Мольба Луны

– Перестал с ней общаться.

– Из-за ревности? Обиды? Или не хотел, чтобы, когда перепадёт, тебя тоже вычеркнули из жизни?

– Нет. Просто она стала мне безразлична.

Диана вновь провела ладонью по испарине на стекле, будто боялась навсегда потерять из виду свой дом.

– Мама подумает, что мы тут целуемся… Зачем ты мне всё это рассказал?

Лука посмотрел ей прямо в глаза.

– Потому что мы больше не встретимся. И потому, что не хочу, чтобы ты из-за сердечных драм совершала поступки, о которых пожалеешь. Я слишком поздно понял, что та девочка меня любила. Мне не жаль, что я не ответил ей тем же. Мне жаль, что отвернулся от неё.

Диана недолго молчала, словно накапливала обиду за всех девушек, чьи сердца разбиты.

– Такие, как ты, не стоят слёз, – процедила она. – Спасибо, что дал мне это понять.

– Рад удружить, – грустно кивнул Лука. – За пиджаком могу заехать позже.

Диана вышла из машины, сдёрнула с себя пиджак и швырнула его на сиденье.

– Чтобы получить второй шанс захомутать меня?! – бросила она через плечо, скрываясь под пеленой дождя.

Глава 5. Молчаливый дом, мёртвый дом

Диана вошла в дом. В воздухе висела густая тишина, от которой её пробрала дрожь, хотя и без того колотило.

«Дурацкий дождь, мокрая одежда и этот грустный взгляд из-под небрежной чёлки».

– Мам?! Мелкий? – позвала она, но в ответ – ни звука, ни шороха.

Остановившись у зеркала в прихожей, Диана состроила сердитую рожицу своему отражению. Откинула со лба прилипшие пряди и пробормотала:

– Вроде ничего…

Когда в волосах она заметила листья, а на форме – разводы из грязной лужи, Диана обречённо простонала:

– Наверное, этот напыщенный чистюля уже мчится на автомойку, чтобы продезинфицировать кресло, на котором я сидела.

Вскоре музыка со стереосистемы наполнила дом бодрыми ритмами, а горячий душ согрел тело. Вечер только начался, однако Диана уже надела тёплую пижаму и устремилась на кухню. Она открыла холодильник, достала пакет молока и сковороду. Затем, едва не роняя еду, съела макароны на ходу и обильно запила их.

– Читала, что только мягкотелые тупицы толстеют от безответной любви и измены, – сказала она магнитному смайлику на холодильнике. – У меня же и первое, и второе – что простительно.

Диана покачивалась в такт веселой мелодии. Еда и музыка почти всегда успокаивали её и поднимали настроение. А ещё волосы… По крайней мере до того, как они потускнели и стали ломкими.

Диана, скинув в раковину пустую сковородку, схватила расчёску и присела у духовки. В отражении стеклянной дверки она расчесала волосы, поделила их поровну и принялась кропотливо накручивать их на макушке.

– Как же давно я не забавлялась этим, – проговорила Диана, ее лицо скривилось от напряжения. – Руки отвыкли.

С нескольких попыток у неё получилось сделать два пучка на макушке, из которых выбивались по косичке. Как две фрикадельки, которые она недавно съела. Несимметрично и недолговечно, но Диана была довольна. Она позабыла на время о мире за стенами уютной кухни.

Однако он о ней помнил – раздался телефонный звонок. Громкий и резкий. Сердце Дианы на миг сжалось.

Телефон висел у входа в кухню, и всё же она подошла к нему не сразу.

– Алло?

– Почему так долго не отвечала, Зайка? – голос матери прозвучал напряжённо.

– Прости, мам.

– Что-то случилось?

Диана прислонилась лбом к стене. Как же о многом ей хотелось рассказать своей маме. Но она не посмеет вновь… Это не должно повториться.

– У меня всё хорошо, мам. Где вы сейчас?

– Мы были у тёти, а тут на дороге хаос… Пробки жуткие. Подожди, Зайка.

Из трубки доносились автомобильные нетерпеливые гудки и дробь дождя по телефонной будке.

– Мама смотри, дядя на мотоцикле едет по тротуару, – послышался писк Мелкого и на мгновение все звуки заглушил мощный рёв мотора.

– Да, милый. Плохой дядя куда-то спешит.

Диана уловила в маминых словах сдержанный гнев. Если бы Мелкий не слышал, профессор из лучшего университета страны отправила бы вслед за мотоциклистом такую подборку ругательств, что покраснели даже моряки.

– Зайка, мы возвращаемся к твоей тёте, – успокоившись, предупредила мама. – Не жди нас.

– Хорошо, Ма. Я лягу сегодня пораньше.

Разговор оборвался. Как и закончилась пластинка на проигрывателе. Тишина и пустота вновь овладели домом.

«Почему бы и не лечь сейчас, – подумала Диана. – Может, успею выспаться до того, как придут те глупые тени. Вдруг, кошмары работают лишь по ночам?».

Она включила на кухне телевизор, который передавал обнадёживающий прогноз погоды.

– Завтра будет солнце, – прошептала Диана. – Завтра будет легче.

Она добавила громкости, чтобы звук доходил до её комнаты на втором этаже.

Когда Диана легла в постель, то натянула одеяло до макушки, оставив снаружи лишь два пепельно-русых пучка. Из всех случившихся моментов за день дольше всего в голове у нее оставался взгляд Луки, когда она швырнула ему пиджак. Вспоминая о его запахе, она и уснула.

Впервые за много дней сон пришёл мягко, словно подкрался.

Телевизор на кухне смолк, и экран показал лишь разноцветную заставку: где-то молния ударила в вышку радиопередач. Вновь в доме воцарилась тишина, и стало слышно, как кто-то тихо скрёбся во входную дверь.

***

Старая высотка выделялась мраком, наполнявшим её нутро.

В соседних домах люди пережидали непогоду при свете электрических ламп и тепле обогревателей. Телевизор и радио заглушали им завывание ветра. Они укутывались в уют, и блага цивилизации дарили им иллюзию безопасности.

Совсем иначе обстояло дело с жильцами некогда престижной высотки. Гроза и слабая электросеть вернули им память предков – тех, кто жался друг к другу в полной темноте, слушал буйство природы и молился божкам, чтобы к их порогу не вышло что-то похуже.

Жителям этой многоэтажки сегодня не повезло. Зло уже просочилось за стены.

Мужчина в закрытом мотоциклетном шлеме поднял голову к последнему этажу.

«Оно там. На самом верху».

Знание уже было заложено в его голову – оставалось лишь сформировать мысль. Зудящее, непреодолимое стремление вело его по мокрым улицам, как наркомана тянет к своему барыге. Теперь он у цели и вскоре придёт успокоение, а может и эйфория. Осталось лишь убить чудовище.

Он вошёл в просторный, но пустой вестибюль. И снова чувства обострились.

Сильные запахи пыли и плесени не заглушали десятки других неприятных ароматов. На стойке консьержа догорала свеча – и для гостя она казалась кострищем, озаряющим весь этаж.

Из глубины коридора доносились голоса, пробегали лучи фонарей. Люди пытались вернуть свет – и у них получилось. Люминесцентные лампы засияли с хриплым треском, в радио заголосил футбольный комментатор. Рядом с мужчиной открылись двери лифта.

Он знал, что в спешке уже нет нужды, но был рад сократить путь.

«Я всегда прихожу слишком поздно».

Войдя в лифт, мужчина нажал кнопку последнего этажа. Шею свело судорогой, и он машинально размял её, не обращая внимания на то, как мышцы от пят до макушки стягивались в узлы. Преображение началось: теперь он стал охотником. Тело готовилось принимать и дарить боль. Рефлексы взвелись. Сердце билось в бешеном ритме, разгоняя по венам ловкость и силу.

«Значит, зло уже рядом».

Охотник снял шлем и бросил его на пол.

Из-под плаща он извлёк гипсовую маску и медленно надел её, затаив дыхание и закрыв глаза. Лишь затянув ремень на затылке, он позволил себе выдохнуть. Всё происходило как некий обязательный ритуал.

Эту маску он слепил сам – по образу из едва уловимых снов. Она не походила на его настоящее лицо, но часто мужчина чувствовал, что его собственная кожа и есть личина, под которой он скрывается ото всех.

Двери лифта со скрипом отворились, и мужчина покачнулся – запах крови ударил, словно кулак. Он уткнулся носом в воротник плаща, пытаясь переждать, пока обоняние не придёт в норму.

Тусклый свет мутными пятнами облеплял стены коридора. Из квартир доносились звуки телевизоров, где-то надрывно свистел чайник. Охотник не чувствовал жизни на этаже. Некому было снять чайник с плиты.

Первые двери – напротив друг друга – дали ему зацепку. Правая была чуть приоткрыта, без следов взлома, в отличие от другой. Значит, зло зародилось здесь.

На стене, глубоко в штукатурке темнели продолговатые порезы. Новорождённые монстры не сразу овладевают телом. Этот совсем недавно понял, что у него есть острые когти.

Охотник толкнул дверь, не надеясь, что чудище останется там. Зло не склонно к ностальгии по домашнему уюту. Оно уходит туда, где есть новые жертвы.

Потому охотник не стал играть с чудищем в прятки. Он без утайки перешёл в соседнюю квартиру. Замок у двери был выдавлен. Похоже, сюда вошли в последнюю очередь. Если никто не вызвал полицию, значит, зло шло от квартиры к квартире тихо, методично. Соседи не были встревожены убийствами, что совершались у них за стеной.

Пожилая женщина встретила смерть рядом с телевизором. На экране мельтешил нелепый ситком. В комнате, где только что выпили человека досуха, смех зрителей звучал гротескно. Женщина, наверное, единственная, кто успела разглядеть свою смерть. Её искривлённое ужасом лицо трудно будет исправить перед погребением.

Запах крови насыщал воздух, но на мебели её почти не было. Чуть впиталась в ковёр, осела каплями на включённом торшере. Выпуклый экран телевизора был в алых разводах.

Чудовище слизало даже брызги.

– Жадная, голодная тварь, – прошипел охотник, сжав кулаки до хруста.

На кухне раскалённый чайник никак не хотел успокаиваться. Охотник поспешил выключить газ. Старушка поставила его перед смертью. С тех пор прошло меньше получаса.

– Вновь и вновь я опаздываю…

Мужчина, словно ослабев от бессилия, упёрся руками в кухонный стол. Тяжесть закрыла его глаза.

Потому он не видел в отражении посуды, как позади него в дверном проёме появилась костлявая рука. Когти на ней были размером с человеческую ладонь.

Медленно пролезла уродливая голова. Череп с пастью, полной зубов-иголок. Несмотря на габариты, чудовище кралось по потолку бесшумно. Оно уже готовилось напасть, как вдруг охотник схватил чайник и метнул в морду твари.

Чудовище отшатнулось, ошалев от «горячего» приветствия. Мышцы, обтянутые мертвенно-бледной кожей, окаменели от неуверенности, и только наполненный чужой кровью живот, как бурдюк, покачивался.

Мужчина распознал торчащий из пасти белый хвост. Кот по прозвищу Снег до последнего прятался от своей гибели. Может, потому монстр не спустился на нижний этаж.

«Если бы пришёл раньше – спас бы хоть эту жизнь».

Чудище не решалось напасть. Оно было создано орудовать из тени и потому не знало, чего ждать от человека, который столь нагло дал отпор и ничуть не испугался. Напротив, монстр ощутил в нём нечто знакомое. Мужчину тоже переполняли ненависть и жажда убивать.

Тварь предостерегающе зашипела, и охотник начал действовать. Одним движением он распахнул плащ и вытащил из-под алой подбивки пистолет-пулемёт. Глушитель застрекотал. Рой пуль одна за другой разрывал тело монстра, крошил его злобную морду. Кости чудовища оказались твёрже стали, зато куски тухлой плоти разлетались по кухне, облепляя кафель и дверцы шкафов.

Ошеломлённое существо рухнуло на пол. Охотник выпустил в него остатки магазина. Не тратя время на перезарядку, он отбросил оружие – пистолет-пулемёт повис на ремне – и тут же поднял левую руку с тяжёлым револьвером. Курок был взведён за пару ударов бешено колотящегося сердца, и этого мига хватило чудищу. Оно вслепую отпрыгнуло назад и, налетая на углы и мебель, выкатилось за дверь. Тёмной жижи, заменяющей кровь, на кухонной обстановке осталось немного. Зато чудище позабыло под обеденным столом свою нижнюю челюсть.

Что ж, кусаться оно теперь не скоро сможет. Но охотник знал: проклятая плоть восстанавливается с невиданной скоростью. Повезёт, если пули ослепили тварь хотя бы на время.

Не отводя ствол револьвера от двери, он перезарядил МП-5. Эта немецкая классика сейчас хорошо проявила себя, но бывали чудища с кожей настолько толстой, что пистолетные патроны казались им щекоткой.

В коридоре сверкнула вспышка – будто молния залетела в окно, – и этаж погрузился во мрак.

– Хитрая тварь, – с сожалением произнёс охотник.

С такими тяжелее всего. Человеческий разум, охваченный кровожадностью, в десятки раз опаснее в теле, наделённом звериной силой и ловкостью. Такой монстр не будет убивать, чтобы унять жажду. Он будет мучить, унижать и получать при этом удовольствие.

Теперь монстр решил поиграть в прятки.

Охотник защёлкнул фонарь на цевьё пистолета-пулемёта. Луч копьём прошил тьму. Мужчина вышел в коридор. Внизу уже слышались встревоженные голоса – соседей всё-таки насторожил грохот на верхнем этаже.

Лифт был обесточен. Охотник проверил выход на пожарную лестницу – дверь осталась нетронутой. Значит, тварь всё ещё здесь. Перестала скулить и затаилась.

Запах тёмной жижи вёл охотника по квартирам. На останки жертв он уже не обращал внимания, потому что не желал присоединиться к ним. В одной из кухонь тварь залила пол и потолок уксусом, обрубив свой след.

«Умная. Даже слишком».

Охотник пересёк порог следующей квартиры. Здесь в гостиную проник дождь – дверь на балкон была открыта настежь.

– Неужели сбежала? – хмыкнул он.

Сказки врут: настоящее зло не бывает трусливым. По правде, оно может быть осторожным, но отнюдь не даёт стрекача, когда встречает отпор.

Охотник знал, что это трюк, но его секундная заминка – именно то, на что рассчитывала тварь.

Шорох у входа. Охотник развернулся и открыл огонь. В него уже летел огнетушитель. Мужчина поздно отпустил курок – пуля пробила баллон. С громким шипением высвободилось давление, и всё вокруг заволокло белой пеленой.

Охотник наугад отпрыгнул в сторону. Тут же на его прежнее место приземлилось чудище. Оно рубануло когтистой лапой и попало по оружию. Пистолет-пулемёт с фонариком сорвало с ремня, и он улетел под милый клетчатый диван.