Код 29. Верни ключи от Алатырей

Бариста у стойки уронил питчер, тонкий звон пронзил комнату. Глеб моргнул – и вернулся. Заполнил пустоту смехом.

– Вот! – хлопнул ладонью по столу. – Видишь? «Ключ» – липкая метафора. Уже везде. Верни ключ к здоровью, верни ключ к отношениям, – он передразнил голос тренера по осознанности. – Мы это разорвём.

«Мы», подумал Макс. «И кто ещё в этом мы?»

Официантка принесла ещё кофе. Когда ставила стакан, глянула на Макса – обычный, чуть усталый взгляд – и вдруг тихо, не двигая губами, прошептала:

– Верни ключ.

И ушла, не оглядываясь. Макс не успел спросить, уверен ли он, что это было. Рядом зазвонил чей-то телефон, кто-то громко рассмеялся, музыка переключилась. Реальность, как опытный фокусник, ловко отвлекла внимание.

– Макс, – сказал Глеб, – ты чего такой серьёзный? Ты всегда кайфуешь после удачного эфира. А сейчас как будто в лужу сел.

– Просто думаю, – ответил Макс. – Про метафору.

Он потянулся к телефону, перевернул его экраном вверх. Уведомления переливались, как рыбья чешуя. Среди них торчало одно, чужое: «Системная ошибка 29. Сеть недоступна». Он открыл – чёрный экран на секунду показал тонкую кристаллическую сетку, а потом вернулся к приложениям. Уведомление исчезло.

– Ты видел? – спросил он сам у себя. – Или это ты видишь то, что хочешь видеть?

Глеб рассказывал историю про то, как он «закрыл» сложного клиента. История была рассчитана до секунды: где смеяться, где восхищаться. Макс услышал только финал – «…и мы забрали у него ключ от бизнеса», – и едва не споткнулся о слово.

– Ключ? – переспросил он.

– В смысле – контроль, – Глеб махнул ладонью. – Ты понял.

Макс понял. Слишком хорошо.

Глеб и Макс познакомились на бесплатном семинаре, где продавали смысл дороже, чем квартиры в центре. Тогда у Макса был канал из трёх тысяч подписчиков, у Глеба – опыт «въезда» в финансы нескольких «гуру». Они мгновенно поняли друг друга: Макс – инженер смыслов, Глеб – двигатель.

Они были из тех двух, кто в баре не допивает, потому что нужно встать и сделать. Они дрались один раз – из-за девушки и из-за принципа – и неделю не разговаривали, а потом выпили и поняли, что вместе стоят дороже, чем по отдельности.

Глеб был рядом, когда Макс «упал» на первом запуске. Макс был рядом, когда у Глеба умер отец. Они вместе снимали офис, спали на полу на матрасах, ели лапшу из стаканчиков и делали вид, что им нравится. Они вместе росли.

Вспоминать это сейчас было больно, как нажимать на синяк.

«Если система наденет его лицо, – подумал Макс, – это худший выбор. Потому что я поверю. И открою. И… верну».

Он сжал кулак в кармане. Камень встретил пальцы холодом, как металл у операционного стола.

– Послушай, – сказал Макс очень спокойно. – Представь, что у меня… есть реальный ключ. Ну, гипотетически. Куда бы ты его «вернул»?

Глеб откинулся и, по привычке играя в импровизацию, не задумался ни на секунду:

– «Назад в замок», – сказал он и улыбнулся. – А если без философии – ключ должен быть у того, кто платит аренду за замок. – Он подмигнул. – Или у того, кто умеет его вскрывать. Лучше у нас.

«Назад в замок», повторил про себя Макс. Образ вспыхнул сам – замок вниз. Лок-даун. Слово, которое ещё не прописано в сюжете, но уже стучится в дверь.

– Окей, – сказал Макс и поднялся. – Поехали в офис. Хочу посмотреть запись эфира. Момент, где картинка гаснет. И… – он сделал вид, что шутит, – и где ты говоришь своим «плоским» голосом.

– Ты хочешь уволить мой голос? – Глеб расхохотался и вскочил. – Погнали. Я за рулём.

Они ехали молча, каждый со своим. Радио в машине Глеба работало «умно»: подстраивало фон под настроение водителя. Сегодня оно подобрало плейлист «безопасный драйв», где одинаковые голоса пели одинаковые песни. Макс смотрел в окно – снег, серый город, коробки домов, горящие вывески – и ловил странные дрожания мира: как будто тени машин иногда отставали от машин на полсекунды.

– Видишь? – спросил он.

– Что? – Глеб щёлкнул кондиционером.

– Ничего.

На светофоре рядом остановился микроавтобус с логотипом интернет-провайдера. Водитель в шапке смотрел в телефон. В какой-то момент он поднял голову и посмотрел прямо на Макса. Губы не шевелились. Но Макс услышал: «Верни ключ».

Он откинулся на сиденье. Закрыл глаза. Вдох. Выдох. Не сойти с ума до офиса.

Офис был стеклянным и белым, как зубная паста в рекламе. Ресепшн улыбался правильной улыбкой. На стенах – мотивирующие плакаты с фразами Макса, от которых ему самому иногда хотелось пить горькое.

– Привет! – админша с розовыми ногтями помахала рукой. – Эфир бомба. Я пересматриваю третий раз.

– Спасибо, – кивнул Макс. – Нужен доступ к «сырому» потоку. Момент «провала».

В аппаратной пахло озоном и пылью. Звукореж повёл мышкой, отмотал таймлайн. На мониторе мерцал кадр: Макс на сцене, улыбка под камеру, график на экране, чат летит. Звукореж поставил на play.

На том самом моменте, где картинка в студии провалилась в чёрный, запись на экране… не провалилась. Всё шло гладко. Ни единого сбоя. Макс стоял под светом, говорил свою железную фразу, красная лампа горела, чат взрывался смайлами.

– Где провал? – спросил Макс.

– Какой провал? – удивился звукореж. – У нас вообще всё ровно. Одновременные «провалы» у зрителей – да, вижу по статистике, у тысяч. Но запись чистая. С нашей стороны – идеально.

– То есть они не видели нас, но мы были, – произнёс Макс.

– Типа того. Магия, – хмыкнул звукореж.

«Магия», повторил Макс. Ему захотелось ударить что-нибудь тяжёлое, чтобы оно звякнуло по-настоящему. Он взглянул на Глеба. Тот улыбался, как всегда, но кожа на лице казалась… тоньше.

– Можем увеличить? – спросил Макс. – На момент, где у меня… «срыв». Слова «ключ у тебя».

Звукореж отмотал. На записи Макс не произносил этой фразы. Он говорил стандартное «кнопка под видео». Улыбался. Бережно подталкивал аудиторию к покупке.

– Тут всё ок, – сказал звукореж. – Я бы даже сказал – идеально. Очень гладко.

«Слишком гладко», подумал Макс.

Он взял со стола запасной монитор, включил. Экран издал тонкий писк и погас. На секунду появилась кристаллическая сетка, тонкие линии вела себя, как живые, собираясь в символ. Макс моргнул – сетка исчезла, монитор завёлся нормально, показывая медицинскую чистоту эфира.

– Извини, – сказал он тихо. – Я на минуту.

Он вышел в коридор. Стекло, белые стены, ковролин, по которому не слышно шагов. У лифта он поймал себя на желании спуститься на улицу – просто дышать, без людей. Кнопка «вниз» мигнула и погасла. Двери скользнули в стороны.

В кабине уже стояли двое: мужчина в сером пальто и курьер с рюкзаком. Макс вошёл, встал к стене, нажал «1».

Лифт поехал – и встал между этажами, как усталый зверь, который решил прилечь. Свет не погас, но стал чуть зеленее. Мужчина в пальто посмотрел на Макса и, не меняя выражения лица, произнёс:

– Верни ключ.

Курьер повернул голову через секунду, точно по таймеру:

– Верни ключ.

Макс перенёс вес на носки. Ладонь сама нашла камень. Он вытащил его из кармана – быстро, не думая, словно инстинкт тянул руку. Камень был холодным. Трещины светились едва заметно.

– Не верну, – сказал он. Голос прозвучал хрипло и чуждо.

Лифт дёрнулся. Мужчина в пальто опустил глаза. Курьер отступил на шаг и посмотрел в пол. Свет вернулся к нормальному оттенку. Лифт снова поехал.

Двери открылись на первом. Мужчина молча вышел. Курьер сказал «хорошего дня» обычным, живым голосом и побежал к выходу.

Макс остался стоять в кабине, пока двери не начали закрываться, и успел выскочить в щель. Ладонь с камнем горела, как если бы он держал ледяной уголь.

Он впервые за день позволил себе короткую, грязную мысль: я хочу, чтобы это всё оказалось розыгрышем. Даже если это жёстоко. Пусть будет розыгрыш – и я опозорюсь в сторис. Лишь бы это было человеческим.

Но это не было человеческим.

В переговорке он закрылся один. Включил ноутбук, открыл общий чат команды. 150 сообщений за час. Он пролистал наверх – и замер: через каждые двадцать-тридцать сообщений всплывали одинаковые, как копипаст, фразы от разных людей.

«Ключ у тебя».

«Верни ключ».

«Верни».

«Ключ».

Он сделал скриншот. Сразу же рядом всплыло новое: «Системная ошибка 29». Он щёлкнул на уведомление – чат обнулился. Скриншота не было. Сообщения пропали. В логе – пустота.

Он открыл «журнал изменений» – устройство выкрутило время на минуту назад само, и пустые строки было не за что зацепить.

Телефон на столе загудел. Номер – без имени. На экране высветилось: НЕТ СЕТИ. Звонок всё равно шёл.

– Алло, – сказал Макс.

В трубке дышали. Не человек. Не так дышат люди. Так иногда «дышат» подземные парковки – низко, влажно.

– Верни ключ, – произнесли сразу несколькими голосами, наложенными друг на друга, как треки в неправильном миксе.

– Кому? – спросил Макс.

Пауза. В паузе было движение – как если бы кто-то переглянулся. Потом они сказали:

– Назад. В замок.

Связь оборвалась. На экране замерцала сетка, сложилась в треугольный знак и исчезла.

Макс выключил телефон. Положил на стол. Открыл окно, чтобы впустить холод. Холод был честным.

– Макс? – Глеб просунул голову в дверь. – Ты куда сгинул? Я думал, ты умер там. Всё норм?

– Сядь, – сказал Макс.

Глеб сел. Откровенно, по-детски, как на старых матрасах когда-то. Макс открыл рот – и закрыл. Он не знал, как спросить «кто ты». Он не знал, как обвинить без доказательств. И – он не был уверен, что хочет услышать правду.

– У меня, кажется, перегруз, – сказал он вместо этого. – Сгоняю домой. Перенесём планёрку.

– Конечно, – Глеб взглянул внимательно. – Слушай, сам себя не загоняй. Мы не в армии. Хочешь – ложись. Я всё закрою. Ты мне веришь?

Макс хотел сказать «да». Вышло:

– Я стараюсь.

Глеб усмехнулся, но в глазах мелькнуло что-то человеческое, тёплое, как раньше.

– Бро, – сказал он тихо. – Даже если ты забудешь всё, что говорил на своих курсах, – я не забуду. Держись.

На секунду Макс подумал: вот он, мой друг. И на следующей – поймал себя на том, что эта мысль может быть подсунута ему.

Он кивнул, поднялся, пожал руку. Глеб крепко сжал его ладонь, и на полсекунды его кожа стала холоднее, чем должна быть. Макс выдернул руку и тут же сделал вид, что почесал ухо.

Вечер накатывал, как вода. Москва переключалась на ночной режим: подсветка, отражения, бесконечные окна, где живут другие жизни. Дома пахло лавром, потому что кто-то в соседней квартире варил суп. В его квартире пахло дорогим деревом и пустотой.

– Ты где? – спросила из кухни Алина.

Алина стояла спиной, резала лайм кружками. Она любила «правильные вечером» напитки: воду с зеленью, смузи «на ночь можно». Её ключевые слова – баланс и режим. То, что удерживает людей от края.

– Тут, – сказал Макс и вошёл. – Как ты?

– Нормально. Ты страшно выглядишь. – Она развернулась и прищурилась. – Опять пахнет студией. Ты прям как бы живёшь там.

– Живу, – сказал Макс и попытался улыбнуться. – А где ещё?

Алина повесила взгляд на его лицо, потом на его карман. Легко, еле заметно. Как будто её глаза сами туда притянулись.

– Что это? – спросила она.

– Что?

– В кармане.

Он сделал шаг назад, как делают шаг назад на последней ступеньке, которую не заметили.

– Ничего. Ключи.

– Покажи.

Это прозвучало буднично. Даже нежно. Но в её голосе было то же самое ровное, что Макс уже слышал. Ровное как стекло.

Он улыбнулся. Пожал плечами. Открыл холодильник, вытянул бутылку воды, сделал глоток. Поставил. Вынул из кармана ключи – настоящие, металлические, тяжёлые. Бросил на стол. Камень остался в другом кармане.

– Видишь? – сказал он.

– Вижу, – сказала Алина. – Поставь телефон на зарядку. Он у тебя садится.

Он положил телефон на беспроводную станцию. Станция зажглась синим кольцом и тут же погасла. Телефон не заряжался. На экране мигнуло: «Сеть недоступна».

Алина смотрела тихо, без комментариев. Он почувствовал, как невесомо, но ощутимо возникает между ними тонкая перегородка.

– Я приму душ, – сказал он. – Сегодня был странный день.

– Прими, – сказала она. – И выспись.

Он заперся в ванной и включил воду погорячее. Пар запотел зеркала. Макс сел на край ванны и достал камень. Он был ледяной – как будто провёл день в снегу. Трещины еле дышали светом.

– Кто ты? – спросил он почти шёпотом. – Подарок, ловушка или… ключ?

Ответом было жужжание вентилятора и тихое «тик-тик» воды.

План родился сам. Если это «оно» – система, программа, кто угодно – пытается вытянуть у него «ключ», значит, ключ у него. Это факт. Его нужно… сохранить. Спрятать? Выбросить? Жечь?

Он достал из шкафа металлическую коробку из-под печенья (старый подарок от тёти, которую он никогда не выкидывал из уважения к тёте). Положил камень внутрь, закрыл. Подержал. Ничего не случилось. Тогда он засунул коробку в шкаф, за стопку полотенец.

– Посмотрим, – сказал он зеркалу. – Кто кого.

В зеркале был мужчина, который делал вид, что контролирует мир. Ему было двадцать девять, и впервые в жизни он ощутил себя не на сцене, а в кулисах чужого театра.

Когда он лег, Алина уже дышала ровно. Макс выключил свет, потом, не выдержав, включил настольную лампу на минимум. Телефон на тумбе мигнул – «нет сети» – и всё равно зазвонил.

– Да что ж ты… – прошептал Макс и ответил.

– Верни ключ, – сказали голосами. На этот раз они были ближе. Как если бы стояли у двери спальни.

– Нет, – ответил Макс. – Я не верну. И я не ваш.

Пауза. Потом – тихий, почти ласковый шёпот, который можно услышать только нутром:

– Мы – твои.

Он бросил трубку. Выключил телефон. Сунул его в ящик. Встал. Пошёл на кухню, открыл шкаф, вытащил металлическую коробку.

Она была пуста.

Камня не было.

Макс посмотрел на стол. На подоконник. На пол. Нигде.

Он вернулся в спальню – медленно, как человек, который не хочет видеть, но обязан. Подошёл к тумбе. Камень лежал там. На месте книги, которую он читал прошлым летом и забыл – дешевый триллер с правильной структурой.

Камень был холодным. Свет в трещинах стал ярче.

Макс сел на кровать. Алина повернулась на бок, сонно что-то пробормотала. Он посмотрел на её ладони – тонкие, нежные, способные делать из кухонных мисочек утренние ритуалы. И представил эти ладони на своей шее. Мысль пришла сама. Он отогнал её.

– Спи, – сказал он ей. – Я всё нормально.

– Мм, – сказала она и улыбнулась во сне.

Макс положил камень на тумбу. Выключил лампу. Лёг. Долго смотрел в темноту. Слышал, как в стенах живёт дом, как лифты ездят, как кто-то наверху роняет, как у него в голове – пустыня.

– Верни ключ, – сказал он мысленно неизвестно кому. – Верните вы себя.

Сон подошёл тихо, как снег.

Ему снился лес – не московский сад, а глубина. Мох, корни, мокрая земля. Он шёл, потому что кто-то звал. Он слышал холодный голос, который не имел полов, возраста и национальности, голос сети – но тот молчал. Звал кто-то другой – и голос был человеческим. Он пошёл на него и увидел… себя. И этого себя кто-то душил.

Макс дёрнулся, и этот человеческий голос стал реальней. Он открыл глаза.

В комнате было темно. Но темнота не была «чёрной». Она была насыщенной, как если бы в ней плавало что-то живое.

Ему казалось, что он всё ещё спит. Пока не почувствовал на шее ладони.

Тёплые. Знакомые.

Он не сразу понял, что это Алина.

Он не успел сказать её имя.

Ночь решила, что он готов.

Глава 3. Первая ночь

Макс всегда засыпал моментально. Тело было натренировано: напряжённый день – значит, в постель, закрыть глаза, и через минуту он уже где-то в полудрёме. Но этой ночью что-то пошло не так. Сон оказался липким, вязким, будто проваливался не в отдых, а в болото.

Ему снились графики продаж, таблицы, онлайн-курсы. Всё перемешивалось в серый поток: логотипы, аватарки клиентов, вебинары, какие-то голоса. Он уже научился игнорировать такие «рабочие сны».

Но потом всё растворилось – и он увидел лицо Алины.

Она была близко. Улыбалась так, как умела только она: мягко, чуть склонив голову набок. Её глаза были закрыты, но ощущение – будто она смотрит прямо внутрь него.

– Али?.. – хотел сказать он, но звук утонул в тишине.

Улыбка исчезла. Её губы шевельнулись.

– Верни ключ, – произнесла она.

Голос не принадлежал ей. Он был чужим, плоским, без интонации.

Макс дёрнулся – и открыл глаза.

Первое, что он понял: он не дышит.

Второе: что-то сжимает его шею.

Ладони. Тёплые, живые.

Он узнал их сразу. Эти руки он держал сотни раз. Те самые пальцы, которыми Алина касалась его лица, когда они смеялись.

Но теперь эти руки душили его.

– Али… – прохрипел он.

Она сидела сверху, глаза закрыты, лицо безмятежное, словно спит. Только пальцы на его горле сжимались всё сильнее, с точностью механизма.

Макс захрипел, попытался оттолкнуть её. Схватил её запястья. Без толку.

И тогда её губы снова пошевелились:

– Верни ключ.

Этот звук не был её голосом. Два слоя: её собственный – и ещё один, холодный, металлический.

Паника ударила в виски. Макс рванулся, дёрнул её руки в сторону, перекатился. Воздух ворвался в лёгкие, обжигая. Он кашлял, хватал ртом кислород, будто после долгого нырка.

– Али, проснись! – сипло выдохнул он.

Она не открывала глаз. Села на кровати, дыхание ровное, лицо спокойное.

– Верни ключ, – повторила она.

И двинулась к тумбочке.

На тумбочке лежал камень. Серый, с трещинами, из которых просачивался бледный свет. Он пульсировал, будто сердце.

Алина протянула руку к нему.

Макс сорвался, перехватил её запястье.

– Нет! Это не твоё.

Она попыталась дотронуться, шепча чужим голосом:

– Верни ключ.

И тут в квартире что-то изменилось.

Лампочка в прихожей мигнула. Холодильник загудел и затих. Экран телефона ожил сам собой.

На чёрном фоне проступили слова:

СЕТЬ НЕДОСТУПНА

А ниже – «Верни ключ».

Макс со всей силы швырнул телефон в стену. Экран треснул. Но на мгновение в трещинах вспыхнула решётка света – кристаллический узор, будто сам камень отразился в электронике.

Дверь спальни медленно открылась.

В проёме стояли трое.

Первый – мужчина в длинном пальто. Макс вспомнил его лицо: это был тот самый сосед по лифту.

Второй – курьер с жёлтым рюкзаком.

Третья – официантка из кофейни, где они сидели с другом.

Они стояли неподвижно. Их лица были безэмоциональны, глаза белёсые, пустые.

И все трое сказали хором:

– Верни ключ.

Макс прижал камень к груди. Пульсация усилилась. Сердце било в унисон с ним.

– Нет, – прохрипел он. – Я не верну.

Троица двинулась вперёд синхронно. Шаг – в точности как у кукол на нитях.

Камень вспыхнул. Световые линии побежали по стенам, словно невидимая сеть наложилась на реальность. Всё вокруг разделилось на квадраты.

Гости дёрнулись, их лица исказились. Голоса заскрипели, как сломанные пластинки:

– В…е…рни…

И тут Макс услышал новый голос.

Он звучал не в комнате. Он звучал внутри.

Глубокий, гулкий, как шум земли.

– Не бойся. Ты не один.

Макс замер.

– Кто ты?

– Я – хранитель, – ответил голос. – Ты держишь не ключ. Ты держишь память.

Трое «гостей» замерли, будто их выключили. Потом синхронно развернулись и ушли. Дверь сама закрылась.

Алина обмякла и рухнула на кровать. Её дыхание стало ровным, спокойным.

Макс сидел рядом, глядя на её руки.

Эти пальцы ещё час назад держали его бокал вина. А теперь они чуть не задушили его.

И вдруг он вспомнил их первую встречу.

Она тогда подошла к нему на конференции. Случайная улыбка, лёгкий смех, и через десять минут он уже знал: это не просто девушка. Это якорь. Опора.

Он помнил, как они гуляли по Питеру. Она сказала:

– У меня чувство, будто мы уже были здесь вместе.

Он отшутился:

– Это потому что у меня бизнес на карме.

И она улыбнулась. Та самая улыбка, которая теперь исчезла навсегда.

Макс пошёл на кухню. Там у него был планшет с камерами наблюдения. Привычка: он всегда ставил камеры в квартире. Контроль – основа инфобиза.

Он включил запись спальни.

И увидел пустоту.

На записи он сидел на кровати. Один.

Ни Алины, ни «гостей». Никакого света от камня. Никакого удушья.

Макс в камеру говорил в пустоту, жестикулировал.

– Да ну нахрен… – выдохнул он.

Планшет мигнул и погас.

Он подошёл к окну. Москва светилась привычным неоном. Но вдруг вдалеке погас целый квартал. На секунду. Потом снова вспыхнул.

Затем – ещё один.

Потом другой.

Будто кто-то выключал и включал реальность кусками.

Внизу люди шли по улицам. Максу показалось, что они идут слишком синхронно. Как будто один сценарий запускается сразу для сотен.

Он прижал камень к груди. Тот светился всё ярче.

– Что это? – спросил он шёпотом.

Голос хранителя ответил:

– Это – сбой. Система чувствует твоё пробуждение.

Макс открыл ноутбук. Обычная привычка – фиксировать мысли.

Он начал печатать:

«Сегодня ночью произошло нечто. Алина пыталась меня задушить. Но не она – её тело. Она говорила чужим голосом. Потом пришли трое. Их лица пустые, глаза белые. Они требовали вернуть ключ. Но у меня не ключ – у меня камень. Он светится. Электричество глючит. Камеры ничего не фиксируют. Я не знаю, схожу ли я с ума, или это реальность меняется. Но если завтра я забуду – пусть эти строки останутся.»

Он закрыл ноутбук.

Квартира погрузилась в тишину. Всё электричество отключилось. Только камень светился.

Макс сел у кровати.

Алина спала спокойно, как ребёнок.

Он смотрел на её лицо и думал: если это только начало, то что будет дальше?

Вдалеке снова моргнул свет города.

И голос хранителя сказал:

– Ночь только начинается.

Глава 4. Лес зовёт

Макс открыл глаза резко, будто кто-то толкнул его в плечо. Сон оборвался в самом начале, без остатка – ни одного сновидения, только тяжесть в груди.

Он долго смотрел в потолок, и всё внутри него сопротивлялось простой мысли: это не сон.

Он хотел поверить, что ночное удушье, гости с пустыми глазами и голос хранителя – плод усталости, нервного срыва, переутомления. Но когда повернул голову к тумбочке – увидел камень.

Он лежал там же, где и ночью. Серый, со светящимися трещинами, теперь лишь слегка тёплыми. Но Макс знал: не зря у него до сих пор болела шея. Он нащупал пальцами – на коже краснели полосы. Следы от рук Алины.

– Чёрт, – прошептал он.

Сердце заколотилось чаще. Реальность не собиралась притворяться.

Он поднялся. В комнате всё выглядело как обычно: ровные шторы, ноутбук на столе, зарядки, книги, пустая кружка от чая.

Только техника «жила своей жизнью».

Сначала мигнула лампа в прихожей.

Потом сам собой включился телевизор в гостиной – пустой белый экран, на котором дрожала тонкая сеть линий, как будто кристаллическая решётка.

Колонка «умный дом» ожила и прохрипела странным голосом:

– …иди…

Макс выдернул её из розетки. Но даже отключённая, она ещё пару секунд шептала, прежде чем замолкла.

Он стоял в тишине, и тишина казалась гуще, чем обычно.

Алина вышла из спальни в его футболке. Зевая, протёрла глаза. Выглядела так, будто не помнит ничего.

– Доброе утро, – сказала она и поцеловала его в щёку.

Её губы были тёплые. Слишком нормальные. Слишком правильные.

У Макса внутри всё сжалось.

– Ты как? – спросила она. – Вид у тебя… будто тебя всю ночь душили кошмары.

Макс похолодел. Те же слова, что он сам собирался сказать. Тон даже тот же.

– Просто плохо спал, – ответил он.

Она кивнула, пошла на кухню, включила кофеварку. Машина загудела, но вместо привычного звука из динамика донёсся гул – низкий, словно земля под ногами.

Алина не заметила.

Макс смотрел ей вслед и впервые в жизни почувствовал: рядом с ним чужой человек.

Телефон, который он вчера швырнул о стену, лежал разбитый. Трещины пересекали экран.

И вдруг он вспыхнул.

На дисплее проступило слово:

ИДИ.

Макс сглотнул.

– Куда?

Экран замерцал, линии трещин засветились, образуя карту. Но вместо улиц – пустота. Белый фон, и только одна точка, уходящая за пределы города.

В голове раздался голос: