Отличница

– Вы считаете, что в этом нет ничего серьезного? – удивилась Марина. – А чем ваша дочь увлекалась?

– Русским, – резко выпалила мать.

Марина приподняла одну бровь.

– Я имею в виду, – спокойно сказала она, – увлекалась по-настоящему. Помимо учебы.

Родители Яны переглянулись.

– Она в детстве ходила в музыкальную школу, – ответила Светлана, – закончила три года назад. Ходила на английский… На волейбол… Танцы были. Она с детского сада танцевала.

– Ей это нравилось? – спросила Марина.

– Ну, да… – Светлана замялась.

– Что вы скажете о ее друзьях? Молодые люди?

– С Женей они дружат хорошо, – сказала мать Яны. – Встречалась со Стасом, – у Светланы вмиг переменилось выражение лица. – Вроде, неплохой парень. Но бездарный. Непутевый. Кое-как на тройки школу окончил. Никаких амбиций. Планировал пойти в училище… то есть в колледж. То ли на сварщика, то ли на слесаря. В общем, Яночке нашей не пара. Он сам порвал с ней. Вот и славно. Проблем меньше.

– А еще этот… – буркнул отец. – Савелий. Гопник местный. Он Янке прохода долго не давал. Не удивлюсь, если он причастен к тому, что нашей дочки нет дома. Я бы сам к ним домой сходил, пообщался бы с ним. По-мужски… Да только жена не дает. Неприлично, видите ли, – он с укоризной посмотрел на Светлану. – Поэтому полагаемся только на вас.

– С ним я тоже пообщаюсь, – согласилась Марина. – И все же. Какова вероятность того, что ваша дочь могла куда-то уехать сама? Были ли замечены у нее нервные срывы?

– Ну, как и все нормальные дети, – начала пояснять Светлана, – Яна волновалась из-за экзаменов. Готовилась, не спала, нервничала. Боялась, что не сдаст.

– Она же отличница? – удивилась Марина.

– Круглая, – с гордостью в голосе ответила мать, – золотая медаль у нас!

– У вас… – тихо повторила следователь.

– Ну да. Яночка сутки напролет готовилась к ЕГЭ.

– А разве были предпосылки для того, что она могла не сдать?

– Нет, разумеется, не было, – махнула рукой Светлана.

– Какое это имеет отношение к тому, что Яна пропала? – серьезно спросил отец девушки.

– Возможно, непосредственное, – спокойно ответила Марина. – К сожалению, часто дети совершают необдуманные поступки из-за стресса, связанного с предстоящими экзаменами… Сейчас мои коллеги изучают телефон Яны, который был найден на месте, предположительно, ее исчезновения. Возможно, удастся узнать что-то новое.

– Вы прочесывали лес? – недовольно спросил Михаил. – Вы проверяли речку?

– Я – нет. Но мои коллеги и сейчас этим занимаются. Будем надеяться, что Яна жива, и что мы не обнаружим ее ни в лесу, ни в реке. В любом случае пока я собираю о ней всю доступную информацию.

После недолгого общения Марина покинула квартиру Потехиных. То, что родители не были причастными к исчезновению дочери, для нее было понятно сразу, но то, что для них на первом месте была не их дочь, а ее успехи в учебе – также стало неоспоримым фактом для следователя.

Далее по плану у Марины было знакомство с классным руководителем девушки – Ларисой Александровной. Родители Яны подсказали, что учитель их пропавшей дочери еще не ушла в отпуск, а потому в обеденное время ее без труда можно найти в школе, что Марина и сделала.

Она стояла у входа в школу, глядя на ее пустые окна. Воспоминания были разные и противоречивые: в обычную школу Марина ходила лишь до пятого класса включительно. Потом был интернат.

В холле Марина предъявила удостоверение и узнала на посту охраны, в каком кабинете может находиться Лариса Александровна. Оказалось, Марине нужно было подняться на третьей этаж. Она стояла в холле и понимала, что же было особенного в этом моменте. Тишина. Никто не кричал, не бегал, не бросался рюкзаками. Эхом разносился каждый шаг Марины: ее каблуки, соприкасаясь с напольным покрытием, издавали характерный, цокающий звук, словно по школьному коридору шла недовольная директриса.

Тридцать первый кабинет. Дверь была открыта, а за учительским столом сидела классный руководитель Потехиной Яны. Это была классическая учительница: женщина, лет пятидесяти-пятидесяти пяти, выкрашенные в блонд, немного подкрученные волосы длиной до плеча, темные классические брюки, белая блузка с коротким рукавом и очки в тонкой оправе на носу. Женщина выглядела весьма элегантно и в то же время по-учительски обыденно.

– Лариса Александровна? – спросила Марина, заходя в кабинет. – Меня зовут Марина Валерьевна, Следственный комитет.

– Вы по поводу Яночки? – учитель тут же отложила бумаги, которые перебирала, наводя в них порядок. – Разумеется…

– Да, я по поводу Потехиной Яны, – ответила Марина и присела за первую парту второго ряда. – Насколько мне известно, вы были классным руководителем Яны с пятого класса.

– Да, – печально ответила Лариса Александровна, снимая очки, – Яночка всегда была моей любимой ученицей. Такая умная, такая старательная девочка… Настоящий эрудит от природы. Выигрывала все конкурсы и олимпиады, училась на одни пятерки, писала стихи. «Войну и мир» взахлеб за пару недель летних каникул прочла! Еще и обсуждали с ней потом… Медаль золотая. На экономический должна поступать…

Марина слушала учительницу, внимательно разглядывая ее: худосочная, утонченные черты лица, выглядит достаточно молодо. Голос у Ларисы Александровны был приятным, дикция четкая, построение предложений грамотное. Без сомнений, перед ней – учитель русского языка и литературы.

– Экономический? – вдруг удивилась Марина.

– Да, – подтвердила учительница, – меня это тоже удивило. Яночка такая способная к языкам, к гуманитарным наукам. Безусловно, она прекрасно знает математику, экономику, физику. И все же… Литература ей ближе. Но, что поделаешь… Родители настояли на экономическом. Яна сама приходила ко мне с жалобами, что ее вынуждают поступать туда, куда она не хочет.

– А куда бы хотела она?

– Педагогический, – с уверенностью ответила Лариса Александровна. – Она хотела стать учителем либо русского, либо английского языка. Разумеется, талантливый человек талантлив во всем, однако по душе Яночке всегда были больше книги.

– Как вы охарактеризуете ее отношения с классом? Друзья? Подруги? Молодые люди?

– С Женей она дружит с самого детства. Хорошая девочка, но интеллектуальные данные слабоваты. У таких на уме в первую очередь мальчишки, затем внешний вид, и только потом где-то в конце – учеба. Могу предположить, что в глубине души Женя завидовала Яне и ее успехам в школе. Парни… Стас – паренек из параллельного класса. Он недавно бросил Яну. Она говорила мне об этом. Плакала.

– Почему они разошлись? – спросила Марина.

– Он перестал с ней общаться. Стал избегать ее. Без объяснений, без каких-либо предпосылок. Просто, как говорит молодежь: отморозился.

– А Савелий?

– Савва… – задумчиво и даже печально ответила Лариса Александровна. – Савва тоже был моим учеником. Ушел после девятого класса. С третьей попытки сдал экзамены. Учился посредственно. Вернее – не учился вовсе. Парень неглупый, но потерян для общества. Живет с мамой и младшей сестрой, отца нет. Мать тянет его и сестру, работая сутками. А Савелий вместо того, чтобы помогать матери, портит ей жизнь: постоянно попадет в передряги, отчислен из колледжа, то и дело связывается с плохими компаниями, пробует то, что нельзя пробовать… Вы понимаете, о чем я. На его мать столько было административных протоколов составлено… А что она сделает? Он неуправляемый. К Яне он испытывает какие-то странные чувства. Яна – очень красивая девочка: светлые волосы, красивые глаза, утонченная фигурка… Как говорится в фильме: «Студентка, комсомолка, спортсменка… Наконец, она просто красавица!». Савва с чего-то вдруг решил, что ей обязательно должны нравиться такие хулиганы, как он: дерзкие, хамоватые, наглые. Он буквально преследовал ее: поджидал у школы, пытался провести домой, караулил ее, когда она ходила на дополнительные занятия. Мое мнение: он вполне может быть причастен к тому, что Яночка пропала. Парень криминальный… И это факт.

– Он присутствовал на выпускном вечере? – спросила Марина.

– Он приходил… Сперва он просочился в ресторан, и никто ему ничего не сказал. Но когда стало понятно, что он пронес с собой крепкий алкоголь, охрана выставила его.

– А затем? Кто-то видел его после ухода из ресторана? Он был на речке?

– Мы его не видели… Я была с ребятами, Савелий в поле зрения не попадал.

– Яну тоже не видели?

– Нет, Яночки на речке уже не было. Я это заметила, но решила, что она ушла с кем-то из ребят. Например, со Стасом… Стас тоже не пошел встречать рассвет. Он всю ночь смотрел на Яну издалека, не сводил с нее глаз. Я думала, что они решили уединиться, чтобы решить все свои разногласия. Как ни крути, Стас – неплохой парнишка. Да, не отличник, да, из небогатой семьи, но он совсем не такой, как Савва.

– Мои коллеги уже общались с Савелием, – спокойно сказала Марина. – Он отрицает, что возвращался к бывшим одноклассникам после того, как его выставили из ресторана.

Лариса Александровна лишь пожала плечами.

– Не пойман – не вор! – сказала она.

– Я позже еще, возможно, с вами пообщаюсь, – Марина встала из-за парты. – Сегодня я намерена лично поговорить со Степановым.

– Дать вам мой номер? – спросила учительница. – Дело в том, что я с завтрашнего дня в отпуске… Меня может не быть в школе.

– У меня есть ваш номер, – улыбнулась Марина, – и адрес. Если что, я заеду. Всего доброго…

***

– Ты такая красивая… Ты самое красивое живое существо, что я видел… Ты безупречна.

Он гладил ее лицо и шею тыльной стороной ладони. От его руки приятно пахло ванильной выпечкой, но это Яну отнюдь не успокаивало: ее объял ужас. По причине того, что три минуты назад Яна истошно проорала «Помогите!», он был вынужден снова вставить ей в рот кляп, не забыв добавить, что он вовсе не хочет этого делать. Он объяснил ей, что затыкает ей рот тряпкой не потому, что боится, что она до кого-то докричится, а потому, что его раздражают громкие звуки. А она очень громко кричит…

Его лицо было так близко рядом с ее… Она чувствовала мятный запах его зубной пасты. Казалось, он хотел бы ее поцеловать, но не решался.

Он сидел рядом, а она, всхлипывая, плакала от страха. Он не стал включать светильник или большую лампу, он использовал обычный фонарь, и оттого все казалось еще более жутким. Она все еще не понимала кто он, где они находятся, и что ему от ее нужно. Она здесь провела уже ночь. Или день. Или сутки. Яна не знала. Но она все еще лежала прикованная цепями к кровати. Он не убил ее, не изнасиловал, не разрезал, с целью изъять из нее органы. Так зачем она ему?

Он снова провел рукой по ее щеке и шее, а затем стыдливо одернул руку, когда добрался до зоны декольте.

Она всхлипывала. Силы покидали ее. Она ни разу не ела и не пила с того момента, как оказалась здесь. Но здесь – это где?

Яна тихо застонала, закрыв глаза.

– Хорошо, – сказал он, – я уберу кляп. Но, повторю: я не люблю шум. Нет толку кричать. Ты в безопасности. Тебя здесь никто не найдет.

Он осторожно вынул кляп изо рта Яны. Ее небо, язык и губы пересохли.

– Воды, – прошептала она.

Он отвернулся, посветил фонарем в сторону, где был стол. Оказывается, на столе все это время стояла пятилитровая бутылка с водой. Или он принес ее недавно? Неважно. Это – вода. Он наполнил пластиковый стаканчик и поднес его ко рту Яны. Девушка жадно обхватила пересохшими губами край стакана и за три глотка выпила всю воду. Совсем немногие капли, вылившиеся из уголков ее губ, попали на шею, но от этого Яне было только приятно.

– Еще, – прошептала она. И он снова налил ей воды. – Я хочу есть, – сказала Яна, осушив второй стакан.

– Я принесу тебе еды, – ответил он. – Но ты должна мне кое-что пообещать.

Яна закивала головой быстро-быстро, насколько хватило сил.

– Ты не будешь кричать. Не будешь пытаться выбраться.

Он встал с кровати и направился к двери, прихватив с собой фонарик.

– Постой! – окрикнула его Яна. – Оставь свет. Пожалуйста…

Он остановился, открыл дверь, нащупал рубильник и включил свет – огромную лампу, висевшую под потолком, что ярко осветила комнату, в которой находилась Яна.

Он вышел. Девушка попробовала приподняться, но смогла лишь опереться на локти. Снова оглянулась, снова для себя отметила, что в этой комнате не было окон. «Подвал» – промелькнуло в сознании. Логично. Где же еще? Он же сказал, что ее никто не услышит. Кажется, он говорил, что его зовут Марк… Яна не знала его. Никогда не видела, нигде не встречала, не слышала о нем от знакомых.

Она услышала, как за ее дверью хлопнула еще одна дверь, по звуку – тоже тяжелая, затем открылась дверь, которую она видела, и на пороге снова оказался Марк. В его руках был поднос, на котором лежало что-то, что тут же наполнило аппетитным ароматом тюремную камеру Яны. Она оживилась, заерзала, снова попыталась подняться.

– Я отстегну одну сторону, – спокойно сказал он. – А когда привыкнешь ко мне и будешь хорошо себя вести, я не буду пристегивать тебя вовсе.

– Пожалуйста, я хочу есть, – повторила Яна.

Марк не спешил. Он поставил поднос на стол, пройдя с ним рядом с кроватью. Девушку сводил с ума запах жареного мяса и овощного салата. Марк подошел к кровати, отстегнул от правой руки Яны наручник с цепью, помог ей сесть и положил за ее спину подушку.

– Спасибо, – скромно сказала девушка, хотя ей совсем не хотелось благодарить этого человека. Ей хотелось, если не убить его, то уж точно покалечить. Однако ее воспитали послушной, покорной, учтивой, угождающей, хорошей девочкой.

Он поднес к ней поднос и положил его ей на колени. Перед Яной в бумажной одноразовой тарелке лежала целая гора спагетти и кусок жареной курицы, на второй такой же тарелке был овощной салат из помидора, огурца и зелени, заправленный, казалось, сметаной. Рядом лежала пластиковая одноразовая ложка. Яна схватила ее и стала жадно поедать все, что было перед ней. Марк стоял рядом и наблюдал за каждым ее движением.

– Пока – так, – сказал он. – Позже твое питание будет намного лучше. Оно будет безупречным. Я буду приносить тебе фрукты, ты будешь есть много отварного мяса и рыбы, включим в твой рацион витамины.

Не прожевав очередной кусок курицы, который только что отправился в рот, Яна подняла глаза на того, кто держал ее в этом подвале, и с удивлением уставилась на него.

– Может, ты просто отпустишь меня? – спросила она, вытирая тыльной стороной ладони свободной руки грязный рот. – Зачем кормить меня витаминами? Просто отпусти меня домой.

– Яна, – серьезным голосом ответил ей Марк, облокотившись на стену и сложив в замке руки, – не будь такой глупой. Видишь книги в этой комнате? – в соседней их намного больше. И я все их прочел! Я освоил всю школьную программу еще в двенадцать лет. К семнадцати годам я самостоятельно прошел обучение по трем различным направлениям, которые преподают в вузах. Мой мозг – уникален. Как и твой. Ты же была лучшей в своей школе. Согласись, ведь тебе наверняка было скучно на уроках? Ты все это знаешь… Для тебя это было слишком просто. Золотая медаль, – Марк указал пальцем в сторону стола, на котором, как оказывается, лежала медаль Яны, – лишь подтверждение тому, что ты – гениальна. Что тебя ждет там дальше? А? Посредственный институт, общежитие… Твои родители до конца не понимают, насколько важен твой талант. Он не должен пропадать зря. А если с тобой там что-нибудь произойдет? А если ты выйдешь замуж за посредственного парня, который не может вычислить дважды два? Он же испортит гены. Вы наплодите бестолковых, бездарных детей, которые никогда не достигнут того, чего достигнут наши с тобой дети.

Яна проглотила то, что у нее было во рту, чуть не поперхнувшись. Она уставилась на молодого мужчину, что стоял перед ней, и еще раз попыталась вспомнить, где она могла его видеть. Он был весьма симпатичным, а потому, решила Яна, она бы точно запомнила его. Но то, что он говорил, никак не вязалось с его внешним видом. В конце концов, она лежала прикованная им к кровати не пойми где и не пойми зачем.

– Зачем я тебе? – осторожно спросила девушка.

– Ты только подумай, – Марк оживился, улыбнулся и присел рядом с Яной на кровать, – если объединить твои и мои данные, то получится ведь настоящий гений, какие рождаются редко! Представь уровень интеллекта, уровень возможностей, уровень знаний! Он же обойдет всех своих современников!

– Ты что такое несешь? – Яна попыталась отползти дальше от парня. – Какие дети? Я тебя не знаю. Я вчера школу окончила. Пожалуйста, отпусти меня. Я хочу домой. Я хочу к маме.

Она снова заплакала, забыв о еде, треть которой была все еще на бумажных тарелках. Тарелки размокали, а у Яны, кажется, пропал аппетит. Она смотрела на молодого человека, что сидел рядом с ней, и чувствовала всем своим нутром, насколько сильно ненавидит его. Он украл ее. Он заточил ее в этом странном месте, наверняка – в подвале, он приковал ее к кровати и первое время морил голодом, чтобы потом пообещать ей здоровое питание и витамины. Для чего? То, что он говорил, не укладывалось в ее голове. Это сон? Она перебрала на выпускном и отключилась? В напитки что-то подмешали? Возможно… Но не для того, чтобы Яна долго и крепко спала, а для того, чтобы погрузить ее в багажник чей-то машины и отвезти сюда. Кажется, теперь она припоминала багажник…

– Отпусти… – жалобно прошептала Яна.

Он придвинулся ближе к девушке, мило улыбнулся ей, нежно, как он думал, вытер ей слезы на щеке и сказал:

– Яна, пойми: ты – моя. Ты скоро это примешь и осознаешь, что я прав. Повторюсь: такой талант не должен пропадать зря. Мог бы я клонировать людей, я бы создал своего клона, который, имея мой ум, но живя уже в более современном мире, достиг бы и познал больше, чем я. Но я не могу. Так же, как и не могу позволить какой-то посредственной девушке родить мне ребенка с посредственными данными. Но ты – идеальна. Ты умна, ты способна к разным наукам, ты творческий человек. И ты красива. Что еще нужно?

– Ты серьезно? – Яна продолжала плакать. Тарелки размокли от недоеденной еды еще больше.

– Абсолютно. Я с тобой честен.

– Откуда ты меня знаешь? Почему я?

Марк улыбнулся.

– Какая разница? – ответил он. – Но, поверь, я знаю о тебе многое. Я знаю все о твоих родителях, которые подавляли тебя, я знаю о твоих успехах в школе, знаю о тех парнях, что имели на тебя виды. Но где они, и где я? Они – лишь глупые неудачники, малолетки, которые не стоят даже рядом в сравнении с тобой, с твоим интеллектом.

– Ты сумасшедший, – прошептала Яна, – я хочу к родителям…

– Ты наелась? – невозмутимо спросил Марк. – Я заберу тарелки. – Он взял одноразовую посуду с остатками еды и поднялся с кровати. – Я сейчас уйду. До тех пор, пока ты не привыкнешь к тому, что ты здесь живешь, не будешь пытаться сбежать или навредить себе или мне, я буду оставлять тебя пристегнутой и в темноте. Как только ты усмиришь свою бойкость, для тебя здесь будут созданы все условия.

– Какие еще условия? Я в тюрьме!

– Ты дома, – строго ответил Марк. – И это твоя комната. Она безопасна, но все же пока я опасаюсь оставлять тебя без присмотра. Я приду немного позже. Принесу тебе новую, чистую одежду и ужин.

– Пожалуйста, не оставляй меня здесь одну, – умоляла Яна, понимая, что страшнее, чем быть наедине с Марком, для нее было остаться одной в темноте в этом ужасном месте.

– Вот видишь, – ответил молодой человек, – ты уже привыкаешь ко мне. Это хороший признак.

С этими словами он вышел за дверь, плотно закрыл ее и погасил у Яны свет. Девушка громко завыла.

Глава 3

Претенденты на руку принцессы

– Савелий? – спросила Марина. – Степанов Савелий?

– Я уже все рассказал, – ответил парень, что стоял у приоткрытой входной двери.

– Твоя мама дома?

– Дома.

– Вот и славно.

Марина улыбнулась, показала молодому человеку удостоверение, что вынудило его открыть дверь полностью и впустить непрошеную гостью.

– Благодарю, – ответила она, разулась, понимая, что могла бы и не делать этого: пол в квартире был не чище, чем асфальт на улице.

– Здравствуйте, – к Марине вышла женщина лет сорока в домашней растянутой футболке и выцветших черных бриджах. – Что он еще натворил?

– Надеюсь, что ничего, – улыбнулась Марина. – Ирина? Меня зовут Фокина Марина Валерьевна, я из Следственного комитета. Я могу поговорить с вашим сыном?

– Да на здоровье, – устало сказала женщина, – простите, у нас не убрано, – она повела Марину за собой в зал. – Я сутками на работе, а дети… Я думаю, вы и сами все знаете.

– Наслышана, наслышана… – подтвердила Марина. Она присела в кресло, и к ней тут же подбежала рябая кошка, которая принялась тереться о нее ноги. Ирина и ее сын сели напротив Марины – на диван, что помогло ей внимательно их рассмотреть. Ирина: невысокая, худенькая женщина, с «уставшим» лицом, синяками под глазами и коротким хвостиком из волос мышиного цвета. Савелий: молодой, невысокий парнишка, с глуповатым и нагловатым видом, легким намеком на растительность над верхней губой и огромными мешками под глазами. Марина понимала, что, вероятнее всего, эти мешки у него появились из-за употребления того, что ему совершенно не стоило бы употреблять. Как бы там ни было, однако в присутствии Марины Савелий вел себя спокойно и сдержанно.

– Это из-за Яны? – спросила Ирина. – Я уже говорила вашим коллегам, что Савва, хоть и тот еще… хулиган, – она запнулась, взглянув с недовольством на сына, – но он не причинил бы вреда Яне. К тому же она ему нравилась.

– Вот об этом и поговорим, – улыбнулась Марина. – Савелий, – Марина перевела свой взгляд на парнишку, – расскажи мне о Яне. Почему она тебе нравится?

– Да просто, – замялся парень, – нравится и нравится. Симпатичная, – он стыдливо взглянул на мать, – умная, добрая… Раньше давала мне списывать.

– Но сам же ты совсем не такой, – сказала Марина. – Ты постоянный гость в полиции, несколько административных дел, с трудом увильнул от одного уголовного, в школе не учился, колледж бросил. Тебе сколько… Семнадцать? Через год будет восемнадцать. Ты немного младше Яны. Через год твоя мать перестанет нести за тебя ответственность и даже сможет выставить тебя за дверь, с облегчением выдохнув и начав устраивать личную жизнь. Далее: либо армия, либо тюрьма. При первом варианте у тебя еще есть шансы стать человеком, при втором – практически никаких. Так скажи, пожалуйста, понимая все это, зачем тебе была нужна симпатичная, умная и добрая девушка? Ты хотел превратить ее в то, во что превратилась твоя мама: в несчастную, замученную женщину, посвятившую жизнь одному балбесу – тебе?

И Савелий, и Ирина молчали.

– Я не верю, что ты причастен к исчезновению Яны, – продолжила следователь, – по той простой причине, что ты бы просто не смог организовать это похищение.

– Вы меня совсем за дебила держите? – возмутился Савелий. Мать его одернула, и он понял, что его возмущение было неуместным и невыгодным в первую очередь для него самого.

– Ни в коем случае, – улыбнулась Марина.

– Он вернулся домой под утро и пьяный, – вклинилась в разговор Ирина. – Если бы это он… Яну… Он бы не пришел так рано. Ведь, насколько мне известно, Яна пропала перед рассветом. И он бы не смог. Я точно знаю.

– Что – не смог? – переспросила Марина.

– Ну… убить ее. Он, конечно, тот еще… – мать печально взглянула на сына, – но он же не убийца. Да, он плохо учился, да, он… может выпить. Пытался воровать. Но он не убийца.

– Ирина, – следователь улыбнулась женщине, – а вы зачем его выгораживаете? Рядом с вами сидит взрослый парень, который уже самостоятельно несет ответственность перед законом. Парень, который в данный момент должен если не получать образование, то хотя бы работать, обеспечивая себя и, возможно, даже вас, ведь, насколько я понимаю, отца у него нет. В тяжелые времена семнадцатилетние ребята в нашей стране Родину защищали, а ваш сын выжимает из вас, хрупкой женщины, последние соки. С вашего же, замечу, на то одобрения. Вашему сыну нужно продержаться всего год, а именно: не загреметь в тюрьму и благополучно отправиться в армию ради собственного же блага, но для этого ему необходимо держать в узде свой глупый нрав, не подставляя себя и не выкачивая жизни из вас. Он без пяти минут мужчина, а вы защищаете его, как маленького мальчишку, которого обижают в песочнице другие дети. Вот только он не в песочнице, и вопросы к нему не у детей, а у полиции и Следственного комитета. И если вы хотите оставить силы на воспитание младшей дочери и, возможно, на развитие собственной жизни, вам стоит убрать руки от вашего птенчика-переростка, который, как я понимаю, не стремится покидать гнездо. Однако гнездо рушится из-за его выходок, другим жителям гнезда стало явно тесно, а некоторые даже могут выпасть из него, пока этот «орел» пытается расправить крылья. Но, мой дорогой птенчик, – Марина снова взглянула на Савелия, – крыльями, если они уже отрасли, свое гнездо взрослые птицы накрывают, уберегая его от ветров, гроз и хищных птиц. А те, кто этими крыльями пытается раскидать свою семью по хлипкому гнездышку, рано или поздно сами из него и выпадут, однако же, так и не научившись летать, они разбиваются о землю и их поедают более крупные хищники.