КОД: ТОЧКА НЕВОЗВРАТА

Это оказалось легко – даже слишком легко. Но опять же, я не хотел вовлекаться с полицией. Через пару дней ко мне в комнату влетел брат с горящими глазами.

– Нет, чувак, расскажи мне, что за машина такая? Как тебе удалось так быстро провернуть все это? – хлопая меня по плечу, начал он с восторгом. – Вау! Если именно такому обучают в твоем колледже, то я готов туда поступить незамедлительно! – с широкой улыбкой произнес он.

Мне было приятно слышать такие слова – чего уж скрывать. Но, как я и предполагал, его просьбы на этом не закончились.

На втором курсе я понял, что знаний, которые я получаю, мне недостаточно. Я не хотел просто плыть по течению. Я решил вернуться к самообучению.

Через бездушный компьютер проходит бесчисленное множество информации и огромные возможности. Знания, которые давал колледж, не имели для меня никакой ценности. Что, теперь все бросать и пуститься в свободное плавание? Ну, почти. Если бы я отчислился, то у мамы был бы инфаркт. Поэтому я выбрал заочное обучение. Да, это было немного фейковым шагом, но давало мне возможность учиться как в горизонтальном, так и в вертикальном направлении – и, что самое главное, в любом месте. Но любая альтернатива мне не подходила, и мой выбор пал на Сингапур как на самую продвинутую IT-страну. С визой пришлось немного повозиться, но в итоге у меня оказалась годовая учебная виза.

В мире, где привычные центры силы размываются, крошечный Сингапур опережает в технологической гонке даже Соединенные Штаты. И это не ошибка статистики – это знак времени.

Азия больше не догоняет. Она диктует.

В страны, где скорость важнее стабильности, где дисциплина не сломлена комфортом, где амбиции не прячут за вежливыми улыбками. Пока Запад тонет в бесконечном рефлексировании, социальной апатии и перекладывании ответственности на государство, Азия работает. Не фыркая. Не жалуясь. Не требуя экологичных офисов и четырехдневной недели.

Она трудится. Как муравейник. Бесшумно. Неостановимо.

Меня всегда привлекали страны Азии, особенно Китай – страна, которая не желает жить под колпаком и одна из немногих, кто не подчиняется мировому господству США. Она сегодня настолько сильна, что уже имеет свои амбиции на мировое лидерство. Китай – это мировая фабрика, и обладая такой мощью, кто захочет под чужую дудочку танцевать?

Я уверен, что будущее за Азией. Достаточно взглянуть сегодня на Европу: там уже не государство диктует правила, а сами люди. Множество людей не хотят работать так, как это было раньше; они стремятся сидеть дома и получать деньги от государства, трудясь по четыре часа в день. Люди бегут в Европу, будто туда проложена дорога в рай. В глазах – огонь надежды, в чемоданах – страх и усталость, в сердцах – наивная вера, что «там» всё иначе. Там трава зеленее, воздух чище, улицы мощёные золотом, а на каждом углу раздают счастье вместе с социальными пособиями.

Но стоит им пересечь границу – иллюзия трескается. Реальность встречает холодным взглядом чиновника, равнодушием горожан, серыми бетонными стенами лагерей и очередями за подачками. Они сидят на лавках у социальных центров, курят, смеются и ругают ту самую Европу, куда так рвались. Работы нет, учить язык – лень, детей отправили в школу – и на этом, кажется, миссия выполнена. Дальше начинается вечное ожидание: пособия, бесплатные продуктовые пакеты, талон на одежду. И если вдруг государство даёт меньше, чем хотелось бы, начинается вой: «Как так? Мы же люди, мы же приехали за лучшей жизнью!»

А лучшая жизнь ведь рядом. На стройке, где нужны рабочие руки. В ресторане, где не хватает мойщиков посуды. В клиниках, где нужны сиделки. Но туда идут единицы. Привыкли жить в ожидании жалких евро, словно это манна небесная, словно пара купюр способна заменить смысл, достоинство и самоуважение.

И в этом страшная правда. Не Европа виновата, не чужая страна. Виновата человеческая лень, вера в чудо, привычка надеяться на чужие плечи. Ведь лучшая жизнь – это не география, не новая прописка, не паспорт другого цвета. Лучшая жизнь – это труд, ответственность и умение держаться на ногах, даже когда земля горит под ними.

Да, дело не в Европе. Дело в том, что человек с привычкой просить будет просить везде. Хоть в своей деревне, хоть на чужой улице. В то время как Азия трудится днями и ночами, неутомимо.

Будущее принадлежит тем, кто постоянно стремится к развитию, учится, работает, а не тем, кто лишь лежит без дела и жалуется. В нынешнем мире, где быстро меняется все вокруг, именно активные, целеустремленные личности становятся движущими силами прогресса и инноваций. Они задают тон, и именно такие люди формируют новое обличие мира.

Это нас приучили ждать.

Что кто-то придет. Увидит. Пожалеет. Спасет. Но никто не придет.

И если ты тонешь – тебе не кричат: «Держись!» – тебе кидают в лицо: «Выбирайся сам!»

Правда в том, что никто не обязан тебя вытаскивать. Мир не держит счет твоим травмам. Он не ставит паузу, когда ты разбит. Он просто идет дальше. Без тебя – если ты не встанешь.

Сила – не в том, чтобы быть сильным.

Сила – в том, чтобы быть сломанным, но вставать.

Не раз. Не два. Пока не получится.

Когда руки дрожат, но ты все равно поднимаешься.

Когда все кажется бессмысленным, но ты учишься.

Когда все ждут, что ты сдохнешь, – а ты продолжаешь.

Не для них. Для себя.

Сила – это не драма. Сила – это выбор.

Не ныть. Не ждать. Не проклинать.

А делать.

Пусть медленно.

Пусть без аплодисментов.

Пусть с кровью на губах.

******

Игнорируя силу IT, люди рискуют остаться на обочине стремительно меняющегося мира. Мир каждый день переписывает свои правила, но, несмотря на это, многие по-прежнему воспринимают цифровые технологии как нечто второстепенное, скучное и исключительно техническое.

Ошибка, которая может стоить слишком дорого. После.

Я слегка приукрасил, объясняя семье, что еду на годовую стажировку в колледж. На деле – сам не знал, насколько надолго там задержусь. Одно я знал точно – переезжать навсегда я пока не собирался. Переезд – это всегда бегство. От кого-то. От чего-то. Или наоборот – стремление к новой жизни, к новому «я».

Конечно, мысль о том, чтобы остаться где-то навсегда, мелькала в голове. Где-нибудь начать с нуля, построить все заново, и главное что-то свое. Но пока, пока я не видел в этом смысла. Мне и в Штатах было неплохо. А ради знаний, опыта и впечатлений – пожалуйста. Всегда готов.

Сингапур. Город, где стоимость воздуха измеряется в долларах. Моих сбережений хватило бы разве что на пару месяцев жизни в режиме среднего выживания. Поэтому, я периодически пользовался своим талантом.

По данным большинства киберисследований, до 50% банков до сих пор не способны обеспечить полноценную защиту клиентов от хакерских атак. А значит – рынок уязвимостей процветает. Азия, Латинская Америка, Восточная Европа – трудяги из этих стран сутками без устали ковыряют слабые места финансовых систем по всему миру.

Мой излюбленный метод? Простой, как ламповый калькулятор. Использование скомпрометированных реквизитов для создания мобильного кошелька Google Pay или Apple Pay. Фишка в том, что большая часть американских банков не требует дополнительной верификации – ни по одноразовому коду, ни через звонок в банк. Получается, что, обладая лишь номером карты, сроком ее действия и CVV-кодом, ты создаешь полноценную виртуальную карту. И с этой картой можно расплачиваться где угодно – от США до Антарктиды. Без следов. Без риска.

Главное правило – не использовать одну и ту же карту слишком долго. Их должно быть десятки. Сотни. И тогда поймать твой цифровой след практически невозможно.

Я называю это «бесконечный хит». Деньги из ниоткуда. Конечно, банки не спят. Их системы безопасности каждый день становятся сложнее и умнее. Но любая защита – это лишь очередная загадка, которую мы способны разгадать. Где есть алгоритм – там есть лазейка. И там, где есть лазейка, – есть я.

Чувствовал ли я угрызения совести? Ни на секунду. Мне было плевать на баланс Вселенной, на философские оправдания. Я делал это не ради справедливости.

Я делал это – потому что мог.

Первое впечатление от Сингапура было странным. Этот город казался неправдоподобно идеальным. Словно не реальный мегаполис, а картинка из футуристического рекламного ролика. Да, он восхищал. Но в то же время вызывал ступор. Здесь не было грязи. Не было нищеты. Все – стерильно, отшлифовано, будто нарисовано. И вместе с этим – ощущение, что ты попал не в страну, а в огромный офшор. Город-фантом, построенный на деньгах и для денег.

Но зелень… О, этой зелени я не ожидал. В буквальном смысле – повсюду. На крышах небоскребов. На стенах домов. На мостах. По перилам тянулись лианы, тропические деревья ломились от плодов, воздух пах свежестью. Это был не мегаполис – это был тропический оазис, прикидывающийся городом.

Фантастически. Даже сказочно. Но иллюзий я не строил. Здесь нет чуда. Здесь – просто дорого. Очень дорого.

На одной из местных закрытых IT-вечеринок я познакомился с парнем по имени Дао. Таец. Типичный азиат. С первого взгляда – обычный паренек, одетый как подросток из какого-нибудь Сеула. Ярко выделялся на фоне местных в строгих пиджаках и кричащих галстуках.

Позже оказалось, что он старше меня на целых пять лет. Но внешне – казались одногодками. Вечно растрепанные волосы, будто он только что встал с кровати. Квадратные очки с толстыми линзами. И рост, рост у него был ниже среднего, что еще сильнее добавляло образу какой-то мультяшной неловкости.

Дао сразу поразил меня своей отчужденностью. Он держался в стороне, словно ему физически больно быть частью этой шумной толпы. Даже когда ему вручали награду за прорыв в области кибербезопасности, он просто молча поднялся, кивнул, взял стеклянную статуэтку и ушел обратно на свое место, не сказав ни слова.

Сначала я подумал: «Наверное, английский у него хромает». Но ошибся. Он говорил уверенно, хоть и с мягким акцентом. Просто был из породы людей, для которых слова – пустой расходник. Они предпочитают результат.

Ирония судьбы. Мы с ним – по разные стороны баррикад. Я – хакер, выискивающий слабые места в системах. Он – гений, создающий алгоритмы, чтобы эти системы укреплять. Но, видимо, даже противоположные миры иногда пересекаются. В одном месте. В одно время. По какой-то неведомой прихоти судьбы.

В современном мире ежегодно совершается более двух миллионов киберпреступлений. И вдумайтесь: 98% компаний честно признают – их системы безопасности не выдерживают требований времени. Они дышат на ладан. Они пронизаны дырками, как сито. И именно поэтому по всему миру ежедневно идет тихая война.

Не за нефть. Не за золото. За данные.

Компании охотятся за теми, кто умеет находить и устранять уязвимости. За такими, как Дао. Их называют – белыми хакерами. Этическими. Теми, кто стоит по правильную сторону брандмауэра. А правильная ли она? Не мое дело.

Услуги этих ребят стоят безумных денег. Настолько безумных, что позволить их себе может далеко не каждый. Государственные спецслужбы, глобальные корпорации, банки, технологические гиганты – вот их клиентура. Частному человеку о таком остается только мечтать.

И среди этого элитного сообщества Дао занимал место не просто первого ряда. Он был там, где вершины уходят в облака.

Он был настолько хорош, что с ним сотрудничали ЦРУ, ФБР и даже Интерпол. Всегда дистанционно. Всегда анонимно. Он никогда не встречался с заказчиками. Никогда не появлялся лично. Дао следовал одному простому принципу: «Максимальная безопасность начинается с отсутствия лишних лиц и ненужных встреч».

Хотя, назвать его дом «квартирой» – все равно что назвать космодром – «гаражом». Его двухуровневый пентхаус в самом сердце Сингапура был скорее храмом цифровых технологий. Одно из помещений полностью занимали стойки серверов, компьютеры всех поколений – от допотопных артефактов начала двухтысячных до топовых машин, которым позавидовал бы любой дата-центр.

Каждый угол этого пространства дышал электричеством. Мониторы, мигающие огнями. Панели с кодом, текущим по экрану, словно кровь по венам. Провода – как корни. Цифровой лес. И Дао в этом лесу – уникум.

При всей своей скромной, почти аскетичной натуре жил он роскошно. Две машины – одна спортивная, другая для виду. Пентхаус с панорамными окнами, через которые город ночью выглядел как сверкающий материнский чип. В Сингапуре, где метр квадратный стоит дороже человеческой души, такое жилье могли позволить себе только мультимиллионеры.

Но вот что по-настоящему поражало: Дао был абсолютно равнодушен ко всему этому. Машины покрывались пылью. Рестораны и клубы его не интересовали. Даже собственную роскошь он воспринимал скорее как случайное побочное следствие своей работы.

Единственные, о ком он заботился по-настоящему, – это мама и младшая сестра. Им он регулярно переводил суммы, от которых любая бухгалтерия плакала бы кровавыми слезами. Остальное его не волновало.

Его жизнь начиналась и заканчивалась в его комнате с компьютерами. Это была его стихия. Его кислород. Его смысл. Он любил риск. Но еще больше любил обходить риск. Играть с ним. Манипулировать. Ловить за хвост. Как кот играет с мышью. Только мышь в этом случае – сама жизнь.

И вот мы сидим. Он – по одну сторону кибербаррикад. Я – по другую. Парадоксально. Почти комично. Но именно в этой точке пересечения я понял: мы с ним гораздо больше похожи, чем казалось на первый взгляд.

Глава 4

Ты либо пишешь правила, либо живешь по чужим.

Мы объединились не по зову сердца. Не по наивной дружбе и не из добрых побуждений. По интересам.

По коду – буквальному и метафорическому. Он был между нами с самого начала, пульсируя в строках, пересылаемых ночью.

Я всегда верил: пока человек жаждет знаний, он не умирает. Он ищет. Грызет реальность, разбирает ее по битам.

Может, именно поэтому мы и держались за это – за поиск, за процесс, за цифровую одержимость. Судьба? Не уверен.

Цифровая неизбежность – скорее. Алгоритмы видят нас лучше, чем мы себя.

Пока мы смотрим в экран, они уже разобрали нас на привычки, желания, слабости. Он знал обо мне все еще до того, как я нажал «привет». Не стоит быть наивным. Здесь не бывает «просто так». Не бывает «душевной близости» – есть совпадение формул. Не бывает «знаков свыше» – есть точные расчеты.

Алгоритмы давно все решили за нас.

Но мне было плевать. Все, что имело значение, – результат.

Если об этом помнить, то любое разочарование жизни воспринимается легче. Жизнь научила меня идеально балансировать на лезвии крайностей: любить – но держать дистанцию. Надеяться – но всегда готовиться к худшему. Верить – но никогда по-настоящему не доверять. Это – мой личный снимок реальности.

Почему Дао предложил мне пожить у него – вопрос, на который я не искал ответа. Да и зачем? Меня это не интересовало. Нам было комфортно вместе. Абсолютно. Два самых необщительных человека в огромном, роскошном пентхаусе – идеальная модель сосуществования. Девушек у него не было. По крайней мере, я не заметил. И ничуть не удивился.

Год. Год абсолютного погружения в мир чисел, кодов, криптографии. Год, когда я понял: все, что я знал о программировании до встречи с ним… это был детский лепет. Главный урок, который он дал мне, был до гениальности прост:

«Не важно, что ты делаешь. Важно – не попасться».

– Запомни, – как-то сказал он, – если друзья назовут тебя хакером – знай: ты уже труп. Настоящего хакера никто не видит. Никто не слышит. У него нет друзей. Кроме одного. И это – его компьютер.

Он показал мне, как вскрываются сайты банков и государственных структур. Как взламываются защищенные сервера. Как перехватываются военные секреты. Но куда важнее этого – он научил меня, как защитить себя в этом мире, где тебя может убить не пуля, а строка кода. А также открыл глаза на важные аспекты, которым я раньше не придавал значения. Например, как работает крупный рынок.

– Пока ты думаешь, что выбираешь, тебя уже купили. Купили по акции. В рассрочку. Через удобный интерфейс.

– Это ты о чем?

– О памперсах.

– О чем?

– Памперсы – это метафора. История, где Амазон сжег миллионы в месяц, просто чтобы убить конкурента и потом драть с людей втрое больше.

– Жестко.

– Добро пожаловать в рынок.

Как-то Амазон пригласил крупного производителя памперсов торговать на своей платформе. Собрал статистику, проанализировал спрос. А потом запустил собственную линейку – копию того же товара. Начал продавать ниже себестоимости, теряя по 200 миллионов долларов в месяц. Но запас капитала у них был в десятки раз больше. Они ничего не теряли.

Через несколько месяцев производитель не выдержал: продажи обрушились, он обанкротился и был выкуплен все тем же Амазоном. После этого цены тихо вернули на прежний уровень – а вскоре и подняли.

Так умирает конкуренция. Так рождаются монополии.

Свободный рынок? Нет. Это – продуманная война, где побеждает не тот, кто лучше, а тот, у кого длиннее дыхание и свои сервера.

Через год я вернулся в Чикаго. Но это был уже не тот Алан, что уезжал. Я приезжал к нему еще много раз. Жил у него месяцами. А между этими визитами мы начали путешествовать.

Сначала Дао фыркал – мол, зачем? Мир грязный. Люди надоедают. Но постепенно втянулся. Сначала Япония. Потом Южная Корея. Австралия. Чили. Италия. Канада. И скоро он сам уже прокладывал маршруты, разрабатывал планы поездок, как программы: с точностью до минуты.

Не зря говорят: мы становимся похожими на тех, кто нас окружает. Но в одном мы с ним были абсолютно разными. Любовь. Дао верил в нее. В настоящую. Единственную. На всю жизнь. Был готов ждать ее хоть до старости, хоть до самой смерти.

А я, для меня это был миф. Иллюзия. Удачная маркетинговая концепция, на которой веками зарабатывают писатели, музыканты и кинематограф. Психологический наркотик, чтобы людям было веселее рожать детей и вместе платить ипотеку.

Любовь? Если есть – прекрасно. Если нет – еще лучше.

Сколько себя помню, у меня никогда не было тяги к этим розовым играм. Отношения? Один раз. Один-единственный. Все остальное – мимолетные, ненужные интрижки. Пустой шум.

К тому моменту я уже заканчивал учебу. Выпуск, защита, экзамены – все это казалось до нелепости простым. После Дао ничего не казалось сложным.

Я знал одно: работать в компаниях я не буду. Никогда. Ни в каких фирмах, офисах, корпорациях. Я не создан для того, чтобы кто-то мне говорил, что делать. Мое место – вне системы.

Мне нужно было свое гнездо. Своя база. Своя территория. Но – без грязи. Без криминала. Без перехвата карт и мошенничества. Дао показал мне, что есть тысяча способов использовать свои навыки и спать при этом спокойно.

Первые заказы он скинул мне сам. Потом клиенты начали находить меня сами. И какие клиенты. Адвокаты. Прокуроры. Чиновники. Политики. Юридические акулы. Медийные личности. Звезды.

Заказы были самыми разными: взлом баз данных, поиск компромата, доступ к закрытой почте, поиск местоположения нужного человека, восстановление утраченной информации, вывод средств. Любой каприз – за ваши деньги.

Через два месяца я съехал от родителей. Азат жил отдельно давно, наше общение сведено к редким звонкам. В отличие от родителей, он со мной не порывал. Они же, они списали его в разряд разочарований. Последней каплей стало его исключение из университета на последнем курсе. Они никогда не простили ему этого.

Я знал, что он общается с ребятами с Востока, из Африки. Родители были уверены, что это секта. Что он сошел с ума. Я – не верил в их панические бредни. Азат был человеком с четкими принципами. Со стержнем. Его решения заслуживали уважения. Даже если они шли вразрез с чужими ожиданиями.

Работы было столько, что три года пролетели как щелчок. Я накопил достаточно, чтобы позволить себе не просто жилье – мечту. Место, которое будет только моим. Где обо мне не знает никто.

Страна? Австралия. Без вариантов.

Почему? Простое уравнение: природа + малонаселенность + высокая экономика + минимум лишних людей = идеальный сценарий.

Я никогда не видел себя в картине с семьей, детьми, барбекю на заднем дворе. Для кого-то это смысл жизни. Для меня – клетка.

Не каждый рождается для семьи. Не каждый рождается, чтобы быть «частью» чего-то. Если ты это чувствуешь – не лезь туда. Не пытайся примерить чужую жизнь.

Мой путь другой. Уединение. Гармония. Пространство. Свобода.

Только так я был настоящим. Без масок. Без костюмов. Без чужих правил.

Конечно, иногда совесть шептала. Я находил доказательства, которые топили карьеры. Обрушивал репутации. Ломал жизни. Выводил на свободу тех, кто, быть может, этого не заслуживал. Иногда – наоборот.

Каждый раз, подавляя голос внутри, я обещал себе: «Все. Последний раз. Завтра закончу». Завтра. Но мне так нравились легкие деньги. Не потому, что я был алчным. А потому, что был свободным. Потому что мог. Потому что знал, как.

И если вы думаете, что деньги меняют человека – вы ошибаетесь.

Деньги никого не меняют. Они лишь подсвечивают то, что в вас уже есть.

Кто был разрушителем – разрушает.

Кто был созидателем – строит.

Кто был крысой – начнет прятать.

Кто был щедрым – станет дарить.

Именно то, как вы распоряжаетесь возможностью, – показывает, кто вы есть на самом деле. Я всегда знал: за свое безразличие мне однажды придется платить.

Не деньгами. Не потерей чего-то материального.

А собой.

В Бога я верю. Не молюсь. Не прошу. Просто знаю – Он есть.

А мечты? Их больше нет. Осталась только система. Коммерция. Матрица.

Все имеет цену. Даже тишина.

И если ты живешь, как я, – готовься. Платеж придет. Всегда.

Глава 5

Живи в моменте и получай удовольствие.

Эта фраза давно стала моим кредо. Но пусть вас не обманывает ее легкомысленное звучание. Жить в моменте – не значит убегать от ответственности. Иногда это значит – быть в самой гуще событий. Среди людей, среди систем, среди тех, кто пытается ломать правила, и тех, кто их придумывает.

Да, иногда я общался с клиентами напрямую. Лицом к лицу. Без экрана, без шифрования, без прокси. Это всегда было рискованно. И…захватывающе. Именно так я оказался втянутым в странные, полусекретные тусовки. Где политика и криминал плавно пересекались с активизмом и анархией. Где идеалы мешались с деньгами, а лозунги – с откровенным безумием.

Все изменилось в одну ночь.

Зазвонил телефон. Мама. Я сразу понял – что-то не так. Даже по дыханию. Даже по тому, как дрожал ее голос.

– Ала-а-ан… – голос срывался, захлебывался. – Мы потеряли его… Азат… Он уехал. Он… он бросил все! Он улетел из Чикаго. Сказал – в Нью-Йорк. Спасать мир… Представляешь?! СПАСАТЬ МИР! Эти… эти мигранты… они забрали его! Они промыли ему мозги! Сделали из него какого-то революционера! Верни его! Верни НАШЕГО мальчика!!!

Она кричала, всхлипывала, вцеплялась в телефон так, словно могла вытащить меня через динамик. Слова срывались в кашель, в слезы, в истерику.

Я сорвался домой. Мчался, не разбирая дороги.

Мама лежала прямо во дворе. Просто… лежала. Глаза в небо. Слезы по щекам. Я подбежал, попытался поднять ее, но тут началась истерика. Она вцепилась в мои плечи, словно я был последним якорем в этом мире. Повторяла одно и то же:

– Найди его. Найди. Верни. Спаси.

Рядом метался отец. Говорил по телефону. Звонил, кому только мог. Словно верил, что его связи еще хоть что-то могут изменить. Что можно откатить время. Переписать сценарий. Вернуть все обратно.

Но я знал. Если Азат решил – он идет до конца. Никакие звонки, никакие слезы его не остановят.

Кто-то бы сказал: кризис. Подростковый бунт. Игра во взрослую жизнь. Нет. Я знал Азата. Он никогда не играл. Чужая боль для него – как своя. Проходила сквозь кожу. Сквозь кости. Сквозь сердце. Он не умел отстраняться. Не умел говорить: «Не мое дело». Если он ушел туда – в эту тень, он не вернется. Даже если его найдут. Даже если спасут. Потому что он не ищет выхода. Он ищет смысл.

Через сутки у мамы случился инсульт. Правую часть лица повело. Одна сторона застыла, будто восковая маска. К счастью, паралич отступил через несколько дней, но внутри она сломалась. Сгорела. Страх и паника прожгли в ней дыру.

Она каждый день по сорок раз смотрела в зеркало. Проверяла: вернется ли этот перекос. Станет ли она снова «красивой». В свои пятьдесят один мама выглядела великолепно. Всегда тратила силы, время и деньги, чтобы выглядеть моложе. И болезнь стала для нее не просто ударом. Началась череда врачей. Психотерапевты. Антидепрессанты. Бессонные ночи. Таблетки. Новые таблетки. Еще таблетки.

В Европе и в Америке сегодня почти каждый второй – на колесах. У кого утро начинается с кофе и круассана, у кого – с серотонина в таблетках. Вместо исповеди – прием у терапевта, вместо молитвы – рецепт на антидепрессанты. Главное – не бросать резко, а то начнешь чувствовать. Если раньше люди прятали фляжку под пиджаком, теперь – блистер с «счастьем» в кармане. Не грустишь? Значит, не диагностирован. А если вдруг счастлив – проверь дозировку, возможно, передоз.