Формула бога

Макс Слэйер

Формула бога

Глава 1. Четвертак

Город назывался Рок Ривер и будто всегда слегка продувался ветром. Утро было ясным, пыльным. Флаги у почты дёргались, звенели металлические тросики. На парковке у ALDI каркали две вороны, без спешки, как местные.

Незнакомец пришёл пешком со стороны шоссе. Невысокий, сухой. Куртка серого цвета, не новая, но чистая. Ботинки – чёрные, слишком аккуратные для дороги. Волосы пострижены ровно, как будто ножницами по линейке. Он остановился, встал тенью на белой разметке, оглядел фасад магазина, стеклянные двери, ряды тележек и потёртую вывеску с акциями – «СЕГОДНЯ: молоко, яйца, вода».

Пахло резиной и горячим металлом. Звук с шоссе – редкие пикапы, поодаль школьный автобус у перекрёстка, скрип тормозов.

Он заметил тележку, оставленную у бордюра. Красная ручка, цепочка, замок. В замке – застрявшая монета. Четвертак. Будто кто-то бросил и ушёл, забыв, что за это платят.

Незнакомец подошёл, взялся за ручку, повёл тележку обратно в линию таких же, толкнул к остальным до щелчка. Цепочка потянулась, замок проглотил вилку. Монета выскочила в прорезь, как маленький металлический язык.

Он поднёс четвертак к глазам. 2001. Орел затёрт. Он задержал монету на ладони чуть дольше, чем обычно держат четвертак. Потом опустил в карман. Не как сдачу – как семя.

Вороны перестали каркать.

Он вошёл в ALDI. Автоматические двери раздвинулись с медленным шипением. Внутри гудели лампы. Холодный ряд холодильников, тепловой ряд хлеба. Всё простое, функциональное. Его взгляд двигался медленно, фиксируя расстояния, ценники, световые пятна, как будто он измерял помещение чем-то невидимым.

У холодильника с водой он остановился. Взял самую маленькую бутылку. Пальцами провёл по этикетке. Поставил в корзину, которую взял у входа. На кассе стояла женщина с короткими волосами и розовым свитером. Она смотрела на людей так, как смотрят на погоду – с терпением.

– Пакет нужен? – спросила она.

– Нет.

Он положил четвертак на ленту рядом с бутылкой. Женщина кивнула. Монетка со звоном исчезла в ладони кассирши, касса пискнула, чек выполз коротким язычком. Он не взял чек.

– Хорошего дня, – сказала она.

– Вам тоже.

Он вышел обратно в ветер. Воды он не пил.

Перекрёсток был в ста метрах – шоссе пересекало городскую улицу, под знаком «STOP» собирались две, иногда три машины. Днём не было пробок, но сегодня стоял дорожный фургон с мигающим жёлтым, и машины подпирали друг друга перед левой полосой.

Незнакомец встал там, где тень от знака ложилась на трещину в асфальте, и поднял бутылку на уровень груди. Лицо оставалось спокойным. Он ничего не выкрикивал. Он просто был виден.

Пикап с открытым кузовом остановился ближе всех. В кабине – мужчина лет сорока, загорелый, с выцветшей бейсболкой. Он посмотрел на бутылку и опустил стекло.

– Сколько? – спросил он.

– Два.

Мужчина фыркнул, улыбнулся:

– Два за воду?

– Холодная, – сказал незнакомец.

Пауза. Жёлтый проблесковый мигнул. Вороны, словно почувствовав паузу, переместились ближе. Мужчина порылся в подстаканнике, протянул две однодолларовые купюры, взял бутылку. Двинулся дальше. Ветер шевельнул его бейсболку, он придержал её ладонью.

Незнакомец посмотрел на купюры так же, как смотрел на четвертак. Сложил аккуратно, положил в другой карман. Он снова не улыбнулся.

Дальше он стоял ещё немного, просто стоял, слушая город. У школы звякнул звонок. Вдалеке загудела серая фура. Кассирша с короткими волосами ненадолго вышла к дверям ALDI с коробкой, подняла глаза в его сторону, не сразу узнав. Он чуть кивнул, как сделал бы это местный.

Он вернулся на парковку и прошёл мимо рядов тележек ещё раз. Теперь он видел то, чего не видит большинство: несколько тележек стояли криво, одна упёрлась колесом в бордюр. Замки на ручках торчали как тупые клювы. Иногда в них забывают монеты; иногда – нет. Он нашёл ещё одну, с туго держащейся монетой, наклонился, нажал на пластик возле щели, выдвинул чуть-чуть – и получил второй четвертак. Это заняло минуту. Никто ничего не сказал. Вороны отвернулись.

Два четвертака в одном кармане, две доллара – в другом. День начался.

Он снова зашёл в магазин. Тот же шипящий вдох дверей. Женщина в розовом свитере подняла взгляд – короткое удивление, почти невежливое, но тут же мягкое.

– Ещё что-нибудь? – спросила она.

Он взял ещё две бутылки. Наличные щёлкнули о пластик транспортира кассы. Он взял чек, в этот раз прочитал цифры. Небольшие. Крупных покупать пока не стоило: тяжёлая ноша замедляет шаг. Он снова не взял пакет.

На перекрёстке поток был уже ровнее. Он стал рядом с жёлтой линией, чуть дальше, чем в первый раз, чтобы водители видели его и видели знак. Водитель минивэна махнул рукой – «сколько?», не открывая окна. Он поднял два пальца. Минивэн покачал головой, поехал. Через минуту остановился седан. Жара делала людей жадными до холодной воды. Две бутылки ушли быстро. Деньги складывались, как складываются ровные ломтики хлеба: один к одному, без шума.

Он не торговался. Он не уговаривал. Он продавал то, что лежало у людей перед глазами, и у людей не было причин возражать.

К полудню ветер усилился. На стеклянных дверях ALDI объявление сдуло угол, клей потянулся белой жилкой. Незнакомец прошёл мимо, не выравнивая бумагу. Он пошёл вдоль вывесок – парикмахерская, «Dollar Plus», «Laundromat», пустой блок с табличкой «FOR LEASE», номером телефона и кривым отпечатком чьей-то ладони на стекле. Он постоял у пустого блока – не дольше минуты – и двинулся дальше.

У сквозняка возле мусорного контейнера лежал обломок палета. Он ногой подвигал доску, глянул на гвозди, отступил. Ему не нравились лишние острые вещи.

– Эй! – крикнул кто-то со стороны магазина. – Ты тут давно?

Он повернул голову. Мужчина в жёлтом жилете, управляющий, шёл к нему, вытирая руки об штаны.

– Всё нормально, – сказал незнакомец. Голос был ровным.

– У нас недавно тележки стали пропадать, – сказал управляющий. – Вы видели что-нибудь?

– Я возвращал их на место, – сказал незнакомец.

– Ага, – управляющий кивнул, глядя ему на ботинки. – Благодарю. Люди бросают где попало.

Незнакомец снова кивнул. Его лицо было таким, какое нравилось полицейским и кассирам: спокойным, понятным, не требующим внимания.

– Вы из наших? – спросил управляющий.

– Проездом, – сказал незнакомец.

Управляющий пожал плечами и ушёл. Ушёл так же, как вышел – деловито, уже забывая.

Незнакомец снова посмотрел на «FOR LEASE». Цифры на табличке были крупные, жирные. Он смотрел так, как смотрят на расписание поездов. Как будто уже опоздал на первый, но знает, что будет второй.

День клонится незаметно. В Рок Ривер был привычный ритм: почта, бензоколонка, обед в «Джинни’с Дайнер», школьный автобус в два десять, пустые улицы к трём. Чем ближе к вечеру, тем заметнее становились те, кто не спешил домой. Люди с навесными ключами, взрослые, не нуждающиеся в звонках.

Незнакомец вернулся на перекрёсток. Он стоял, пока жёлтый фургон не уехал, пока дорога не стала дышать ровно. Ему хватило двух часов, чтобы понять, во сколько у этого города пересыхает рот.

К пяти вечера он сидел на бетонном поребрике возле автомата по продаже льда и считал без жестов, просто глазами. Четвертаки в одном кармане перестали звенеть – сменились бумажными прямоугольниками. Сумма была маленькой, если смотреть сверху. Достаточной, если смотреть впереди.

Он поднялся, прошёл вдоль окна «Laundromat», заглянул внутрь: стиралки крутились, вода лилась, жизнь отстирывалась до равномерной серости. Женщина в клетчатой рубашке складывала футболки в пластиковую корзину и не поднимала глаз.

У обочины стояла тележка без монеты. Он не стал к ней прикасаться. Он повернул в сторону автобусной остановки, где на металлическом сиденье кто-то написал чёрным маркером: «МИР ТЯНЕТСЯ К ТОМУ, КТО ТЯНЕТСЯ К МИРУ». Буквы были детские, но написаны медленно. Он провёл пальцем по последней букве, как будто проверял, высох ли маркер.

Солнце село за крыши одноэтажных блоков так просто, как опускают крышку коробки. Вороны взлетели. Ветер перестал дёргать флаг у почты. Рок Ривер стал тише. В тишине было что-то полезное, что-то, что не шумит, когда растёт.

Незнакомец пошёл к мотелю на краю города. Табличка «VACANCY» светилась кривовато, буква «А» моргала. Он остановился у автомата с напитками, посмотрел на цены, на крепление к бетонной плите, на замки. Он смотрел на вещи не как бедный и не как богатый. Как человек, который видит, где у вещи шов.

Комната в мотеле пахла чистящим и старым ковролином. Он закрыл дверь, положил на стол аккуратную стопку купюр и два четвертака сверху. Сел на край кровати и снял ботинки. На ступнях не осталось пыли. Это было странно, если подумать. Но думать об этом сейчас не стоило.

Он лёг поверх покрывала, не раздеваясь, и закрыл глаза. Ветер за окном трогал металлическую лестницу – тонкий звук, как монета по стеклу.

Ночью ему не снились лица. Ему снились цифры. Они складывались и умножались, меняли форму, собирались в коробки, машины, помещения. Он видел, как пустые пространства дают процент, если их разделить на клетки и назвать это порядком. Он видел «FOR LEASE» как молитву, и молитва отвечала: да.

Утром он проснётся раньше воронов. Купит льда. И ещё воды. И маленький ручной насос – тот, что лежал в «Dollar Plus» на нижней полке, завёрнутый в прозрачный пластик. Он уже знал, куда его применить.

Всё будет законно. Всё будет просто. И каждый шаг будет чуть больше предыдущего – настолько, чтобы никто не заметил, когда из четвертака получится город.

Глава 2. Бродяга с чистыми ботинками

Утро в Рок Ривере начиналось одинаково.

На перекрёстке Main Street и High Street заправка «Conoco» открывалась в шесть. Там работал Харви – седой мужик лет шестидесяти, с круглым лицом и вечной бейсболкой «Wyoming Cowboys». Харви наливал кофе в пенопластовые стаканчики и продавал сосиски на роликах, пахнущие горелым.

В тот день он разговаривал с шерифом Ллойдом Джеффрисом. Шериф был высокий, жилистый, носил форму, которая на нём висела чуть свободно. Он всегда пил «чёрный без сахара», закуривал и жаловался на молодёжь, которая гоняет по шоссе на пикапах.

– Видел его? – спросил Харви, кивая в сторону Aldi, видневшегося за двумя кварталами.

– Кого? – Ллойд затянулся.

– Новичка. Ходит с виду как бродяга, а ботинки – чистые. Это странно.

– Вчера вечером звонила Маргарет из ALDI, сказала: «Возвращает тележки. Вежливый. Но смотрит как бухгалтер».

Харви хмыкнул:

– Как бухгалтер – это хуже вора.

Они посмеялись.

Тем временем незнакомец снова стоял у Aldi. Ветер гнал пластиковый пакет по асфальту, он ударился о его ногу, и тот поднял его, сложил аккуратно и бросил в мусорку у входа.

У тележек снова торчала одинокая монетка. Он повторил жест – толкнул тележку в ряд, услышал щелчок цепи, достал монету. Теперь у него было три четвертака.

– Эй, – раздался голос.

Парень лет двадцати, худой, в майке и бейсболке «Bud Light», стоял с другой стороны парковки и смотрел.

– Ты что, деньги так собираешь?

Незнакомец посмотрел на него спокойно:

– Здесь их оставляют. Я возвращаю тележки.

Парень рассмеялся, показал рукой знак «ОК» и пошёл к своему пикапу.

Внутри Aldi всё было тихо. Кассирша в розовом свитере снова была на месте. У неё было имя – Дженни. Она заметила его, когда он взял дешёвый батончик мюсли и бутылку воды.

– Вы вчера были, – сказала она.

– Да.

– Вы путешествуете?

– Вроде того.

Она пробила покупки, и вдруг добавила:

– Тут редко кто задерживается. Обычно только дальнобойщики, они берут бензин и уезжают.

Он кивнул.

– А вы? – спросил он.

– Я тут родилась, – ответила Дженни. – В Рок Ривере всегда тихо. Иногда слишком.

Она хотела спросить его имя, но он уже забрал покупки и пошёл к выходу.

На улице он сел на бордюр возле парковки. Проезжала машина за машиной. Он ел батончик медленно, будто считал крошки.

К нему подошёл мужчина лет пятидесяти, с животиком и в клетчатой рубашке, – местный риелтор по имени Дэн. Он часто ходил у Aldi, проверяя объявления «FOR LEASE» в пустых блоках.

– Вы новый в городе? – спросил Дэн.

– Вчера приехал.

– Здесь работы мало, – сказал риелтор. – Но дома дешёвые. Никто не покупает. Все уезжают в Ларами или Шайенн.

– А склады?

– Склады? – Дэн прищурился. – Вон там за шоссе есть пара старых. Держатся еле-еле. А что?

Незнакомец не ответил сразу. Он просто посмотрел на табличку «FOR LEASE» и снова на Дэна.

– Любопытно, – сказал он наконец.

Дэн пожал плечами.

– Если что – визитка у меня. – Он достал её, протянул.

Незнакомец взял, сложил в карман к своим монетам и купюрам.

Вечером он снова стоял на перекрёстке. Теперь у него было три бутылки воды, и машины уходили одна за другой. Он продавал их без слов – только показывал бутылку и поднимал два пальца. Кто-то отказывался, но чаще деньги находились.

И когда солнце уже садилось, к нему подъехал школьный автобус. Водитель – женщина лет сорока с серьёзным лицом – остановила автобус у знака, открыла дверь.

– Ты кто? – спросила она.

– Проездом.

– Тут редко кто стоит с водой. Обычно – мексиканцы на клубнику. Ты не мексиканец.

Он посмотрел прямо на неё.

– Я продаю воду.

Женщина усмехнулась, покачала головой и закрыла дверь. Автобус тронулся. Но в её глазах было нечто вроде интереса.

Глава 3. Имя Джон

На заправке «Conoco» пахло дешёвым бензином, свежим кофе и горелыми сосисками, которые Харви крутил на роликах уже двадцать лет. Внутри всё выглядело устаревшим: облезлые постеры с рекламой пива «Coors», карты Вайоминга на стенде, кассовый аппарат, который издавал скрежет при каждом нажатии кнопки.

Харви был местной знаменитостью. У него не было зуба спереди, но была улыбка, которую знали все жители. Бейсболка «Wyoming Cowboys» была на нём в любую погоду, и никто в городе не видел его без неё.

– Доброе утро, – сказал он, когда незнакомец вошёл.

– Утро, – ответил тот.

Он налил себе кофе за доллар, взял крышку и сел у окна.

Там уже сидел шериф Ллойд Джеффрис. Высокий, жилистый, с лицом, на котором не задерживалась улыбка. Форма была на нём всегда, даже когда он приезжал в бар вечером – «иначе люди не понимают, кто здесь порядок держит», любил повторять он.

Ллойд посмотрел на незнакомца поверх кружки.

– А ты кто такой? Имя есть?

Тот сделал глоток кофе и сказал спокойно:

– Можно звать меня Джон.

Шериф прищурился, будто пытался увидеть за этим именем что-то ещё, но потом кивнул.

– Джон, значит. Ладно.

Харви хмыкнул:

– Джон – хорошее имя. Простое. Не то что у этих ребят из Калифорнии с их Джейденами и Кайлами.

Шериф засмеялся впервые за утро.

На улице у заправки стояли два фермера. Их пикапы припарковались бок о бок, а двери были распахнуты настежь, чтобы хоть немного проветрить кабину.

– У меня «Джон Дир» не заводится, – говорил краснолицый мужчина с руками, обожжёнными солнцем. – Я с пяти утра мучаюсь. Думаю, свечи сдохли.

– В Ларами съезди, там есть магазин, – сказал второй, моложе, с густыми усами и выгоревшей бейсболкой.

– В Ларами… – краснолицый махнул рукой. – Это ж полдня потеряю. А у меня поле стоит.

Они заметили Джона, когда он проходил мимо.

– Ты не местный, да? – спросил краснолицый.

– Нет, – ответил Джон.

– И что тут делаешь? – второй смотрел подозрительно.

– Слушаю.

Фермеры переглянулись и рассмеялись.

– Ну и слушай. Только тут разговоры не богатые. Тракторы, коровы да погода.

Джон немного помолчал и спросил:

– Свечи для трактора вам нужны?

– Ага, – буркнул краснолицый. – Но их тут нет. Только в Ларами.

– Сколько они стоят?

– Двадцать баксов за комплект, – сказал второй. – Но кто же тебе продаст их здесь? В ALDI их точно нет.

Джон кивнул и ушёл в магазин при заправке.

Внутри пахло смазкой, дешёвыми сигаретами и пылью. На стеллажах висели фонарики, наборы отверток, старые картриджи для принтера. И на нижней полке, покрытой серым слоем пыли, лежал набор свечей зажигания. Ценник был выцветший: $12.99. Видно, товар никто не покупал годами.

Джон заплатил и вышел.

Фермеры всё ещё спорили у пикапа.

– Я тебе говорю, Мел, надо менять весь комплект, – сказал краснолицый. – Если одну поменяешь, остальные всё равно сдохнут.

– Да ладно тебе, Дейв, у меня денег не куры не клюют.

Джон подошёл.

– Вот.

Они обернулись. В руках у него была коробка со свечами.

– Двадцать, – сказал он.

Фермер Дейв нахмурился.

– Откуда у тебя?..

– Купил, – спокойно сказал Джон.

– Купил? Где?

– Вон там, – он кивнул на магазин.

Фермеры уставились на коробку.

– Дай глянуть, – сказал Дейв. Он взял коробку, повертел, достал одну свечу, прочитал маркировку. – Чёрт возьми… подходят.

Мел рассмеялся:

– Вот это номер. Ты что, нашёл их там?

– Да.

– А продать решил за двадцать? – прищурился Дейв.

– Ты сам сказал, что в Ларами ехать полдня. У тебя работа стоит. Время дороже семи долларов.

Фермеры снова переглянулись. Дейв покачал головой, вытащил из кармана двадцатку и протянул.

– Ладно. Ты меня поймал.

Джон взял купюру и положил в карман так же спокойно, как будто это был чек в банке.

Мел рассмеялся снова:

– Быстро ты соображаешь, Джон. Ты, глядишь, скоро ферму купишь.

– Может быть, – сказал Джон и ушёл.

Вечером он зашёл в бар «Rusty Spur». Это было единственное место в городе, где можно было услышать шум. Там пахло пивом, жареными крылышками и потом. На стенах висели ковбойские шляпы, старые фотографии с родео и неоновые вывески, половина из которых не работала.

За стойкой была Линда – высокая женщина в ковбойской шляпе и с серьёзным взглядом. Она знала о каждом, кто заходил в бар.

– Новенький? – спросила она, протирая стакан.

– Можно и так.

– Здесь все новеньких замечают. Особенно тех, кто за день делает двадцатку.

Он сел на высокий табурет и заказал пиво.

За соседним столиком двое мужиков спорили о футболе. Один кричал, что «Бронкос» в этом сезоне покажут класс, другой ругался и утверждал, что «Чифс» их разнесут.

– Это тот, что воду продаёт у перекрёстка, – сказал кто-то у входа.

В баре раздался смешок. Несколько человек обернулись.

– Ага, видел его. Стоит, пальцы показывает. И ведь берут у него! – сказал мужчина в клетчатой рубашке.

– У нас тут народ жадный, но жажду не обманешь, – заметил другой.

Линда поставила перед Джоном кружку пива и наклонилась:

– Знаешь, Джон, в Рок Ривере можно заработать. Только нужно понимать, чего людям не хватает. И не слишком быстро. Иначе начнутся вопросы.

Он посмотрел на неё.

– Я умею ждать.

Она кивнула, будто это был правильный ответ.

В углу кто-то заиграл на старом джукбоксе песню Джонни Кэша. В зале стало тише. Джон сделал глоток пива и смотрел на отражение неоновой вывески в янтарной жидкости. Люди смеялись, спорили, обменивались историями – и всё это было лишь шумом вокруг него.

Он знал: шум всегда можно обратить в деньги.

Глава 4. Субботняя сделка

В субботу утром в Рок Ривере пахло беконом.

Почти в каждом доме по Main Street жарили что-то на сковородках, и запах тянулся по улице, перемешиваясь с дымом от старых пикапов. Вдоль тротуаров стояли стулья, на которых сидели женщины с кружками кофе. Мужчины ковырялись в гаражах или поливали газон из ржавых шлангов.

Город жил неторопливо. Но по субботам кое-что оживляло его – yard sale. Каждый, у кого в гараже скапливалось барахло, вытаскивал его на газон, ставил табличку «YARD SALE» и ждал, кто остановится.

Незнакомец, которого теперь все звали просто Джон, шёл по улице и смотрел. Его шаги были неспешными, взгляд – внимательным. Он умел видеть то, на что другие не обращали внимания.

У дома на углу сидела пожилая женщина по имени Мэйбл. Ей было под семьдесят, волосы она закручивала в аккуратный пучок, а очки всё время сползали на кончик носа. Перед ней на столике стояли старые книги, посуда, куклы с вытертыми глазами.

– Доброе утро, милок, – сказала она, заметив Джона. – Ищешь что-нибудь?

– Пока нет, – ответил он.

Он смотрел на вещи молча, пока не заметил в углу радио «Sony», пыльное, но целое. На ценнике было написано «$2».

– Работает? – спросил Джон.

– Как часы, – сказала Мэйбл. – Муж мой слушал новости каждый день. Теперь он на кладбище, а радио не нужно.

Джон кивнул и положил две монеты.

– Забирай, – сказала Мэйбл. – Пусть ещё кому послужит.

Через два дома подросток Томми продавал свой старый велосипед «Schwinn». Велосипед был ржавым, но колёса держали. Табличка гласила: «$15».

– Велосипед рабочий? – спросил Джон.

– Да, только цепь слетает, – ответил Томми, жуя жвачку.

– Десять, – сказал Джон.

– Мне нужно пятнадцать. Хочу новый скейт.

– У тебя его за пятнадцать никто не купит. Смотри – ржавчина. Десять сейчас или жди неделю.

Томми поколебался, потом кивнул.

– Ладно.

Джон заплатил и повёл велосипед по улице.

Дальше по улице он наткнулся на мужчину средних лет, механика Рэя. Тот был в заляпанном комбинезоне, с руками, вечно пахнущими маслом. Перед его домом стоял ящик с инструментами.

– Сколько за насос? – спросил Джон, показывая на ручной насос для шин.

– Пять, – сказал Рэй.

– Три.

– Четыре.

– Договорились.

Насос он положил рядом с велосипедом.

Через час Джон вернулся на заправку «Conoco». Фермеры, те же самые, что вчера покупали свечи, стояли у автомата с кофе.

– Ну что, снова с добычей? – усмехнулся Дейв.

– Велосипед, – сказал Джон.

– И зачем он тебе?

Джон не ответил. Он пошёл к стоянке, поставил велосипед, накачал шины насосом и протёр ржавчину тряпкой. Потом он закрепил цепь – пара движений, и велосипед снова стал выглядеть прилично.

Когда мимо проходил мальчишка лет десяти с матерью, Джон сказал:

– Двадцать.

Мальчишка остановился.

– Мам, смотри! Велосипед!

Женщина посмотрела, спросила:

– Рабочий?

– Только что проверил, – ответил Джон.

Она посмотрела на сына, потом на Джона.

– Пятнадцать.

– Двадцать, – спокойно сказал он.

– Шестнадцать.

– Двадцать.

Пауза. Мальчишка смотрел на мать умоляюще. Женщина вздохнула и достала двадцатку.

– Ладно.

Они ушли с велосипедом, и мальчишка сиял так, будто ему подарили новый.

Джон вернулся в бар «Rusty Spur» вечером. Бар был шумный: суббота, люди отдыхали. Линда за стойкой протирала стаканы, а на джукбоксе играла «Eagles».

– Смотри-ка, – сказал кто-то у входа. – Это Джон, тот самый. Сегодня уже велосипед продал.

– Велосипед? – удивился другой. – Откуда у него велосипед?

– Купил у Томми утром. За десятку. А продал за двадцать.

Смех прокатился по бару.

– Ну, парень умеет крутиться, – сказал кто-то. – У нас бы такие мозги – и город ожил бы.

Линда подала Джону кружку пива.

– Ты начинаешь привлекать внимание.

– Я просто покупаю и продаю, – сказал он.

– В этом и дело. Тут люди годами сидят без дела, а ты за день делаешь деньги. Это пугает.

Джон кивнул.

– Пусть пугает.

Позже к нему подсел механик Рэй.

– Слышь, Джон, – сказал он, – у меня в гараже стоит «Chevy Caprice» девяностых. Работает, но никому не нужен. Стоит ржавеет. Если найдёшь покупателя – договоримся.

Джон посмотрел на него спокойно.

– Сколько?

– Четыреста.

– Двести.

– С ума сошёл?

– У тебя он гниёт. Через год не будет стоить ничего.

Рэй закурил, подумал и сказал:

– Ладно. Двести пятьдесят.

Джон протянул руку.

– Договорились.

Они пожали руки.

Когда Джон вышел на улицу, воздух был прохладнее. Луна висела над городом, подсвечивая старые вывески. Он шёл по пустым тротуарам и слушал, как где-то вдалеке лай собаки сливался с шумом шоссе.

В кармане у него было двадцать долларов от велосипеда, радио за два доллара, насос за четыре и договор на машину за двести пятьдесят.

Сумма ещё была небольшой, но город уже начинал его обсуждать. А это значило: он сделал первый шаг.

Глава 5. Шевроле Каприс

Воскресное утро в Рок Ривере начиналось иначе.