Мой самый нежный зверь

– Мне тоже.

Моя ладонь лежит на его груди, он накрывает ее своей рукой и кончиками пальцев медленно поглаживает кожу на тыльной стороне ладони, проводит подушечками по пальцам, вниз-вверх, круговыми движениями очерчивает выступающие суставы, накрывает ладонь целиком своей рукой, а потом снова гладит.

Я разомлела уже до такой степени, что меня нисколько не беспокоит, что я так и лежу рядом с ним полностью голая, разве что по пояс прикрыта легким пушистым пледом. Бесцеремонно забираюсь на него верхом, теперь совершенно не заботясь, как это будет выглядеть со стороны, и кладу голову на грудь.

– А погладь еще спинку немного.

Богдан кладет руки на поясницу и ведет ладонями вверх, к лопаткам, поднимается выше, к плечам, и обратно ведет уже кончиками пальцев, прокладывая этими нежными касаниями дорожку из щекочуще приятных мурашек. Вместе с этим у меня появляется какое-то странное чувство легкого беспокойства и неудовлетворенности: почему-то сейчас мне мало даже того, что я лежу на нем вот так вот, верхом, кожа к коже. Нет, это не желание интимной близости. Совсем другое. Почему-то хочется, чтобы он обнял меня сильно-сильно, крепко, чтобы прям дышать было тяжело. Не успеваю додумать эту мысль, как Богдан вдруг сгребает меня в охапку и стискивает в объятиях так, что дыхание буквально перехватывает. Долго не отпускает, а потом ослабляет хватку и опять начинает поглаживать по спине. Не думаю, что он умеет читать мысли. Судя по всему, ему хочется того же, что и мне. Интересно, а существует на самом деле любовь с первого взгляда? Или это всего лишь выдумка, про которую пишут в книжках? Хотя в моем случае правильнее было бы сказать: любовь с первого секса. Если, конечно, то, что я испытываю, можно определить этим словом. Потому что испытываю я подобные чувства впервые в жизни и дать им правильное название сейчас никак не получается. Влюбленность? Влечение? Что он такое со мной сделал? Я бы целую вечность так, как сейчас, рядом с ним лежала. Блин… лежала бы, если б не…

– А я работу сегодня прогуляла…

– Ничего страшного, скажешь, что заболела, – успокаивает меня, – отдохни немного после всего. Считай, что у тебя отпуск.

– Я официально устроена, так что так просто не получится. Тем более, я никого не предупредила…

– Из-за этого можешь не волноваться, я тебе справку сделаю.

– А ты можешь? Вот так легко?

– У меня есть кое-какие связи, так что не переживай.

– Богдан, а можно у тебя спросить?

– Спрашивай.

– А ты… ты чем-то незаконным занимаешься?

– Нет, – отвечает, не задумываясь, – бизнес легальный.

– А те люди? У тебя ведь с ними какие-то общие дела?

– Нет никаких дел. Денег просто в долг давал. А так у меня сеть клубов на пару с другом, сеть тренажерок, ну и так, по мелочи…

Богдан

– Здорово. А я… – малышка вздыхает, – я в цветочном магазине работаю…

– Нравится?

– Да как сказать. Работа как работа. Зарплата хорошая и график удобный.

– А по профессии ты кто?

– По профессии художница. Институт заканчивала.

– Круто. А я вот только технарь закончил.

Девочка смеется.

– Типичный троечник?

– Вроде того, – я молчу и все-таки решаю озвучить то, что вертится на языке, – ты уверена, что на работу хочешь вернуться?

– Уверена, конечно.

Мира

– Ладно, – вздыхает Богдан, – кажется, я телефон в спальне оставил.

В спальне Богдан берет свой телефон, который лежит в кресле под его скомканной рубашкой, прикладывает палец к датчику и протягивает мне.

– Пойду в душ пока схожу, – и идет в сторону ванной, оставляя меня в комнате одну.

Первым делом я решаю позвонить Насте, тем более что ее номер один из тех двух, что я помню наизусть. Магазин уже закрылся, так что искать в интернете контакты, чтобы спросить у девочек номер Марка Петровича, нет никакого смысла. А Настя его знает. Да и наверняка волнуется.

После пятого или шестого гудка Настя наконец-то берет трубку.

– Алло, – буркает недовольно.

– Насть, привет, это я. Мира.

– Мира? – переспрашивает удивленно, – Мира! Блин, что за фигня?! Ты на работу не вышла, мне все звонили, спрашивали, где ты. Телефон недоступен, ни твой, ни Пашин…

– Насть, слушай, это долгая история… в общем, я заболела, а телефон потеряла. Ты не могла бы дать мне номер Марка Петровича?

– Дома вас нет, – продолжает бухтеть, словно не слыша.

– Знаю. Я не дома.

– А Паша где?!

– Насть, я не знаю, где Паша. Говорю же, я не дома.

– Уже переехала, что ли?

– Нууу… да, – отвечаю уклончиво. Не хочется вести такой разговор по телефону. Я вообще не уверена, что мне хочется кому-то, пускай даже Насте, рассказывать о поступке Паши и о том, что произошло. Сейчас так точно нет, – так ты дашь мне номер Марка Петровича?

      Марк Петрович отвечает на звонок не в пример быстрее.

– Слушаю, – звучит его мягкий, источающий елей голос на том конце.

– Марк Петрович, добрый вечер. Это Мира. Мира Кудрявцева.

– Мира, здравствуй, моя дорогая. Хорошо, что ты вышла на связь. Я беспокоился. У тебя что-то случилось?

– Марк Петрович, дело в том, что я заболела, а телефон потеряла, поэтому предупредить никак не смогла.

– Какая жалость. А чем ты заболела, Мира? Сильно?

– Нет, Марк Петрович, ничего такого, но в ближайшие дни я, к сожалению, не смогу выйти.

– Это ничего, это ничего, Мира. Ты, главное, поправляйся, – Марк Петрович делает паузу и уточняет, – могу я вызваться оказать тебе помощь? Лекарства привезти, продукты.

– Спасибо за беспокойство, Марк Петрович, думаю, это лишнее.

– Отчего же, моя дорогая? Забота никогда не бывает лишней. К тому же мне только в радость.

– Марк Петрович, спасибо, не надо.

– Мира, дорогая, если ты переживаешь, что меня это затруднит, то напрасно. Мне совершенно не сложно. Вечер у меня совершенно свободен, я мог бы купить тебе что-нибудь вкусное. Вот ты, например, с чем чай любишь пить?

Я прикрываю глаза, делаю глубокий вдох и медленно считаю про себя до десяти.

– Мира, алло! Алло!.. что ж такое… звук куда-то пропал… Мира, ты меня слышишь?

– Да, Марк Петрович, кажется, какие-то проблемы со связью… и… и мне уже пора. Спасибо за поддержку.

– Пора? Мира, а ты дома сейчас?

– Да, Марк Петрович, дома…

– А звонишь откуда? Это ведь не твой номер…

Всё.

– Марк Петрович, а какая вам разница?

– Это всего лишь беспокойство, Мира. Ты ведь не в больнице? Я мог бы…

– Марк Петрович, мне правда уже пора. Спасибо за беспокойство. Я сообщу, когда поправлюсь. Всего доброго.

Я поспешно отбиваю звонок и запоздало думаю о том, что Настя, в отличие от странноватого и навязчивого Марка Петровича, и не подумала поинтересоваться, нужна ли мне помощь, и не проявила ни малейшего интереса к тому, где я сейчас. Видимо, до сих пор обижается из-за той нашей последней ссоры. За последнее время их вообще стало как-то уж слишком много. Настю словно подменили. Нет, конечно, она всегда была вспыльчивой, импульсивной, в чем-то бесцеремонной и с трудом выходила из заносов на поворотах, но по крайней мере она всегда была способна меня услышать, а теперь…

Телефон Богдана все еще в моей руке, и я немного прихожу в себя, когда он слегка вибрирует и издает короткий писк входящего сообщения. А стоит только бросить взгляд на экран, как все оставшиеся мысли о нерадивой подруге тут же выдувает из головы. По всему телу прокатывается волна жара, а низ живота сводит спазмом, и я на голых инстинктах жму на всплывающее уведомление, когда вижу очертания пришедшей картинки. Открывается окно мессенджера, и я понимаю, что не ошиблась. Это фотография. Какой-то девушки, демонстрирующей на камеру обнаженную грудь весьма внушительного размера.

Спустя несколько минут Богдан выходит из душа в одном полотенце на бедрах. Высокий, сильный и мускулистый. Красивый. Глупо думать, что такой мужчина может быть свободным. Глупо верить первому встречному, если даже люди, с которыми проводишь бок о бок годы, и они оказываются не теми, за кого себя выдают. Я отвожу взгляд и протягиваю ему телефон.

– Тебе там сообщение пришло. Я не хотела смотреть, но оно само выскочило.

Богдан

Маринка…

За каким-то хреном вымя свое прислала.

Мира

Богдан хмурится и с пару секунд молча смотрит в экран.

– Что я должен сказать, чтобы ты поверила, что это ничего не значит?

– А это не значит?

– Не значит, – уверенно отрезает Богдан, качая головой.

Так-то да. Наверняка не значит. Я тоже почти всем своим знакомым фотографии своей голой груди рассылаю…

– Мысленно уже машешь мне красным флагом? – хмуро спрашивает Богдан.

– Честно? Чувствую себя тореадором.

Богдан бросает телефон на кровать и настойчиво притягивает меня к себе. Прижимает голову к своей груди и зарывается пальцами в волосы. Мягко массирует кожу у корней.

– Она нравилась мне когда-то давно. А на днях с ней в клубе случайно встретились. Ну и я… закрыл немного гештальт. И больше встречаться с ней не планировал. Я даже не знаю, откуда она мой номер взяла. Кстати…

Он разжимает руки, выпуская меня из захвата, и берет обратно телефон.

– Видишь, она у меня не записана никак. И сообщение это первое, – он снова отбрасывает телефон и снова сгребает меня в охапку, – у меня нет никого. И мне никто не интересен, кроме тебя. Ты мне веришь?

Верю. Или очень хочу верить. С другой стороны, если уж на то пошло, я сама еще совсем недавно была в отношениях. И целовалась в клубе с совершенно незнакомым мужчиной… И все равно напрягаюсь, что наши отношения начинаются вот с такого вот. От всего этого голова идет кругом. С ним настолько хорошо, что от любых сомнений хочется отмахнуться, как от назойливых мух. Не думать о том, как странно все началось, не думать о том, что я совсем его не знаю, не думать о том, что я могу в нем ошибаться, не думать о том, что было в моей жизни раньше, – ни о чем не думать. Просто расслабиться и раствориться в его крепких уверенных объятиях. Вот и сейчас. Богдан поглаживает меня по спине, прижимаясь щекой к моим волосам, и во всем теле появляется ощущение сладкой невесомости и легкости. А еще теперь в сон клонит.

– Я пойду в душ схожу, – я зеваю и пытаюсь выпутаться из его объятий.

Богдан ослабляет объятия, но при этом продолжает меня держать.

– Мир, ты ничего мне не ответила.

Аааа. Да?

– Я тебе верю, Богдан. Но, если прямо сейчас не схожу в душ и не лягу, то усну стоя.

– Нужно было вместе сходить, – усмехается Богдан, – ладно, – и вдруг подхватывает меня на руки, – схожу еще раз.

Он на руках меня собрался нести. Божечки… как же хорошо… но, если мы пойдем в душ вместе…

– Богдан, я такого количества секса не выдержу.

– Мы без секса, – успокаивает он, – только спинку потру.

Богдан пинает дверь небольшой ванной, примыкающей к комнате, и ставит меня внутрь душевой кабинки. Скидывает полотенце и входит следом. Кабинка сразу становится невероятно тесной. Богдан и правда меня просто моет. Берет губку, вспенивает гель и аккуратно возит ей по телу, но, когда его рука опускается на мою ягодицу, я чувствую, как мне в живот упирается что-то очень и очень твердое. Опять?!

Богдан

Члену ведь не объяснишь. Он вообще не понимает, почему нельзя. Вот же она. Тут, рядом. Теплая, нежная, сладкая. Я и сам уже ни хрена не понимаю, почему нельзя. Вроде что-то про то, что я пообещал ей просто спинку потереть. Вот и тру. И хочу ее пиздец как. Интересно, а существует на самом деле любовь с первого взгляда? Или это всего лишь выдумка, про которую пишут в книжках? Если, конечно, то, что я испытываю, можно определить этим словом. Никогда еще никого так сильно не хотел. Готов трахать ее до бесконечности. Что она такое со мной сделала?

Мира

Богдан тяжело и сипло дышит, крепко прижимает меня к себе, его широкая твердая грудь под моей щекой часто и порывисто вздымается, но при этом он продолжает старательно елозить по мне губкой. Смешной такой. Даже в таком состоянии из последних сил пытается сдержать свое обещание.

Я утыкаюсь лбом ему в ключицу, опускаю руку и осторожно обхватываю его ладонью. Обхват там такой, что пальцы едва-едва смыкаются. Богдан в ответ обхватывает меня рукой за шею сзади и одновременно с потоками воды на меня обрушивается его поцелуй. И хриплый стон прямо в губы. А потом он подхватывает меня под ягодицы и тянет наверх. Что он делает?!

– Не бойся, – шепчет Богдан, – я тебя держу. Доверься мне. Ножками покрепче обхвати.

Богдан

– Богдан, – испуганно выдыхает малышка и судорожно цепляется за мои плечи.

Я долго ее просто держу и целую, чтобы привыкла и расслабилась, а потом медленно насаживаю на себя. Кайф…

Мира

Когда Богдан выносит меня из душевой кабинки и ставит на ноги, я едва могу на них устоять. Обхватываю его руками вокруг пояса, а он осторожно обтирает меня полотенцем.

– Почему волосы не отрастишь? – спрашивает, массируя голову мягкой тканью.

– Не знаю. Мне так удобно. И подруга все время говорит, что мне так идет. А тебе не нравится?

– Нравится. Я просто спросил.

Засыпаю я почти мгновенно, ложусь рядом с ним на бок, закидываю на него ногу и проваливаюсь в сон.

А просыпаюсь глубокой ночью, когда в комнате еще кромешная тьма. Чувствую, как он аккуратно, с нежностью, поглаживает меня ладонью по спине.

– Богдан, ты чего не спишь?

– Все нормально, я не хотел тебя будить. Спи.

Богдан

Мира что-то еще ворчит спросонья, а потом вдруг начинает ерзать, пытаясь забраться на меня верхом. Я обхватываю ее ладонью под попку, помогая, та плюхается на меня сверху, кладет голову на грудь и снова засыпает. А я…

а я походу влюбился…

Глава 21

Мира

Утром я опять просыпаюсь в кровати одна. Какое-то время лежу, прислушиваясь к звукам, но очень скоро понимаю, что в квартире царит тишина.

Снова заимствую у него из шкафа в спальне одну из футболок. По пути в кухню заглядываю в гостиную. Не могу не улыбнуться, когда поднимаю его футболку, валяющуюся на полу рядом с диваном.

На комоде в прихожей опять лежит записка: «Поехал на работу. Буду вечером». Рядом лежит толстая пачка пятитысячных купюр.

После завтрака закидываю вещи в стирку. Пока мои джинсы и кофточка крутятся в барабане, сижу на балконе, умыкнув одну из книг в «библиотечной» комнате.

Дождавшись окончания сушки, переодеваюсь и иду на выход.

Вечером, когда Богдан появляется на пороге гостиной, с трудом сдерживаю желание сорваться с места и повиснуть у него на шее. Сегодня он опять в джинсах и футболке, и мне невыносимо хочется стянуть с него эту футболку и прижаться щекой к твердой горячей груди. Но вместо этого я медленно подхожу и встаю напротив.

– Привет…

– Привет…

Одной рукой Богдан аккуратно притягивает меня за талию, во второй держит какую-то коробку. Невесомо касается губ, замирает на пару секунд, целует уже настойчивее, пока не начинает терзать мой рот с каким-то сумасшедшим напором. И вдруг резко отстраняется. Касается губами лба и протягивает коробку.

– Это тебе.

Еще до того, как я открываю коробку, по логотипу известного бренда на крышке знаю, что в ней увижу. Это смартфон. Стоимостью в несколько моих зарплат, как минимум за полгода, наверное.

– Богдан, ну зачем…

– Не нравится? – хмурится Богдан.

– Не нужно было так тратиться, я бы купила сама, как зарплату дадут.

– Тебе не нравится? – вновь хмурится Богдан. Судя по его насупленному лицу и слегка растерянному взгляду, это явно единственное, что его беспокоит. Он сейчас так искренне огорчен, что у меня внутри все сжимается от неконтролируемого приступа нежности.

– Нравится…

– Правда?

– Правда. Неожиданно просто, но мне нравится. Очень.

– Фух, – выдыхает с облегчением, – а то я думал, как у себя черный взять, но потом подумал, что мы их путать будем, и решил белый купить, – и без перехода добавляет, – пойду в душ схожу, сигаретами весь провонял, – и идет к выходу.

У порога оборачивается.

– А ты ужин приготовишь? – спрашивает вроде бы будничным тоном, но я слышу в его голосе тщательно скрываемые ноты надежды, – или доставку заказать?

– Я приготовила уже.

– Ладно, – улыбается, – я быстро, – и вдруг спохватывается, – чуть не забыл, – возвращается обратно и шарит в кармане джинсов, – симку твою восстановил.

– Восстановил? А там разве не нужен паспорт? И… и мое присутствие?

– Я так договорился, – отмахивается Богдан, – еще вот, – и протягивает мне фигурку забавного мышонка в синих штанишках и таком же бантике, висящую на небольшой цепочке с колечком.

– А что это?

– Брелок, – жмет плечами Богдан, чмокает меня в лоб и все-таки идет к выходу.

А я так и стою, озадаченно переводя взгляд от дорогущего смартфона последней модели на сим-карту, восстановленную, очевидно, не совсем законным путем и следом на ми-ми-мишный брелок. Какой же он… с ума сойти…

Глава 22

Богдан

– Куда пропааал? – вкрадчиво уточняет Макс, отпивает из стакана и расслабленно откидывается на спинку дивана.

– Занят был.

Диджей уже занял свое место за пультом, но музыка еще позволяет разговаривать не напрягаясь. Народ потихоньку подтягивается, но пока по большей части зависает за столиками, заливая в себя градус крепкого настроения. Для основного движняка пока рановато.

«Богдан, а ты точно к десяти приедешь?»

Мира. Ждет меня малышка.

«Точно».

«Хорошо) А то я ужин готовлю, хочу, чтобы горячий был».

«Скоро буду».

Немного думаю и отправляю вдогонку сердечко.

Макс делает очередной глоток из стакана и скашивает взгляд на экран моего телефона. И начинает кашлять, подавившись вискарем.

– Богдан, ты это серьезно? – приподнимает бровь, прокашлявшись.

Я молча убираю мобилу в карман.

– Тебе лет, блять, сколько? Взрослый мужик, сердечки в сообщениях шлешь.

Ужин мне готовит девочка… надо бы за цветами заскочить…

– Опять потом хрен до мяса сотрешь, чтобы вытрахать из башки очередную нитакуську.

– Бепантеном обмажу.

– Богдан, на хера тебе этот геморрой? – уже на полном серьезе говорит Макс, – ты же знаешь, чем это закончится. Не дури. Вон блонда у бара сидит, – кивает в сторону стойки, – тебе рот, мне задница. Потом поменяемся.

Я кидаю беглый взгляд на девчонку в черной обтягивающей мини-юбке, которая в свою очередь то и дело бросает в нашу сторону взгляд, понятный любому мужику, потом хлопаю Макса по плечу и встаю из-за стола.

– Я домой погнал.

– Долбоеб ты, Богдан, – вздыхает Макс мне в спину тоном уставшего родителя, который задолбался объяснять непутевому отпрыску, что это не песочница, а кошачий лоток и лепить там куличики – это очень хреновая идея.

Мира

Возвращается Богдан чуть раньше назначенного времени, как раз в тот момент, когда я, почти закончив с сервировкой, выставляю на стол последнюю свечу. Сначала в проеме кухонной двери появляется огромный букет бордово-красных роз, а потом уже он сам. Я застываю на несколько секунд, а после, плюнув на все, срываюсь с места и запрыгиваю ему на руки, обхватив ногами вокруг пояса. Богдан придерживает меня одной рукой под попу, а второй я уже знаю, что он сейчас сделает. Он кладет свою широкую сильную ладонь мне на шею и чуть запрокидывает голову назад, фиксируя ее в удобном для себя положении. Я заметила, что он всегда так делает, когда собирается меня целовать.

Ужинаю я, сидя у него на коленях. Богдан отпускает меня лишь тогда, когда я встаю, чтобы убрать тарелки и поставить греться чайник. Только и успеваю, что включить воду, как он подходит ко мне со спины и кладет руки на талию.

– Тебе идет моя футболка, – хрипло шепчет на ухо.

Богдан

Готовит Мира охренительно вкусно, но, несмотря на это, ужин, который, судя по свечам на столе, был романтическим, я с трудом высидел. Она ведь старалась, готовила, стол накрывала, свечки эти, вон, купила… и упорно делала вид, что не замечает мой каменный стояк, когда своей попкой по моим коленям елозила, усаживаясь поудобнее.

Не знаю, почему вид моей футболки на ней заводит сильнее, чем если бы она вообще голая была. Нежная, теплая, красивая нереально, сексуальная до умопомрачения… и в моей футболке. А под футболкой одни только трусики. На чай меня точно не хватит. Мне другой десерт нужен. До чего же грудь у нее охуенная. Мира откидывает белокурую головку мне на плечо и позволяет ласкать ее через тонкую хлопковую ткань. Пахнет от нее одуряюще вкусно. И это точно не духи. Это она сама так пахнет. Сладеньким чем-то, какими-то фруктами, похоже, что персиками. Когда я залезаю рукой под футболку и обхватываю упругий холмик ладонью, зажимая твердую вершинку между пальцев, малышка тихо стонет и чуть расставляет ножки шире, чтобы мне удобнее было, потому что я вторую руку ей в трусики запускаю. Там она влажная и горячая. Нежная и мягкая. Податливая. Я сейчас не только по тому, как она на мои пальцы течет, чувствую, что ей нравится, как ее трогаю. На каком-то интуитивном животном уровне это улавливаю. Еще немного и кончит девочка. Поэтому я пальцы убираю. На члене на моем кончать будет. Потому что еще немного, и меня самого на части разорвет.

Хочу ее сзади. Прямо так. Прижать животом к столешнице и… и выебать. Не очень романтично звучит, знаю. Но уж как есть. Вообще, это моя любимая поза, на самом-то деле. И в этой позе не одна шлюшка передо мной стояла. И не две. Ладно. Допустим, я даже не помню, сколько их вообще было. Но Мира – это про другое совсем. Почему-то не уверен, что она к этому готова, и боюсь обидеть. Поэтому шепчу ей на ушко:

– Давай на диван, – и отпускаю.

Девочка делает несколько шагов по направлению к дивану у стены, забирается на него коленями, стоя ко мне спиной, а потом вдруг встает на четвереньки, задирает футболку и стягивает трусики. Сама. А я забываю, как дышать. Пока иду по направлению к дивану, чувствую, что меня ведет как пьяного в дрова. Несколько секунд не могу оторвать взгляд от темно-розового тугого колечка в ее попке и заталкиваю свои пошляцкие мысли куда подальше. Но удержаться все равно не могу и аккуратно поглаживаю его подушечкой большого пальца. Девочка молчит. Не сопротивляется. Все равно не стану. Больно ей будет. Опускаю пальцы ниже и поглаживаю теперь уже там.

– Богдан… – жарко выдыхает, когда аккуратно насаживаю ее на себя.

Сууукааа… какой же кайф…

Мира

Богдан сначала наклоняется ко мне, накрывая мою спину своем горячим твердым телом, зарывается пальцами в волосы, слегка массирует кожу у корней, потом отстраняется и чуть давит ладонью между лопаток.

– Прогнись хорошенько.

Я первый раз в такой позе. Раньше на любую попытку заставить меня встать подобным образом я реагировала категоричным отказом. Иногда до скандала. Поскольку это была попытка именно заставить, а для меня в этой позе было нечто унизительное. И от того, что сейчас я делаю это сама, все ощущения в разы острее. Еще ни разу мужчина не трогал меня настолько откровенно. Еще никогда я не чувствовала себя настолько готовой безропотно следовать его желаниям. Не знаю, как я поняла, что ему хочется именно этого. Наверное, по тому, как жадно он прижимал меня к себе спиной и долго не отпускал, при этом весь горя от нетерпеливого жгучего вожделения, ощущаемого каждой клеточкой тела. Тела, которое плавится в его горячих руках как воск.

Ощущение наполненности сейчас настолько насыщенное, что я взрываюсь практически мгновенно, разлетаюсь на тысячи кусочков и, еще не успев собрать себя заново, загораюсь снова. Чувствую только, как Богдан придерживает меня своей широкой ладонью за живот, замирая на несколько секунд, рычит и заполняет меня снова. Снова и снова. Каждое жадное движение взрывается внутри фейерверком необузданного удовольствия, пока я не оказываюсь в очередной раз окончательно погребена под этим сумасшедшим потоком чувственного наслаждения.

После мы долго лежим, и я нежусь в его объятиях, и в блаженстве прикрываю глаза, улыбаясь, когда теплые мягкие губы касаются моей спины, а горячее дыхание обжигает затылок. Богдан зарывается носом в мои волосы и делает шумный вдох.

– А мы чай будем пить? А то пирог остынет.

– Будем, – глухо отзывается Богдан, все еще шумно дыша мне в волосы.

Потом чмокает меня в плечо, доносит до стула на руках и усаживает за стол. Сам наливает чай, достает из духовки пирог и нарезает.

Пока пьем чай, я говорю ему о том, что хотела бы уже выйти на работу. Я давно пришла в себя и прекрасно себя чувствую. Рядом с ним мне легко и спокойно. Мне так хорошо в этом коконе комфорта и безопасности, что я не пытаюсь понять и анализировать свое состояние. Воспринимаю его как данность. Как новую реальность, в которую попала волей случая.