Связь между мирами

– Хнык? – подавилась я, и шустрая доченька местного лошадевладельца тут же поправилась:

– Ну хорошо, давайте сорок. Согласны? Не согласны? Все равно лучшего места не найдете!

Вот тут она была явно права. Даже мой собственный мир не мог извлечь из меня в профессиональном плане никакой пользы. Но с другой стороны, не вечно же мне сидеть на этом бревне, ведь обещаны кров, еда и сорок хнык (ну и валюта у них).

– Согласна, – вздохнула я.

– Очень хорошо! Забирайтесь на лошадь, сразу и поедем.

С ее помощью я, раньше никогда даже не видевшая лошадь вблизи, уселась на пропитанную влагой попону и вцепилась в талию своей нанимательницы. Конь, ощутимо и жестко переставляя ноги, двинулся быстрым шагом по грязной дороге…

ГЛАВА 3. КОНЮХ

– …Ну вот мы и приехали! –воскликнула Нола очень бодро. – Правда, быстро? Я даже не устала – я вообще так люблю ездить на лошади!

Я молча разлепила глаза, расцепила руки, сползла по попоне на землю и, покачиваясь, сделала несколько шагов затекшими ногами. Ехали мы не меньше часа. Погода за это время чуть изменилась в лучшую сторону: по крайней мере, перестало моросить, и показался меж облаков, к счастью, бесформенный кусок бирюзового неба. Зеленое солнце, ставшее на закате ярко-салатовым, высветило передо мной довольно величественное для здешних мест здание с тремя этажами и чердаком. Оно было выполнено из серого шершавого камня вроде гранита и имело карикатурное сходство со средневековым замком. Увеличивали это сходство узкие окошки-бойницы и остроконечная крыша с флюгером в виде ржавого поднявшегося на дыбы коня. От основного здания, как упавшие крылья, отходили два деревянных флигеля с покосившимися дверьми и щелястыми окнами. Я подумала, что как работница наверняка буду жить как раз в одном из них… Вокруг здания простиралась явно возделанная земля с аккуратно подстриженными коричневыми и красными деревьями, длинными грядками какой-то острой травы вроде нашего лука и другими посадками. Никакой огораживающей стены не наблюдалось – тут я с опозданием вспомнила, что и в деревне между домами не было никаких заборов.

– Папуля, ты дома?! – не по-дворянски пронзительно крикнула Нола, подбежав к одному из окон-бойниц и встав на цыпочки.

Из-за левого флигеля неторопливо вышел полный человек с седыми усами и сияющей лысиной.

– А, приехала, доча? – сказал он ласковым басом. – Что, даже помощницу Орму нашла? Вот ты у меня молодец!

– А как же! – довольно приосанилась Нола, окинув меня хозяйским глазом. – Это Поля, она аж из самой столицы!

– Да-а? Ну и как у вас там жизнь? – покровительственно обратился ко мне Вол.

– Нормально, – вяло ответила я, пожав плечами.

– Ну вот и ладно, что нормально… Жить будете на третьем этаже, там у нас гостевая комната хорошая. А если не будет хотеться идти куда-то вечером, то при конюшнях есть прекрасные домики для персонала…

«Ну конечно», – подумала я.

– Папуль, да давай я сама Полю к Орму отвезу? – затеребила родителя Нола. – Ему сюрприз будет – представляешь, как он обрадуется? Давай, Поля, залезай обратно, поедем к конюшням!

Я тяжко вздохнула и покорно принялась карабкаться на ковровую попону. Нола помахала своему папуле и пустила коня между грядками.

В этот раз ехали мы не очень долго и, проехав огороды, выехали в ровное поле. На горизонте теперь стали четко видны голубоватые каменистые горы, а на поле, как оказалось, действительно стояли деревянные конюшни.

– Орм загнал лошадей, – шепотом сообщила мне Нола. – Значит, уже отдыхает. Слезай скорее, и побежали делать сюрприз!

– А он где? Может, лучше его позвать? – пропыхтела я, скатываясь с толстого бока коня, как с горки. Нола резко остановилась.

– Точно! Давай позовем! О-орм!! Иди сюда-а!!! Смотри, кого я привезла!

Секунд тридцать после ее вопля ничего не происходило, а потом просевшая дверь ближайшей конюшни, скребя по земле, с трудом открылась. Из темноты, нагнувшись, чтобы не треснуться о притолоку, вылез вызываемый конюх. Это был высокий тощий дед с морщинистым безбородым лицом, смуглой кожей, крючковатым носом, чуть не достающим до тонких поджатых губ, густыми седыми волосами, зачесанными назад, и кустистыми седыми бровями. Из-под бровей с необыкновенным равнодушием и пренебрежением смотрели прищуренные темно-стальные глаза. Одежда его, ясное дело, была коричневой, из чего-то вроде замши, и состояла из рубашки, брюк, сапог и длинного фартука.

Конюх так зыркнул на меня, что я чуть не попятилась.

– Кто это? – медленно поинтересовался он у Нолы очень странным, будто придушенным скрипучим голосом с презрительными нотками.

– Это, Орм, тебе помощница! – затрещала Нола, которую, видимо, трудно было обескуражить или она привыкла к его манере общения. – Ее зовут Поля, она, представляешь, из столицы! Лошадей любит! Я ее наняла, всего за… то есть за целых сорок хнык!

Конюх очень неторопливо усмехнулся и поинтересовался:

– А я просил?

– Не просил! – радостно ответила Нола. – Но я же вижу, что тебе одному тяжело справляться с двадцатью лошадьми!

– Ты неправильно видишь, – отрезал Орм.

– Ну Ормик, ну куда же я теперь Полю дену? И неудобно мне перед ней – я ее уже обнадежила!

– Если тебе неудобно, почему ты это все говоришь при ней же? – конюх снова хмыкнул, скользнул по мне взглядом и, видимо, заинтересовался, потому что посмотрел еще раз, гораздо внимательней, и впал в задумчивость, больше похожую на дрему. Нола толкнула меня в бок и прошипела: «Это он скромничает, все равно согласится!», я вяло кивнула.

Орм, наконец, вышел из своих мыслей, махнул рукой, сухо сказал мне:

– Пойдем, – и пошел обратно к конюшне. Я поплелась за ним, не оборачиваясь на оставшуюся позади Нолу, которая уже успела до чертиков надоесть мне своей активностью и суетливостью. Сумрачный конюх, в общем, гораздо лучше сочетался с моим настроением.

Из двери на меня пахнуло лошадьми. Орм, кряхтя, поскреб чем-то обо что-то и зажег прикрепленную к стене толстую желтую свечку. Мы очутились в маленьких обитых досками сенях, где висела какая-то одежда и неизвестные мне детали конской сбруи и стояла низкая скамейка. Конюх уселся на нее и недвусмысленно взглянул на меня. Я села рядом.

– Значит, лошадей любишь? А ездить на них почему не умеешь? – издевательски поинтересовался он.

– Я их люблю на расстоянии, – буркнула я. – И почему не умею? Я сюда приехала на лошади.

– Не на лошади, а на ее хозяйке, – проскрипел противный дед. – Опять эта дурында незнамо кого привела…

– А вы не любите людей? – поинтересовалась я.

– На расстоянии, – процитировал меня он. – Ладно, польза от тебя, может, и будет какая. Хоть одному не придется мешки с кормом таскать.

– Знаете ли, у себя в столице я не привыкла к такому обращению! – обиделась я. Он равнодушно взглянул на меня.

– А ты и не из столицы. Там женщины вообще в брюках не ходят.

– Так я переоделась…

– Специально в грязную и мятую одежду? Чего врать зря, не труди воображение, – отмахнулся дед. – По мне ты хоть с третьей луны. К коням сейчас не лезь, утром все покажу. А сейчас я спать пошел.

– Куда, в дом к Ноле?

– Зачем еще? Я лично сплю здесь. А тебе если чего не нравится, то за конюшней есть приличная изба с печкой и кроватью. Ну, если тебе в дом к ним хочется, твоя воля…

– Не знаю я, чего мне хочется, – устало сказала я. – Сил уже никаких нет.

– Поспишь – появятся! – кратко и логично утешил меня Орм и встал в знак окончания разговора.

– Покажите где изба-то, – мрачно попросила я.

Конюх, то ли покряхтывая, то ли вздыхая, молча проводил меня до бревенчатого домика, действительно располагающегося впритык от стены конюшни, без моей просьбы зажег мне там свечку и, зевая, ушаркал обратно.

В домике было одно окно, один стул, один стол и одна кровать. На нее я и плюхнулась, не разбираясь, чем она застелена. Некоторое время я лежала, размышляя, можно ли заснуть во сне, и где я проснусь, если все же засну, а также о зловещем Дамнозисе и не менее, на мой взгляд, зловещей разыскивающей его полиции, но потом глаза у меня сами собой закрылись. Заснуть во сне оказалось не тяжелее, чем наяву.

ГЛАВА 4. ТАРАРАМ

…Нельзя было сказать, что я, проснувшись, не поняла, где нахожусь, потому что я подсознательно помнила об этом всю ночь – кровать оказалась узкой, и надо было постараться, чтобы не свалиться с нее во сне.

В большое квадратное окно лился зеленый свет солнца. На столе обнаружились кастрюля и большой предмет вроде водяных часов. Часы показывали что-то: значки, нанесенные на них, мне ни о чем не говорили. В кастрюле оказалась темная холодная каша из гладкой круглой крупы, но я не стала привередничать и, наплевав на отсутствие ложек, слопала все подчистую. Как раз когда я облизывала последний рабочий палец, в дверь кратко, но с силой стукнули.

– Да, кто там? – протянула я.

– А ты как думаешь? – ответил ехидно-холодный голос вчерашнего старика Орма. – Коней кто выгонять со мной будет? Уже двадцать тысяч мигов, а она спит тут…

– Ой, сейчас иду! – крикнула я, оторопев от такого количества времени, и выскочила наружу.

Орм при дневном свете выглядел так же, как и при вечернем, или даже немного более мрачно. Он, поджав в ноль губы, чпокал о землю нешуточных размеров кнутом, каким только коров гонять. Но гонял он, тем не менее, целый табун разномастных коней. Их было штук двадцать-двадцать пять – кроме привычных моему земному глазу расцветок я увидела коня с ярко-желтой, красной и желтой в черных пятнах, прямо-таки леопардовой шерстью. Кони ничем не были ограничены, однако почему-то не разбегались, хотя, кажется, и порывались это сделать. Спокойствием среди них отличался лишь один пухлый белый конек – низенький, с круглыми боками, длинной гривой и спутанным хвостом, полным каких-то местных колючек. Вообще среди других стройных и породистых лошадей он выглядел как-то нефирменно.

– Орм, а вот этого как зовут? – поинтересовалась я. Он медленно скосил глаза и хмыкнул.

– А, углядела… Это мой личный. Для всяких придурей типа гонок и скачек не предназначен. Зовут его Пуфик.

– А покататься…

– Ну да! Тут тебе что, пансион? Ты на лошади сидеть не умеешь. На тебе кнут и давай гони их, куда я скажу.

– А если лягнут? – пискнула я.

– Им что лягать! – протянул Орм с издевкой. – Они за так хвостом не махнут. Как и хозяева их. На стадион для скачек тратимся, а училище приличное так и не построили. Город!.. – передразнил он кого-то.

Я промолчала и, взяв кнут, неловко и слабо замахала им…

Несмотря на то, что я скорее мешала, чем помогала конюху, табун все-таки не разбежался. Мы с Ормом как-то ухитрились подогнать его к расположенному неподалеку озерцу, другой берег которого был, несмотря на коричневую растительность, весьма живописным, а наш – весьма болотистым. Кони, однако, принялись пить, а некоторые, по собственному почину, даже купаться. Орм же бросил кнут, сел на пенек и, с неподражаемым выражением скуки на лице, подпер подбородок рукой. Я, решив не разрушать образ, тоже села на бревно и кое-как скопировала его позу. Кони хлюпали и всасывали воду, мы молчали…

Тут на противоположном берегу озера вдруг возникло какое-то судорожное движение. Наконец из коричневой листвы выбрался взъерошенный, низенький и худой молодой человек с жидким хвостиком черных волос. Полуприсядью добежав до края берега, он сложил руки рупором и прокричал довольно пронзительным голосом:

– Доброе утро, уважаемый Орм!

Конюх скривился, будто его обругали, и неохотно отозвался:

– Здравствуйте.

– Вы уж с утра на ногах, да и я тоже езжу, езжу, – подпрыгивал молодой человек. – Я смотрю, вы помощницу взяли, это очень хорошо, я вам давно говорил… – с этими словами он скинул туфли и неожиданно полез в воду, пользуясь тем, что штаны на нем были чуть ниже колен.

Орм лишь презрительно усмехнулся, я же, не выдержав, крикнула:

– А куда вы лезете?

– За цветами, за цветами! – зачавкал по тине молодой человек. – Хочу Ноле преподнести, вот тут водяной тычиночник растет…

В воде и правда плавали довольно невзрачные цветы вроде кувшинок, только цвета пожухлой листвы.

– Надеюсь, не выйдет, как в прошлый раз! – тараторил молодой человек. – И ведь сам не знаю, как это у меня получается! Преподнесу ей лучше после обеда, мало ли что!

Я его не понимала, а Орм уже и не слушал, рассеянно исчерчивая почву под ногами тонкой палочкой. Но молодой человек и не ждал ответа. Набрав своих сомнительных цветов, он вделся в ботинки и опрометью убежал.

– Ну и ну! – рассмеялась я. – Это кто?

На лице Орма тоже мелькнула улыбка – на редкость гадкая.

– Это Таранам, жених Нолы.

– Имя Тарарам ему бы больше подошло.

– Что такое тарарам? – проявил интерес конюх.

– Беспорядок.

– Верно, это он и есть. Тоже сын владельца очередных конюшен. Ни ума, ни лица, одна суета. Сюрпризы он ей все устраивает. А ей нравится. Хотя и у нее не сказать, чтобы с мозгами хорошо было. Ну ничего: вот поженятся, объединят конюшни и будут счастливы…

После такой фразы только и оставалось добавить «дураки», но я не стала этого делать и попыталась перевести разговор на другую тему:

– А что у него там в прошлый раз вышло-то?

Орм улыбнулся противней прежнего и отбросил сломавшуюся палочку.

– А он, видишь ли, обладает спорадическими магическими способностями.

– Как это?

– Чудеса у него получаются, когда не надо и когда он сам не ожидает.

– Так ведь он же не маг, я видела!

Орм взглянул на меня пристально и без улыбки, отчего его лицо стало несколько приятнее, и сказал:

– Смотри ты – соображаешь. Действительно, породы он не той. Но факт есть факт. Такой, значит, феномен.

– Ученых вызывали?

– Полицию. И не раз. И хоть видят, что он не из них, и надоел он им уже до чертиков, а не приехать не могут – они же все черного мага ловят, от него у нас в стране все беды-то… – последнюю фразу конюх произнес, в отличие от остальных гуманоидов, явно в ироническом ключе.

– А вы так не считаете? – невольно спросила я.

– Слушай, давно хочу сказать: не обращайся ко мне во множественном числе.

– Почему?

– Не люблю, – отрезал дед.

– Ладно, – пожала плечами я и перевела взгляд на коней…

Через какое-то время Орм нарушил молчание сообщением о том, что уже, оказывается, тридцать тысяч мигов и пора гнать коней обратно.

– А потом, если хочешь, пошли со мной к Ноле на обед.

– Зачем?

– На Тарарама полюбуемся, – для пожилого человека Орм удивительно быстро подхватывал новые слова. – Что он там ей преподнесет.

– А что, думаете… думаешь, опять что-то будет?

– Как же! Ни разу без сюрприза не обходилось, – дед мелко захихикал и поднялся, скрипя коленями.

Кони снова с удивительным послушанием, несмотря на лениво бредущего Орма и бестолково мечущуюся меня прекратили пить, пастись и купаться и направились к конюшням.

– А мы на обед пешком пойдем? – спросила я, отдавая кнут Орму.

– Зачем? На Пуфике поедем.

Конюх все так же лениво и медленно махнул рукой, и толстый белый конек тут же охотно подбежал к нам и, фыркая, принялся нюхать меня. У него были удивительно черные, даже для лошади, глаза, зато их прикрывала длинная челка, которую я и погладила. Пуфик довольно фыркнул.

– Подсадить или сама взберешься? – поинтересовался Орм.

– Лучше подсади, – откровенно ответила я и не успела опомниться, как уже очутилась на широкой белой спине. Дед вскочил сзади и подопнул коня сапогом. Тот пошел быстрым шагом, а я со страхом глядела ему между торчащих вверх ушей и старалась не свалиться… И только когда показался позелененный солнцем дом Нолы, я вдруг поймала себя на мысли о том, что сегодня я даже не пыталась возвратиться на Землю. Не то чтобы мне тут нравилось, но было как-то любопытно, и к тому же, возникло ощущение, что я попала в самое начало какой-то полусказочной истории и должна теперь дойти до самой развязки, и тогда планета Лина отпустит меня сама.

Обед, оказывается, проходил прямо на улице: среди грядок с огородными культурами стоял стол из полированного полосатого дерева и куча резных стульев рядом. Тарарам пока отсутствовал, за столом сидели Нола с папочкой и тощая нервическая женщина – скорее всего, мамочка. Еду на стол таскала хмурая обслуживающая персоналка, вислоносая и сгорбленная, как большинство здешних гуманоидов.

– Ой, Ормик, Поля, привет! – вскочила Нола. – Приехали? Я же говорила, что вы подружитесь – вы же так похожи!

Я содрогнулась. Нола продолжала:

– Ну давайте, садитесь – папуля, ты починил мой стул?

– Конечно, Ноленок.

– Ну тогда я сюда пересяду, а вы вот тут… Мамуля, у нас еще ведь суп остался?

– Вроде бы, – ответствовала мамуля с утомленным видом прикрывая глаза.

– Вот и хорошо… Иди сюда, Поля. Как тебе понравились кони? Я их обожаю!

В течение пяти секунд мы с Ормом оказались за столом и получили тарелки с какой-то едой – Пуфик остался спокойно стоять на месте, его никто не привязывал. Я еле успевала что-то вякать в ответ на Нолину болтовню и оглядывалась по сторонам, высматривая Тарарама.

Нолин жених появился, когда обед уже подходил к концу. Своей удивительной полуприседающей походкой он подбежал к нам, держа одну руку за спиной.

– Ой, Таранамчик! – обрадовалась Нола. – А я и не знала, что ты сегодня придешь! Вот здорово!

– Ну да! – в тон ей прокричал он. – Здравствуй, Нолочка! Хотел сделать тебе сюрприз!

– Вы тут веселитесь, а, между прочим, вчера опять полиция приезжала. Дамнозис надпись на небе сделал, – вдруг вмешалась Нолина мать.

– Да пропади он пропадом! – воскликнул Тарарам. – Ты сейчас посмотри и порадуйся! Я тебе сюрприз принес!

Он вынул руку из-за спины и продемонстрировал вполне нормальный букет тех самых коричневатых кувшинок. Орм, однако, с интересом подался вперед. Нола радостно улыбнулась, но жених вдруг вместо того, чтобы отдать цветы, вздернул руку с букетом вверх и начал подпрыгивать. Только через какое-то время до меня дошло, что букет пытается взлететь, а он – его удержать. В конце концов цветочки подняли его в воздух, протащили на малой высоте над столом, приземлили на грядку и взорвались с громким хлопком, будто новогодняя петарда.

– Ой, Таранамчик, ты как? – запричитала Нола.

– Ничего, ничего! Зато после обеда! – бодро кричал жених.

– Зовем полицию? – сухо и явно привычно спросила Нолина мать, а отец грустно отозвался:

– Да сейчас сами примчатся… Небось почуяли.

ГЛАВА 5. ДАМНОЗИС

Все подавленно примолкли, будто на небе опять возникло пресловутое «Ку-ку». Тарарам, с расстроенным и смущенным видом потирая пострадавшее от взрыва букета ухо, стоял на грядке, Нола, с хмурым выражением, которое я видела на ее лице впервые, переминалась рядом, поглядывая на дорогу со смесью нетерпения и страха. Ее родители с досадой глядели то друг на друга, то на Тарарама, служанка молча собирала посуду, Орм равнодушно царапал стол ороговевшим старческим ногтем. Атмосфера, невзирая на яркий солнечный свет, была крайне тягостной и напряженной, как в фильме ужасов, когда еще не знаешь, чего случится, но понятно, что это будет что-то жуткое. Один Пуфик, шумно выдирающий из грядки какое-то культурное растение, несколько скрашивал тягостное ожидание, но все равно мне захотелось сделать ноги.

– Пойдем? – шепнула я Орму.

– Куда? Мы свидетели. Чего боишься, что они тебе сделают?

– Откуда я знаю!

– Полиция действительно ничего не сделает, – подавленно подтвердила мать Нолы. – Если бы они чего делали, то мы бы давно спокойно жили. Господи, какой ужас! – вздохнула она с каким-то привычно-безнадежным видом и махнула рукой.

У полиции, которая действительно прибыла минут через пятнадцать – уж не знаю, сколько это было миллионов мигов по здешнему времени, тоже вид был безрадостный. Знакомый мне Лоц втянул в себя такую порцию воздуха, как будто собрался ругаться до самого заката, но произнес всего только:

– Мы поймали нити резких изменений свойств предмета.

– Извиняюсь, но боюсь, опять я, – вздохнул Тарарам. Белый маг взглянул на него с тоской и явно привычно принялся щупать воздух над его головой. Судя по тому, как откровенно зазевали двое его помощников, это была какая-то формальная процедура. Лоц прикрыл глаза и начал делать руками резкие движения, как хозяйка, пытающаяся распутать только что прокатившийся по полу клубок ниток. Судя по всему, у него что-то не получилось, потому что он резко открыл глаза и мрачно сказал ближайшему своему помощнику, толстенькому белому магу с вылупленными глазами:

– Бесполезно. Опять в кольцо закручено. Нить никуда не ведет. Посмотри, Гац.

Толстенький вяло пощупал и пожал плечами. Снова воцарилось тяжкое молчание, которое прервал, как ни странно, сам провинившийся Тарарам:

– И что это со мной было такое?

– Я не знаю, – отрезал Лоц. – Ничего этого вы уметь не должны. С другой стороны, никто, кроме мага, не будет заставлять вас делать такое. Белые маги, как вы понимаете, этим не занимаются, а для Дамнозиса вы слишком, прошу прощения, мелкая фигура. Возможно, он может влиять на вас невольно, своим близким присутствием… – заметил он, задумчиво глядя на далекие горы.

– Я же говорила – нужно переезжать! – сквозь зубы сказала мамуля Нолы ее папуле.

Лоц медленно покачал головой.

– В горах никого нет, хотя когда-то там было множество жилищ черных магов, но они давно пустуют. Между прочим, когда Орац уловил ваше происшествие, мы как раз напали на след Дамнозиса и прошли уже довольно далеко по его нити, – добавил он довольно резким тоном. Мы все молчали.

– Ну что ж, – со свистом вдохнув, произнес полицейский белый маг. – Приступим к допросу свидетелей…

Снова повторилась уже один раз виденная мной процедура: Нола и ее родители рассказывали, полиция записывала. На конюха Лоц взглянул с нулевым интересом, пробормотал: «Обедаете, Орм» – и ничего у него не спросил.

Наконец очередь дошла до меня.

– А, это вы, Поля, – тут же узнал меня Лоц.

– Да. Нашла работу, как видите, – кратко отозвалась я.

– Второй раз являетесь свидетелем государственных преступлений… – без выражения произнес он. Орм взглянул на меня с интересом.

– Государственных? – вякнула я.

– Несанкционированное колдовство, – отрезал он. Толстенький Гац пощупал надо мной воздух и вдруг заявил:

– А ведь она не из столицы.

Все уставились на меня. Терять было нечего.

– Ну и что! – с неизвестно откуда взявшейся наглостью заявила я. – Я так говорила, чтобы на работу быстрее взяли!

– Ниточки ваши оборваны, – утвердил Гац.

– Когда из дома уезжала, спешила очень, – буркнула я. Белые маги уставились на меня не дыша, по мне забегали тысячи мурашек и я почти пожелала хлопнуться в обморок.

– Так чего, она этот самый черный маг, что ли? – вдруг нарушил молчание спокойный голос Орма. – А я с ней коней пас. Может, мне это зачтется, а, Поля?..

Спокойный юмор старика явно покоробил Лоца. С резким свистом вдохнув, он бросил:

– Не маг она. Но и Таранам не маг. Хорошо, мы будем наблюдать. Поехали!

Двое его подручных с удовольствием плюнули на меня и взгромоздились на коней.

– Того… – снова сказал Орм. – Скатертью вам дорожка. Вон, даже написано.

Он кивнул вверх. Я задрала голову и с содроганием увидела, как редкие перистые облачка на небе сложились в крупные слова:

«Привет доблестной полиции из столицы».

Лоц, не сказав ни худого, ни какого бы то ни было слова, развернул коня, закрыл глаза, вытянул вперед руки, будто подтягивая к себе пряжу, и в такой неустойчивой позе пустился в галоп. За ним устремились его подручные, принявшие такой же вид.

– Куда это они? – прошептала я.

– Ясно куда, – усмехнулся Орм. – В столицу. Ума-то в них – вон, в Пуфике и то поболее…

– Значит, Поля не из столицы? – в упор спросила мать Нолы почему-то у дочери. Нола покраснела и забормотала:

– Ну и что, мамуля, что в этом такого? Мы ведь и тоже…

– Я сколько раз говорила, что нельзя никому верить на слово?!

Орм закряхтел.

– А меня так она устраивает, будь хоть откуда.

– У меня, понимаете, – забормотала я, – вышли некоторые трения с моими родителями, поэтому я, в некотором роде, сбежала из дома…

– Из огня да в полымя, – заключил Орм. Нолины родители молчали, а сама Нола все с тем же хмурым лицом, которое появилось у нее после полиции, пробормотала, не глядя мне в глаза:

– Да что ты беспокоишься, Поля… Если Орм доволен, то и мы тоже рады.

Несмотря на эту декларируемую радость, вся семья, включая Тарарама, собралась в кучку и удалилась внутрь дома, оставив нас и убирающую посуду служанку.

– Поехали отсюда, – спокойно сказал конюх. – Видишь, они запечатались? До завтра теперь небось не вылезут.