Развод в 45. Не дай мне уйти

– Но ты УЖЕ сделал это.

Тишина повисает между нами. Тяжелая и неприятная.

За дверью слышатся шаги – Маша возвращается. Она останавливается в дверном проёме, глядит на нас с отцом с детским непониманием. И такой яркой обидой, как будто ей не восемнадцать лет, а десять.

– Что вы творите?! Вы в своем уме так поступать?! – внезапно она осекается и спрашивает тише: – Вы… вы что, правда, разводитесь?

Тимур и я переглядываемся.

– Мы ещё не решили, – отвечает он.

– Если что, я не против… Просто… Мне надо знать, могу ли я водить сюда своего парня. Или вы опять меня опозорите.

Сказав это, Маша осуждающе качает головой, потом поворачивается и уходит в свою комнату, по традиции хлопнув дверью.

Такими темпами нам придется покупать новые дверные косяки.

Тимур смеживает веки.

– Я не представляю, что делать…

– Для начала – извинись перед дочерью. Она не заслужила родителей-скандалистов, которые закатывают сцены перед её друзьями.

Он не отвечает. Но медленно кивает.

Я встаю и выливаю остатки чая в раковину.

– И ещё. Я подам на развод, Тимур. И ты ничего не сможешь с этим сделать. Потому что твои слова меня не трогают.

Он молча смотрит мне в спину, пока я ухожу.

Глава 5

Утро начинается с хлопка входной двери – Тимур ушёл на работу. В другой день я бы собрала его, приготовила бы завтрак, заварила бы кофе, но сейчас специально лежу в кровати и делаю вид, что крепко сплю.

Стоило ему уйти, я поднимаюсь и выхожу на кухню. Застываю у окна, наблюдая, как машина почти что бывшего мужа исчезает за поворотом, когда телефон в кармане халата начинает вибрировать.

Незнакомый номер. Короткое смс:

«Кира, нам нужно поговорить. Пожалуйста, не говори Тимуру. Катя»

Я чуть не роняю телефон – он кажется мне ядовитой змеей. Клянусь, у меня все зубы разом заболели, стоило дочитать сообщение до конца.

Откуда она знает мой номер?! Что это за шутки? Теперь любовницы моего мужа будут со мной переписываться?

Может, мы ещё сделаем график посещения? Понедельник, среда, пятница – семья; вторник, четверг – походы налево.

– Ма, кто это? – раздается голос за спиной.

Маша, вся растрепанная, заспанная, тянется за коробкой хлопьев на верхнюю полку шкафа.

Меня вновь колет секундным угрызением совести: что я за мать, даже не сварила дочери кашу. Но я напоминаю себе: этой самой дочери не пять лет, она способна добыть себе завтрак самостоятельно.

Хватит быть курицей-наседкой. Куда меня это привело?

Только к упрекам. От той же самой дочери.

– Никто, – машинально сую телефон обратно в карман.

– Просто ты так выглядишь, как будто у тебя несварение желудка.

– Глупости. Просто спала плохо.

Она хмыкает, сыплет хлопья в миску, но молоко не льет – просто берет ложку и начинает жевать всухую.

– Марк вчера спросил, всё ли у нас дома нормально, – бормочет дочь, избегая моего взгляда. – Типа, не нужна ли мне помощь какая-то?

– И что ты ответила?

«Что скоро переедешь к любовнице папы?» – зудит внутри меня от обиды за сказанные Машей слова.

Но вслух я ничего не говорю. Не хватало еще окончательно переругаться с дочерью. В конце концов, она всего лишь подросток-максималист. Сказала, не подумав.

– Что это не его дело. Он мне даже не парень, чтобы лезть в нашу семью. Он не может осуждать моего папу.

Я вздыхаю. Наши с Тимуром проблемы всерьез задели дочь – а это уже плохо. В дальнейшем нужно научиться выяснять отношения в тишине и за закрытой дверью.

– Маш…

– Ма, не надо. Я не хочу об этом. Просто давайте больше не закатывать истерики на людях? Позавтракаю за ноутом, ладно?

Она хватает миску, достает из холодильника упаковку апельсинового сока и выходит из кухни.

Убедившись, что дочь меня не видит, я достаю телефон и перечитываю сообщение. Пальцы дрожат, когда я набираю короткий ответ:

«О чём?»

Сообщение приходит мгновенно. Такое чувство, что Катя караулила у экрана.

«О Тимуре. И о том, чего ты не знаешь»

Сердце рушится в ноги и разбивается в осколки. Что ещё может быть?

«Где?» – отправляю я.

«Пекарня на углу твоей улицы. Через два часа»

Дождавшись, когда Маша убежит в институт, я тоже начинаю сборы. Как одеться? Как причесаться?

Меня радует, что я сделала новую стрижку и облагородила ногти. Теперь я не выгляжу так уж… плохо. Посвежевшая, с модной прической. Не загнанная домохозяйка.

Решив заходить с козырей, я надеваю новый брючный костюм, купленный вчера в магазине. Как сказала Женя: «Он обтягивает твои ягодицы так, будто тебе снова восемнадцать».

Отлично. То, что доктор прописал. Наверное, я этого хочу. Быть моложе и красивее в глазах юной любовницы Тимура.

Не выглядеть рядом с ней жалко.

Плохо ли это?

Сложно сказать.

Я замечаю Катю сразу. Она сидит за столиком у окна и вертит в пальцах маленькую чашку кофе. В простой белой рубашке и джинсах, без макияжа, она выглядит… обычной. Никакого топика, открывающего пупок, никаких вызывающих взглядов.

Но, стоит ей заметить меня, как этот самый взгляд становится острым, словно у хищницы, высматривающей добычу.

– Спасибо, – чуть улыбается она, когда я подхожу. – Боялась, что не придёшь. Советую заказать сэндвич с лососем. Он здесь обалденный.

«А я советую тебе пойти в…» – лаконично думаю я.

– Чего ты хочешь? – опускаюсь в кресло напротив, без приветствия и светских улыбок.

Катя наклоняется вперёд, положив локти на стол. Она тоже понимает, что церемониальная часть окончена. Значит, пора выкладывать карты.

– Я хочу, чтобы ты перестала цепляться за Тимура.

Я начинаю громко смеяться. Наверное, даже слишком громко, потому что на нас оборачиваются другие посетители.

– О, милая, ты ошиблась с выводами. Я как раз собираюсь с ним развестись.

– Это не то же самое, – она резко ведет пальцем по краю кружки. – Развод – это только подпись в бумажке. А мне нужно, чтобы ты отпустила его.

– Вот как. И в чём разница?

– Разница в том, – её голос становится приторным как сироп, – что он не хочет уходить. Даже сейчас. Даже после всего, что между нами было. Когда речь заходит о тебе, он начинает мне грубить. «Не трогай Киру и нашу семью», – его любимая фраза. Но раз уж теперь ты в курсе нас, – девушка хмыкает, – то пора прекращать весь этот балаган.

Я сжимаю руки в кулаки под столом. Внутри всё зудит. Хочется совершить какой-нибудь импульсивный поступок. Например, вылить Кате на голову её кофе.

– Ну и чего тебе от меня надо?

– Он не уйдёт, пока ты сама его не выгонишь, – Катя кисло улыбается. – Может, поможешь ему передумать? Без обещания развестись и этого всего. Четко дай понять, что у вас всё кончено. Такое меня устроит.

– Ты серьёзно? Ты написала в сообщении, что у тебя есть важная информация. Это твоя информация?

Какая же я наивная дура, что согласилась прийти. Только время зря потратила. Эта малолетка ещё и условия мне ставит!

Развод её, видите ли, не устраивает.

– Ты же видела, как он на меня смотрит? – Она откидывает волосы назад, демонстрируя шею. – Я могу дать ему то, чего ты уже не можешь. Молодость. Страсть. Даже ребёнка, если захочет.

Какая она… Честная. Взяла и вывалила жене всё, что думает. Какая умничка.

– Поздравляю, – я кривлю губы. – Ты идеальная любовница. Молодая, горячая. Горжусь.

Мой тон прям-таки сочится скепсисом.

– Нет, – она резко хмурится. – Я не хочу быть просто любовницей. Я хочу быть женой. И если ты не уйдёшь сама, если не оборвешь все нити – он так и будет метаться между нами. Найди себе кого-нибудь. Любого мужика, пусть фиктивно. Тимур должен знать, что у вас точно всё кончено.

Я стараюсь никак не показывать всего, что испытываю. Удивления и омерзения. А еще невыносимого желания истерично смеяться до тех пор, пока не охрипну.

– Маша считает меня подругой, – вдруг говорит Катя. – Мы с ней часто общаемся. Она даже спрашивала совета, как намекнуть Марку, что он ей небезразличен.

Это удар ниже пояса. Даже для неё слишком гадко так поступать.

– Ты вплетаешь сюда мою дочь – и думаешь, я помогу тебе заполучить моего мужа?

– Я просто напоминаю: ты уже всё потеряла. Но если уйдёшь сама – будет не так скверно. Я не стану настраивать Машу против тебя. Не посягну на твое имущество. Ты все-таки мать ребенка Тимура, я должна относиться к тебе уважительно… По крайней мере, пока у нас не появится свой бэбик.

Я медленно встаю, опираясь на стол. Меня начинает пошатывать. В голове становится пусто и гулко. Нет лишних мыслей. Нет эмоций. Нет обид. И мой голос тверд, когда я произношу:

– Ты высказалась. И я тебя услышала. А теперь ты слушай меня внимательно. Я подам на развод. Это всё, чем я готова помочь вашим отношениям. Но если ты ещё раз подойдёшь к моей дочери – я сделаю так, что ты пожалеешь о каждом слове, которое сегодня сказала.

Девушка изгибает бровь. Она явно удивлена тем, что забитая «старуха»-жена способна кусаться.

– Как именно ты собираешься это делать?

– Например, передумаю уходить от Тимура. Как тебе такое? Он не против жить на две семьи. Я, может, тоже.

Катя замирает на месте.

– Ты шантажируешь меня? Серьёзно?

– Нет, – я наклоняюсь к ней и подмигиваю. – Это не шантаж. Просто напоминаю, – повторяю её же слова, – что у меня тоже есть кое-какие козыри.

А затем ухожу, оставив мою соперницу одну – с её напускной уверенностью и наращенными ресницами.

И внутри меня нет удовлетворения.

Только горечь.

***

Я иду по набережной, вдыхая свежий воздух. Под ногами хрустит гравий, а в голове – тот же хруст. Обломки мыслей о браке, который рассыпался; о возрасте, который уже не скрыть макияжем; о жизни, которая свелась к роли "почти бывшей жены".

Что я вообще сделала за эти годы? Чего добилась?

Мама растила нас с сестрой в одиночку, вкалывала на двух работах – а я? Я позволила Тимуру решать всё. Даже сейчас, когда он изменил – я всё ещё жду, что именно он что-то решит. Громко кричу о разводе, но так и не подала заявление.

Почему-то оттягиваю. Надеюсь, что он уйдет сам. Сделает всё за нас обоих.

Зачем я шла на встречу с Катей? Что рассчитывала от нее услышать?

Хоть я и довольна своим ответом, но ведь прогнулась, пришла, выслушала.

Слишком удобная для всех Кира. Даже для любовницы мужа.

В кармане звонит телефон. Я морщусь. Сегодня все решили меня атаковать звонками и сообщениями. Кто на сей раз?

А, ну да. Вспомнишь мужа – он и появится.

– Не отвлекаю? – Голос Тимура звучит расстроено.

– Нет.

– Я поговорил с Машей. Она… очень переживает. Думает, что из-за меня Марк теперь посчитает нас плохой семьей, где родители постоянно скандалят друг с другом.

Я закатываю глаза. Марк, конечно, в корне не прав. Мы друг с другом вообще не скандалим. «Мы» просто спим с чужими бабами, пока жена занимается семейным очагом.

– И что, как ты собираешься доказать Марку обратное?

– Я хочу, чтобы сегодня вечером мы все поужинали вместе. В том итальянском ресторанчике, где мы праздновали последнюю годовщину. Я забронировал столик на восемь часов. Покажем, что у нас… – он долго подбирает слова и, наконец, произносит: – всё нормально.

Да куда уж нормальнее. Мне хочется съязвить, что я только-только вышла из пекарни, где встречалась с его любовницей.

Можем, и её пригласить? А что. Мы гостеприимные. Припремся всей шведской семьей, убедим Марка – у Маши и мать нормальная, и мачеха зашибись.

Но решаю смолчать. Кому нужна моя злая ирония.

– Фальшивый ужин ничего не изменит, Тимур.

– Но Маше это нужно! – он повышает голос, потом резко сбавляет тон. – Пожалуйста. Хотя бы ради неё. Она не простит, если мы разрушим её первые отношения. Ты же знаешь, она остро на такое реагирует.

Я смотрю на реку. Вода такая же тёмная как мои мысли. Такая же неспокойная.

– Хорошо. Но только ради Маши.

– Спасибо, – он выдыхает. – И… Кира?

– Что?

– Ты… красиво выглядела вчера. В тебе что-то изменилось, прическа, макияж. Я это заметил.

Молчу. Не говорю ни слова, и тогда он кладет трубку. Я стискиваю зубы.

"Красиво выглядела".

Как будто я – выставленная на аукцион ваза, которую надо оценить перед продажей.

Какое право он имеет обсуждать мою внешность?! Он, человек, который предал нашу семью! Из-за которого я вынуждена переживать унизительные минуты общения со всякими Катями.

Как он смеет…

И почему его слова до сих пор выжигают в моей груди дыры… Почему мне хочется быть для него красивой даже сейчас, после всего того, что он натворил.

Может, в словах Кати есть доля истины? Да-да, сама не верю, что так говорю.

Но…

Может, мне не помешает найти себе кого-то другого? Отвлечься, сходить на свидание. Цветы получить, в конце-то концов, не от парня дочери, а от ухажера.

Но сама мысль о новом мужчине заставляет меня съежиться и стать маленькой, незначительной, испуганной.

Я разворачиваюсь и иду прочь от воды, чтобы случайно не разглядеть в ней своё отражение.

Глава 6

Весь день всё падает из рук. Я рассеянная, нервная и сама собой недовольна. Не нужно было соглашаться на эту авантюру с рестораном. Кого мы собираемся обмануть игрой в нормальную семью? Почему мнение парня («почти что парня») Маши для нас что-то значит? Ведь и так понятно, что мы – не семья. Мы на грани развода. У моего мужа есть другая, и этим всё сказано.

И всё же за пятнадцать минут до выхода, я стою перед зеркалом, поправляя пояс на платье – чёрном, облегающем, которое когда-то называла "траурным". Слишком серьезным.

Сейчас оно смотрится как никогда уместно. Стильное, эффектное, но при этом – никакого ощущения праздника.

Маша носится по коридору, каждые две минуты поглядывая на часы, пытаясь одновременно красить глаза и расчесываться.

Я не стала рассказывать ей про встречу с Катей. Какая разница? Одобрения я не жду, поддержки – тем более.

Не нужно впутывать дочь в наши склоки.

– Где папа? Он же сказал, забронировано на восемь! Марк сейчас придет в ресторан, а там никого нет!

– Наверное, в пробке, – отвечаю я, хотя знаю: его офис в такое время – в двадцати минутах езды отсюда.

– Мам, позвони ему! Скажи, чтобы ехал поскорее! Он что, специально надо мной издевается?

Ох уж эти импульсивные подростки. Даром, что совершеннолетняя. Как была ребенком, так и осталась.

Только слез дочери мне не хватало, поэтому я не спорю, а набираю номер мужа. Он отвечает не сразу.

– Ты где?

– Прости, задерживаюсь. Рабочий момент. Вообще никак не отложить.

– Мы уже должны выезжать.

– Я успею! – Тимур говорит слишком громко, как всегда, когда врет.

Я слишком хорошо выучила его за эти годы. Мой муж, может, и отличный бизнесмен, но ужасный лжец… Когда дело не касается измен, конечно же.

Как я могла не замечать ничего полгода? Неужели совсем ослепла?

Наверное, потому что он всегда задерживался, всегда пропадал на встречах, ездил в командировки. Даже в выходные – весь в работе. Прилипнет к ноутбуку с самого утра и не выпускает его из рук.

Поэтому и не заподозрила никаких странностей.

Я блокирую телефон и произношу неестественно бодро:

– Маш, а поехали без него.

– Но папа же… как без него… вы же хотели показать Марку…

– Или едем вдвоем прямо сейчас, или отменяем.

Она закусывает губу и кивает.

Кажется, изображать «нормальную семью» я буду в одиночку.

В такси Маша сидит у окна, хмуро разглядывая дорогу. Всё, режим «недовольный ребенок» включен на максимум. Теперь ей всё не так и не то. Будет сложно, но раз уж поехали – делать нечего.

"Мы почти доехали. Маша очень ждет тебя", – отправляю сообщение Тимуру.

Специально сделав акцент, что приехать он должен ради дочери. Сам ведь всю эту кашу заварил.

Ресторан встречает тихой музыкой и запахом морепродуктов. Официант ведет нас к столику у окна – на четыре персоны. Марк уже дожидается на месте. Он поднимается, галантно выдвигает стул перед Машей, здоровается со мной.

Приятный мальчик. Я думала, что всегда буду предвзята к парням моей дочери – но он неплохой. Видно, что заботится. Что она ему интересна, и он хочет показать себя в лучшем свете.

Да ему наверняка плевать на её родителей. Он не будет оценивать нас как «хорошую» или «плохую» семью.

Но ради Маши, конечно, стоило попробовать показать себя с правильной стороны.

Что ж, это будет сложно сделать без Тимура.

– Как думаешь, когда приедет папа? – Маша с надеждой смотрит на меня.

В этот момент она совсем не тот ершистый подросток, которого я вижу последние дни. Она ранимая и маленькая. Мне хочется прижать её к себе, крепко обнять и пообещать, что всё будет хорошо.

Я уже открываю рот, когда телефон вибрирует. СМС от Тимура:

«Сильно опоздаю. Извинись перед Машей»

Мой первый порыв – соврать. Сказать: «Да всё хорошо, не переживай, папа скоро будет».

Но зачем? Какой в этом смысл? Почему я должна оправдываться за Тимура?

Какие неотложные дела нашлись у моего супруга? Неужели он променял нас на очередную встречу со своей Катенькой? Неужели Маша ничего для него не значит? Сам забронировал ресторан и сам же не смог прийти.

Поэтому я показываю экран телефона Маше. Её лицо мрачнеет.

– Отлично. Просто отлично.

Марк сжимает её ладошку (кажется, «почти что парень» всё-таки повышен до «официального парня») и говорит:

– Да ладно, посидим втроем, если твоя мама не против. Тут обещали живую музыку. Потанцуем.

– Я не хочу танцевать, – бурчит разобиженная Машка.

В её глазах стоят слезы. Моё желание обнять дочь лишь крепчает. Но я держусь. Потому что она отпихнет меня, скажет «всё нормально» и весь вечер будет изображать буку.

– Тогда не будем танцевать, – легко соглашается Марк. – Давай закажем самую большую пиццу и съедим её на двоих? Как ты думаешь, у них есть метровая? Не хочешь пиццу? Что ж, мне больше достанется!

Он подмигивает Маше, и она неожиданно начинает хихикать. Мои губы растягиваются в улыбке.

Какой очаровательный молодой человек. Если он может заставить мою дочку смеяться – я уже даю добро на их «почти что отношения».

Ужин идет неожиданно хорошо. Марк очарователен и умен не по годам. Он много шутит, таки тащит мою дочь танцевать, причем сначала она упирается, а потом охотно соглашается.

Маша постепенно оттаивает, начинает улыбаться. Она явно по уши влюблена в этого парня.

Я смотрю на них и думаю: «Какой же ты кретин, Тимур, если променял вот это на любовницу».

Совсем скоро Машка упорхнет от нас в свободное плавание, и мы уже не будем ездить в совместный отпуск, ходить вместе по ресторанам. Он не приведет к нам своих друзей или парней.

Ты всё пропустишь, Тимур, в погоне за секундным удовольствием.

Ребята как раз отплясывают под какой-то итальянский народный мотив, когда в зал входит он. Мой муж. Видит меня – и направляется к нашему столику.

У меня появляется ужасное желание преградить ему путь.

– Где Маша? – спрашивает Тимур. – Всё хорошо?

– Всё прекрасно. Ты опоздал на два часа.

– Я знаю. Извини. Кстати, ты выглядишь просто потрясающее. Тебе так идет это платье.

О да, платье да-здравствуй-уныние очень мне идет. Бесспорно.

Я же говорю, мой муж совсем не умеет врать.

Он садится и тянется к куску пиццы, берет меню. Как ни в чем не бывало. Идеальный семьянин. Закончил с «делами» и пришел к нам.

Я понимаю, что сейчас устрою мужу головомойку прямо при всем честном люде, и Маша опять скажет, что мы позорим её перед Марком. Но какое право он имеет отвешивать мне комплименты о платье? Какое право он имеет опаздывать на два часа?! Какое право он имеет издеваться над дочерью, которая так его ждала?!

Нет уж.

– Пойдём.

– Куда? – хмурится Тимур.

– Поговорим.

Я веду его в туалетную комнату – единственное место, где нас не будет слышно и видно. Захожу в индивидуальную комнатку и тяну мужа за собой. Смотрю на него с раздражением и злостью.

– Хорошо провел время?

– Что? – недоумевает Тимур. – Почему мы общаемся в туалете? Что за конспирация?

– Не притворяйся. Ты опоздал потому, что был у своей ненаглядной Кати.

Тимур хватает меня за плечи.

– Кира, да нет же! Как ты могла так подумать?! У нас сорвалась крупная сделка! Я три часа уговаривал клиента не уходить к конкурентам. Для нас потерять этих людей – смерти подобно.

– Как здорово. Только я слышала эту фразу и раньше. У тебя постоянно были совещания и важные клиенты, а ещё командировки и запары. Ты действительно хочешь, чтобы я поверила, будто ты – образцовый семьянин?

Он утомленно ведет рукой по лицу.

– Я никогда не променяю вас на неё.

«Ты уже это сделал», – проносится у меня в голове.

В этот момент дверь распахивается, и на нас удивленно пялится пожилая женщина. Черт, я забыла закрыть дверь.

– Ой, извините, тут было открыто!

Мы стоим в туалетной комнате: я – с подведёнными глазами и яркой помадой, он – с расстёгнутым воротником и взъерошенными волосами. Картинка довольно красноречивая. В другое время я бы хихикнула, но сейчас это вызывает во мне новую волну злости.

– Мы… – Тимур пытается подобрать слова, хотя какая разница, что подумает о нас какая-то женщина.

– Какой срам, постеснялись бы. Мест, что ль, нет, где миловаться.

Я выхожу, не глядя на Тимура и не реагируя на бормотание недовольной пенсионерки. Не хватало мне ещё перед ней оправдываться за своё поведение.

Маша с Марком уже сидят за столом и жадно налегают на десерт. Увидев Тимура, дочь сначала радостно улыбается, а затем изображает недовольную мину.

– Привет, – не особо приветливо говорит она. – А мы думали, у тебя работа.

– Так и есть, – Тимур ерошит её волосы, и Маша возмущенно восклицает. – Но я всегда найду время для тебя и мамы. Марк, давай попробуем познакомиться заново, – он тянет ладонь парню Машки. – В первый раз у нас получилось не очень хорошо.

Чуть позже, обсудив с Марком планы после окончания университета, Тимур приглашает меня на медленный танец, а я из вежливости соглашаюсь, потому что отказываться дольше, чем кивнуть.

Мы кружимся на почтительном расстоянии друг от друга, как люди, у которых уже давно нет интимной жизни. Тимур молчит, а я думаю: со стороны мы, наверное, выглядим образцовой семьей.

И от того больнее, что это лишь фикция.

***

Мы доели десерт, допили чай и вышли на свежий воздух. Тимур предложил немного прогуляться вдоль набережной. Ещё утром я и сама шла тут, раздумывая над своей жизнью.

Теперь вот – идем всей семьей. Идиллия.

Маша шагает впереди с Марком, громко смеясь над его шутками. Тимур идет рядом со мной, его плечо иногда касается моего – и каждый раз я отстраняются.

– Кира…

И в этот момент начинает звонить его телефон.

Тимур бросает короткий взгляд на экран – и лицо его напрягается. Палец нажимает на «отбой».

Звонок смолкает. Потом раздается снова.

– Ты не возьмёшь? А вдруг что-то важное? – я не могу удержаться от легкой колкости.

Потому что не догадываюсь, а знаю наверняка – это ОНА.

Тимур стискивает зубы и сует телефон обратно в карман.

– Это неважно.

– Очевидно, для кого-то очень даже важно.

Маша оборачивается:

– Вы чего?

– Всё хорошо, – он бросает на меня взгляд, полный мольбы.

Всё-всё. Не лезу.

Телефон звонит в третий раз. У меня вырывается легкий смешок. Какая настойчивая девушка. Ну, оно и неудивительно. Когда «твой» мужчина променял вечер с тобой на семью – это всегда обидно.

– Чёрт! – Тимур выхватывает мобильный и отключает звук.

Спасибо, хоть показательно в реку не запулил.

Мы недолго гуляем, затем садимся в машину моего мужа, отвозим Марка к его дому, после чего сами тоже возвращаемся домой. Телефон вибрирует опять.

«Да выключи же ты его!» – раздражаюсь я, но молчу.

Тимур отвечает на звонок:

– Наверное, вы ошиблись номером.

И бросает трубку. Ну да, ну да. Очень убедительно.

– Да ладно, ответил бы на звонок, – негромко язвлю я. – Мы бы всё поняли.

– Кира… – голос Тимура тяжелый и злой. – Пожалуйста, не надо.

Мы выходим из машины, направляемся к подъезду.

– Да я вообще молчу, – примирительно поднимаю вверх ладони. – Просто хочу сказать: не отказывай себе ни в чем. Хочешь поговорить с кем-то важным – говори.

– Для меня важны только вы с дочерью, – сквозь зубы цедит он.

– Охотно верю.

– Знаете что? – вклинивается Маша, оборачиваясь на нас. – Да разведитесь вы уже. Хватит вести себя так, будто всё нормально, а потом ходить с кислыми лицами. Я же не дура, всё понимаю!

Влетев в квартиру, она стягивает кроссовки, не расшнуровывая их, бросает куртку на вешалку и летит в свою комнату.