Вкус будущего

– Что такое? – Татьяна оторвала взгляд от экрана своего ноутбука.

– Это что было сейчас?

– Что? Я ничего не видела…

– Она мне подмигнула! И так, знаешь, неприлично подмигнула, зазывающе!

Татьяна рассмеялась.

– Саша! Алла – робот-официант. Не до конца настроенный, с нерабочим пока автономным режимом, но это всего лишь официант.

– Так, вот что: настраивайте, доделывайте, допиливайте… переоденьте, не знаю, макияж другой ей сделайте, но в зал не выпускать, пока я её не протестирую, когда она будет полностью готова.

– Хорошо, хорошо, – веселилась Татьяна, – обещаю, ты первый её протестируешь!

– Это, во-первых, – я пропустил её шуточку, пытаясь сосредоточиться на главном, – а во-вторых, сколько стоит экземпляр? Во сколько нам обойдется эта чудо-женщина?

– Пока нисколько. Это прототип, я его выпросила для тестирования. Если пройдет все тесты, окажется пригодной для работы, нам сделают скидку за участие в испытаниях модели и оформим в рассрочку. А вообще да, дорогущая штука. Точно не скажу – у нее еще нет ценника, но стоить она будет не хило.

– Ладно, работайте, – благословил я Татьяну и её команду, выходя из комнаты.

– Заходите к нам ещё! – задорно предложила Алла. – Мы всегда рады вам, нашим дорогим гостям!

Я вышел и отправился к себе. И вдруг мне как-то жалко стало эту недонастроенную Аллу. Я вдруг подумал, что роботы словно дети – часто бывают такими беспомощными и беззащитными… «Надо, чтобы они хорошенько её допилили, – решил я, – а потом, если получится в пределах допустимого, протестируем на посетителях ресторана, посмотрим, как они примут эту модель».

* * *

– Эдик, ты точно покормил Гошу? – спутница седовласого джентльмена пристально посмотрела ему в глаза. – Или ты хотел его покормить, но забыл?

Ага, так, значит, его Эдуардом зовут. А его даму?

– Люба, если я хотел покормить Гошу, но забыл, то как я могу помнить, что я забыл его покормить, но хотел? Тебе не кажется, что это классический неразрешимый парадокс?

– Отнюдь, дорогой! Память устроена таким образом, что если дать ей толчок, то она восстанавливает, казалось бы, утерянные факты.

– И о каком толчке ты говоришь? – с лёгкой усмешкой спросил Эдуард.

– Мой вопрос должен был послужить таким толчком: когда я спросила, не забыл ли ты покормить кота, ты должен был вспомнить, не забыл ли ты его покормить.

– Что ж, логично, согласен. Сейчас попробую вспомнить. Не забыл.

– Точно?

– Абсолютно. Я отчетливо помню звук насыпаемого сухого корма в железную миску.

– Но это ты мог вспомнить звук, который ты слышал, например, вчера, а не… – женщина вдруг замолчала, а потом воскликнула: – Они идут к нам!

Эдуард проследил за взглядом супруги и увидел приближающихся к их столику АРТ-8 и VIKI-Q. Золотой АРТ-8 шел мелкими шагами, время от времени чуть разводя руками и покачивая головой, будто разговаривал сам с собой на ходу. Ну или со своим коллегой и напарником VIKI-Q, тот катился рядом на своих трёх колёсиках, вращал влево-вправо куполом своей круглой головы и тихонько посвистывал.

Роботы приблизились к столику супружеской пары, золотой АРТ-8 склонил голову, развёл руками и произнес:

– Добрый вечер! Вам как обычно? Аперитив – сухой херес из Паломино бланко?

– Эдик, ты слышал? – спросила женщина у мужа. – Он говорит, как наш официант Евгений!

– Да, пожалуйста! – Эдуард улыбнулся роботу.

– Будет сделано к вашему удовольствию, – сказал C-3PO, поклонился, развел руками, и парочка удалилась.

– А вот этого «к вашему удовольствию» Евгений не говорил… – заметила женщина.

– Да, и слава богу, – усмехнулся в седые усы капитан «Титаника».

«Кажется, они поладят», – подумал я, глядя на пожилую пару и наших роботов.

Глава 4

Утиная интуиция

– Это какой-то кошмар! – Виктор встретил нас со всклокоченными волосами и горящим взглядом. Мы с Таней зашли к нему в кабинет посмотреть, как у него дела с Тонио.

– Что за кошмар? – поинтересовался я.

– Ну вот это, – Витя кивнул на большой экран монитора на столе. С экрана, чуть прищурившись, смотрел на нас Антонио Труссарди. – Я на кухне сейчас редко бываю, в основном здесь, вот с ним зависаю…

Мы с Таней переглянулись – у нас для Виктора был сюрприз.

– Чего это вы переглядываетесь? – покосился на нас Витя. – Давайте, рассказывайте, что задумали!

– Тонио апгрейдили, – сказал я.

– Ну подожди! – Татьяна дёрнула меня за рукав рубашки. – Весь сюрпрайз испортишь! Секунду! – и она поставила на стол Виктора свой ноут, открыла его и быстро заклацала по клавишам. – Готово! – через минуту сообщила Таня. – Витя, выйди из программы и снова войди.

– Что, совсем выйти? – спросил Виктор недовольным тоном.

– Ну да, надо перезапустить Тонио и у тебя. Я только что перезапустила его на сервере.

– Но у нас тут работа, вообще-то! Сегодня мы работаем над коктейлями, и Тонио выдал несколько сумасшедших миксов… Не, реально есть очень интересные, прям захотелось пойти в бар и попробовать сделать такое.

– Сохрани текущую выдачу, – сказала Таня, – и перезагружайся. Ничего не пропадёт.

Виктор сел за компьютер и перезапустил Тонио. На экране стали открываться какие-то окошечки, отрабатывали скрипты, мелькали столбики данных… Витя посмотрел на мельтешение на экране, вздохнул и закатил глаза, словно вспоминая что-то очень важное и одновременно нечто заоблачное, и неуловимое в ловушку мыслей и слов.

– Он даже «Слезу комсомолки» смог придумать, только не ядовитую, а реально годный коктейль, но по вкусу и аромату он должен вызывать ассоциации именно со «Слезой комсомолки»…

– Кто он? – спросил я.

– Какая слеза комсомолки? – спросила Таня.

– Тонио, – ответил нам Витя. – «Слеза комсомолки» – коктейль из поэмы Ерофеева «Москва – Петушки», не помните, что ли?

Я читал Веничку Ерофеева давным-давно, а Татьяна, наверное, вообще пропустила, и Витя пояснил:

– Лаванда – 15 граммов, вербена – 15 граммов, одеколон «Лесная вода» – 30 граммов, лак для ногтей – 2 грамма, зубной эликсир – 150 граммов, лимонад – 150 граммов.

– Фу! – скривилась Татьяна.

Витя невозмутимо продолжал:

– Смешивать компоненты надо особым образом – это следует делать двадцать минут с использованием ветки жимолости, которую, по мнению некоторых, можно заменить на повилику. Однако Веничка настаивал, что это «неверно и преступно»: «Режьте меня вдоль и поперёк – но вы меня не заставите помешивать повиликой „Слезу комсомолки“, я буду помешивать её жимолостью. Я просто разрываюсь на части от смеха, когда при мне помешивают „Слезу“ не жимолостью, а повиликой!».

– Надо же… – удивился я, но не витиеватому слогу Ерофеева, а тому, как это всё запомнил Витя – даже сколько чего в граммах в этом безумном коктейле.

– Выпьешь её сто грамм, этой слезы, – память твёрдая, а здравого ума как не бывало, – продолжал Виктор. – Выпьешь ещё сто грамм – и сам себе удивляешься: откуда взялось столько здравого ума? и куда девалась вся твёрдая память?..

– Ладно, – остановила излияния Вити Татьяна, – запускай Тонио. Подожди! Включи вебкамеру сначала.

Мы с Таней встали перед монитором за спиной Вити. Виктор кликнул по иконке повара в белом колпаке.

– Здравствуй, Виктор! – на экране возник Антонио Труссарди. Он широко и белозубо улыбнулся, но глаза его смотрели остро, пристально, с этаким прицельным прищуром. – О! И Александр с Татьяной здесь!

Витя оглянулся и посмотрел на нас ошалело.

– Тонио… – проговорил он. – Ожил…

– Да! – бодро подхватил Тонио. – Меня мощно апгрейдили: для нейросетей ChatGPT детально прописали роль и стратегию дообучения, а также подключили базу данных нашего центрального ИИ с допуском по клиентам ресторана и персонала. Теперь я знаю практически всё, что знает наш центральный ИИ и даже немного больше…

– Больше? – не понял я. – И что это больше?

– Занятия с шеф-поваром Виктором не прошли даром, босс, я теперь знаю не только несколько сотен превосходных рецептов, не только могу делать предположения о составлении новых с убедительностью до 96%, но и могу просчитывать предпочтения шеф-повара Виктора с точностью… – Тонио задумался секунды на четыре, – с точностью пока до 70%.

– Ты можешь просчитывать мои предпочтения? – переспросил Витя.

– Да! – с радостью подтвердил Тонио. – Но здесь нам ещё нужно поработать – 70% это очень мало.

– До апгрейда ты мне нравился больше… – проговорил Виктор.

– Готов выслушать ваши претензии и записать все ваши пожелания, чтобы затем подать отчет в отдел разработки, – мгновенно отреагировал Тонио.

– Мне кажется, тебе больше нужно сосредоточиться на своей работе, а не на моих предпочтениях, – проворчал Витя.

– Тонио, но три тринадцать, пауза до команды, – сказала Татьяна, и Тонио на экране замер, поставив себя на паузу.

– Вить, это тоже часть его работы – угадывать, что тебе нравится. – очень важная часть.

– Важнее, чем придумывать новые вкусы и следить за тем, чтобы это было ещё и полезно, и сочеталось с другими блюдами и так далее?

– Фишка вот в чем, – пояснила Таня: – Ты его учитель, а он твой ученик. Программа его типа, – Таня кивнула на зависшего Тонио, – учится во многом, как это делают дети: старается угадать, понравилось ли ее решение «взрослому». Это такое положительное подкрепление…

– Как дети? – недоверчиво переспросил Виктор.

– И не только дети, – кивнула Таня. – Программисты, например, подражают стилю своего гуру, как бы смотрят на код его глазами – понравилось бы учителю или нет? Это первое. А второе – так вообще устроена коммуникация – люди (и ты в том числе) не объясняют всего точными инструкциями, они зачастую просто обозначают: вот это хорошо, а это так себе… Вариантов слишком много – все перечислить при обучении невозможно, и ученик большинство ответов (поступков) угадывает по реакции учителя, включая интуицию…

– У Тонио есть интуиция? – усмехнулся Виктор. – Я слежу более или менее за прогрессом в области ИИ. Нет у него интуиции.

– Интуиция – это только слово. Важнее – работает ли это? Ну, как утиная типизация в программировании…

– Как это? – мне стало интересно, прям такой ликбез нам Татьяна устроила.

– Если что-то выглядит как утка, плавает как утка и крякает как утка, то это, вероятно, и есть утка, – улыбнулась Таня. – То есть, если программа на неполных данных делает предположение и угадывает с большим процентом точности и с достаточно большой частотой, то называй это как хочешь, но работает это в точности, как интуиция.

– Ладно, – сдался Витя. – Пусть угадывает меня или просчитывает, но… пусть поменьше говорит мне о том, на какой процент он меня вычислил, лады?

– Хорошо, мы подправим там в его ролевых установках, – согласилась Татьяна.

– Ну а что, Витя неплохо справляется, – резюмировал я, когда мы с Таней вышли от Вити.

– Да классно всё, – Татьяна вдруг облизнулась. Я что-то вздрогнул даже, так неожиданно хищно она это сделала. Но она тут же пояснила свой тревожащий мимический жест: – Жду не дождусь, когда можно будет реально попробовать блюда, которые придумает Тонио.

– И коктейли, – добавил я. – «Слезу комсомолки», например…

– Да фу же! – поморщилась Татьяна: – Лак для ногтей, зубной элексир…

– Мы не дослушали просто: Витя сказал, что Тонио придумал коктейль из нормальных ингредиентов, но по вкусу отдаленно напоминающий вот этот…

– Лак для ногтей, ага.

«Эх, Татьяна! – думал я. – Технарь ты и нет в тебе этого… ну этого…», – я так и не успел подобрать подходящее слово. Интуиция подсказала мне, что в нашем новом зале складывается напряженная обстановка. Я услышал знакомый голос. Но узнал владельца голоса, я только когда увидел: это был мальчик, который недавно не поверил, что наш C-3PO – настоящий робот. Похоже, мальчика звали Фома – он не верил никому и ничему. Но мне вспомнился не апостол Фома из Евангелия от Иоанна, а мальчик Фома из стишка Сергея Михалкова, тот которого съел крокодил в оконцовке.

Перед столиком, за которым сидели Фома и его мама, стоял навытяжку Евгений, ожидая, когда гости сделают заказ. Но гостям было не до этого: