Рокировка: Рокировка. Дворянин поневоле

Устроился Сашка с некоторым комфортом. В кустах нашелся крупный валун, нагретый солнцем. На него парень и уселся. Разросшиеся лопухи скрыли его с головой. Зато меж их стволов он ясно видел, что происходит на крыльце. Примерно ближе к полуночи в дом начали приходить всякие мутные личности. Пробыв в доме от десяти минут до получаса, они уходили. Во всяком случае, подросток, которого он выпустил с задворков рынка живым, прибежал именно сюда. Значит, надеется получить тут помощь.

А где может искать помощи и защиты начинающий преступник? Конечно, у тех, кто стоит выше него в воровской иерархии. Кстати, он так и не выходил оттуда, краем сознания отметил про себя Сашка. Часа через два поток посетителей иссяк и на крыльцо вышли эти два бугая. Сашка задумчиво погладил пальцами шрам на щеке и принялся прикидывать, как можно подобраться к этим караульщикам.

Площадка перед крыльцом была просто куском вытоптанной и высушенной солнцем до звона земли. Бежать по ней все равно, что в барабан бить. И если до края этой площадки он может подобраться тихо, то дальше начнутся проблемы. А шуметь ох как не хочется. Не за этим он сюда пришел. Вообще, вся эта ситуация возникла спонтанно. Там, на рынке, избавившись от двух конвоиров, Сашка зашел за сарай и, увидев трех крепких мужиков, усмехнулся.

– Ну, ничего в этой жизни не меняется, – проворчал он, направляясь прямиком к ним. – Что дома, что в пустыне, что здесь. Даже рожи, и те почти одинаковые.

– Ты это про что? – удивленно спросил один из мужиков, заглядывая ему за спину. – А Хват где? Ты вообще как тут? – посыпались из него вопросы.

– А кто такой Хват? – пожал Сашка плечами, продолжая приближаться.

У стены сарая стоял тот самый парень, что собирал у мальчишек добычу. Рядом с ним приплясывал от нетерпения обиженный Сашкой воришка. Еще один подросток, лет пятнадцати, держался особняком. Воспользовавшись замешательством ударной троицы, парень сошелся с ними на расстояние шага и, не останавливаясь, ринулся в атаку. На что там рассчитывали эти трое, он так и не понял, но после резких, стремительных движений бойцы тихо хрипели на земле, а Сашка прыгнул к сборщику. Выпускать кого-то отсюда он не собирался.

Похоже, его скорость перемещения застала зрителей врасплох. Сборщик получил кинжалом в грудь и медленно оседал на землю, когда Сашка, походя, полоснул воришку по горлу и ринулся к последнему свидетелю. Тот, сообразив, что дело запахло жареным, кинулся было бежать, но разогнавшийся Сашка догнал его в три прыжка и ударил левой рукой, точнее, кинжалом в ней, в шею паренька. Охнув, тот запнулся и покатился по траве.

Быстро охлопав его карманы, Сашка отбросил в сторону длинное шило и, сунув найденную мелочь в карман, отправился собирать трофеи с остальных. Но в процессе этого дела парень неожиданно понял, что последнее тело еще было живым, когда он его обыскивал. Быстро рассортировав все собранное, парень избавился от всего, что могло бы указать на хозяина, и поспешил скрыться в кустах, решив понаблюдать за хитрым пареньком.

Минут через десять тот осторожно приподнял голову и, морщась от боли в порезанной шее, осмотрелся. Убедившись, что опасность миновала, подросток оторвал от собственной рубахи кусок полотна и, перевязав рану, поспешил куда-то на окраину города. Сашка, хорошо помнивший, как поступали в таких случаях малолетние бандиты из его приюта, отправился следом. И вот теперь он сидел в кустах у этого странного дома и прикидывал, как в него попасть.

Время было глубоко за полночь, так что город и окрестности давно уже погрузились в тишину и сон. И только эта парочка продолжала тихо бубнить о чем-то своем, а на втором этаже все так же горел свет.

– Нахальство, второе счастье, – буркнул про себя Сашка, устав сидеть просто так.

Подобравшись к краю площадки, он выскользнул из кустов и неспешно двинулся к сторожам. Темная одежда до последнего скрывала его фигуру от бугаев, а лицо он укрыл банданой, повязав ее вместо маски. Его заметили, когда до крыльца оставалось шага три-четыре. Бугаи дружно замолчали, недоуменно уставившись на бесшумно приближающуюся фигуру.

– Привет, парни. Отличная погодка, не правда ли? – тихо спросил Сашка, поднимаясь на крыльцо.

– Ага. А ты кто? – послышалось в ответ.

– Да так, мимо проходил, – фыркнул парень, стремительно прыгая вперед.

Сверкнула сталь, и бугаи, хрипя и булькая глотками, начали оседать на крыльцо. Не давая им опомниться, Сашка произвел контроль, пробив грудь каждого и аккуратно придержав оседающие тела, быстро обыскал их.

– Ого! А ребятки с серьезным довеском были, – проворчал Сашка, вертя в руках пару револьверов. На первый взгляд, один в один, как те, что он видел в фильмах про ковбоев, только капсюльные.

Чуть подумав, он сунул оружие за спину. И не мешают, и выхватить не так долго. Впрочем, если дойдет до стрельбы, значит, он все провалил. С этой мыслью парень толкнул дверь и растерянно покачал головой. Она не была заперта. Похоже, те, кто тут жил, надеялись больше на свой авторитет, чем на силу. Впрочем, Сашке было плевать и на то, и на другое. Им овладело какое-то странное чувство злого веселья.

Проскользнув в дом, он прикрыл за собой дверь и, нащупав засов, осторожно задвинул его. Время позднее, нечего хозяев беспокоить, подумал он, осторожно заглядывая в ближайшее помещение. Пусто. Следующая дверь. Похоже, кухня. И тоже пустая. В комнате за кухней обнаружилась спящая толстуха. Похоже, ее тут держали на хозяйстве. Впрочем, не важно. Пара осторожных шагов, взмах кинжалом, и тихий хрип. Всё. Эта уже не встанет.

Проверив все комнаты первого этажа, парень принялся подниматься на второй, прижимаясь к стене и надеясь, что лестница не заскрипит. Выглянув в коридор, Сашка приметил три двери. Из-под той, что в середине, пробивался свет и слышался тихий разговор. Подойдя к ближней створке, парень аккуратно потянул за ручку, и дверь, едва слышно скрипнув, открылась. На кровати кто-то спал. Просочившись в комнату, Сашка подобрался к кровати и, вслушавшись в дыхание спящего, едва заметно усмехнулся.

Главное, уловить ритм. Вдох-выдох. Вдох-выдох. На третьем выдохе он одним резким движением вонзил клинок кинжала человеку в ухо. Тело несколько раз дернулось, но парень придавил его одеялом. Убедившись, что конвульсии кончились, он извлек оружие и, отерев его о подушку, выбрался в коридор. Крайняя от наружной стены комната оказалась пустой. Теперь осталось самое главное. Войти туда, где беседуют, и не дать никому из них поднять шум. Тишина в данной ситуации главное.

Замерев у двери, Сашка сделал несколько глубоких вдохов, вентилируя легкие и нагоняя в кровь адреналин. Потом, одним плавным движением открыв дверь, он вошел в комнату и, прикрыв за собой створку, широко улыбнулся.

– Вечер добрый честной компании, – произнес парень, плавно двигаясь к столу, за которым сидели трое.

Пожилой, солидного вида мужчина, крепкий, жилистый мужик средних лет и тот самый беглец с рынка.

– Дядька Христо, это он, – прохрипел подросток осипшим голосом.

Жилистый начал подниматься, но Сашка был уже рядом. Парню повезло. Жилистый сидел справа, подросток слева, а пожилой, похоже, хозяин дома, напротив двери. Взмах правой рукой, и жилистый рухнул на свой стул, хватаясь за рукоять кинжала. Левой рукой Сашка доделал с подростком то, что начал на рынке, и, шагнув к главному, тихо спросил:

– Сам общак отдашь, или ремней из спины нарезать?

– Ты хоть понимаешь, что натворил? – сжав губы в тонкую полоску, спросил пожилой. – На тебя ведь теперь все деловые охоту начнут.

– Угу. Это если будут знать, на кого охотиться надо. А после меня живых не бывает, – зло усмехнулся Сашка, выдергивая кинжал из груди жилистого.

Пара капель крови с клинка упали главарю на лицо, и он вздрогнул. Похоже, подобного обращения он никак не ожидал.

– Чемодан на шкапу. Доску подоконную выдерни, там тайник, – утирая капли крови, выдавил из себя пожилой.

– Только не говори мне, что это все. Не поверю, – хмыкнул Сашка, вздергивая его на ноги и быстро обыскивая. – Лучше расскажи все сразу. Мучений меньше. Поверь, – добавил он, толчком в грудь возвращая его на стул и начиная связывать.

– Ты, похоже, и вправду не понимаешь, что творишь, – растерянно проворчал главарь. – Это ж не мои деньги. Это всего блатного общества киевского деньги.

– А мне плевать, – пожал Сашка плечами. – Деньги те ворованные да кровавые, так что не рассказывай мне сказок, как меня найдут и порежут, а лучше скажи, где тайники. Сразу говорю. На бугаев своих не надейся. И вообще ни на кого не надейся. В доме только мы двое.

Рассказывая ему все это, Сашка снял со шкафа чемодан и, сунув под подоконник кочергу, сдернул его. Под доской обнаружилась жестяная коробка, в которой парень нашел кучу разных драгоценностей. Поставив ее на чемодан, уже лежавший на столе, Сашка достал кинжал и, вздохнув, направился к пожилому.

– И почему люди никогда доброго отношения не понимают? – с деланой обидой спросил он, одним движением распарывая на главаре одежду.

– Стой! – пожилой вздрогнул, когда сталь коснулась его тела. – В углу, под половицей еще один тайник. А третий в комнате, – он кивнул в сторону, где никого не было. – На дверь сверху посмотришь. Там доску отковырнуть надо.

– И что там будет? – насторожился Сашка.

– Камушки. Вынимали из цацек, если они шибко приметные были, – вздохнул главарь, с ненавистью глядя на парня.

– Вот и ладно, – кивнул парень. – Зато мучений не было и в гробу будешь как новенький, – усмехнулся он, всаживая кинжал мужчине в грудь.

Выпотрошив все тайники, он обыскал тела и, убедившись, что ничего ценного не осталось, занялся самым главным. Поиском того, в чем удобно было бы перевозить добычу. Тащить с собой приметный чемодан Сашка не собирался. Быстро вытряхнув из шкафов содержимое, парень нашел обычный солдатский сидор и, весело хмыкнув, откинул крышку чемодана.

– Это я удачно зашел, – присвистнул он, разглядывая его содержимое.

На две трети этот большой ящик был наполнен купюрами. Аккуратно расправив сидор, Сашка начал перекладывать наличность. Опустошив чемодан, он сунул в сидор коробки из тайников и, завязав горловину, оторвал от рубашки жилистого солидный кусок. Теперь нужно было избавиться от всех следов своего пребывания в этом доме. Методично переходя из комнаты в комнату, он протирал все, чего касался. Спустившись на первый этаж, он проделал там те же манипуляции и, прихватив из кухни керосиновую лампу, вышел на крыльцо.

Пройдя к кустам, он полил керосином камень, на котором сидел, и, отходя к калитке, заливал пахучей жидкостью все свои следы. Оказавшись на улице, парень размахнулся и швырнул лампу через забор. Потом, поправив лямку сидора, зашагал к вокзалу. Добравшись до одинокого фонаря, Сашка достал из кармана часы и, откинув крышку, удивленно хмыкнул:

– Это я лихо погулял. Четыре часа утра. Блин, поспать бы не мешало. А то буду весь день с дурной башкой ходить.

Добравшись до вокзала, парень свернул в примеченный еще утром сквер и, устроившись на скамейке, сунул под голову сидор. До рассвета было еще немного времени, так что отдохнуть он успеет. С этой мыслью Сашка и отключился.

* * *

Лениво лузгая семечки, Сашка сидел на скамеечке у стены здания вокзала и краем глаза наблюдал, как тройка мутных личностей сновала по перрону, шаря взглядами по чемоданам отъезжающих. Основное их внимание было сосредоточено на группах мужчин. Глядя на эти потуги криминала найти виновника большой беды, случившейся в их среде, парень вспоминал события прошедших суток и растерянно крутил головой, не веря, что все это дело его рук.

Действовать так стремительно и безжалостно было не в его характере. Да, рохлей он никогда не был, но и кровь словно воду не проливал. А тут настоящая машина для убийства, а не человек. И самое главное, что он не испытывал никаких угрызений совести. Словно так и должно быть. Испустив очередной вздох, он покосился на свои мешки и, достав из корзины бутылку с квасом, сделал пару больших глотков. До поезда оставалось еще два часа, так что он бы просто вынужден набраться терпения.

«Шестерки» быстрым шагом прошли мимо него, окинув парня внимательными взглядами. Равнодушно посмотрев на них, Сашка отвернулся и не спеша развернул газету. Пора было начинать изучать местные правила правописания. Знание разговорного языка – это одно, а вот умение грамотно писать совсем другое. Криминальная тройка остановилась в десятке шагов от его скамейки и принялись о чем-то переговариваться, то и дело бросая на парня быстрые взгляды.

Их тихую перепалку прекратило появление полицейского патруля. Судя по всему, Сашкина выходка доставила неприятности и служителям закона. Увидев полицию, «шестерки» разом замолчали и, развернувшись, потопали в конец перрона. Сашка, перелистнув газету, краем глаза продолжал наблюдать за полицией. Троица служителей закона, крепкие мужики в белоснежных кителях, неспешно прошествовали вдоль перрона, окидывая собравшийся народ быстрыми, цепкими взглядами.

Заметив Сашкин шрам, они быстро переглянулись, и десятник, подойдя к скамейке, громко откашлялся. Аккуратно свернув газету, парень вскинул голову и, не вставая, вежливо поинтересовался:

– Чем могу быть полезен, мсье ажан?

– Чего? Какой еще ажан? – растерялся десятник.

– Ажан это французский полицейский, – все так же вежливо пояснил парень. – Прошу простить мне мою ошибку. Я недавно приехал в страну и еще путаю некоторые слова.

– Вы француз? – окончательно растерялся полицейский.

– Именно так, мсье, – кивнул Сашка и, достав документы, протянул их полицейскому. – Прошу вас. Можете убедиться.

– Ага, благодарю, – беря себя в руки, закивал десятник, осторожно забирая бумаги.

Быстро пролистав их и, увидев, что в стране Сашка находится всего неделю, он сразу успокоился и, возвращая документы, уточнил:

– Собираетесь уезжать?

– Именно так, мсье, – кивнул Сашка, убирая бумаги. – Показать вам билет?

– Нет-нет. Я вам верю, – отмахнулся десятник. – Счастливого пути, – пожелал он, отходя от лавки.

– Благодарю вас, мсье, – улыбнулся в ответ Сашка, вежливо приподнимая свой картуз.

Этот головной убор он приобрел на рынке, куда ходил несколько часов назад за продуктами в дорогу. Билет второго класса не давал ему доступа в вагон-ресторан, так что о питании в дороге имело смысл позаботиться заранее. Что он и сделал, накупив всего и побольше. И не важно, что еда была простая. Зато вкусно и сытно. Именно так он и любил. В общем, голод в дороге ему не грозил.

Корзина, которую он приобрел специально для продуктов, просто трещала от содержимого. Все это было аккуратно завернуто в куски холстины и разложено так, чтобы не перемешалось и не пропахло. Впрочем, последнее опасение было бессмысленным. Все купленное было свежайшим и пахло так, что Сашка в первые полчаса чуть слюной не захлебнулся. Потом принюхался, и стало легче. Во всяком случае, объесться до заворота кишок он уже не боялся. В приюте так не кормили. Последней покупкой на этом поприще стали сладкие пироги, за которыми он специально отправился в уже знакомую булочную.

Больше всего парня порадовали цены на продукты. За все это изобилие он отдал меньше рубля. Тут, усмехнувшись своим мыслям, Сашка напомнил себе, что в его сидоре лежит богатство на несколько десятков тысяч рублей. Так что умереть с голоду ему точно не грозит. Проснувшись в сквере от шорканья дворницкой метлы, он быстро огляделся и, убедившись, что вокруг никого нет, не удержавшись, полез в сидор, посмотреть на свою добычу.

Больше всего его интересовало содержимое трех жестяных коробок. В одной, как он уже видел, лежали разные золотые украшения. В другой, завернутые в аккуратные цилиндры из вощеной бумаги, золотые червонцы, а в третьей, извлеченной из двери, оказались драгоценные камни, разной формы и огранки. Сашка слабо разбирался в геммологии, а рубин от сапфира мог отличить исключительно по цвету. Так что, полюбовавшись минутку игрой камней на солнце, туго завязал горловину мешка.

«Блин, как в той рекламе. Ё-мое, это чего ж я сделал-то? – проворчал про себя парень, в очередной раз почесывая в затылке, рассматривая сидор, стоявший у ног. – Скорей бы уже поезд. Убраться отсюда подальше».

Утыкаться снова в газету не хотелось, так что Сашка, плюнув на конспирацию, принялся разглядывать проходящих мимо барышень. Что ни говори, а было ему всего восемнадцать, и интерес к противоположному полу был для парня так же естественен, как дыхание. Не забывал он и про бандитских «шестерок». Те, понаблюдав за его общением с полицией, недоуменно переглянулись, но заметно утратили к нему интерес.

Сашка же, продолжая лениво скользить взглядом по фланирующим по перрону пассажирам, про себя прокручивал в уме, что ему может потребоваться для работы. Чтобы влиться в местное общество, он должен был иметь какое-то легальное занятие, которое не вызовет у властей никаких вопросов. А значит, к такой деятельности нужно как следует приготовиться.

«Ой болван! – мысленно обругал себя парень. – Ну, был же на рынке, так нет, чтобы сходить в ремесленные ряды. Инструмент всякий посмотреть. Нет, с криминалом резаться кинулся. Заняться больше нечем? Или адреналинчику захотелось? Ладно. Что сделано, то сделано. Теперь придется озаботиться этим вопросом в Воронеже. Потребуется тонкий инструмент, для мелких работ, и обычный. Но главное, это тонкий. Кажется, в этом времени со всякими ГОСТами и тому подобными правилами полный швах. Так чт, придется это иметь в виду».

Увлекшись своими мыслями, он не обратил внимания, что на соседний край скамейки присела молодая девушка с парой чемоданов. Судя по одежде, из мещан. Эти нюансы Сашка уже начал немного понимать. Общество тут сословное, и за грубый ответ какому-нибудь дворянчику запросто можно загреметь в каталажку. С его характером вполне реальное дело. Уступать дорогу всяким снобам и наглецам парень не привык. А уж теперь тем более.

Что-то сильно изменилось в его характере после резкой смены среды обитания. И если раньше он предпочитал увернуться от неприятностей, то теперь начал решать их радикально. В общем, различать принадлежность человека к тому или иному сословию было здесь важно. Окинув соседку долгим взглядом, Сашка убедился, что девушка хороша собой и отлично сложена, после чего вернулся к созерцанию толпы. Пялиться долго так откровенно было невежливо. Это даже ему было известно.

Краем глаза парень успел заметить, что соседка, скользнув по его лицу взглядом, едва заметно скривилась, но тут же взяла себя в руки. Грустно усмехнувшись, Сашка махнул на нее рукой и снова взялся за газету. Откуда вывернулась очередная криминальная троица, он так и не понял, но разом вскинулся, когда рядом раздался возмущенный женский возглас:

– Да что вы себе позволяете?!

Повернувшись, парень увидел, как один из троицы уже подхватил чемоданы соседки, а другой, крепко сжав ее руку, заставлял подняться. Гнусно усмехаясь, он тянул ее за собой, тихо приговаривая:

– Да не ерепенься ты. С прибытком останешься.

– Оставьте мадемуазель в покое, – поднимаясь, рыкнул Сашка.

– Слышь, мужик, ты бы сел на место и не лез в чужие дела, – с угрозой посоветовал ему третий бандит, сунув руку в карман штанов.

– Тебя не спросил, шваль, – рявкнул Сашка, резко выбрасывая ногу вверх.

Удар тяжелым ботинком пришелся «шестерке» в подбородок, моментально отправив того в нокаут. Из его ослабшей руки выпал нож. Не останавливаясь, Сашка метнулся к тому, что подхватил чемоданы, и пользуясь тем, что у того были руки заняты, с ходу приложил его кулаком в горло. Третий бандит, растерявшись от такой быстрой расправы, выпустил руку девушки и, отпрыгнув в сторону, сунул руку под пиджак. Как эта одежка правильно называется, Сашку не интересовало. Не до того было.

Он уже приготовился к тому, что придется уходить от револьверной стрельбы, что было очень не вовремя, когда рядом со скамейкой, словно из-под земли возникла полиция и знакомый уже десятник, с ходу приложивший последнего бандита по уху. Отшвырнув разом сомлевшего бандита подчиненным, он приказал:

– Вяжите этих троих. Барышня, что тут произошло?

Вопрос его был обращен к пострадавшей девушке после того, как он убедился, что его подчиненные дружно начали выполнять приказ. Выслушав ее рассказ, он мрачно кивнул и, многообещающе покосившись на последнего бандита, повернулся к Сашке.

– Ловко вы их приложили, мусью, – одобрительно усмехнулся десятник.

– Благодарю вас, мсье ажан, – изобразил Сашка любезную улыбку. – Я много лет служил в армии, так что они легко отделались. Впрочем, раз уж я все равно уезжаю, думаю, лавры победителей бандитов мне ни к чему, – с намеком добавил он. – Показания мадемуазель у вас имеются, так что дело за малым. Оформить все правильно. Она ведь, кажется, тоже собирается уехать, – тут Сашка указал на ее чемоданы.

– Гм, ну, по сути, тут и так все ясно, – чуть смутившись, усмехнулся десятник. – Вы, сударыня, тоже поезда ожидаете? – повернулся он в девушке.

– Именно так, сударь, – буркнула та, потирая руку.

– Изволите жалобу подавать, или оставите их на мое усмотрение? – спросил десятник, поглядывая на парня.

– Думаю, в жалобе нет необходимости, – вместо нее ответил Сашка. – Жалоба займет много времени, а поезд скоро подадут. Так что мы надеемся на вашу честность, ажан, – закончил он, незаметно подмигнув вскинувшейся было девушке.

– Это верно, – подумав, кивнула та с явной неохотой.

– Как пожелаете, – откозырял десятник с нескрываемым удовольствием и сделал подчиненным знак.

Те ловко подхватили задержанных и уволокли их, словно черти проклятую душу.

– Почему вы заставили меня отказаться от подачи жалобы? – с возмущением спросила девчонка, проводив процессию мрачным взглядом.

– Я сказал правду, мадемуазель, – вздохнул Сашка, про себя ругая всех упертых дур. – Написание такой жалобы займет много времени, после чего с вас начнут снимать показания и проверять все вами сказанное. В этом случае вы потеряете свой билет и время. А мне этого совсем не хочется. Уверяю вас, что про эту троицу теперь долго никто не услышит. Десятнику и его людям выплатят вознаграждение за пресечение преступления, а мы спокойно уедем по своим делам.

– Вы действительно служили в армии? – сменила девчонка тему.

– Да. Французский Иностранный легион, – кивнул Сашка.

– Так вы француз?

– Позвольте представиться. Александр Мерсье, – блеснул Сашка манерами.

– Анастасия Головкина, – назвалась девушка, сделав едва заметный книксен.

– Рад знакомству, мадемуазель.

– Это в армии вас так? – не удержавшись, спросила Анастасия.

– Да. Потому и списали, – развел Сашка руками.

– Едете в Москву? – не унималась девчонка.

– Нет. В Воронеж.

– А я в Москву. У вас билет второго класса?

– Да.

– Прекрасно. У меня тоже. Теперь в дороге будет не так скучно, – радостно улыбнулась девчонка.

«Да чтоб ты язык прикусила, трещотка, – выругался про себя Сашка. – Ты ж теперь ни минуты покоя не дашь», – взвыл он про себя, изображая радостную улыбку.

За время до подачи поезда он успел узнать об этой болтушке всё. И что ее папаша нашел работу в Москве, и что теперь она тоже будет работать в его конторе в качестве секретаря, и что, кроме отца, у нее есть еще два брата, которые сейчас учатся в ремесленном училище. В общем, Сашка успел за эти неполные полчаса проклясть все на свете, включая собственную глупость, когда решил вступиться за нее.

Пышущий паром состав подкатил к перрону, и служащий вокзала объявил посадку. Подхватив свои мешки и корзину, Сашка извинился, что не может ей помочь, и поспешил к своему вагону. Отдав проводнику билет, он услышал озвученный номер своего купе и поспешил туда. К его удаче им предстояло ехать в разных концах вагона.

* * *

Вагон второго класса оказался не плацкартном в привычном представлении парня, а обычным купированным вагоном, с той только разницей, что в этих самых купе было только по два лежачих места. Как оказалось, туалеты тут так же были расположены в концах вагона, хотя Сашка по фильмам помнил что до революции в каждом купе был свой санузел. Или это было в первом классе? Или так в этом мире сделано?

Запутавшись в реальности и воспоминаниях, парень бросил вещи под свою койку и, усевшись, устало откинулся на стену. Слишком много впечатлений разом и слишком много событий за короткий промежуток времени. За свою прошлую жизнь он не испытал и половины того, что пришлось пережить здесь. Растерянно усмехнувшись, Сашка посмотрел в окно и, убедившись, что никто с револьвером, чтобы убить его, не подкрадывается, тихо проворчал:

– Ку-ку, Гриня. Здравствуй, паранойя.

Дверь распахнулась, и в купе вошел мужчина с чемоданом и кожаным саквояжем в руках. Молодой, лет тридцати пяти, гладко выбрит, русоволосый, светлоглазый, в общем, типичный русак, каких двенадцать на дюжину. Лицо приятное, а взгляд умный. Одет в форменный костюм и фуражку с путейскими молотками на петлицах и кокарде. Не иначе какой-то инженерный работник. Вежливо поздоровавшись, он занял свое место и, устало вздохнув, представился: