Мольба Луны

За окном хмурилось. Учительница Ковач – немолодая и грозная женщина – пыталась приструнить докучливого парня.

– Предписания директора – это не повод увиливать от моих уроков, – её голос звучал металлическим дребезжанием. – Последний месяц учёбы каким-нибудь образом дотерпите.

Парень недовольно буркнул:

– Уже одиннадцать лет терплю…

– А я, мистер, уже полвека мучаюсь, – отрезала Ковач. – Угомонились, или мы проведём дополнительные полчаса после звонка!

Учительница перевела тяжёлый взгляд на Диану и Лизу.

– Что касается вас, красавицы! Если с вашей стороны продолжат доноситься хихиканье и оханье, я буду вынуждена поручить вам уборку класса. После такого, уверена, ваша психика понесёт непоправимый урон!

Диана и Лиза обменялись взглядами и одновременно кивнули, изображая покорность.

– Вам повезло, что вчера наш старый ротатор наконец-то издох и залил тесты своей кровью, – оповестила всех Ковач. – Урок мог быть потерян…

Парень, поникший минуту назад, оживился:

– И вы бы нас отпустили?

– Маренна, вы моя опора и надежда в веке сумасбродной электротехники! – воскликнула учительница с едва заметной улыбкой. – Начинайте, моя милая Мари!

С последней парты поднялась невысокая девушка. Она перешла в школу совсем недавно, однако успела стать фавориткой не только у Ковач. Хоть Диана сама оказалась в классе лишь полгода назад, дружбы между новенькими не возникло. И причина была даже не в Лизе, которая на дух не переносила любимчиков учителей. Мари казалась скромницей, а ногти красила в синий цвет. Лиза считала её зазнайкой, но Диана знала, что за молчаливостью часто скрывается отнюдь не высокомерие, а неуверенность. Однако она терпеть не могла этот её взгляд – изучающий, цепкий, будто новая новенькая старалась прочесть её изнутри.

Мари прошла к кафедре. На её портфеле поблёскивал значок столичного океанариума. Говорят, её отец – лучший исследователь морских глубин в стране.

Парень от досады стукнул парту лбом. Лиза состроила подруге гримасу под названием «посмотрите, кто тут самая умная девочка в классе». Диана в ответ пожала плечами и повернулась к окну, подперев затуманенную голову рукой.

Пока Ковач передавала слово любимице, Диана наблюдала, как поднявшийся ветер теребит раскидистое дерево за лужайкой. На одной из раскачивающихся веток, как ни в чём не бывало, прохаживалась чёрная кошка.

Диана положила голову на локоть.

«Наверное, та блохастая стерва».

Послышался голос Мари, и Диана не могла не отметить его мелодичность и ласковость:

– Слава об этих великанах переродилась в легенды древних народов о морских чудовищах, любящих холод и мрак…

– Мрак… – шепнула Диана, и неведомая сила потянула её в забытьё.

Где-то высоко в темноте терялись белоснежные колонны. Ни потолка, ни стен – лишь пустота. И давящая тишина.

Диана хотела вскрикнуть, позвать на помощь. Даже эхо вернуло бы ей часть спокойствия. Однако она безрезультатно открывала рот. Космическое молчание поглощало любой звук.

Между колоннами развевались прозрачные полотна. Они мягко струились вниз, касаясь пола. Всё было выстроено в идеальной симметрии, и от этого становилось только страшнее.

Вдруг занавесы между колоннами заколыхались, будто от надвигающейся бури. Полотна взвились вверх, затрепетали и вновь опустились. Медленно они обволакивали бестелесные фигуры, стоящие меж колонн.

Перед Дианой явились силуэты, обёрнутые в прозрачную материю, как в саван. Они тянули к ней руки, точно с мольбой.

Одна из фигур оказалась ближе остальных. Полотно обтянуло лицо, и тончайшая ткань обрисовала впалые щёки и пустые глазницы. Рот начал двигаться:

– Вернись.

Эти слова пробрались в самый дальний закуток разума Дианы. Она не могла ни заткнуть уши, ни закрыть глаза. Десятки призрачных сущностей шептали одно и то же, как единый хор:

– Вернись к нам. Вернись.

Диана желала визжать, рвать на себе волосы и рыдать.

«Это вы верните мне голос! Верните тело! Верните жизнь, что была до того, как явились вы, грёбаные трусы, прячущиеся за шторами!»

Диана очнулась с жадным вдохом. Класс был пуст. Только Мари закрывала окна, чтобы дождь не пробрался внутрь. Она сделала вид, что не заметила резкого пробуждения Дианы. Панику в её глазах.

Мари поправила занавески и это болезненно напомнило Диане о сне.

– Даже мадам Ковач не стала тебя будить, – наконец-то сказала одноклассница. – Лиза что-то наплела про гормональные сдвиги. Да и дома, будто тебе не дают толком выспаться.

Диана с трудом возвращалась из липкого сонного оцепенения. Часть её всё ещё блуждала в темноте между колонн.

– Агу… Так о чём был твой доклад? – спросила она, цепляясь за реальность.

– О морских млекопитающих, – ответила Мари. – Похоже, он тебя не впечатлил.

– Ого, это про кракена?

– Про истребление синих китов, – серьёзно ответила одноклассница. – Кракен, вроде как, огромный моллюск?

Диана бездумно кивнула. Неловкость оттого, что её застали в потрёпанном виде, окислилась и превратилась в злость. На портфеле Мари некстати сверкнул брелок океанариума.

– Говорят, ты бы и дельфина выбрала в парни, – с наигранной усмешкой заметила она. – У них, вроде как, секс тоже ради развлечения. По телеку слышала.

Мари пожала плечами, не особенно впечатлённая.

– Или это Лиза говорит? Что ж… тогда в её мечтах как минимум кентавр.

Она направилась к двери:

– До встречи, Диана. У тебя же есть зонт?

– Конечно, – соврала та.

Злость отступила, на её место пришло раскаяние. Но Мари уже успела выйти, прежде чем Диане стало по-настоящему стыдно.

– Да уж, зайка. Ты всё на свете готова проспать, – буркнула Диана в окно, за которым хлестал ливень.

Школьный просторный гардероб был почти пуст. На вешалках сохли несколько дождевиков, а пол был заставлен раскрытыми зонтами.

Диана села у своего шкафчика и сняла сменную обувь. Сил ни одеться, ни выйти на улицу не осталось. Она бы так и просидела, если бы в гардероб не ворвался Макс Бербер.

– О, привет, Диана, – поздоровался он, наспех разуваясь.

– Привет, следопыт, – откликнулась девушка.

Макс рассмеялся, вспомнив старое прозвище. Лишь Диане было дозволено так его называть. Их дружба начиналась ещё в начальной школе, когда их матери работали вместе.

Потом семья Макса переехала – его маму пригласили на престижную должность в университете Столицы. Диана тогда долго скучала по своей первой любви. И только спустя годы радовалась, что Макс не видел, как у неё случилось «обострение».

После всех невзгод мама Дианы решила, что смена обстановки благоприятно скажется на душевном здоровье дочери.

Старая подруга помогла устроиться в лучший университет страны. К тому же в Столице жила тётя Дианы. «До большого города сплетни с окраин, если и доходят, то растворяются каплей в море здешних слухов», – любила повторять она. Тётя Дианы перебралась в Столицу ещё в юности. Хотя она всегда держалась особняком от всего, что касается семьи и материнства, к племянникам относилась с тёплой заботой.

Чего таить – лишняя поддержка, пусть даже в лице ветреной сестры, была матери необходима. Диана это понимала. Её родной отец после рождения второго ребёнка вдруг вспомнил, что у него есть неотложные дела на другом полушарии. Диана даже могла его понять: Мелкий – и правда та ещё заноза.

Ну и, конечно, она со своей «проблемой»…

В общем, жизнь для Дианы в Столице должна была начаться с чистого листа. Как и отношения с Максом. Только с тех пор многое изменилось: они оба успели повзрослеть и доучиться до окончания школы. Первый поцелуй стёрся в памяти. Максу помогли в этом новые друзья и увлечения. А Диане – тягостные сны и стены клиники.

– За тобой гонятся назгулы? – усмехнулась Диана.

– Ха, скорее надоедливый полурослик из кабинета математики, – рассмеялся Макс. – Всё никак не отпускал меня из своей норы. А я ведь обещал орлам не опаздывать на встречу с приключениями.

За окном громыхнуло.

– Погода-то нелётная, – пожала плечами Диана.

Макс, переобувшись, потряс зонтом в сторону окна – словно мечом грозил наступающим врагам.

– Ничто не сломит мою волю!

Диана наигранно похлопала.

– Восхитительно, – сказала она… и вдруг что-то внутри неё щёлкнуло. – Свой зонт я оставила дома. Может, найдётся местечко под твоим? С меня – горячие напитки на привале в какой-нибудь приличной кафешке.

Слова вырвались сами собой, удивив не только Макса Бербера. Он безвольно опустил зонт, будто забыл, куда спешил.

Диана надеялась, что её порыв не был вызван мамиными неловкими намёками. Может, дело было в недавнем странном сне, который шлейфом просочился за ней в реальность.

Макс чересчур долго чесал затылок. Диана поймала себя на мысли, что было бы неплохо проснуться сейчас на своей парте – под смешки одноклассников и ворчание Ковач.

– Почему бы и нет, – проговорил Макс. – Только у меня скоро игра, а после мы с ребятами пойдём все вместе домой. Для тебя точно найдётся место под чьим-нибудь зонтом… И для Лизы.

– Лизы? – переспросила вслух Диана.

– Ага, – кивнул юноша, прикусив губу. – Она придёт болеть за нас.

– Угу… припоминаю, – промямлила Диана.

Макс неуверенно побрёл к выходу, подняв ладонь в прощальном жесте:

– Тогда увидимся после игры?

– Прости, не могу, – улыбнулась Диана, пряча обиду. – Обещала маме вернуться пораньше.

Потоки воды стекали с козырька над главным входом и юркими змеями сбегали по асфальту. Диане не суждено было остаться в одиночестве – у её укрытие влетела влюблённая парочка. Окинув её быстрым взглядом, они с хихиканьем принялись целоваться, не обращая на неё внимания.

«Да чего же наглые малолетки пошли… Ой, девочка, бежала бы ты от него. Похоже, он пытается тебя съесть», – подумала Диана и отвернулась.

Её внимание привлекло здание неподалёку от главного корпуса школы. Спортзал, несмотря на ливень, притягивал к себе толпу школьников.

«Гляну одним глазком, – решила Диана, – пока не сгорела тут от стыда».

В спортзале стоял гул, воздух был спёртым, пахло потом и несвежими кроссовками. Волейболисты разминались, зрители перешёптывались, судьи перебирали бумаги. В этом хаосе взгляд Дианы выхватил двух своих единственных друзей.

«Красивая пара», – неожиданно подумала она.

Макс обнимал Лизу сзади, его руки свободно лежали на её талии.

Что-то внутри Дианы оборвалось. Всё встало на свои места: странное поведение Лизы утром, уклончивые ответы, напряжённая улыбка.

«Так вот куда спешил Макс…»

Диана неспеша вышла наружу, в промозглый дождь. Она была благодарна непогоде: глаза щипало, но небесная влага смывала соль с её лица.

Она шла в никуда, лишь бы как можно скорее покинуть школу. Из морока возник знакомый силуэт. Мари стояла под зонтом одна посреди буйства погоды. Вдруг девушка открылась дождю, и её короткие волосы мигом прибились к голове. Синяя подводка на глазах подкрашенными каплями скатилась к зарождающейся улыбки.

Диане не хотелось ни с кем говорить. Особенно не желала попадать под взгляд, который увидит всю ту боль, что раздирала её изнутри. Всю усталость, что тянула тело вниз. Она развернулась и быстрым шагом пошла в обход – по старой лестнице, затерянной в кустах. Мокрые листья хлестали по рукам, холод сковывал мышцы.

«Боль – признак реальности?»

Тогда это слишком реально.

Заброшенная лестница внизу превращалась в узкую тропинку, которая впивалась в автомобильную дорогу. Скользкая глина придала Диане скорости. Сквозь листву колючих кустов мелькал одинокий, несущийся свет.

«Нужно спешить», – непрошено подсказал разум.

Ещё рывок. Ещё чуть-чуть…

Девушка выбежала прямо на дорогу. Её ослепила вспышка фар, оглушило рычание мотора.

«Пусть будет яркий свет перед вечным мраком», – обречённо обрадовалась Диана.

***

Двери лифта со скрежетом отворились, оголяя внутри себя тусклый коричневатый свет и крепко въевшийся запах сигарет. Доктор Эдмунд встряхнул с плаща остатки дождя и вошёл внутрь. Он с нажимом ткнул нужную кнопку. Потом, как будто пытаясь ускорить механизм, нажал ещё пару раз. Обычно ради приличия он выжидал возможных попутчиков, но сегодня ему хотелось скорее оказаться дома.

Двери сомкнулись, и начался неровный подъём, сопровождаемый скрипом и дёрганьем.

«Лифт пора бы отдать в ремонт, – возмутился доктор. – Впрочем, как и мои колени».

Старик с добродушным лицом поморщился: колени нудно ныли. Они всегда предвещали непогоду. К тому же сегодня он их порядком нагрузил, и вовсе не дождь гнал его домой.

Лифт медленно тянулся к восемнадцатому этажу. Доктор тяжело дышал, и замкнутое пространство не приносило облегчения. Дабы отвлечься, он наконец-то позволил себе вытащить из-под плаща папку. На светлой обложке размашисто было выведено: СОМНАМБУЛИЗМ.

Доктор в очередной раз повертел папку в руках, будто надеясь найти в ней нераспознанную ранее ценность. Он знал – именно она источник той тревоги, что в последние дни не давала ему покоя. Несколько дней старик чувствовал, будто воздух вокруг него стал настолько плотным, что стал отяжелять его каждый шаг. За ним кто-то всё время следил.

Доктор Эдмунд неоднократно лечил пациентов с паранойей и уже решил, что и его сознание, подобно туману, было окутано этим недугом. Однако сегодняшний день принёс одновременно облегчение и новый виток опасений за собственную жизнь.

Ящик с документами в его кабинете взломали – топорно и варварски. Бумаги с медицинскими тайнами, что он поклялся сберечь, были грубо перемешаны. Доктора обрадовало, что его тревоги оказались не выдуманными, но, с другой стороны, стало ясно, что кто бы ни следил за ним, они перешли в наступление. И явно не нашли то, чего искали.

Забывчивость, которая всё чаще преследовала старика, на этот раз сыграла ему на руку – он оставил папку в буфете больницы после разговора с одной милой дамой. Профессором и матерью девочки с тяжёлой формой болезни. Врачи из её родного города не только не справились со своей работой, но и вогнали ребёнка в отчаянное оцепенение. Несколько недель девочка провела в своём закрытом мирке, что даже кормили её через трубку.

Лифт дёрнулся, и капли дождя с плаща упали на обложку. Старые чернила поплыли. Доктор попытался стереть влагу, но лишь размазал слово «Сомнамбулизм». Жуткое предчувствие пробрало старика – пробежало по позвоночнику и ударило в виски. И как только двери открылись, он спрятал папку за пазуху.

Коридор встретил его полутьмой и затхлым воздухом. Старая проводка не справилась с очередным скачком напряжения: светильники еле-еле вытягивали из себя остатки света на потёртые обои, а тени из углов и потолка давили на них.

Доктор Эдмунд заставил себя выйти из лифта. До желанной цели ему оставалось не больше десяти шагов. Что-то было не так. На этаже проживало не так много людей, многие из них одинокие люди в возрасте. Но сегодня тишина казалась особенно вязкой.

Он взглянул на окно в конце коридора. За мутным стеклом, в отблесках уличного света, дождь лился сплошной стеной.

Доктор продолжительно выдохнул и достал связку ключей. Под её негромкий звон старик подошёл к заветной двери. Вставить нужный ключ в замочную скважину с первого раза не вышло. И вот когда путь в убежище от всех тревог был открыт, он уловил движение за спиной.

Больные колени от испуга сработали как пружины. Старик, обернувшись, отпрянул от жёлтых звериных глаз, наполненных гневом. В двери квартиры напротив стояла соседка, в руках её извивался большой белый кот. Бесформенный комок ярости.

– Простите, доктор! – виновато произнесла женщина. – Сегодня красться у меня в привычке.

– Кто ж вас, дорогая, заставляет стариков пугать? – пробурчал Эдмунд.

– Крысы, доктор. Снегу весь день покоя не дают, – она потрепала кота по загривку. – Видите, как он на нервах?

Доктор взглянул на зверя. Янтарные глаза кота метались по теням.

– Вы, голубушка, оставьте его в коридоре. Пусть прогонит этих вредителей.

– Вдруг напакостит?

– Лучше так, чем грызуны у нас совсем распояшутся.

Соседка колебалась, но всё же опустила кота на пол.

– Ладно, Снег. Доктор разрешил тебе погулять. – Она вновь бросила старику извиняющуюся улыбку. – Спокойного вам вечера.

– И вам того же, голубушка, – пробормотал он и поспешно скрылся за дверью.

Женщина приподняла бровь на странное поведение соседа. Она принюхалась – не начал ли соседушка вновь заливать свои одинокие вечера крепким снадобьем?

Но, уловив лишь сырость и незнакомый, земляной запах, она прошептала:

– Удачной охоты, мой тигр. Только не ходи к лифту, слышишь? Через часик я тебя впущу домой.

Кот даже не обернулся на хозяйку, когда остался в коридоре один. Он крался к единственному окну, за которым барабанил дождь. Вспышка молнии вырвала из темноты изящные изгибы женского тела. Силуэт манил к себе зверя.

Когда грянул гром, освещение в коридоре сдалось теням и погасло. Кот зашипел отчаянно и жутко.

Глава 4. Попутчики

– Дура! – завопила Диана и резко остановилась у края дороги.

Машина пронеслась впритирку, окатив её водой из грязной лужи. Девушка фыркнула – коричневая жижа попала даже в рот.

«Нечего было орать попусту», – укорила себя Диана и захихикала.

Не зная, как справиться со смехом, она опустилась на землю, обхватив колени. Ткань юбки прилипла к ногам, а туфли, замаранные в глине, еле держались на ступнях. По телу пробежала дрожь, и она лишь крепче сжала себя руками, пытаясь сохранить остатки тепла.

Только успокоившись, Диана заметила, что одинокая машина остановилась поодаль, пылая красными габаритами. Похоже, не одной ей нужно было прийти в себя.

Наконец, чёрный автомобиль дал задний ход.

Диана уткнулась лицом в колени. Даже когда машина остановилась и хлопнула дверца, она не подняла головы.

Долгое промозглое мгновение ничего не происходило. А потом кто-то смело шагнул в лужу и укрыл девушку от дождя. Диана и не подумала оттолкнуть тепло – наоборот, с жадностью укуталась в сухой пиджак. Даже дождь не мог перебить приятный аромат, исходящий от него.

Любопытство пересилило, и Диана подняла взгляд. В луже перед ней стоял высокий черноволосый молодой мужчина. Его водолазка промокла до нитки, но, казалось, ему не было до этого дела. Он смотрел на Диану выжидающе.

– Прости, – произнёс он просто.

– Очень лаконично, – хрипло ответила она.

Диана была зла – на Лизу и Макса, на погоду и этот день, на себя… Ей хотелось сорваться, и незнакомый парень казался удобной мишенью.

Тот, будто чувствуя это, спокойно добавил:

– Я мог бы сослаться на плохую видимость… – Он задержал взгляд на её дрожащих руках, на промокшей одежде, слипшихся прядях волос. Голос звучал мягко, почти виновато: – Но вряд ли слова согреют. Прошу, садись в машину.

Автомобиль покачнулся, когда мужчина сел за руль. Он не спешил заводить двигатель, выжидающе глядя на Диану. Она, кутаясь в его пиджак, так и не затворила дверь. Дождь уже проник внутрь – поливал идеально чистую приборную панель, смочил кожаные кресла.

– Позволь отвезти тебя домой, где тепло и сухая пижама, – спокойно сказал парень.

Диана взглянула на него исподлобья, по-прежнему словно каменная.

– Мама учила не садиться в машины к незнакомцам.

Водитель усмехнулся, опуская руки на руль.

– Тогда из уважения к твоей маме, давай ускорим наше знакомство. Я Лука.

Она выдохнула. Не столько от облегчения, сколько от бессилия.

– Диана.

– Прекрасно. Неподалёку видел телефонную будку. Сможешь позвонить маме и представить меня. Я же выскажу ей почтение за воспитание дочери.

Диана сжала губы и процедила:

– Представляю, как она обрадуется.

Она захлопнула дверь. От дождя остался лишь приглушённый шум. Двигатель запустился низким и бархатным урчанием.

Некоторое время они ехали молча. Диана делала вид, что не замечает водителя, но её взгляд часто скользил по его отражению в запотевшем окне. Она не из тех девушек, кто тает от «тачек» парней, но признавала: эта чёрная машина гармонировала со своим хозяином. Их утончённость граничила с агрессивностью. В машине это сочетание было очевидным, но в человеке, уверенно управлявшем ею, эта двойственность ощущалась лишь подсознательно.

Больше всего её тревожила чистота салона. Так убирают, когда хотят скрыть следы.

– Прости, – вдруг сказал Лука. – Не передать, как мне стыдно.

– Если довезёшь до дома и не окажешься маньяком – прощу, – пробурчала Диана.

– Я не маньяк. По крайней мере, сегодня, – ухмыльнулся он. – На вашей школе несколько камер видеонаблюдения. Одна из них точно засняла, как я тебя посадил в машину. Так что, если ты не появишься дома в ближайшие два дня – у меня будут большие проблемы.

Диана скептически фыркнула, но в глазах мелькнул лёгкий интерес.

– Ты что, шпион? Высматриваешь камеры, может, и снайперов? Ты – Бонд? Почему тогда машина немецкая?

Девушка прикусила губу – не нужно отвешивать ему комплименты понапрасну. Мальчишки только и хотят быть харизматичным социопатом, который стреляет направо и налево, и между убийствами хомутает очередную дурочку.

– Просто наблюдательный. По роду деятельности.

– О, интересно. Воруешь информацию для корпораций? Перевороты на Ближнем Востоке?

– Почти, – с улыбкой ответил Лука. – Курирую выставку живописи. Отличаю оригиналы от подделок.

Диана притворно вздохнула:

– Я-то было подумала, что у тебя есть жгучая брюнетка, и ты не позаришься на беззащитную школьницу.

– Почему бы любителю живописи не найти такую брюнетку? – подыграл Лука.

– Так нашёл?

Он покачал головой:

– Пока нет. Сложно завести постоянные знакомства, когда приходится много путешествовать.

– В поисках жертв? Тут налево сверни, – хмыкнула Диана, скрестив руки на груди. – Даже до нашей школы добрался?

– От вашей школы мне нужны только младшие классы… О-о, прошу, не развивай эту тему! Я про детские экскурсии! – Лука поднял руки в примирительном жесте. – Выслушай, а потом можешь уничтожать меня всю дорогу. Ты со мной неприветлива, и это понятно. Но я не тот парень, который тебя обидел. И он, скорее всего, сделал это не со зла.

Диана сузила глаза. Её новый знакомый, похоже, любит лезть не в своё дело.

– О чём ты?

– Извини. Стоило попробовать, – признался он. – Просто весной школьники от гормонов все шальные.

– Ты меня окатил грязью, а теперь глупостями донимаешь, – огрызнулась она.

– Это я-то донимаю?! Не я встал на пути полутонной груды железа.

Дорога до дома Дианы была короткой для быстрой машины.

– Дом с вишнями, – указала она. – Останови там. Надеюсь, мама не заметит подозрительную тачку у себя под окнами.

Лука кивнул, плавно притормаживая.

– И нет, – добавила Диана со свежим всплеском эмоций, – я не собиралась бросаться под машину из-за каких-то «почти-что отношений».

– «Почти-что»? Ага, понимаю.

– С чего бы? Читаешь журналы для девочек?

Они остановились у её дома. В салоне настала пауза, нарушаемая лишь дробью дождя по крыше. Стекло со стороны Дианы запотело. Она провела по нему пальцем. В открывшемся кусочке виднелся её дом. В окнах не горел свет.

«Похоже, мама с мелким где-то задержались. Ну и хорошо».

– Была одна девушка… – негромко начал Лука.

Диана замерла, рука на дверной ручке остановилась. Она повернулась к нему.

– Так вот, – продолжил темноглазый парень, – она была и есть далеко. Где-то в твоём возрасте, мы сидели в разных углах класса, никогда не помогали друг другу в учёбе. Но по утрам ждали один и тот же поезд. Так и привыкли. Иногда на уроках ловили взгляды друг друга. Казалось, стоит только притронуться к её пальцам в толкучке вагона… Вот это и было «почти».

Диана внимательно смотрела на него.

– Что мешало тебе пригласить её хотя бы на кофе?

Лука хмыкнул:

– А тебе что мешало?

Она не ответила, и парень продолжил, с угасающей улыбкой:

– Очевидная причина – поклонники. К некоторым она даже хорошо относилась.

– Ну да-а, – протянула Диана.

– Не подумай плохо. Никому не удавалось выпросить у неё поцелуй в кино. Только по дороге в метро она будто отдыхала от всех, и я не мешал ей в этом.

Диана медленно кивнула:

– А дальше?

– Как-то на день рождения одноклассника она уступила его ухаживанию. Одни говорили, что это был подарок. Другие – надоело быть недотрогой.

– Когда-нибудь любому приестся одиночество.

– Всё верно. Однако после этого она с тем парнем больше не разговаривала. Вела себя, будто ничего не было, хотя вся школа злословила у неё за спиной. Репутации недоступной школьной королевы пришёл конец. Корона осыпалась ржавчиной.

– И как ты себя повёл?

Лука отвернулся, глядя на бег капель по стеклу.