Клинок Журавля. Хроники Ведомства наказаний. Том 1

Глава Ведомства и его люди тут же бросились в бой. Один из стражников попытался перехватить руку неизвестного, но тот с поразительной ловкостью вывернулся из захвата и ударом отбросил противника в сторону. Следующее движение ножом едва не достигло головы госпожи Бао, но Юнь Шэнли успел отразить выпад мечом. Лезвия столкнулись с гулким звоном, и человек в черном отшатнулся, не ожидая такой силы.

– Ты смеешь поднимать оружие на главу Ведомства?! – выкрикнул Юнь Шэнли, следя за каждым движением противника.

Нападавший ничего не ответил. Капюшон, до этого наброшенный на голову, слетел, но лицо все еще было спрятано за черной маской, плотно облегающей кожу. Всего спустя пару мгновений перед домом четы Бао воцарился хаос: стражники пытались окружить нападавшего, но он двигался стремительно, пользуясь медлительностью и нерешительностью других. Резкий выпад – и лезвие ножа скользнуло по щеке госпожи Бао, оставляя тонкий багровый след. Женщина вскрикнула, кровь побежала по коже, и страх парализовал ее тело. Но человек в черном уже не смотрел на нее: окинув быстрым взглядом узкий переулок, он резко сорвался с места.

Юнь Шэнли, сжимая рукоять меча, дал своим людям знак вновь окружить возможного убийцу. Стража среагировала моментально, накидываясь на противника со всех сторон. Человек в черном метнулся в сторону, поднырнул под руку одного из стражников, толкнул другого плечом, сбивая его с ног и заставляя упасть в грязный снег, и уже через секунду оказался у стены соседнего дома.

Юнь Шэнли бросился вперед, но нападавший вдруг ловко пнул в их сторону тяжелую бочку с засоленной рыбой, которую, очевидно, выставили за дверь, чтобы не занимала место в доме. Бочка опрокинулась, раскололась от падения, и мокрые вонючие тушки рассыпались по земле, отчего несколько стражников, подскользнувшись, едва не упали. Воспользовавшись замешательством, преступник ухватился за выступ на плохо сложенной глиняной стене, подтянулся и, цепляясь за деревянные балки, взобрался на крышу соседнего дома.

– За ним! – выкрикнул Юнь Шэнли, но переулки были узкими, а дома стояли слишком плотно. К тому времени, как стражники добрались до стены, человек в черном уже растворился в лабиринте улочек.

– Нам за это точно влетит… – мрачно выдохнул один из служащих Ведомства, вытирая кровь с разбитой губы – ему по лицу здорово прилетело локтем…

Стражники бросились в погоню, но фигура напавшего исчезла без следа. Юнь Шэнли, тяжело дыша, остался стоять рядом с госпожой Бао. Его рука все еще сжимала меч. Прищурившись, глава Ведомства смотрел в направлении грязных припортовых улиц, где скрылся преступник. Его уверенные, отточенные движения и очевидное намерение убить женщину любой ценой – все это только подтверждало догадки главы. Человек в черном появился здесь неслучайно. Он знал, что проболтавшаяся Бао Чуянь может стать угрозой, и был готов ее устранить. Теперь Юнь Шэнли был уверен: вдова Бао Муяна что-то знает. А возможно, и сама напрямую связана с происходящим.

Юнь Шэнли поднял взгляд на повозку и вдруг заметил, как что-то блестит на солнце. Эта вещь привлекла его внимание, и, подойдя ближе, он разглядел нож, воткнувшийся в деревянную основу. Перед глазами тут же появилась картина недавнего нападения: это было первое оружие, которым нападавший попытался убить госпожу Бао.

Юнь Шэнли осторожно вытащил нож, вытянул его перед собой и начал осматривать. На рукояти был выгравирован едва различимый символ.

Глаз с полумесяцем вместо зрачка.

Юнь Шэнли почувствовал, как его руки дрогнули, когда он узнал этот знак – символ Ордена Полуночников.

– Яд «Кровавая бабочка», человек в черном, глаз с полумесяцем на ноже, – пробормотал он себе под нос. – Все это однозначно связано со смертью Бао Муяна. Но каким образом?

Юнь Шэнли почувствовал, как все дело начало приобретать новый смысл. Смерть Бао Муяна – это точно не случайное убийство, а связанный с опасным орденом план. Но зачем все-таки убили обычного портового работягу? Кому это могло быть выгодно?

Мысли Юнь Шэнли вернулись к Бао Чуянь. Она явно не ожидала нападения, но и не была удивлена.

Глава Ведомства не отправился в погоню за нападавшим сам, потому как сейчас ему было важнее не упустить из рук эту «змею».

Госпожа Бао все еще сидела на земле. Ее лицо побелело, а из раны на щеке продолжала сочиться кровь, капая на легкое и теперь уже грязное и мокрое платье.

Юнь Шэнли быстро присел рядом с ней, и на его лице тут же появилось строгое и серьезное выражение.

– С вами все в порядке? – спросил он, внимательно осматривая ее рану.

Но в его взгляде больше читалось недовольство, чем сочувствие. Если бы ее убили, все пошло бы насмарку.

Бао Чуянь, дрожа, приложила ладонь к щеке, и ее пальцы сразу же окрасились в алый цвет. Она не могла сказать ни слова, а ее взгляд был полон мольбы и немой, отчаянной просьбы о помощи. Только у кого ее просить?

– Думаю, это первое и последнее предупреждение, которое вы получили, госпожа Бао, – тихо произнес Юнь Шэнли. – В следующий раз вы не отделаетесь легкой царапиной. Вам стоит подумать, что для вас важнее – молчание или жизнь.

Бао Чуянь, все еще не пришедшая в себя после случившегося, была не в состоянии ответить.

Как только госпоже Бао помогли подняться, глава тут же приказал немедленно доставить ее в Ведомство наказаний. Улицы так некстати были полны зевак. Соседи и прохожие замирали, глядя на повозку, охрану и саму женщину, которая держалась за раненую щеку, не поднимая глаз. Сначала телегу обыскали на наличие ловушек, и только после того, как стало ясно, что пленнице ничего не угрожает, глава отдал приказ посадить госпожу Бао внутрь. Охранники, пока вели Бао Чуянь к повозке, крепко держали женщину, не позволяя ни сбавить шаг, ни остановиться, но та уже и не пыталась сопротивляться.

Вернувшись в Ведомство, взбешенный Юнь Шэнли первым делом решил устроить хорошую взбучку тем, кто, нападая целой толпой, не смог задержать одного человека. Нет, хороши же у него подчиненные, если даже с таким заданием не справились! Мечущий молнии глава приказал стражникам собраться в своем кабинете, намереваясь отчитать их, а жену Бао Муяна отправил в тюремную камеру.

По пути ему встретились Чжи Хань и Сунь Юань, которые уже закончили работу на постоялом дворе и, переругиваясь, шли по вымощенной камнями дорожке. Заметив Юнь Шэнли, они, словно стая ворон, налетели на него, крича:

– Ах, глава, вы отправили нас к самому Янь-вану[7]! Нам пришлось разговаривать с мясниками, они все были с топорами, страшные, рубили мясо! А знали бы вы, как я не люблю вид сырого мяса…

– А сколько работы мы выполнили! Сколько бумаг просмотрели!

Юнь Шэнли устало потер виски, мечтая зашить им рты. Он словно слушал плач неугомонных детей, а не речи высокопоставленных чиновников, работающих в месте, где расследуют убийства.

– Замолчите! Семь ртов, восемь языков[8]… – Юнь Шэнли вспомнил загадочного хозяина двора и даже немного проникся их жалобами. Но для уяснения урока его подчиненные должны были начать действовать самостоятельно: он не всегда будет рядом, и только так они смогут чему-то научиться. Он спросил как бы между делом: – Ну и что там этот Яо Линь? Не убил же он вас?

Чжи Хань, получивший возможность излить душу, дал волю эмоциям:

– Да этот хозяин, видимо, терпеть нас не может! Кинул в лицо кучу записей и заставил проверять! Зато как вежливо! Мы, кстати, так ничего и не нашли, кроме небольшой недостачи, и нам за это даже спасибо не сказали!

– Правильно сделали.

– Глава, вы вообще на чьей стороне?! Вы просто не видели, как на нас смотрел его слуга. Как на вшивых собак!

Юнь Шэнли и сам заприметил эту неприязнь во время разговора с господином Яо на постоялом дворе. Однако поведение Сяо Ши было не похоже на огорчение из-за обвинения в убийстве, будто эта ненависть шла из глубин его сердца.

– Я на стороне закона. Половина вашей работы выполнена. Напишите отчет и вечером занесите мне в кабинет, а сейчас я слишком занят для того, чтобы слушать ваши жалобы.

– Чем? Вы же ходили допрашивать Бао Чуянь? Она что-то рассказала? – поинтересовался Чжи Хань.

Юнь Шэнли торопился и не хотел тратить время на пустую болтовню.

– Бао Чуянь хотели убить. Нападавший был человеком из Ордена Полуночников, но ему не удалось лишить госпожу Бао жизни. Теперь она в наших руках, и мы обязательно допросим ее.

Подчиненные ошарашенно уставились на главу.

– Только не говорите, что вы хотели идти без нас? – воскликнул Чжи Хань, чувствуя себя обиженным и несправедливо обделенным. – Скорее всего, и пытки будут?

– Пытки?! – Услышав вопрос Чжи Ханя, Сунь Юань тут же забыл о всех неприятных событиях дня.

– Смотри, как переполошился! И месяца в Ведомстве еще не проработал, а уже кровожадный, будто главный палач!

– А сам-то, наверное, от вида крови на землю падаешь от ужаса!

– Спорим на тридцать монет, что и палочка благовоний не догорит, а ты уже будешь за пределами камеры звать мамочку? – Чжи Хань протянул руку, чтобы заключить пари.

– Спорим! – ответил Сунь Юань, крепко сжимая чужую ладонь.

– Глава, вы свидетель! – Чжи Хань обернулся в поисках Юнь Шэнли, но того уже и след простыл. – Вот же! Сын самого цензора, а людей совсем не уважает.

Сунь Юань лишь вздохнул.

* * *

Тюрьмы располагались в соседнем здании, ниже, в подвалах, куда почти не проникал дневной свет. Тусклый свет факелов отбрасывал еле видные желтоватые отблески на холодные каменные стены. Влага скапливалась в углах, отчего помещение казалось еще более жутким. Заключенные проводили в этом месте свои последние дни, перед тем как их судьба решалась окончательно.

В коридорах тюрьмы стояла гробовая тишина, нарушаемая лишь тяжелыми шагами патрулирующих стражников. Когда госпожу Бао привели внутрь и двери закрылись за ней с глухим щелчком, она на мгновение подумала, что ее оставят тут навечно. Но долго ее одиночество не продлилось. На следующий день, миновав несколько пустых камер, Юнь Шэнли остановился перед одной из них. Вчера весь вечер он потратил на то, чтобы научить разуму своих же подчиненных, и потому очень вымотался, но к госпоже Бао пожаловал, будучи полным сил для дальнейшего разговора.

Дверь камеры отворилась. Юнь Шэнли подошел к Бао Чуянь неспешно, сверля ее своим пронизывающим, острым взглядом. Атмосфера была уже не та, как во время разговора у нее дома. Сейчас Юнь Шэнли на своей территории и мог делать все, что захочет.

– Думаете, молчание вас спасет? Если не скажете ни слова, сможете выйти отсюда? Вы правда в это верите? – Он держался пренебрежительно, намеренно не выказывая никакого сострадания к женщине.

До нападения у Юнь Шэнли еще имелись сомнения на ее счет, но теперь он готов был идти до конца. Он хотел выяснить правду, и неважно, какой ценой.

– Ты думаешь, раз спас меня от рук убийцы, то я смогу доверять тебе? Чем ты лучше его?! Вы оба хотите от меня чего-то, и оба не пощадите.

Юнь Шэнли сразу же уцепился за ее слова:

– Значит, вы хорошо знали нападавшего?

Госпожа Бао, поджав губы, отвернулась. Она молчала какое-то время, упорно глядя на голые стены камеры и стараясь игнорировать его присутствие.

– Вы знали, что рано или поздно это произойдет. – Юнь Шэнли подошел к единственному в комнате факелу. Рука потянулась к кремню, искры вспыхнули в темноте, и вскоре пламя затрепетало, немного разгоняя темноту. – Или вы наивно полагали, что расследование обойдет вас стороной, потому что вы вдова и мать двоих детей?

Госпожа Бао продолжала молчать, упрямо стиснув зубы. Ее волосы растрепались, а сам вид говорил о том, что нахождение в темнице было для нее невыносимым испытанием. Юнь Шэнли же, не увидев никаких попыток пойти ему навстречу, спокойно приказал охране:

– Подвесить ее.

Он не хотел пытать госпожу Бао, но, так как она упиралась, пришлось прибегнуть к самому безобидному из всего того, что было в распоряжении Ведомства наказаний.

Двое стражников вошли в камеру, немедленно схватили ее за руки и подтащили к цепям, висящим на стенах. Звякнул металл, на запястьях защелкнулись железные браслеты, и ее тело безвольно повисло в пространстве сразу после того, как мужчины отступили назад. Госпожа Бао охнула, ощущая, как ее руки натягиваются, суставы начинают ныть от боли, а ноги и вовсе не касаются холодного пола камеры.

Юнь Шэнли наблюдал за происходящим бесстрастным взглядом. Подвешенная, словно кусок мяса, она уже начала испытывать муки. Ее грудь вздымалась все тяжелее, дыхание становилось все более прерывистым, в глазах поднималась паника, а ноги, не достающие до земли, подрагивали все чаще. Ее желание упорствовать дальше уменьшалось с каждой секундой.

– Вы запечатали рот тремя печатями?[9] – произнес Юнь Шэнли, наблюдая за ее страданиями.

Госпожа Бао зажмурилась, пытаясь справиться с болью, но ее тело уже начало сдаваться. Первые капли пота покатились по лбу. От нового неосторожного движения руки сдавило так сильно, что всю ее пронзила резкая невыносимая боль. Рот скривился, а еле сдерживаемые крики превращались в полные страдания стоны и мычания.

Юнь Шэнли махнул рукой, и ему тут же принесли маленькую табуретку. Он сел на нее, закинув ногу на ногу, и продолжил пристально смотреть на заключенную:

– Вы молчите, молчите, я пока подожду. У меня времени много, а вот у вас сил почти уже нет. Кто первый сдастся? Уверен, вы! Может, расскажете, что вам известно о смерти вашего мужа? Что за тайна связана с дорогим кольцом на вашем изящном пальчике и почему на вас напали? Расскажете?

Но госпожа Бао лишь стиснула зубы еще сильнее, не произнеся ни слова. Ее молчание начало раздражать Юнь Шэнли. Боль и напряжение постепенно сломают ее, и он был уверен в этом, но сколько ему еще нужно ждать этого момента?

Минуты казались вечностью. С затекшими руками, страшно ноющими мышцами спины и онемевшей верхней частью тела, она наконец прошептала сквозь стиснутые зубы:

– Я… ничего не знаю… – Боль казалась невыносимой.

Юнь Шэнли разочарованно встал и подошел ближе к госпоже Бао. Его лицо было едва-едва освещено тусклым светом факела:

– Еще одна ложь, и вы останетесь здесь до рассвета.

Она задрожала, и ее взгляд потерял прежнюю уверенность. Бао Чуянь осознавала, что каждая секунда, проведенная в этой камере, каждое мгновение, прожитое под этим хищным взглядом, приближали ее к тому моменту, когда ее тайны больше не будут принадлежать ей.

– Пожалуйста, – прохрипела она, чувствуя, что ее тело больше не выдерживает. – Я… Я расскажу, я все расскажу, пожалуйста…

Она выглядела совсем ослабевшей, жалкой и сломленной, умоляя о пощаде. Юнь Шэнли понял, что теперь-то она готова говорить.

Осознание собственного проступка давило на Бао Чуянь с необычайной тяжестью: раньше она думала, что испытала все возможные разочарования и перенесла самые страшные муки, но только сейчас в полной мере поняла, что именно натворила. Впрочем, жена Бао Муяна знала: даже если бы она смогла повернуть время вспять, то поступила бы так же. Казнь или ссылка – все кажется лучше, нежели бесконечные годы в оковах брака с нелюбимым человеком.

– С мужем мы прожили вместе больше шести лет, – начала Бао Чуянь. Ее голос звучал хрипло и с горечью, но не от сожалений об убитом муже. Она жалела только себя. – Нас женили по воле наших родителей. Они были друзьями, и никто не подумал спросить моего согласия. Бао Муян любил меня, это я знала. Но я… Я никогда не любила его! В моем сердце была лишь пустота, которую он так и не смог заполнить, как бы ни старался. Я родила ему двоих прекрасных детей, но даже они не смогли привить мне хоть каплю любви к нему.

Она закрыла глаза, вспоминая совместно прожитые годы, что были полны лишь страданий и разочарований. В их браке не было ни страсти, ни радости. Только работа, долги и постоянная борьба за выживание.

Мыслями она перенеслась на несколько лет назад, в зимний вечер, когда голод и болезни поразили Цзиньчэн. Бао Муян, несмотря на холод и дикую усталость, просидел у замерзшей реки несколько часов, чтобы поймать рыбу для семьи. Еды не хватало, и это был единственный способ прокормить родных.

Но Бао Чуянь не хотела такой жизни. Она не хотела голодать, жить на занятые у соседей деньги и терпеть насмешки.

Дверь скрипнула. В дом зашел Бао Муян: красные от холода руки, посиневшие губы, но на лице – все та же мягкая улыбка, которую он всегда хранил ради нее одной.

– Жена, я дома! – сказал он с гордостью. – Такой крупный улов у нас сегодня. Позови детей, только пусть не пугаются рыбьих голов! – Он закашлялся, но не обратил на это никакого внимания и продолжил довольно улыбаться.

Вместо радости или благодарности Бао Чуянь почувствовала, как внутри нее закипает гнев, поднимаясь откуда-то из самых глубин ее души. Она крепко сжала руки в кулаки и, не имея больше сил сдерживаться, выкрикнула:

– Я ненавижу тебя!

Бао Муян на мгновение замер, но не отшатнулся и не показал своих истинных эмоций. Эти слова, хоть и причиняли боль, были ему уже знакомы. Он слишком часто слышал их от жены и, несмотря на это, по-прежнему любил ее, продолжая надеяться, что однажды она изменит свое мнение.

– Почему я должна так жить?! – воскликнула она, тяжело дыша от негодования. – Я достойна лучшего! Почему судьба свела меня именно с тобой?!

С этими словами она вырвала ведро с рыбой из его рук, бросилась к окну, распахнула его, впуская в дом ледяной ветер, и вышвырнула рыбу в сугробы на улице.

Бао Муян сглотнул, чувствуя, как горький комок подступает к горлу. Он мог бы возразить, но не стал – понимал, что тут никакие слова не помогут. Вместо этого только сказал тихо-тихо:

– Ничего, ничего, сейчас все соберем…

Он тяжело вздохнул и не раздумывая вышел обратно на мороз, чтобы подобрать рыбу. Его пальцы окончательно онемели от холода, но он терпеливо наклонялся за каждой рыбиной, будто совсем не замечая осуждения и ненависти в глазах жены.

– Каждый человек в этом мире страдает, – прошептал он, выпрямляясь с очередной рыбой в руках. – Но мы с тобой могли бы преодолеть эти страдания вместе.

– Я не хочу этого, – отрезала она, холодно глядя в сторону. – Ты любишь страдания. А я нет. И тебя не люблю! Не люблю!

Возвращаясь в настоящее время, которое она коротала в тюремной камере, Бао Чуянь лишь покачала головой.

– Во всем виноват только Бао Муян! – прошипела она, не глядя на Юнь Шэнли.

Тот молча слушал ее исповедь, прежде чем решился нарушить воцарившуюся после ее слов тишину:

– Госпожа, во всем виноваты лишь ваши неуемные желания. Вы хотели быть женой богатого и могущественного, женой императора, а были женой просто хорошего человека. Того, кто делал все что мог ради вас и своей любви к вам.

Она взглянула на него, но в ее глазах не было никаких эмоций, только пустота.

– Каждый рождается со своей судьбой, – продолжил Юнь Шэнли. – Кто-то родился в достатке и не ведает, что такое голод, другие же с детства знают цену каждой рисинке в своей миске. Но все – и богачи, и бедняки – познают горечь и печаль, какой бы ни была их жизнь. Судьбу не изменить, но можно встретить ее испытания с достоинством.

Она едва слышно прошептала:

– Наверное, вы правы, глава… Просто мне… Не повезло.

Юнь Шэнли раздраженно вздохнул, прерывая ее размышления.

– Ваша судьба, возможно, и незавидна, но мы с вами здесь по другой причине, – сказал он, небрежно поправляя рукава своего одеяния. – Вы причастны к смерти вашего мужа и понесете за это наказание. А теперь расскажите все с самого начала.

Бао Чуянь оторвала взгляд от каменного пола, и ее лицо стало белее прежнего. Она понимала, что ей теперь уже нечего скрывать.

Юнь Шэнли еще предстояло поймать других преступников, которые играли главные роли в этой кровавой постановке.

– Это кольцо… – прошептала она, взгляд ее затуманился, и на миг показалось, что она потерялась в воспоминаниях. – Его подарил мне… Шэнь Уюй.

Юнь Шэнли нахмурился, когда услышал имя Шэнь Уюя, одного из друзей Бао Муяна. Мотивы госпожи Бао теперь стали намного яснее, и глава Ведомства наказаний увидел полную картину: алчность и тайная связь с Уюем затянули ее в сети преступления.

– Почему? – холодно спросил он, не спуская с нее взгляда. – Почему друг вашего мужа дарит вам столь дорогое украшение? Разве оно не куплено на наследство мужа?

Госпожа Бао зажмурилась:

– Нет. Я… Не сразу поняла, что за чувства возникли между нами. Шэнь Уюй и раньше проявлял ко мне внимание, когда мы с мужем еще не были вместе, но из-за родителей мне пришлось отбросить все мысли о нем и притвориться, что мы не знакомы. Шэнь Уюй был рядом, когда Бао Муян отстранялся, когда он… Когда он возвращался домой поздно и уделял мне все меньше внимания. Мы с Шэнь Уюем стали близки. Он приходил, помогал мне с делами по дому, приводил детей с прогулки… Однажды он появился с этим кольцом и сказал, что оно должно принадлежать женщине, достойной уважения и любви.

Слезы медленно потекли по ее щекам, и она вздрагивала от каждого своего слова, понимая, что сейчас обнажает самые сокровенные тайны перед Юнь Шэнли. Перед своим палачом.

– Я… Носила его, даже когда рядом был мой муж. Оно стало для меня символом поддержки и заботы, которых мне так не хватало, – едва слышно произнесла она, стараясь не встречаться взглядом с Юнь Шэнли. – Но Бао Муян заметил кольцо. Он знал, что я никогда не смогла бы позволить себе такую вещь. И он начал подозревать.

Юнь Шэнли вскинул брови. Однако в его глазах мелькнуло понимание. Он знал, что ревность может толкнуть на крайние меры, особенно когда дело касается близких людей и тайн, которые они скрывают.

– И что произошло дальше? – спросил он, уже предвидя ответ.

– Бао Муян… стал угрожать мне. Он сказал, что если узнает имя того, кого я люблю, то убьет и меня, и моего любовника, и я… Я испугалась. Но Шэнь Уюй уверил меня, что позаботится о нас. Он сказал, что у него есть связи, люди, которые могут нам помочь, если вдруг Бао Муян начнет действовать. А еще были деньги Бао Муяна…

– Наследство его отца? Вы убили его из-за наследства, не так ли?

Госпожа Бао снова вздрогнула, понимая, что теперь ее жизнь больше не принадлежит ей одной, потому что свидетель в лице Юнь Шэнли знал все, что она так долго хранила в сердце. Она замолчала, чувствуя, как исчезает последняя надежда. Ей больше не жить.

– Бао Муяна воспитывал не родной отец. Изначально его мать была наложницей у богатого господина, но тот выгнал ее вместе с ребенком. Спустя годы, постарев, родной отец резко вспомнил о своем первом сыне и перед смертью завещал ему все свои документы на землю, поместье и деньги. Казалось, случилось то, чего я так долго хотела. Поместье, деньги, земли… Но он все испортил! Он не захотел отдать часть денег мне, а отложил все нашим детям. Чтобы они жили лучше. Зачем думать о будущем, если деньги нужны сейчас?! Он просто хотел и дальше жить в нищете! Привык! Но я хотела все изменить!

Вот оно что… Получается, в этом деле было замешано все. Денежная выгода, жажда наживы, запретная любовь и, как ни странно, крайне опасный орден убийц. Юнь Шэнли нашел золото там, где его быть не должно. Его не слишком волновали чужие переживания, но, чтобы докопаться до сути, ему необходимо было хоть немного разобраться в чужих действиях и мыслях.

– И ради любовника… Ради своих корыстных желаний вы пошли на убийство? Вы предали мужа, связались с убийцами и позволили человеку умереть на глазах у всех, будто животному?

– Я его не убивала!

– Яд ему подсыпал либо кто-то из его друзей, либо же хозяин постоялого двора. Это, по-вашему, сделал последний?

– Возможно…

Бао Чуянь ответила уклончиво, все еще не желая открывать правду.

– Вы же только что признались, что напрямую связаны с убийством, но теперь пытаетесь это отрицать? Хотите сказать, что ваш сообщник – это владелец постоялого двора? Как с вами непросто…

Юнь Шэнли встал и позвал человека, находившегося все это время за пределами камеры:

– Большой Мо, заходи!

Внутрь сразу вошел огромный мужчина ростом почти в две третьих чжана[10] и уставился на Бао Чуянь, как на свою добычу. Это был наемник из соседнего государства, и работал он в Ведомстве опытным мастером допросов. Мужчина славился тем, что никто не мог закрыть рот, когда он проводил допрос. Буквально. Он ставил специальное железное оборудование, которое не давало человеку закрыть рот. И этот инструмент мог находиться во рту человека несколько часов.

– Госпожа Бао, если вы продолжите морочить мне голову, я буду вынужден оставить вас на минутку с Большим Мо. Но, боюсь, когда я вернусь назад, вы уже не сможете говорить. Мне, конечно, это не нужно. Вам – тем более. Вас устраивает такой расклад? Будет лучше, если вы расскажете о том, кто вам помогал. Я думаю, мы сможем договориться.

Конечно, Юнь Шэнли вовсе не собирался с ней торговаться, но если дать хоть крупицу надежды на то, что все ее грехи будут прощены, она мигом выдаст всех помощников и расскажет, что они натворили.