пятая, в которой девушка смотрится в зеркало

§ 28. Использование чародейства в ходе дуэли является не допустимым ни в каком случае, даже если оно применяется без цели получить преимущество над противником.

§ 29. Секундант, стоящий рядом с уличенным, имеет право принять все меры к прекращению чародейства, вплоть до убийства участника.

Дуэльный кодекс Борейской империи

Всю ночь Даша металась на постели и не могла заснуть. События дня мешались в ее голове, наслаиваясь друг на друга и превращаясь в фантастические картины.

То государь император вдруг достает пистолет и стреляет в Быстрицкого, то Марья Сергеевна прямо в бальном зале распускает высокую прическу и принимается колдовать. Но чаще всего она видела во сне Стужева, который не делал ничего особенного, лишь смотрел на нее своим единственным глазом. Смотрел и смотрел, и взгляд его – Даша это чувствовала – проникал в самые потаенные уголки ее души.

От этого взгляда ей было противно, точно он видел ее обнаженной, точно она не имела от него тайн. Иногда его глаз превращался в горячий уголь, и Даша чувствовала жар, исходящий от этого угля.

Проснулась она рано утром, еще до рассвета. Оделась и, никому не сказавшись, вышла на улицу, где начинал мести липкий снег. Увидела извозчика, назвала ему адрес, который сказал ей отец: оказалось, что ехать далеко – на окраину города. Ну и пусть.

Дорогой Даша все думала о том, что произошло вчера. Зачем она в это ввязалась? Просто потому, что ей стало жаль этого молодого человека? Но ведь она еще не знала тогда его истории. Или просто… он понравился ей? Тем, что не похож на Стужева, что способен на сильные чувства и обнаруживает их?

Самой же Даше обнаруживать чувства было нельзя. Сначала – долг. И именно поэтому она едет сейчас к незнакомому человеку. Потому что завтра обязана быть во всеоружии. Другого шанса может не представиться.

Домик был небольшой, с каким-то запущенным садом вокруг: даже из-под снега видно, что все давно заросло сорной травой. По нерасчищенной дорожке Даша прошла к дверям и постучала. Тишина. Она постучала снова, раздумывая о том, что, отец, возможно, дал ей неверный адрес, а быть может, человек, которого она ищет, давно переехал или вовсе умер.

Но не успела она подумать о том, что будет делать в таком случае, как дверь отворилась, и на пороге появился мужчина лет пятидесяти с лишним, в поношенном сюртуке, небритый и, судя по запаху, пьяный. Видать, лакей. Должно быть, хозяин изрядно обнищал, раз так распустил своего лакея!

– Добрый день, – сказала она. – Хозяин у себя?

Слуга некоторое время смотрел на нее молча, оценивающе. Почти так же, как Стужев. Словно хотел понять, насколько она достойна того, чтобы с его господином дело иметь. Даше это надоело. Какого черта он пялится?!

– Долго будем смотреть?! – бросила она. – Я вопрос задала: у себя ли твой хозяин?

– У себя, – усмехнулся лакей. – Только что ж вам, барышня, от него надо? Отвык он у себя барышень-то принимать.

Даша покраснела от такой фамильярности.

– Не твое дело, – ответила она. – Если он у себя, так веди.

– А куда вести-то? – Лакей пожал плечами и потянулся. – У него и комнат-то – только эта да спальня. То есть у меня, собственно. А лакеев у меня давно уж нет. Только я одного не понимаю: кто ж вам, дорогая барышня, мой адрес дал?

Даша почувствовала, как на щеках загорается румянец.

– Я… простите, меня ввело в заблуждение…

– То, что я одет как оборванец? Это ничего. Однако же вы не ответили.

– Адрес ваш мне дал мой отец, Николай Булавин.

– Вот как? – Хозяин дома взглянул на нее с новым интересом. – И для чего же он вам этот адрес дал? Да вы, впрочем, проходите, не стойте на морозе.

Даша прошла внутрь, в неприбранную бедную гостиную. Продавленный диван. Огарок свечи в залитом воском канделябре. Колченогий стол и стулья из разных гарнитуров.

– Вы крыс не боитесь? – спросил хозяин дома.

– Крыс? – Даша равнодушно огляделась. Действительно, в таком доме крысы, наверное, водятся. Впрочем, она не какая-нибудь кисейная барышня, чтобы при виде их упасть в обморок.

Но в следующее мгновение она слегка отпрянула, когда заметила, как из рукава хозяина на нее смотрит черная остренькая усатая мордочка двумя блестящими бусинами глаз.

– Неро сегодня нездоровится, – прокомментировал хозяин с усмешкой. – Он у меня уже немолод.

Даша кивнула.

– Отец сказал мне, что вы учитель магии, – произнесла она неуверенно.

– В таком случае он ошибся, – ответил хозяин дома, и Даша увидела, как лицо его дернулось, словно его укололи булавкой. – Это давно не так. Лицензия моя Патентным комитетом давно уж отозвана, и учить никого я права не имею.

– Да, но он мне сказал…

– Что бы он вам ни сказал, говорю вам, барышня… как вас, простите?

– Дарья…

– Так вот, Дарья Николаевна, нет. Учить я вас не буду, даже и не просите. Меня именно за это лишили патента, и слава Заступникам, что обошлось без каторги. Помогли мне тогда добрые люди. Но вас я учить не буду, нет. Если вы за этим пришли, то ступайте.

– Но… – Даша почувствовала, как сердце ее упало и словно покатилось куда-то, – но к кому же мне пойти?

– Это не мое дело. – Хозяин развел руками. – К кому хотите, к тому и идите, а лучше всего – ни к кому. Потому что теперь с этим строго. Вряд ли кто возьмется.

Тут уже Даша собрала волю в кулак. Отец ее предупреждал, что такое может случиться, и припас совет.

– Вы, наверное, не поняли, – сказала она. – Я предлагаю вам не обычную цену за обучение. Сколько вы брали? Двадцать рублей в месяц? Я дам сто.

Хозяин несколько мгновений пристально смотрел на нее. Ей даже показалось, что он переглянулся с вылезшей на его рукав крысой.