Связь между мирами

Связь между мирами

ПРОЛОГ

– Что там у Ивановских-то за шум такой был? Не слышали?

– Конечно слышали: у них там с самого утра такое творилось! Представляете – их дочка, Линка, которая все, помните, с собакой гуляла, круглолицая такая, волосы еще у нее такие белые, перекисью протравленные…

– У собаки?!

– Ладно вам шутить – у дочки, у Полинки… Так вот – она с ума свихнулась! А ведь жалко как – двадцать два года всего девчонке, даже на работу не устроилась еще!..

– Да откуда вы знаете, что она свихнулась?

– Так скорую вызывали! Правда, не психиатрическую, эту не решились – отметка же будет на всю жизнь, но все равно. Они дверь не прикрыли, слышно было, как она орала, да я потом их самих порасспросила – подошла, посочувствовала.

– Ну так и в чем дело-то, не томите?

– Ну вот слушайте. Они, значит, мне рассказывают: легла девочка вечером как ни в чем ни бывало, а утром просыпается как обычно. И говорит: «Мама, папа, я замужем, верните меня к мужу!» А какой муж, когда ее и жених-то недавно бросил!

– Да вы что…

– Я вам говорю! Они ей говорят, это тебе, мол, приснилось, а она давай рыдать: «Как же он меня найдет», или «Как же я его найду», не помню точно…

– Ну и ну. И что?

– Вот, скорую вызвали. Те ее, правда, не забрали, только чего-то вкололи: конечно, охота им забирать-то.

– Ну так и что?

– Да так и сидит теперь у себя в комнате, и все плачет. Они что делать, ума не приложат. И ведь только вчера Новый Год был! Вот подарочек на самые праздники!

* * * * * * * * *

– …Ну что сказал Мар? Удалось ему нащупать нужные ниточки?

– Честно говоря, не знаю. Очень уж он смутно говорил. Все удивлялся, откуда у моего сына такой странный интерес к своему далекому будущему.

– Вообще-то это и правда редкость для нас, тем более, если он еще мальчик.

– Вот такой он у меня уродился, сама удивляюсь. Меня замучил: «Прощупай куда ниточки идут, прощупай». Да если бы у меня выходило, миллион раз бы уже прощупала! Очень нужна ему эта любовь – я вот прекрасно всю жизнь без нее обходилась и мать не доставала! И без того полно забот – как-то правительство к нам стало относиться… Предвзято, что ли. Все свои проблемы на нас сваливает – урожай, неурожай… Делать мне нечего, как неурожай насылать!

– Так что сказал Мар?

– Я бы не сказала, что он сказал, он ВЫРАЗИЛСЯ. Полчаса, наверное, выражался. И что я теперь сама сыну скажу, ума не приложу. Он, понимаешь ли, изрек: «В этом мире вашему сыну не найти свою любовь». Ну а какой же еще есть мир, кроме нашего?..

ГЛАВА 1. ПРОДАВЩИЦА ШАРОВ

Портить родителям Новый Год мне не хотелось. Правда, еще меньше я хотела принимать участие в праздновании. Однако чтобы не выслушивать, что «Полина, нельзя быть такой эгоисткой, к нам придут гости, а ты только о своих проблемах думаешь! Повертелась бы на кухне, вообще бы забыла, кто у тебя там был жених!», пришлось сцепив зубы усесться за стол. Да как будто я из-за этого Гришки переживала! Меня, наоборот, угнетало то, что он разонравился мне почти сразу после знакомства, но я продолжала встречаться с ним из чувства долга. Ну и довстречалась. Ну и ладно. Вообще говоря, одной гораздо веселее. То есть одинаково тоскливо.

Сидя рядом с гостями, которые пили и ели так, будто их месяц держали в клетке на хлебе и воде, я, несмотря на косые укоризненные взгляды матери, даже не пыталась состроить улыбку, сидела, положив локти на стол и вяло раздумывала о том, что нужно вплотную заняться поисками работы. Конечно, как говорили все родственники, со своей специальностью «экономика и финансы» я нигде не пропаду, вот только сама она пропади пропадом, эта специальность… Хотя ладно: пять лет же помучилась, даже не очень скучно было, ну и дальше будет так же. Работают же люди! И вообще: кто сейчас любит свою работу – это уже атавизм, как волосатый человек… Кстати, волосы я зря, конечно, испортила этой блондинистой краской. Покрасься я хоть в зеленый, что это изменит? Вот уехать бы куда-нибудь! Или убежать! Куда угодно!

Чтобы не видеть телевизора, я закрыла глаза и представила, что беру в коридоре свои лыжи, выбегаю из дома и лечу по темному заснеженному парку. Сзади, конечно, бабахают петарды и салюты, зато в глубине уже тихо и Ни-ко-го нет! Вот бы сделать так не в мечтах, а в реальности, но… «Полина, ты куда собралась среди ночи? Ты что, с ума сошла? В парке полно хулиганья, что у тебя за фанаберии? Покатаетесь днем с папой и Леночкой!».

Леночка – это моя подружка, точнее, знакомая с детства, живущая в соседнем доме. Главное отличие ее заключается в том, что у нее самой и в ее семье всегда все хорошо. Деньги есть, в квартире новенькая мебель и ремонтик, родители не ругаются, сама она не куксится, всегда радостная, энергичная, бегает-бегает-бегает… Тьфу. Идеал какой-то недостижимый! Ох, какие у гостей лица отвратительные – радостные! И у родителей какой вид противный – заботливый! А в телевизоре какие певцы глупые! Нет, больше не могу!

Чувствуя, что я сейчас взорвусь, но привычно сдерживаясь, я встала и, пробормотав что-то вроде «Я щас приду», пулей полетела в свою комнату и закрылась там. Свет я, выждав некоторое время, погасила, что должно было означать, что я устала и уснула. Ага, конечно, устала я! Сна ни в одном глазу!

Все-таки от делать нечего я прилегла на неразобранный диван, с ненавистью посмотрела в окно, за которым грохотал салют и натянула на голову плед.

…Я летела по лыжне заснеженного парка, не думая, как я в нем оказалась, поднимая белую пыль на поворотах и лихо отталкиваясь палками. Первое время я даже не смотрела по сторонам, только старалась не заходить так далеко в своей злости, чтобы столкнуться с сосной или елкой, но потом, почувствовав, что мне не хватает воздуха, притормозила и обнаружила, что нахожусь я, скорее, не в парке, а в густющем лесу. Мощные черные ели прямо-таки подпирали звездное небо, вершины их скрипели от ветра, который дул, видимо, исключительно наверху. С обеих сторон от меня выпирали из снега упавшие голые стволы и обледенелые кусты. Следов цивилизации, как то: бутылок, банок и обрывков бумаги не было видно, впрочем, как и следов зверей. Вообще складывалось впечатление, что во всем лесу есть только одна полуживая душа, то бишь я.

Я в нерешительности стояла, опираясь на палки. И как это я здесь оказалась? Вечно у меня все не как у людей! Хотя на что же я жалуюсь, сама же недавно мечтала о лыжной прогулке! Вздохнув, я с силой оттолкнулась палками и постепенно снова набрала скорость.

В какой-то момент, сама не заметив этого, я свернула с узкой тропинки с едва заметной лыжней, ухнула в овраг, с трудом выбралась из него со своими лыжами и очутилась на залитой лунным светом заснеженной местности. Местность, к тому же, была горной – целая гряда высилась позади, если оглянуться, а сама я, пыхтя, лезла вверх на крутейший подъем.

Через полчаса до меня дошла справедливость родительских слов о пользе физического труда для психического здоровья, и именно тогда подъем вдруг завершился чем-то вроде небольшой снежно-ледяной площадки, за которой, правда, начинался новый подъем. Но и на площадке было, на что посмотреть: там на уступчике сидела завернутая в толстую серую шубу женщина средних лет, худая и смуглая, с необыкновенно хитрым выражением живеньких темных глаз и длинными спутанными волосами почти цвета шубы, спадающими на мохнатый воротник. Перед женщиной стояло что-то вроде стола, плохо слепленного из снега, а на столе лежали какие-то неразборчивые вещицы.

Пыхтя и еле переставляя лыжи, я с трудом подошла поближе и от нечего делать сказала:

– Здравствуйте.

– О, привет! – вдруг как родной обрадовалась мне женщина. – Шарик брать будешь?

– Навряд ли, – отозвалась я без энтузиазма, опознав в вещицах декоративные стеклянные шары с блестками внутри. – Мне дома своей ерунды хватает.

– Понятненько… А чего тогда сюда прибежала?

– Да, надоело все, – выдохнула я, махнув рукой. – Пусть свой Новый Год без меня празднуют, а мне и так тошно. То есть весело.

– А что такое? Проблемы в личной жизни? – панибратски поинтересовалась продавщица шаров.

– Какая личная жизнь – мне никто не нравится, все идиоты.

– А, значит, с учебой или работой проблемы.

– Я уже отмучилась… То есть отучилась. Скоро пойду на эту каторгу… В смысле на работу.

Женщина хихикнула.

– Ну и ну! Не хотелось бы мне в твою внутреннюю Вселенную!

– В душу, что ли?

– Нет, во Вселенную, говорю же. Видишь ли, поскольку миров бесконечное множество, обычно для каждого человека существует Вселенная, которая соотносится с его внутренним миром. В этом смысле такая Вселенная может считаться «его» и он, если захочет, относительно легко туда попадет.

– И у меня такая есть? – не поверила я. Женщина снова хихикнула.

– Ну еще бы. И в ней даже имеется планетка, на которой почти все жители – практически во всем подобные людям гуманоиды. Ну, заинтересовалась? А говорила, что шарик не хочешь! Ко мне, кто не хочет, дорогу не найдет…

– Да при чем тут шарик?

– Так в нем и находится твоя Вселенная. Погоди, где-то у меня в коробке как раз был нужный… – она нагнулась и стала усиленно рыться за снежным столом.

– Что это она размерами-то не вышла, Вселенная эта? – скептически поинтересовалась я. Продавщица с кряхтением разогнулась и откинула с лица темные волосы.

– Фу. Нашла. Какое у тебя, говоришь, образование? Экономическое? Мда. Видишь ли, размеры ее, когда ты в нее попадешь, будут для тебя в самый раз. Ваша вот Вселенная тоже маленькая – она один раз у меня в карман под подкладку завалилась, я ее еле нашла – а ничего, живете же в ней… На.

Шарик на подставке напоминал новогодний сувенир. В нем тускло светились мелкие белые, красные и голубоватые точечки, в середине был яркий желтый огонек, а по краям, рядом со стеклянными стенками, – непонятная мутная чернота.

– Вселенная молодая, видны остатки большого, хотя, в нашем случае, скорее маленького взрыва, – объяснила продавщица экскурсионном тоном, неторжественно шмыгая при этом носом. – А черных дыр в ней уже тьма. Столько планет с зарождающейся жизнью втянули… Не сосчитать.

– Это что, аллегория? – раздражилась я.

– Это твоя Вселенная. Ну что, хочешь туда заглянуть? Любопытно же небось.

– Ну, если только на эту планету, где гуманоиды… И то если там черной дыры нет. Все-таки я не настолько плохо живу.

– Да нет там дыры, не волнуйся. Правда, одно время ее звезда была чересчур яркой, так что условия не были пригодны для жизни… То есть не для всякой жизни. Но это уже миллион лет как закончилось. Значит, хочешь попасть на планету Лина?

– Вы откуда знаете, как меня зовут?

– Хи-хи-хи… Это планета так называется.

– Да?.. – приосанилась я. – Ну тогда я согласна ее посетить.

– А мне-то что. Твоя же Вселенная. Ты и без меня прекрасно туда попадешь, если постараешься. Тебе нужно примерно вон в ту желтую туманность.

Я присмотрелась. Туманность спокойно мерцала. Черной дыры поблизости и правда не было. В конце концов, что я теряю? Абсолютно ничего. А все-таки, мало я себя ценила – у меня вон, оказывается, даже своя Вселенная имеется! Может, конечно, она у всех есть. А у Леночки из соседнего дома наверняка аккуратненькая, с ровно расставленными звездочками и без единой черной дырочки… Ну и что! Любопытно же посмотреть на себя, так сказать, изнутри. Где ты там, планета имени меня? Дай-ка я на тебе побываю…

Кажется, я бормотала это вслух и сразу не заметила, как желтая туманность начала расширяться, закрывая собой все поле зрения. Одна из многих звезд в ней, тускло-зеленого цвета, вдруг будто бы полетела на меня со страшной скоростью – у меня создалось ощущение, что мы с ней в последний момент избежали столкновения. Она направилась дальше по своей орбите, а я стала падать на одну из ее планет – маленький серовато-голубой шарик… Но какой он там маленький! Шар! Шарище!! Спасите! Ай!!!

ГЛАВА 2. ЛИНА

Приземлилась я немягко – в моем мире никто не обеспечил мне парашюта. Наверное, пока я летела, от меня на небе был виден огненный след, как от метеорита. Но тем не менее я успешно поднялась, потирая лишь слегка ушибленную коленку и уставилась на свой мир, боюсь что даже разинув рот.

Здесь была не зима, как у нас, а какое-то несравненно более унылое время года – вроде поздней осени. С серо-зеленого, обложенного очень низкими тучами неба капал противный холодный дождь, под ногами явно привычно и с удовольствием хлюпала застоявшаяся болотистая вода, и не думая уходить в красноватую почву, неподалеку раскорячилось дерево с полосатой корой, роняющее круглые коричневые листья в заплесневелую траву. Только ветер почему-то не дул, и было относительно не холодно: тут я впервые взглянула на свою одежду и обнаружила, что я в тех же голубых джинсах и праздничной кофте с блестками, в которых отмечала Новый Год. Стояла я, оказывается, все-таки не в болоте, а даже напротив, на дороге, которая когда-то была мощеной, прежде чем ее занесло сверху землей. Дорога, блестя водой в ужасающих колдобинах, в самой маленькой из которых утопла бы родительская машина, вела в затуманенную от сырости даль, а по сторонам ее, на манер домов наших деревень, стояли какие-то кривобокие строения, такие же скользкие и коричневые, как полосатое дерево рядом со мной.

Нет, ну вот за что мне достался такой мир? Я не так уж и мрачно отношусь к жизни! И к чему такая сырость? Можно подумать, я плачу каждый день!

Я сердито вспенила лужу, в которой стояла и зашагала к строениям. Надо же, раз пришла, хоть посмотреть на этих гуманоидов.

Долго последних разыскивать не пришлось: один из них сидел на пороге круглой двери первого же дома, с которым я поравнялась.

Я остановилась и, засунув руки в карманы, мрачно посмотрела на него, а он уныло уставился на меня.

Гуманоида нельзя было отличить от обычного человека – выглядел он как лысоватый вислоносый мужчина средних лет. Одежда его, конечно же, оказалась ужасающе мятой и сшитой из чего-то коричневого.

– Вам чего? – спросил он противным голосом, и я, даже не удивившись, что понимаю его, огрызнулась:

– А чего, постоять нельзя? Гуляю я тут.

– Нашли где гулять. Вся дорога разбитая.

– Так чего же вы ее не чините?

– А зачем? Все равно пока Дамнозис не найден, он на нас другие бедствия нашлет. Видите, как нас залило?

– Дамнозис? – переспросила я.

– Конечно, а кто же еще такое может устроить! – неожиданно заныл гуманоид нудным голосом, гладя себя по лысине рукой, на которой я машинально насчитала пять пальцев. – Просто невозможно, один черный маг остался, а вся правительственная полиция, сплошь белые маги, его поймать не могут. Живите, говорят, пока что спокойно, мы, если что, его сразу же обнаружим… Они издеваются? Ну как можно «жить спокойно», когда над тобой такое висит, как камень на веревке?!

Я вовремя сообразила, что для того, чтобы меня приняли за местную, нужно воздержаться от вопроса «так у вас здесь есть черные маги?», поэтому спросила другое:

– Послушайте, а нет у вас какой-нибудь еды?

– А у вас нет каких-нибудь денег? – живо откликнулся противный гуманоид.

– До свиданья, – буркнула я, отходя от его дома. Гуманоид молча скрылся за круглой дверью. Я же, проваливаясь по колено, перешла лужу, села на серо-зеленую траву под коричневым кустом и сказала решительным шепотом: «Нет уж, хватит, я хочу обратно на планету Земля». Ничего не произошло. Я подождала, потом зажмурилась и повторила просьбу. Снова ничего не произошло, только брюки промокли уже полностью, из-за проклятой травы. Ну вот, опять у меня ничего не получается! НИЧЕГО! Совсем!..

На глаза навернулись слезы, но, взглянув на небо, я поспешила их вытереть – мало ли что, вдруг и правда зальет. Надо попытаться еще раз, а не расстраиваться после первой же неудачи… Я уселась на корточки и для сосредоточения закрыла глаза руками.

Прошел час. А может, даже два. В глазах у меня позеленело от усилий, но никакого результата не было. Чтобы размять затекшую шею, я резко вскинула голову и поняла, что зелень появилась вовсе не от усталости. Это разошлись серые тучи, и в просвет ударило яркое зеленое солнце, с которым мы чуть не столкнулись в процессе моего прилета. Я немного повеселела и принялась разглядывать неожиданно возникший кусок чистого бирюзового неба, пока до меня не дошло, что дыра в облаках имеет какую-то странную форму. Собственно, это не была дыра, а длинная щель, как будто кто-то нарочно что-то написал в тучах… Я прищурилась, да так и села на мокрую траву: в облаках огромными неровными буквами было написано: «Ку-ку».

Судя по всему, это идиотское небесное послание увидела не одна я: раздался чей-то плаксивый призывный вопль и из скользких домов деревушки высыпали все населявшие ее гуманоиды. Они сбежались на дорогу и уставились в небо, причитая, заламывая руки и даже плача, будто им написали не «ку-ку», а «вам всем крышка». Одна я портила атмосферу всеобщего горя, потому что, лежа на траве, заливалась истерическим смехом: здесь не было ни гостей, ни родителей, чтобы сдерживаться.

Нервная разрядка немного помогла. Вытерев выступившие слезы, я снова приняла сидячее положение и обнаружила гуманоидов примерно в том же состоянии. Некоторые из них поглядывали в мою сторону, но без интереса, а, скорее, с сочувствием, какая-то женщина даже сказала: «Вот видите, до чего он нас доводит? Бедная девушка!». Несмотря на разницу в одежде, меня упорно принимали за свою.

«Ку-ку» на небе за это время практически заволокло тучами, жители опустили головы, прервали стоны и начали к чему-то прислушиваться, а я стала прислушиваться к ним, и уловила слово «полиция». Полиция?! Этого еще только не хватало! А я ведь не знаю здешних законов – вдруг у них на траве сидеть запрещено?

Я поспешно вскочила, и вовремя: на дороге раздалось чавканье копыт, и к нам галопом подлетел обыкновенный на вид белый, забрызганный грязью, конь. В седле с видом проглотившего палку сидел человек неопределенных лет в белом костюме, тоже, конечно, забрызганном грязью. У него была странного оттенка белая кожа, будто он никогда не вылезал на солнце, неестественно-прозрачные голубые глаза, белые, как у меня после краски, волосы и длинноватые и островатые для мужчины ногти. Вот он был похож на настоящего гуманоида, и приближаться к нему я не решилась. Жители деревни придерживались противоположного мнения: они окружили прибывшего плотной толпой и дружно загундосили что-то жалобное.

Спешившийся мужчина, слушавший их, молча стоя столбом, вдруг сделал глубокий свистящий вдох, как будто вынырнул из воды и сказал звонко-металлическим голосом:

– Не нужно было так беспокоится: это приветствие на небе к вам не относится.

– Вам легко говорить, уважаемый Лоц! – проворчала одна из жительниц. – А мы здесь живем! Мы из-за этого Дамнозиса вздохнуть свободно не можем! Вы, конечно, могущественный белый маг, но скажите, чем вы с вашими подчиненными занимаетесь?!

Белый маг с непроницаемым лицом снова сделал странный свистящий вдох, но заговорил, как обычный оправдывающийся представитель охраны правопорядка:

– Требуется время для проведения более тщательного расследованья. Мы опрашиваем свидетелей, и это дает определенные результаты. Я сам лично прощупываю нити Дамнозиса…

Гуманоиды не впечатлились речью полицейского белого мага.

– Ну да, – плаксиво прервал его какой-то сгорбленный мужчина. – Это вы нам, помните, на той неделе уже говорили, и что изменилось?! Так и скажите, что вам там при королевском дворе нет дела до проблем народа!

– Есть нам дело, – уверил его Лоц, все так же странно перед этим вдохнув. – Конечно, есть! Ведь ваш город поставляет лучших коней, и в нем в этом году будут проводиться итоговые скачки. Ваш покой охраняется моими подчиненными, так что не обращайте внимание на глупые шутки Дамнозиса: они обращены к нам и связаны с его бессилием.

Не знаю, как гуманоиды, но я лично ясно видела, что насчет бессилия он врет. Гуманоиды тоже оказались не глупее.

– А погода почему не исправляется, если у вас все под контролем? – заныли они въедливо. – И где эти ваши подчиненные, вы который раз один приезжаете.

– Они приедут чуть позже, – сказал Лоц с поистине нечеловеческим терпением. – Да, собственно, вот они!

По грязи прочавкало еще три коня. На них сидели недвижимые бледные всадники той же породы, что и Лоц.

– Нужно снять свидетельские показания, – обратился последний к подчиненным.

– Слушаюсь… – вразнобой ответили они, пред этим издав дружный свистящий вдох, и спешились.

– Кто первым увидел надпись, – изрек Лоц утвердительным тоном, прикрывая глаза и будто прядя руками невидимую ниточку. Потом, к моему ужасу, он направился ко мне.

Бежать было некуда, да и опасно, поэтому я растеряно вышла на дорогу и встала в лужу. Кошмарный Лоц навис надо мной, медленно набрал воздуха и поинтересовался:

– Как ваше имя, девушка?

– П-поля, – пробормотала я, в последний момент сообразив, что мое любимое сокращение «Лина» прозвучит для него так же странно, как для меня женское имя «Земля».

– Запишем, – сказал он, не удивившись, пошевелил надо мной пальцами, опустил их в карман, достал оттуда подобие блокнота с карандашом и действительно что-то накорябал. – Место жительства? Впрочем, по вашему лицу я вижу, что вы местная.

– А вот и не угадали! – рассердилась я. – Я приезжая из… столицы.

Он вдохнул.

– Понятно. Следовательно, работы не имеете?

– Безработная. Тут работу ищу – все-таки подготовка к итоговым скачкам! – неожиданно для себя лихо сымпровизировала я. – Лошадей, понимаете ли, люблю, – тут я поперхнулась, потому что маг снова начал набирать воздух: стоя вплотную от него, я уже поняла, что в остальное время он вообще не дышит. Это открытие меня не испугало, потому что я и так уже боялась дальше некуда.

– Расскажите, как вы обнаружили надпись, – формально предложил мне Лоц.

– Сидела я… То есть стояла на дороге, думала где работу найти. Смотрю вверх, а там ку-ку, – не удержавшись, я нервно хихикнула.

– Понятно, спасибо, вы очень помогли полиции в поимке черного мага, – скучно отблагодарил меня он, щелкнул пальцами, наверное, по-своему отдавая честь, и направился к своему коню.

Часть жителей деревни, то есть, оказывается, города, разошлась, а другая часть вместе с помощниками Лоца, подняв головы, изучала остатки «Ку-ку» на небе и удрученно переговаривалась. Я медленно отошла за коричневый куст и села на скользкий поваленный ствол полосатого дерева, трясясь от холодной мороси, страха и общего нервного потрясения. По каким-то причинам я сейчас не могу вернуться на Землю, а, судя по всему, мне даже в своем мире нужно есть, спать и где-то жить, а денег на все это я не имею. Ну конечно, как всегда! Разве со мной может случиться что-то хорошее?! Что же мне теперь, пройтись по всем домам, стучась в двери и спрашивая у жителей, не нужен ли им дипломированный экономист? Результат можно предсказать легко… Да не буду я ничего делать! Это я сказала, кажется, даже вслух и, оперев локти на колени, а подбородок на ладони, стала апатично следить из-за куста за деревенской жизнью.

Неприятная здешняя полиция наконец отбыла: может быть, напала на след этого кошмарного Дамнозиса, всеобщего пугала. Жители все еще обсуждали что-то, собравшись кружком. Дождь однообразно моросил…

Но тут снова зачавкали копыта. Я уже подумала, что возвращаются белые маги, но конь оказался другого цвета – гнедой. Он был накрыт неожиданно яркой зеленой попоной, которая мне напомнила наш настенный ковер. Сверху на этом ковре примостилась краснощекая черноволосая и синеглазая девушка. Вид у нее был раздражающе счастливый и бодрый, мне сразу же вспомнилась Леночка. Подъехав к кучке жителей, она чуть наклонилась и завела с ними высоким приятным голосом оживленный и неразборчивый разговор, в котором, вроде бы, на разные лады склонялось слово «конь».

«Лошадь, что ли, купить хочет?» – подумала я и вздрогнула, так как именно в это время один из гуманоидов показал на меня и громко произнес:

– А вот она!

Я вскочила с бревна, затравленно и хмуро глядя на приближающуюся ко мне девушку. Что еще ей-то от меня надо?!

– Здравствуйте, Поля, – приветливо, но решительно обратилась ко мне она. – Мне тут сказали, что вы прибыли из столицы и ищете работу.

– Предположим, – поджала я губы. – А вы сами кто?

– А меня зовут Нола, я дочь Вола, владельца самых больших здешних конюшен. Понимаете, сейчас же наступает сезон, а местные работать не хотят, а папуля уже давно говорит, что Орму одному тяжело…

– Ну, я вас слушаю? – поторопила ее я.

– Так вот: нам позарез нужен помощник конюха. Можно и с обучением и с проживанием. Орм, наш конюх, человек пожилой, мучить его не хочется. Тридцать хнык вас устроит?