Полная версия
Затем он вбил в поиск имя: Лев Артемьев, имя которое он один раз встретил когда смотрел архивы. И вот тут полилось. Не из официальных источников, а из старых университетских форумов, из обрывков научных переписок. Гений. Отшельник. Человек, который разговаривал с машинами лучше, чем с людьми. Автор нескольких революционных теорий в области экзотической материи, которого научное сообщество сочло сумасшедшим. Одержимый поиском «эха» – некой гипотетической сигнатуры, оставшейся от Старого мира.
– Так-так-так, – пробормотал Слава, отключаясь от Сети. – Значит, моим боссом будет ходячий калькулятор с манией величия. Это даже интереснее, чем я думал.
Его сборы были быстрыми. Он швырнул в старый рюкзак пару сменной одежды, но основное место заняло его сокровище: кастомная нетранерская дека, набор интерфейсных кабелей, несколько кристаллических накопителей с нелегальным софтом и самодельное устройство для подавления локальных сетей. Это было продолжение его нервной системы. Без этого он был бы голым.
Ровно через два часа в дверь снова постучали. На этот раз без предупреждения. Люди в такой же серой униформе, как у телохранителя Орлова, молча указали ему на выход.
Его привезли не в офис, а в закрытый терминал корпоративного космопорта. Внутри огромного, гулкого ангара стоял тяжелый транспортный самолет темно-серого цвета. Возле него, глядя не на самолет, а на данные на своем планшете, стоял человек. Высокий, худой, с абсолютно бесстрастным лицом и глазами, которые, казалось, анализировали саму структуру реальности. Слава сразу понял, кто это.
– Лев Артемьев, я полагаю? – Слава подошел, закинув рюкзак на плечо. – Приятно познакомиться с человеком, чей профайл в Сети читается как инструкция к сложному и очень глючному прибору.
Артемьев оторвал взгляд от планшета. Его глаза не выражали ни интереса, ни раздражения. Он просто сканировал.
– Вячеслав Волков. Когнитивные способности выше среднего, склонность к импульсивным действиям, повышенный уровень любопытства. Ваша ирония – непродуктивный информационный шум. Она не изменит параметров задачи.
Слава ухмыльнулся.
– Ладно, принято. Буду меньше шуметь. Так в чем задача? Кроме как заставить говорить старый тостер на краю света.
Лев протянул ему свой планшет. На экране был хаотичный набор символов и поврежденных блоков данных.
– Это фрагмент первичного сигнала, зафиксировавшего аномалию. Он закодирован по протоколу "Горизонт-4Б". Государственный стандарт связи сто двадцатилетней давности. Корпоративные дешифраторы не могут его обработать. Они слишком… прямолинейны. Покажите, на что вы способны.
Это был вызов. Дерзкий и прямой. Слава бросил рюкзак на бетонный пол, достал из него тонкий кабель и подключил его одним концом к планшету, а другим – к гнезду за своим ухом. Он закрыл глаза.
Для Артемьева он просто замер на несколько секунд. Для Славы же время растянулось. Он не читал код. Он *чувствовал* его. Он ощущал его логику, его ритм, как давно забытую мелодию. Он нашел разрывы, почувствовал «фантомные боли» от утерянных пакетов данных и, обходя повреждения, начал выстраивать исходную структуру изнутри. Это было похоже на сборку корабля в бутылке, находясь внутри самой бутылки.
Через полминуты он открыл глаза и отключил кабель. На экране планшета хаотичный набор символов превратился в четкую таблицу с координатами, глубиной залегания и показателями гравиметрического отклонения.
Артемьев посмотрел на экран, затем на Волкова. Впервые в его взгляде появилось что-то кроме анализа. Оценка.
– Ваша скорость обработки на 17% превышает прогнозируемую. Способность к интуитивной реконструкции поврежденных массивов данных подтверждена. Вы – адекватный инструмент для поставленной задачи.
– Всегда приятно слышать, что ты хороший молоток, – съязвил Слава, убирая кабель. Он оглядел пустынный ангар. – Ну что, главный по инструментам, мы ждем еще кого-то или можно уже лететь навстречу приключениям и обморожению?
Артемьев снова посмотрел на вход в терминал.
– Ожидаем последний компонент группы. Специалиста по безопасности.
– О, еще один костюм? – спросил Слава. – Или на этот раз пришлют кого-то, кто умеет улыбаться?
– Его функция – не социальное взаимодействие, – ровным голосом ответил Лев, не отрывая взгляда от входа. – Его функция – быть кинетическим решением для проблем, которые нельзя вычислить. Он тот, кто вышибает двери, которые нельзя взломать, и устраняет угрозы, у которых нет цифрового кода.
Глава 3: Валькирия Пустоши
София Стрельцова не любила гостей. Гости приносили проблемы, а проблемы нарушали эффективность. Поэтому ее дом на окраине пограничного поселка Красноярск-Крайний был скорее укрепленной огневой точкой, чем жилищем.
В тот день она занималась священнодействием: чисткой своей штурмовой винтовки «Стриж». Каждый щелчок, каждое выверенное движение промасленной ветошью было частью ритуала, который держал ее в тонусе. В воздухе пахло оружейным маслом и озоном от старенького очистителя. Коротко стриженные рыжие волосы не лезли в глаза, позволяя полностью сосредоточиться на работе. На стене висели не картины, а топографические карты Пустошей и схема погодных аномалий на ближайший месяц.
Тихий звон заставил ее замереть. Не звонок в дверь. Звон издал терминал, подключенный к периметральным датчикам движения. Кто-то пересек внешнюю границу ее участка. Она молча отложила затвор винтовки и коснулась экрана. Камера на воротах показала дорогой гравикар и двух людей в идеально чистых костюмах, которые выглядели в этом мире пыли и ржавчины как галлюцинация.
– Корпораты, – беззвучно произнесли ее губы. Прагматизм подсказывал: чистые ботинки и дорогой транспорт означают, что это не бандиты и не коллекторы. Хуже. Это просители с деньгами. А такие просьбы обычно самые опасные.
Она закончила собирать винтовку, вставила магазин и, небрежно прислонив ее к стене у входа, открыла дверь. Она не стала приглашать их войти, просто встала в проеме, скрестив на груди руки. Атлетичная фигура, затянутая в оливковую футболку и штаны цвета хаки, казалась высеченной из камня. Большие янтарные глаза смотрели холодно и оценивающе.
– У вас пять минут, пока мне не стало скучно, – ее голос был спокойным и ровным, без малейшего намека на гостеприимство.
Орлов, которого она уже видела на записях служб безопасности, слегка кивнул. Он привык к разным типам людей.
– София Стрельцова. Вам больше идет позывной "Соня". Старший сержант спецподразделения "Кордон", в отставке. Командир разведывательной группы. Лучший специалист по выживанию в экстремальных условиях за Полярным кругом. Причина увольнения – "принципиальные разногласия с командованием" после инцидента согласно "Приказу 117".
При упоминании «Приказа 117» ее лицо не дрогнуло, но в глубине янтарных глаз на долю секунды промелькнул ледяной блеск. Это была единственная реакция, которую он получил. Она видела, как ее отряд гибнет ради спасения пустого склада с просроченными консервами, который какой-то штабной чиновник перепутал с хранилищем данных. Она видела цинизм системы в его чистейшем виде и решила, что больше не будет ее частью. Она не сломалась. Она ушла.
– Вы глубоко копали, – произнесла она. Это был не вопрос, а констатация. – Вы зачитываете мне мое личное дело так, будто я сама его не знаю. Зачем?
– Нам нужен проводник и специалист по безопасности для экспедиции на Таймыр. Высокая степень автономности. Риски выше среднего, – прямо сказал Орлов.
Соня усмехнулась, но это была лишь тень улыбки, холодная и острая, как осколок льда.
– Пустоши полны наемников, готовых за горсть кредитов лететь хоть в пасть мутанту. Почему я?
– Потому что остальные – просто наемники. А вы – профессионал, который выживал там, где другие не протянули бы и суток. Нам не нужен стрелок. Нам нужен стратег, который сможет обеспечить безопасность научной группы в абсолютно враждебной среде. Ваша задача – доставить их до точки, организовать охрану периметра и вернуть их обратно. Живыми. Любой ценой.
– Ученые – обуза. Они хрупкие и много жалуются, – прагматично заметила она.
– Они – ваша ответственность, – отрезал Орлов. Он вывел на планшете цифру. – Пятьсот тысяч кредитов. Половина на ваш счет в течение часа. Вторая – по успешном возвращении группы. Полный доступ к нашему арсеналу и снаряжению.
Соня смотрела не на цифру, а на Орлова. Она видела многое – отчаяние рейдеров, тупую ярость мутантов, безразличие ледяных бурь. К этому она относилась как к данности. Предложение корпорации было просто еще одной погодной аномалией, которую нужно было пережить с максимальной выгодой. Пятьсот тысяч – это два года полной автономии. Два года без необходимости брать мелкие, грязные заказы. Это была хорошая цена за несколько недель дискомфорта.
Она перевела взгляд на свой «Стриж», потом снова на Орлова.
– Когда вылет? – спросила она.
– Немедленно. Транспорт ждет, – с облегчением ответил Орлов.
Соня кивнула.
– Вышлите мне на терминал полный список снаряжения, которое будет на борту, и личные дела всех членов группы. Мне нужно знать, с кем я работаю. Через два часа я буду на вашем терминале.
Она не попрощалась. Просто закрыла перед ними дверь и пошла к своему терминалу. Прагматизм требовал изучить все переменные. Экспедиция уже началась.
Дверь захлопнулась, и Соня на секунду прислонилась к ней спиной. Пятьсот тысяч. Цена была хорошей. Теперь нужно было понять, за что именно ей платят. Она прошла к терминалу, и на экране уже мигали входящие файлы. Личные дела. Она открыла первый.
Лев Артемьев. Ученый, теоретик. В досье – список научных публикаций, похожих на заклинания. В неофициальных сносках – пометки о «фанатичной одержимости», «социальной дезадаптации». Соня хмыкнула. Вывод: ценный груз. Хрупкий. Не способен к самосохранению. Требует постоянного надзора, как ребенок с острым предметом.
Вячеслав Волков. Нетраннер. Список правонарушений длиннее, чем перечень официальных навыков. Долги, нелегальные импланты, взломы. Вывод: джокер. Нестабильный элемент. Потенциальная угроза и одновременно полезный инструмент. Держать на коротком поводке. Не доверять.
Дальше шли специалисты. Зоя Королева, геофизик. Безупречный послужной список, несколько полярных экспедиций. Вывод: профессионал. Знает, что делает. Вероятно, надежна. Петр Белов, оператор буровой установки. Бывший шахтер. Здоровенный, судя по фото. Вывод: рабочая сила. Прост и предсказуем. Полезен. Елена Петрова, инженер по жизнеобеспечению. Молодая, отличница. Вывод: техник. Будет нервничать, но выполнять свою работу. Требует присмотра в стрессовой ситуации.
Общая картина была ясна. Это не команда. Это набор инструментов, который «РосГеоРесурс» совал в ящик в надежде, что кто-то сумеет им воспользоваться. И этим кем-то, похоже, должна была быть она.
Ее сборы заняли двадцать минут. Ничего лишнего. Запасные термокомплекты, аптечка расширенного профиля, мультитул, личный навигатор, несколько брикетов высококалорийной пищевой пасты и ее верный плазменный пистолет «Гюрза» в наплечной кобуре. Винтовку и остальное снаряжение она заберет на базе.
Транспорт доставил ее на перевалочную базу – стерильный ангар, гудящий от систем вентиляции. У тяжелого транспортника уже стояла вся группа. Артемьев изучал что-то на планшете, не замечая ничего вокруг. Волков, прислонившись к ящику, с откровенным любопытством разглядывал ее с головы до ног. Остальные трое – Королева, Белов и Петрова – стояли чуть поодаль, выглядя как образцовые сотрудники на корпоративном выезде.
Соня подошла, скинув на пол вещмешок.
– Стрельцова София Игоревна, – коротко представилась она, окинув всех быстрым взглядом.
– Петр, – басовито отозвался буровик, протягивая огромную ладонь, которую она крепко пожала. Зоя и Елена вежливо кивнули.
– А вот и наша гроза рейдеров, – ухмыльнулся Волков. – Я Слава. Надеюсь, стрелять в членов команды в инструкцию не входит?
Соня проигнорировала его и посмотрела на начальника.
– Артемьев. Краткая суть. Что мы ищем?
Лев оторвался от планшета.
– Мы ищем источник стабильного, негэнтропийного сигнала с признаками искусственного происхождения, зафиксированный на глубине тысяча девятьсот метров. Его структура не соответствует ни одному из известных геологических или техногенных паттернов.
– Говоря по-простому, – встрял Волков, – мы ищем очень древнюю и очень странную штуковину, которая почему-то решила нам посигналить.
Соня снова перевела взгляд на Артемьева.
– Понятно. Значит, неизвестная технология. Теперь слушайте все сюда. – Ее голос стал тверже, в нем зазвенел металл. – Инструктаж. Я не ваш друг и не нянька. Моя задача – чтобы вы вернулись живыми. Или, по крайней мере, чтобы большинство из вас вернулось. Поэтому с этой секунды вы в армии. Моей армии. Правило первое: вы делаете то, что я говорю, без вопросов и промедления. Правило второе: никакого геройства и самодеятельности. Ваше любопытство может убить не только вас, но и всех остальных. Правило третье: обо всем необычном – докладывать мне. Шорох, странный свет, плохое самочувствие – я должна знать обо всем.
– Довольно прямолинейно, – заметил Волков. – Мне даже нравится.
– Избыточные протоколы безопасности могут замедлить выполнение научной миссии, – безэмоционально произнес Артемьев, не отрываясь от своего планшета.
Соня сделала шаг к нему.
– Мертвый ученый не выполняет миссий, Артемьев. Его продуктивность равна нулю. Это ясно? – Она обвела взглядом всю группу. – Моя задача – обеспечить вашу безопасность. Ваша задача – делать свою работу. Чтобы не было недопонимания: в вопросах передвижения, обороны, распорядка дня и любых действий за пределами научной станции главный здесь – я. Ваши научные изыскания – это ваша зона ответственности. Ваша жизнь – моя.
Артемьев поднял на нее глаза.
– Я руководитель экспедиции. Конечные решения остаются за мной.
Соня посмотрела ему прямо в глаза, ее янтарный взгляд был холоден как таймырский лед.
– Вы отвечаете за "что". Я отвечаю за "как". Если вы попробуете отдать приказ, который противоречит моим инструкциям по безопасности, я классифицирую вас как угрозу для группы и изолирую от принятия решений. Корпорация платит мне не за то, чтобы я с вами спорила, а за то, чтобы вы вернулись с результатом. Мертвые результатов не приносят. Мы договорились?
Наступила тишина. Даже Волков перестал ухмыляться и смотрел на нее с новым интересом.
– Ничего себе, начальник, – протянул он, обращаясь к Артемьеву. – Кажется, эта девчонка только что поставила тебя на место.
Артемьев спокойно выдержал взгляд Сони, а затем коротко кивнул.
– Структура командования оптимизирована для повышения шансов на выживание. Логично. Принято. – Он снова уткнулся в планшет, будто инцидент был исчерпан и занесен в архив.
– Отлично, – сказала Соня. – До вылета есть три часа. Рекомендую каждому проверить личное снаряжение и упаковать вещи так, чтобы они не мешали ни вам, ни другим. Будьте готовы к выходу по моей команде.
Она не стала дожидаться ответа, развернулась и пошла в угол ангара, где уже лежало ее снаряжение. Все разошлись. Соня методично начала проверять каждый карабин, каждый ремень, каждую обойму. И параллельно, на защищенном планшете, она снова и снова прокручивала все доступные данные по «Аномалии-7». Чутье подсказывало, что в этом уравнении со множеством неизвестных единственной константой, на которую она могла положиться, была ее собственная подготовка.
Три часа спустя Соня нашла их собравшимися у рампы транспортника. Атмосфера была деловой, но напряженной.
– Лев Николаевич, данные по сейсмической активности в секторе стабильны? – спросила Зоя Королева, сверяясь со своим планшетом. Ее голос был ровным и профессиональным.
– Стабильны в пределах допустимой погрешности, – отозвался Артемьев, не поднимая головы. – Колебания фона не превышают ноль целых две сотых процента. Наша цель не тектоническая.
– А грунт? – басовито вставил Петр Белов, похлопав по огромному рюкзаку, который рядом с ним казался детским. – Мой "Крот" в лед вгрызется, а вот если там скальная порода сюрпризом будет, это задержка на полдня.
– По предварительному сканированию, верхние слои – вечная мерзлота и осадочные породы. Скальник глубже. Твой "Крот" справится, Петр, – успокоила его Зоя.
– А… штатные аккумуляторы энергоблока… они рассчитаны на такие температуры? – тихо спросила Елена Петрова, нервно теребя ремешок своего рюкзака. – Тесты проводились в симуляции, но реальные условия…
– Коэффициент теплопотери учтен. Эффективность составит не менее девяноста четырех процентов. Достаточно, – отрезал Артемьев, для которого мир состоял из цифр и формул.
– Главное, чтобы мой ноут не замерз, – ухмыльнулся Волков, прислонившись к фюзеляжу. – А то кто вам будет древние автоответчики взламывать?
Соня, до этого молча наблюдавшая за всеми, сделала шаг вперед.
– Всем построиться. Проверка личного снаряжения.
Волков удивленно поднял бровь. Артемьев выглядел так, будто его оторвали от решения важнейшего уравнения.
– Я должна знать, что каждый из вас несет, – холодно пояснила Соня, встретившись взглядом с каждым. – Лишний вес – это лишний расход топлива. Лишний хлам – помеха при быстрой эвакуации. В моем рюкзаке нет ничего, что не могло бы спасти мне жизнь. Хочу убедиться, что у вас так же.
Она подошла к Петру. Тот безропотно расстегнул рюкзак. Соня бегло осмотрела содержимое и вытащила маленькую фотографию в металлической рамке. Петр смутился. Соня посмотрела на него, затем на фото, и молча положила его обратно. У Артемьева, Зои и Елены все было в идеальном порядке – только необходимое оборудование и стандартный набор выживания.
Затем она подошла к Волкову. Он с дерзкой улыбкой распахнул свой рюкзак. Соня без единого слова запустила туда руку и начала выкладывать на пол предметы. Компактная игровая консоль. Маленькая, но тяжелая хромированная кофемашина-эспрессо. Два лишних комплекта стильных наушников.
– Это. Это. И вот это. Мусор, – констатировала она.
– Эй! Начальник, за что?! – искренне возмутился Волков. – Это же "Кибер-Дракон-5"! И кофемашина… как я без кофе?! Это топливо для гения!
Он сделал шаг, чтобы забрать свои вещи, но замер. Соня медленно подняла на него глаза. В ее янтарном взгляде не было злости или раздражения. Там была абсолютная, ледяная уверенность и что-то еще, не обещавшее ничего хорошего тому, кто решит спорить. Это был взгляд человека, который видел, как люди умирают из-за гораздо меньших глупостей.
Ухмылка сползла с лица Волкова. Он сглотнул, отвел взгляд и неловко пнул носком ботинка брошенную консоль.
– Понял… виноват. Не подумал, – пробормотал он, уже без тени былой дерзости.
– На борт. Время вышло, – скомандовала Соня, не удостаивая его больше вниманием.
Группа молча поднялась по рампе в брюхо тяжелого винтокрылого транспорта, который команда уже окрестила «Стрекозой». Внутри пахло керосином и холодным металлом. Все расселись по жестким десантным креслам вдоль бортов. Гул турбин нарастал, переходя в оглушительный рев.
Петр и Зоя сосредоточенно проверяли крепления личного оборудования. Елена сидела прямо, вцепившись в подлокотники, ее лицо было бледным, но решительным. Артемьев уже снова погрузился в свой планшет, отгородившись от реальности стеной данных. Волков, бросив тоскливый взгляд на оставленные на бетонном полу сокровища, откинулся на спинку кресла. Но уже через секунду в его глазах появился хищный блеск азарта – предвкушение новой, самой сложной игры в его жизни.
Соня села у кабины пилотов, пристегнулась и надела гарнитуру. Она не смотрела в иллюминатор. Она смотрела на приборы, на своих спутников, на карту на своем планшете.
«Стрекоза» тяжело оторвалась от земли, развернулась и взяла курс на северо-восток, в сторону бескрайней белизны Таймыра. Белая мгла приняла их.
Глава 4: Полет над вечностью.
«Стрекоза» неслась на север, и за бронестеклом иллюминаторов тянулась бесконечная панорама того, что осталось от старого мира. Внизу проплывали скелеты городов, чьи небоскребы походили на обломанные зубы. Пыльные русла рек вились, словно шрамы на мертвой коже земли. Ржавые остовы заводов и транспортных развязок торчали из серой земли, как кости доисторических чудовищ.
– Эрозия почвы катастрофическая, – произнесла Зоя, глядя в иллюминатор не с тоской, а с профессиональным интересом. – Почти полное отсутствие биомассы на сотни километров. Они выжгли ее до основания.
– Сколько ж народу тут жило… – тихо пробасил Петр, его простодушное лицо было непривычно серьезным. – И всё впустую.
– Трудно поверить, что когда-то все это работало… как единый механизм, – почти шепотом сказала Лена, обхватив себя руками, словно ей стало холодно.
– Самый грандиозный провал в истории, – с циничной ухмылкой заметил Волков. – Построили рай, а инструкцию к нему потеряли. Зато теперь столько места для новых проектов.
Артемьев оторвался от планшета. Взгляд его был устремлен не на руины, а сквозь них, в будущее.
– Это – энтропия в ее чистом виде. Хаос, поглотивший порядок. То, что мы ищем, – это антитеза. Сигнал, несущий информацию, а не распад. Если мы его поймем, мы сможем переписать это уравнение. Изменить всё.
– Изменить мир? – хмыкнул Волков. – Лев, корпорации уже сто лет меняют мир. Обычно в сторону увеличения своего банковского счета. Почему этот раз будет другим?
– Лично моя задача – доставить вас до источника сигнала и вернуть, – ровно произнесла Соня, не глядя на них, а изучая показания навигационных приборов. – 'Изменение мира' не входит в мой контракт. Это просто шум.
– А если… если мы не справимся? – голос Елены дрогнул. – Если там что-то опасное… чего мы не предусмотрели?
Соня повернула голову и посмотрела на нее. Взгляд был жесткий, но не злой.
– Страх – это нормально, Петрова. Он говорит, что ты еще жива. Просто не дай ему принимать за тебя решения. Ты знаешь свою работу? Знаешь. Так делай ее. Все остальное – моя проблема.
– Какой милый и ободряющий инструктаж, – протянул Волков. – Почти почувствовал себя в безопасности.
Артемьев перевел свой анализирующий взгляд на Соню.
– Стрельцова, в вашем досье указано, что вы покинули службу три года назад. Статистическая модель выживания для одиночки в Пустошах на такой срок стремится к нулю. Как?
Соня на секунду задумалась, будто выбирая самые простые слова.
– Я не думала о выживании. Я думала о следующем шаге. Где найти воду. Где найти укрытие. Когда спать. Пустоши убивают тех, кто слишком много думает о будущем или прошлом.
– Интересно, – произнес Артемьев, снова глядя на свой планшет, будто занося данные. – Фокусировка на текущей задаче с отсечением всех побочных переменных. Эффективная стратегия.
– То есть, она просто крутая, а ты это в формулу завернул. Понятно, – прокомментировал Волков.
– Правильно говорит, – вставил Петр – Думать надо, когда дело делаешь. А не о том, что было или будет.
– Полет пятнадцать часов, – прервала их Соня. – Рекомендую поспать. Силы понадобятся всем.
Все согласно закивали. Тихий гул турбин убаюкивал.
– Спать было бы веселее под хороший саундтрек, – вздохнул Волков, откидываясь в кресле. – И с чашечкой кофе. Но кто-то решил, что выживание должно быть скучным.
Соня, не поворачиваясь, бросила через плечо:
– Скучное выживание лучше, чем веселое разложение твоего трупа. Спи, Волков.
– Есть, мадам, – пробормотал он уже тише. – Отбой гениальной мысли.
Сон был холодным и серым.
Она стояла посреди бесконечного поля под свинцовым небом, из которого не лил дождь, а лишь сочилась безмолвная тоска. Земля под ногами была усеяна не цветами или камнями, а войсковыми термосами. Стандартная модель Т-8, оливкового цвета, с царапинами и вмятинами. Их были тысячи, десятки тысяч, они уходили за горизонт, как металлическое войско, застывшее в вечном карауле.
Сначала был просто абсурд. Затем пришло недоумение. Она пошла вперед, сапоги бесшумно ступали по сухой, потрескавшейся земле. Рука сама потянулась к ближайшему термосу. Он был тяжелым. Слишком тяжелым.
Щелчок замка прозвучал в оглушающей тишине, как выстрел. Она открутила крышку. Из горлышка не пошел пар. Оттуда, в бульоне из консерванта, на нее смотрели застывшие в ухмылке глаза Славы Волкова. Пустые. Стеклянные.
Ее отбросило назад. Крик застрял в горле ледяной пробкой. Дрожащими руками она схватила другой термос. Щелк. Крышка отлетела в сторону. Спокойное, отрешенное лицо Артемьева с полуприкрытыми веками, будто он и после смерти продолжал решать какое-то уравнение.
Ее охватил животный ужас. Она бросилась бежать, опрокидывая термосы. Щелк. Щелк. Щелк. Из них выкатывались головы. Широко раскрытые, испуганные глаза Елены Петровой. Добродушное, застывшее в недоумении лицо Петра Белова. Профессионально-спокойное, но с тенью ужаса на губах, лицо Зои Королевой. Их головы катились по земле, как чудовищные кегли, оставляя за собой мокрые следы.
