Серлиссия. Благословенные

Серлиссия

Благословенные

Динара Смидт

© Динара Смидт, 2025

ISBN 978-5-0067-8604-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть 1

Реа

«Есть ли на свете что-то хуже летних ярмарок? – думала Реа, изнемогая от жары на облучке арбы. – Разве что любовь тилорцев к шерстяной одежде. Неужто нельзя шить эти штуки из хлопка? Всё было бы терпимее».

Под «этими штуками» Реа подразумевала варки – шерстяные одеяния тилорских женщин, напоминающие длинный камзол и надеваемые поверх шерстяного же платья. Обыкновенно, варки пышно украшались вышивкой, золотой нитью и бисером, однако та, в которую была одета Реа, отличалась простотой: скромный цветочный узор по подолу да медная пряжка, вот и всё убранство. Оно и к лучшему – ни к чему привлекать ненужное внимание.

Дорога пошла вверх, взбираясь на крутой холм, и Реа, ехавшая на ежегодную ванорскую ярмарку уже в пятый раз и хорошо знавшая эти места, заранее приготовилась, оживилась, забыв на некоторое время и неудобную одежду, и жару, и усталость.

Было что-то волшебное в том, как открывалась взору долина Ваноры. Ты едешь целых два дня и две ночи по степи, где нет ни клочка зелени, а пыль на дорогах взметывается так высоко, что скрывает округу от глаз. А потом, переваливаешь через холм, и словно бы чья-то рука отдёрнула жёлтую занавеску – так внезапно перед тобой предстаёт широкая долина, обрамлённая цепью из пологих гор, купающихся в прохладном тумане.

Над изумрудными вершинами парили прозрачные шары. С виду они напоминали огромные мыльные пузыри, и были настолько же недолговечными. Сны богов – так их называли. Говорили, что внутри каждого шара прячется крошечный мирок – неповторимый и прекрасный. Однако добраться до них мог лишь тот, кто обладал крыльями. Реа в их число не входила. И всё-таки специально натянула поводья, остановив арбу на макушке холма – исключительно ради этого зрелища.

Что там, внутри? Что за сны видят Спящие боги?

Ветерок коснулся лица Реа, и она закрыла глаза, впитывая разгорячённой кожей утреннюю прохладу. Умыться бы сейчас, эх… С тоской девушка глянула на реку внизу. Как бы она хотела спуститься к берегу и смыть усталость долгого пути… вот только нельзя. Нельзя снимать с головы шарф. Нельзя расстегнуть высокий воротник платья. Слишком рискованно – любая даже самая мелкая оплошность сведёт на нет её хрупкую маскировку.

На западе собрались густые облака, но Реа, как и все представители благословенных рас наделённая способностью заранее чуять изменение погоды, знала, что раньше, чем к вечеру дождя ждать не стоит. Предстоящий день будет, скорее всего, невыносимо жарким и бесконечно долгим.

Она помедлила ещё немного, собираясь с духом, затем тронула поводья, направляя лошадь к просторному тракту, что шёл по дну долины, вдоль реки, к городу на берегу. Вот уже более пяти лет, с тех пор как ей стукнуло четырнадцать, Реа привозила сюда товары: раскрашенные фигурки, глиняную и деревянную утварь.

Как река собирает на пути к морю мелкие ручейки, так и ванорский тракт собирал на пути к столице проселочные дороги и пешие тропы. Люди двигались по нему непрерывным потоком: одни сидели на нагруженных телегах, другие вели за собой мулов, третьи тащили поклажу в громоздких плетёных коробах за спиной. Чем ближе к Ваноре, тем шумней и людней становилось вокруг. Крутые стены долины умножали голоса, скрипы возов, и лай, и грохот, и крики. Поток транспорта подхватил арбу Реа и увлёк за собой, и вмиг она оказалась в самой гущине, зажатая между телегой крестьянина с пищащими цыплятами и повозкой лудильщика с горой оловянных мисок, звеневших на каждой кочке.

Девушка опустила голову, придерживая одной рукой шарф, прикрывавший волосы. Поправила подол длинного платья. Сколько бы она ни сетовала про себя на тёплую варку, она была благодарна тилорцам за их моду. Одежда Мева – народа, к которому принадлежала Реа – не отличалась подобной многослойностью. Их женщины носили узкие штаны и туго подпоясанные туники с рукавами, едва доставшими локтя. Удобная одежда и практичная, но очень уж… разоблачающая.

Как всегда, в воротах на въезде в город образовался затор. Очередь двигалась медленно. Дети носились в тесноте, как бестелесные духи. Блеяли козы. Кричала домашняя птица. Реа с беспокойством поглядывала на свою лошадь – той ещё не доводилось бывать в крупных городах. Как бы толчея и шум её не испугали. Пока всё шло нормально. Амиха прядала ушами, нервно вертела головой, но потихоньку шагала вперёд.

Наконец, ворота остались позади, и Реа вздохнула чуть свободнее.

– Почти на месте, – сказала она Амихе, – ты молодчинка.

Из трёх столиц Триады, Ванора не была ни самой красивой, ни самой большой. Однако в её витиеватых улочках таилось очарование древнего города – много повидавшего, как хорошего, так и плохого, и множество раз менявшего лицо, позволяя векам оставлять на нём свои отпечатки. Пусть теперь об этом редко вспоминалось, но когда-то Ванора принадлежала Мева. Она выглядела иначе тогда: дома были пониже, улицы почище, народу поменьше… так, во всяком случае, говорили старики, хотя их едва ли можно было назвать надёжными свидетелями, ведь даже те, кому теперь перевалило за сотню, в те времена были детьми.

С той же безжалостностью, с какой люди изгнали народ Реа с их родных мест, они вытравили их следы. Старые дома были снесены, а те, что уцелели, обзавелись новыми этажами. Резные деревянные карнизы и ставни были выломаны. Яркая настенная роспись забелена. И, тем не менее, что-то от Мева ещё угадывалось: где-то настойчивые дожди размыли краску, и проступил закрашенный рисунок – бледные призраки из прошлого, едва узнаваемые очертания.

Пристроив арбу на краю площади, Реа установила прилавок и разложила товары. Справа от неё расставлял глиняные горшки старик-гончар. Слева стояла женщина с корзинками полными душистого мыла. Народу прибавлялось: покупатели, торговцы, брадобреи, зубодёры, нищие и жонглеры, бродячие гадальщики и ведуньи. Трактирщики выкатили из погребов бочки с пивом и бойко разливали его по высоким деревянным кружкам. Сладко пахла карамель и горячая выпечка.

Реа с особенным интересом рассматривала человеческую одежду. Что сейчас в моде? Что бы она надела, если бы могла выбирать? Похоже, в этом сезоне предпочтение отдавалось узору «птичьи лапки». Предыдущий тренд – пышные перья – благополучно остался в прошлом. Так или иначе, мода в Триаде всегда вращалась вокруг Кори. Не столько подражание, сколько дань. Молчаливое признание превосходства.

Торговля у Реа шла не бойко. Шесть медяков за птичку. Серебряшка за набор деревянных ложек. Праздные богачи и не догадывались, что покупают вещи, сделанные ремесленниками Мева.

Солнце ползло по небосводу. Реа скучала. В первый год, когда она только-только начала торговать, она места себе не находила от страха. Везде ей мерещились подозрительные взгляды. Вот-вот, казалось, кто-нибудь окрикнет её, догадавшись о том, кто она. Однако со временем ярмарки сделались привычными. И к тому же она поняла, что страх лишь привлекает внимание. Если ты дрожишь, как кролик, рано ли, поздно ли, кто-то да попытается докопаться до причины. А в её, Реа, случае, долго копать не придётся.

– Ты сама делаешь их? – спросил голос у неё над ухом. Она подняла голову и встретила взгляд молодого человека в плаще из тонкого белого бархата с золотой застёжкой.

«Ну, вот опять», – подумала она с досадой.

В каждом городе, на каждой ярмарке обязательно попадётся такой вот хлыщ – ничего не покупает, только строит глазки да болтает, болтает, болтает… Младший сын какого-нибудь купца или мелкого вельможи. За годы Реа научилась с первого взгляда узнавать «хлыщей».

– Да, господин, – соврала она, не моргнув глазом.

– У тебя золотые руки. Такая красавица – да ещё и такая мастерица!

По правде, Реа едва ли можно было назвать красавицей. Внешность её скорее была необычной. Кожа даже после многих часов на солнце оставалась светлой, и девушка без конца подкрашивала лицо, пытаясь придать ему хоть немного цвета. Скулы у неё были высокими и острыми. В регионе, где среди коренных жителей преобладали мягкие и округлые черты лица, это тоже сразу её выделяло. Но примечательнее всего в Реа были глаза – широко посаженные, миндалевидные, и не просто огромные, а едва ли не слишком большие для человека. Именно они подводили её лицо вплотную к той грани, за которой обнаружилась бы её истинная природа.

– Благодарю, господин, – сказала Реа смирно. – Вы очень добры.

Думала она при этом иначе: «Будешь ты, бесполезный ферт, что-нибудь брать или нет?»

– Что вы за народ, тилорцы! – махнул рукой молодой человек. – Такие сдержанные! Как твоё имя?

На это у неё был заготовлен ответ.

– Амантия, господин.

– Кажется, всех тилорок зовут Амантиями.

– Это распространённое имя, господин.

– Я встречал много Амантий, но такой красавицы среди них не было. Твои глаза – как волны Сияющего Залива, ты знаешь? А губы – как кораллы. Как лепестки хризантем.

Серьёзно? Нет, этот тип точно ничего не купит.

– Твоя кожа – как хрустальные пики Коррака, – продолжал он. А вот это уже любопытно.

– Правда? – спросила Реа.

Хлыщ оживился, поощрённый.

– Ещё бы! Когда… ээ, когда смотришь на них с высоты на закате, в свете первых звёзд…

Реа украдкой оглядела его. Он намекал, что он – один из них. Из птиц. Внешне он вполне подходил: высокий, стройный, красивый. И одет был на коринский манер. Крыльев у него, правда, не было, но так ведь это ничего не значит – Кори обладали магией и умели прятать крылья от посторонних глаз так, что и не догадаешься, что они у них есть. Конечно, скорее всего, мальчишка просто пытался произвести впечатление, и всё же, если это правда…

Реа видела Кори лишь раз. Это было около двух лет назад, на одной из ярмарок. Он летел высоко над городом. Его крылья переливались и вспыхивали, когда перья ловили свет солнца. Такое зрелище едва ли можно позабыть. Она подумала тогда, что нигде во вселенной не сыщешь такой замечательной свободы, такой идеальной красоты.

– И какой же он? – спросила Реа. – Коррак?

Главная столица Триады и самый красивый её город, Коррак был домом Кори – благословенной расы людей-птиц.

– О, невероятный! Он висит в воздухе, среди облаков. И его стены, они как жемчужины в перламутровой раковине. Как… как морская пена.

Мысленно Реа покачала головой. Нет, никакой он не Кори. И Коррака, поди, не видал. Жемчужина! Морская пена! Сплошные общие фразы, поэтические и пустые.

Хлыщ ещё немного потрепал языком, но заметив, что слушательница утратила интерес, решил ретироваться.

– Вот что, – сказал он на прощание, подбирая с прилавка раскрашенную статуэтку, – я возьму вот это, если в придачу ты подаришь мне улыбку, красавица.

Реа стиснула зубы и сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони, а потом… потом, как благоразумная тилорка (и в равной мере, благоразумная Мева) улыбнулась самой милой улыбкой из тех, что была в её арсенале. Она умела быть очаровательной.

Хлыщ ухмыльнулся, достал из кармана серебряную монету и бросил ей. Реа ловко поймала. Он зашагал прочь.

Реа вздохнула. Затем украдкой залезла рукой под варку и спрятала серебряшку в мешочек, привязанный к поясу.

Умница, Реа. Ещё одна монетка. Ты молодец.

Когда колокол на башне прозвенел три, Реа попросила соседку присмотреть пару минут за товаром и побежала через площадь к лавке пекарши. Дожидаясь своей очереди, она рассматривала вкусности, выставленные в витрине. Вот, тарелка полная полупрозрачных карамельных шариков самых разных цветов. Вот, вафли с белой пеной взбитых сливок и кусочками фруктов. Вот, свежий пирог с рыбой, присыпанный сверху смесью пряностей… Её взгляд упал на деревянную доску с ценами. Три медяка за пирог! Реа облизнула губы, уныло пересчитала свои монеты. Три медяка и полушка. Как раз хватило бы. Да вот только Ари ждёт гостинца. Это их традиция, и Реа не собиралась её нарушать. Поэтому она купила булочку без начинки за два медяка, а на остальное – горсть карамелек, завёрнутых в бумажный кулёк.

Сунув сладости в мешок, туда же, куда прятала деньги, и, сжимая в руке скромный обед, она поспешила назад к своему прилавку. Запах, стоявший у пекарни, раздразнил её аппетит, напомнив, что утром она не завтракала, а ужин был слишком давно.

Тут кто-то налетел на неё в толчее. Она глянула вниз и встретила взгляд голодных серых глаз на чумазом лице.

– Ох, – сказала Реа.

Глаза моргнули, продолжая нахально изучать её. Они принадлежали девочке, грязной и босой. Годов ей было, наверное, около тринадцати, но худоба и рост заставляли казаться младше.

– Чего тебе? – потребовала Реа у жалкого создания, крепче стискивая свою еду. Голодные дети – не её забота. Она сама не богачка, с чего бы ей кормить оборванцев?

Но глаза девочки поймали её в ловушку. Она не могла просто так отвернуться.

– Держи, – Реа разломила булку на две части и сунула одну девочке. – Всё, больше не дам!

Девочка схватила кусок и только её и видели. Реа хмыкнула.

– Не благодари, – пробормотала она, отправляя в рот остатки хлеба, покуда ещё кто-нибудь не покусился на её обед.

Спустился вечер. Масляный запах горящих фонарей заполонил улицы. Площадь начала потихоньку пустеть. Реа собрала нераспроданный товар и загрузила назад в телегу, похлопала Амиху.

– Ну, всё. Пора и честь знать.

Обратный путь представлялся бесконечным – пыль, жара, назойливые люди. Единственная мысль успокаивала Реа – что стоит ей вернуться домой, в резервацию, она на следующий же день затоскует по дороге.

Пока Реа укладывала товар, начал накрапывать дождь, а к тому времени, когда они с Амихой достигли ворот, разразился настоящий ливень. Он вымочил весёлые флаги, натянутые над улицами, и смыл праздничную атмосферу, принесённую ярмаркой. Реа плелась в хвосте вереницы телег и повозок, двигавшейся к воротам. Дождь превратил мостовую в бурную речку, и казалось, что они не ехали, а плыли.

Вдруг телега, что шла впереди, резко подпрыгнула, взметнув в воздух фейерверк дождевых брызг. Должно быть, возница не приметил под водой камня и наехал на него. Нервная Амиха вскинулась на дыбы и шарахнулась в сторону, и лёгкая арба Реа дёрнулась вслед за ней и врезалась прямиком в другую телегу, что как раз объезжала сбоку. Раздался грохот столкновения. Полетели на землю мешки и корзины, шум дождя почти проглотил звон бьющейся посуды. Водяной поток раскрасился высыпавшимися листьями чая и звёздочками аниса.

Реа не успела опомниться, как рука разъярённого торговца сгребла её с облучка и нещадно встряхнула.

– Что ты, мерзавка, устроила? – заревел владелец телеги ей в лицо. – Кто будет платить за это?

Вокруг них вмиг собралась толпа. Столкнувшиеся телеги перегородили улицу для остального транспорта. Негодование полилось на голову перепуганной Реа вместе с нещадным дождём.

– Я заплачу за урон! – пролепетала она, не зная, сможет ли и впрямь заплатить. Уж больно дорог был нынче чай.

– Да если продать всё твоё барахло вместе с тобой и клячей – и то не хватит! – вопил торговец.

Он снова встряхнул Реа, и шарф слетел с её головы. Она отчаянно попыталась подхватить его, да не успела, и с беспомощным ужасом наблюдала, как он падает в воду, оставляя её голову неприкрытой. Торговец не сразу понял, что произошло, а когда понял, то от удивления разжал руку, выпуская девушку. Обступившая их толпа ахнула.

– Кошка! – раздался голос, приглушённый шипящим дождём. – Проклятая кошка!

Реа вскинула руки, инстинктивно пытаясь прикрыть торчащие кошачьи уши, однако тут же опомнилась, и, оставив арбу с лошадью, бросилась бежать. Кто-то схватил её за шиворот, но она, щелкнув пряжкой, выскользнула из свободной варки, оттолкнулась сильными лапами и ловко запрыгнула на крышу подвернувшейся повозки. Оттуда, не обращая внимания на крики, она метнулась в гущу толпы у ворот и была такова.

*

Сероглазая оборванка сидела на узком карнизе постоялого двора на противоположной стороне улицы и наблюдала за развернувшейся сценой. Когда Реа исчезла, затерявшись среди людей и повозок, девочка поднялась на ноги. За её спиной раскрылись крылья – полупрозрачные перья почти терялись на фоне яростных потоков дождя. Никем не замеченная в суматохе, она взмыла над крышами, позволив надвигающейся ночи проглотить её лёгкий силуэт.

Кьевит

– Почему Мева ненавидят, когда их обзывают кошками, а мы, напротив, всячески выпячиваем своё сходство с птицами? – задумчиво проговорил Киззи, разглядывая пёстрый плафон, изображавший беспечную горличью стаю на фоне лазурного неба.

По мнению Кьевита, уж кому-кому, а Киззи нечего было выпячивать: его крылья жалко висели за спиной, атрофированные и бесполезные. Неспособные поднять в воздух даже курицу. Ему бы впору их спрятать, так нет же – Киззи гордился своими крыльями. У множества Кори, вопреки всеобщему мнению, не было и этого.

– Потому что нас не преследовали и не истребляли на протяжении целого века, я полагаю, – ответил Кьевит, садясь за письменный стол. – Что у тебя?

Поверенец потёр руки. Он всегда делал так, если у него было, что рассказать. Ну, хоть бы добрые вести, а то уж больно редкая это нынче добыча.

– Есть новости, Кьев. Одна хорошая, другая плохая, и ещё одна хорошая, и ещё одна плохая. И ещё одна – смотря, как на неё посмотреть.

– Начинай, – сказал Кьевит устало, – с чего-нибудь.

– Ладно. В общем так. Мы расшифровали рукопись и теперь знаем, где он спрятан.

– Я это уже слышал. Много раз.

– На сей раз всё точно.

– И это я тоже уже слышал.

– Тот парень из библиотеки подключил какого-то своего знакомого, толкового знатока древних текстов. Да, да – где же он раньше был? Я так ему и сказал. Неужели нельзя было с самого начала…

– Киззи. К делу.

– Точно. В общем, мы уверены, на сей раз. И это – хорошая новость. Теперь плохая. След указывает на Экрузим.

Кьевит ответил непроницаемым взглядом.

– Да, да, знаю! – Киззи поднял руки. – Никому не известно, как туда попасть…

– И существует ли он поныне.

– А что ему будет, Кьев? Все древние города Благословенных стоят по сей день.

– Только не те, что на территории Нируни.

– Если бы Нирунийцы его нашли, мы бы об этом уже прознали. Да, они и не искали. К чему им груда камней? Лично я, Кьев, ставлю на то, что Экрузим цел и невредим.

– Пусть так. Как же нам его искать? Насколько я помню, он должен быть где-то в скалах Поухт Рейе. Проклятый лабиринт. Никто, кроме Мевских Хранителей не знает, как его миновать.

– И в этом одна из плохих новостей. Хранителей среди них давно не осталось. Мева уже не те, что были. Даже собственных хвостов не найдут.

– У Мева нет хвостов. Они не кошки.

– Не важно. Кем бы они ни были, Экрузим и прочие великие святыни им нынче без надобности. Слишком уж они заняты тем, чтобы не подохнуть с голоду в своих резервациях. Тут уж не до древних городов да тайных троп. Я навёл справки. Последний известный Хранитель – женщина по имени Айла. Но её уже больше десяти лет как нет в живых.

– Ну, просто замечательно, – пробормотал Кьевит, выдвигая ящик стола и доставая оттуда курительную трубку. – Это всё? Стало быть, у тебя по-прежнему ничего нет.

– Кто тебе сказал? Кое-что есть.

– Так выкладывай.

Киззи облизнул губы.

– У Айлы осталась дочь. Мать, говорят, брала её иногда с собой. Девчонка, наверняка, знает дорогу. У кошек отличная память.

– Девчонка? Сколько ей лет?

– Девятнадцать? Двадцать? Около того. Не ребёнок. Живёт в резервации Мева на юге. Ей несладко пришлось после того, как матери не стало. Едва ли она откажется нам помочь за небольшое вознаграждение.

– Хм.

Кьевит обернулся к карте, висевшей у него за спиной. Горы Поухт Рейе, там, где по слухам находился древний город Экрузим, лежали на западе от Триады. В сердце враждебного королевства Нируни.

– Будет непросто провести кошку по нирунийской территории, – заметил он. – Там их не любят побольше, чем нас.

Его разум, тем не менее, уже подбирал возможные решения такой задачи.

– И это подводит меня к ещё одной хорошей новости, Кьев. Девчонка – полукровка.

Кьевит посмотрел на него, отвлекаясь от карты.

– Вот как? И сойдёт за человека?

– Итта следила за ней пару дней. По её мнению, что коли не знать, что она – Мева, ни за что не догадаешься.

– Что ещё о ней известно?

– Зовут Ареар. Она притворяется тилоркой и торгует под прикрытием на ярмарках уже несколько лет. Шустрая. Находчивая. Может за себя постоять.

Кьевит медленно кивнул. Это, пожалуй, была добрая весть – та самая, которую он так долго ждал.

– Где Итта? – спросил он.

– Там же, где всегда.

– А Скьют?

Киззи скривился:

– Там же, где всегда.

– Обоих ко мне.

Поверенцу не потребовалось повторять дважды. Когда он скрылся за дверью, Кьевит подошёл к полупрозрачной стене своего кабинета и посмотрел сквозь неё на кипящий внизу Коррак.

Издалека могло показаться, что город стоял на вершине очень высокой горы. Лишь вблизи становилось ясно, что на самом деле он парил в воздухе, ничуть не касаясь земли.

Формой Коррак напоминал зубчатую корону – шестнадцать молочно-белых пиков образовывали ровный круг. Между ними – бесчисленное количество мостов и воздушных переправ, лестниц и лифтов. На цепях покачивались висячие сады с настоящими деревьями и прудами. Дома знати располагались на самом верху, скрытые среди облаков. Кори демонстративно не боялись высоты.

Все полагали Коррак чудом. Как, если не по волшебству, были созданы его стеклянные башни? Как они держались в воздухе? Как сияли в ночи лунным светом? И почему хрустальные сферы – Сны Богов – стремились к ним со всей округи, привлекаемые невидимой глазу силой?

Но Коррак не был чудом. Он был создан древней магией, и ей был обязан всей своей красотой. Теперь магия заканчивалась. Высыхала, точно сезонный ручей, оставляя после себя пустое русло. И Кьевиту выпала непростая задача – придумать, как вновь его наполнить.

Он родился в Корраке, в этом самом пике. Его отец был прежде Паладином, а до него – дед, прадед, прапрадед. Впоследствии глава семьи решил отойти от дел, и Кьев унаследовал пост. В самое недоброе время. Что тут скажешь? Его удачливость всегда была легендарной.

Реа

Реа плакала. Она делала это нечасто и лишь когда никто не видел. Слёзы были слабостью, слабость – роскошью, а роскошь – не для Мева. И всё же она не могла сдержаться. Лошадь, арба… да к тому же и весь непроданный товар! Всё пропало. По её вине. Из-за её глупости. Старейшина Рарос спустит с неё шкуру.

Первые лучи солнца заглянули в укрывшую её на ночь пещеру на вершине пригорка. Дождь кончился пару часов назад. Глядя на серо-жёлтую степь, что простиралась за цепью ванорских холмов, с трудом можно было поверить, что он вообще шёл. Земля оставалась сухой и жёсткой. Трещины расчертили её мелкой сетью.

Реа предстоял долгий путь пешком. Направляясь на ярмарку, она держалась больших дорог, проезжая через многочисленные поселения и коротая ночи в конюшнях на постоялых дворах. Для тилорки, которую она изображала, так было безопасней. Для Мева же… для Мева надёжней было идти через дикие холмы, где в лощинах прятались свирепые волки и медведи. Путь до Ваноры, проделанный на арбе, больше не казался в перспективе ни таким уж утомительным, ни таким уж опасным.

Реа утёрла слёзы. Хватит плакать. Надо двигаться.

Она стянула с себя тонкое платье – оно будет только мешать. Варку она потеряла и шарф тоже, так что никого всё равно уже не обмануть. Под платьем на ней была льняная туника до колен да чёрные онучи, которыми она плотно обматывала лапы, пытаясь сделать их незаметными. Так будет удобнее бежать, прыгать и карабкаться.

У неё остался кинжал. А ещё – мешочек с монетами, привязанный к поясу. Ну хоть его она уберегла! Благодаря этим грошам, возможно, старейшина Рарос не погонит её на все четыре стороны. Подумав так, она едва не разрыдалась снова. Какая же она бестолковая! Племя много дней потратило на то, чтобы собрать её на ярмарку. Два десятка ремесленников Мева доверили ей свои товары. А она всё потеряла!

Реа глубоко вздохнула раз-другой, чтобы совладать со вновь подступающими к горлу слезами, проверила, надёжно ли затянут пояс и стала спускаться с пригорка, оставляя за спиной изумрудную долину, навстречу сухой степи.

Она бежала много часов, чураясь дорог, прислушиваясь чуткими ушами, не доносится ли откуда топот копыт или человеческий голос. Полуденный зной был в самом разгаре. Солнце взобралось на небосвод и будто бы подзадержалось там, глядя вниз на залёгшие у горизонта облака, раздумывая, стоит ли спускаться.