Полная версия
Камень желаний
Николай Барков
Камень желаний
Об авторе
Автор книги – человек, чья жизнь сама по себе достойна приключенческого романа. Родился в Москве, окончил престижный Второй московский медицинский институт им. Пирогова, а затем пересдал экзамены и получил лицензию врача в Венесуэле. Глубоко увлечённый восточной медициной, особенно акупунктурой, он самостоятельно освоил китайский язык и стал одним из первых переводчиков с китайского на русский в области традиционной китайской гимнастики и медицины.
Переехав в Венесуэлу в 1992 году, он не только работал врачом и директором фармацевтической компании, но и защитил диссертацию по фармацевтическому маркетингу. С 2006 года – сертифицированный переводчик Министерства иностранных дел Венесуэлы, где в течение многих лет работал с российскими, белорусскими и китайскими дипломатическими делегациями, выступая в роли связующего звена между культурами.
Бывший преподаватель дипломатической академии Венесуэлы "Педро Гуаль", лектор, аналитик по международным вопросам и лауреат Ордена за трудовые заслуги второй степени, вручённого МИД Венесуэлы, – он объездил всю страну, от джунглей Ориноко до водопада Анхель, и знает её тайны не понаслышке.
Его уникальный жизненный путь – сочетание науки, медицины, мистики, дипломатии и глубокого знания восточной философии – лег в основу книги, где реальность переплетается с легендой, а поиск древнего артефакта становится испытанием для души.
Это не просто писатель. Это человек, который жил там, где начинается магия.
Камень желаний. Глава 1
Нет ни года, ни месяца, ни дня, ни времени. В почти абсолютной темноте в невидимом кадиле курится фимиам, он заполняет воздух приятным благоуханием ладана. В космическом пространстве слабо желтеют три трона. Они расставлены полукругом. Еле различимы три неярких нимба. Окруженные бледным фосфоресцирующим сиянием на тронах сидят три фигуры, одетые в светлые ризы. Это – Демиург Отец, Демиург Сын и Демиург Дух святой. Они беседуют. Разговор еле слышен.
В бездонной черноте вспыхивает красно-оранжевая точка. Она приближается, оставляя за собой длинный яркий след. Точка быстро увеличивается в размерах, свет, излучаемый ею, становится ярче, освещает троны и Демиургов. Точка стремительно растёт, превращается в огромный метеорит, ударяет в постамент, на котором стоят троны.
Во все стороны летят золотые брызги, красно-жёлтая магма разливается по черному зеркальному полу, жирные капли стекают с платформы и теряются где-то внизу. Запах жжёного металла заполняет пространство, клубы удушливого дыма саднят горло. Демиург Отец, Демиург Сын, Демиург Дух святой морщатся, удивлённо переглядываются и закрывают носы рукавами роскошных халатов.
Золотая магма бурлит, шипит, выбрасывает в воздух новые струйки дыма, разливается всё шире и шире. Красный неровный свет освещает лица ошеломлённых Демиургов, внимательно наблюдающих за происходящим. Под действием золотой магмы, темный прежде фундамент начинает светиться, сияние меняет цвет: из багрового переходит в красный, который быстро желтеет, потом зеленеет, голубеет, синеет и, наконец, останавливается, достигнув ярко-фиолетовой окраски.
Фундамент набухает, расширяется, растёт. Из внутренней его части появляется новая и новая масса, светящаяся, она застывает, охлаждается, темнеет. Тотчас на неё накатывает волна новой жидкой массы, и так продолжается цикл за циклом до бесконечности. Фиолетовый постамент ширится в стороны, сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее, пока не занимает всё видимое пространство до темно-лилового горизонта под абсолютно чёрным небом. Поверхность фундамента густеет, застывает, превращается в подобие блестящего ровного пола, сливающегося с чёрным горизонтом, к которому яркой светящейся рекой не спеша катят всё новые и новые волны магмы.
Постепенно золотая магма успокаивается. Жар спадает. На светло-фиолетовой полированной поверхности конденсируются капли росы – сливались, они образуют лужицы, из них формируются ручейки, превращающиеся в озёра, из которых к бескрайнему чёрному горизонту текут реки, впадающие в невидимый тихо рокочущий океан. Фиолетовая зеркальная поверхность темнеет, крошится, из неё показываются побеги, зеленые, они быстро прорастают, коричневеют и покрываются корой.
Невидимый океан испаряет воду, которая гейзерным паром бьёт вверх, в черноту бездонного космоса, образуя серые перистые облака. Облака поднимаются всё выше и выше, плывут над темной мрачной землёй, поросшей лесами. Вместе с облаками взмывают на небо Демиург Отец, Демиург Сын, Демиург Дух святой. Они удобно устраиваются на облаках и с интересом всматриваются вниз, наблюдают за происходящими внизу, на темной земле, изменениями.
Океан выбрасывает новый и новый пар, облаков становится всё больше и больше. Они закрывают черноту неба, густеют, концентрируются и образуют бледный шар луны.
Клин!
С хрустальным звоном луна разламывается, мелкие светящиеся бледным светом осколки вонзаются в чёрный бархат неба и остаются там навсегда. Вспыхивает ослепительное солнце. Демиурги слепнут, прикрывают глаза рукавами халатов.
Под солнечным светом, из лесов поднимаются громко кричащие птицы. Из тумана выходят животные, слышны крики обезьян, совиное уханье, рев тигра, где-то далеко перекликаются трубным зовом слоны.
Неожиданно набежавший порыв ветра поднимает облачко пыли с земли и доносит её до облака, где сидят Демиурги. Она попадает Демиургу Отцу в лицо. Он громко чихает, из пыли формируется фигура человека. Остальные Демиурги лишь удивлённо наблюдают, переглядываются и перешёптываются.
Голый человек охлопывает себя по рукам, ногам, телу, подносит ладони близко к глазам, внимательно рассматривает. Случайно поднимает взгляд, смотрит на триединого Демиурга. В ужасе хлопается ниц, отбивает земные поклоны, стремительно вскакивает и бежит куда-то к горизонту.
– На здоровье! – запоздало обращается Демиург Сын к Демиургу Отцу. – Но Вы бы поосторожнее чихали.
– Влажную уборку чаще надо делать, – отвечает Демиург Отец. – Посмотрите-ка! Каков молодец! Взял и убежал! А кто же нам поклоняться будет?
– Может, я его божьей карой накажу? Как назидание на будущее? – с готовностью переспрашивает Демиург Сын.
– Зачем так сразу? – вступается Демиург Дух святой, – Чуть, что так сразу “накажу”? Ему не наказание нужно, а помощь!
– Помощь? Это как же? – с интересом Демиург Отец глядит на Демиурга Духа святого.
– А вы посмотрите, – с радостью отвечает Демиург Дух святой.
Он подносит ко рту горизонтально расположенную ладонь и дует на неё. На землю набегает порыв ветра, сухие листья кружатся в воздухе, пыль и песок набиваются в глаза, скрипят на зубах. Демиурги отплёвываются. Когда листья опадают, перед ними стоит очаровательная голая женщина. Она кокетливо закрывается руками внизу и на груди. Смотрит на Демиургов, улыбается и, виляя бёдрами, направляется в том направлении, куда недавно убежал человек.
Земля продолжает расти, покрывается трещинами. Трещины разбегаются, достигают горизонта, углубляются, расширяются, в них с оглушительным шумом устремляются воды океана. Трещины становятся всё шире и шире, земля медленно расходится в стороны. Формируется суша со знакомыми очертаниями материков. Возникает Евразия, Африка, Австралия и Антарктида. Полюса покрываются мощными шапками снегов. Последней появляется Америка, она растёт и разделяется на Северную и Южную. Демиурги внимательно наблюдают с облаков, изредка переглядываются, толкают друга друга, и говорят что-то неслышное друг другу.
По всему миру Камень желаний уже потухла. И лишь где-то в северной части Южной Америки продолжает бурлить и искриться, она шипит, пока, наконец, с бульканием не потухает. Из того места, где золотая магма выбрасывает последний язычок, к небу поднимается легкий дымок.
– Вы думаете, что предложенная Вами помощь будет эффективной? – задумчиво обращается Демиург Отец к Демиургу Духу святому.
– Поживём – увидим, – загадочно улыбается Демиург Дух святой.
– Нужно внимательно разобраться в ситуации, которая вышла из-под контроля, – сухо добавляет Демиург Сын. – И, в случае наличия негативных эффектов, выявить и строго наказать виновных.
Камень желаний. Глава 2
КПП в Берлине в конце мая 1945 года. Дни, насыщенные тоской по родному дому. Советский солдат стоит рядом с КПП. Широченные плечи, лихо заломленная назад пилотка, слегка выцветшая гимнастёрка, надраенные кирзовые сапоги и автомат ППШ, болтающийся на груди. Веснушчатое лицо, курносый нос.
– Паспорт покажи! – кричит русский солдат немцу в гражданском. – Во персональ аусвайс, нихт ферштейн?!
Немец, боязливо поёживаясь, передаёт русскому солдату паспорт.
Солдат внимательно всматривается в фотографию человека на паспорте. Долго смотрит в лицо немца, неуверенно переминающегося с ноги на ногу. Бюргер под пристальным взглядом начинает нервничать, что не проходит незамеченным для русского солдата. Он внимательнее смотрит на немца, еле заметные капли пота блестят на лице. Поднимает взгляд на хмурое небо. На улице нежарко.
– Отрывай чемодан! – русский показывает дулом автомата на чемодан и несколько раз коротко машет вверх-вниз. Немец что-то тихо бормочет по-немецки, пытается что-то объяснить. Солдат хмурится, ноги в кирзовых сапогах широко расставлены. Конопатый кулачище решительно клацает затвором автомата.
– Хенде хох! – командует русский солдат.
Мелко трясущиеся руки взлетают вверх, на побелевшем лице бюргера видны лишь огромные немигающие глаза, кадык напряжённо поднимается и опускается в пересохшем горле. Солдат, не спуская глаз с бюргера, подходит к чемодану. Пинок сапогом 45 размера, на асфальт летят тщательно сложенный пиджак, чистые рубашки, носки и другие вещи. – Проклятый Адольф, проклятые русские, – еле слышно шепчет бюргер. Крупные капли пота бегут по лицу.
– Чего ты там бормочешь? Карманы выворачивай! – насуплено командует русский солдат.
Бюргер обреченно повинуется. В карманах нет ничего, что может привлечь внимание солдата. Он приказывает оторопевшему бюргеру расставить ноги, развести руки в стороны, охлопываниями и поглаживаниями начинается личный обыск. Немец часто моргает.
– Так, что это у нас такое? – любовно растягивая слова, произносит русский солдат. Желтые от махорки пальцы щупают что-то твёрдое, зашитое в лацкане пиджака. Огрубелые руки рвут пиджачную ткань, на широкую ладонь ложится мешочек из травянистой фибры. Нетерпеливым движением солдат пытается развязать волокнистую бечёвку, сильно тянет, почти разрывает. Мешочек развязан, золотистый свет заливает изумлённое лицо.
Камень желаний. Глава 3
Год 1520. Гуайкайпуро сидит на высоком золотом троне, олицетворяющем высшую власть племени. Чуть желтоватая кожа лица, изборождена морщинами. Широкие скулы, узкие глаза, кажущиеся припухшими. На седых волосах лента из темной ткани, за неё воткнуты три больших пера – символ вождя племени омагуа. На груди блистает золотом и драгоценными камнями нагрудник – символ высшей власти племени омагуа. Совет старейшин только что закончился, все члены уже ушли, лишь один вождь остался в пустом зале.
Высокие потолки из листьев пальмы поддерживаются гладко обтёсанными сваями из темного дерева. Всё вокруг застелено шкурами животных. Стены сделаны из тонких переплетённых между собой лиан. Рядом с троном вождя рассыпаны лепестки красивых больших цветов, источающих приятное тонкое благоухание. С левой стороны от трона неподвижно сидит огромный ягуар, его шерсть покрыта почти чёрными полосами, на фоне которых просматриваются небольшие кругляшки жёлтых пятен. Кончиками пальцев вождь рассеянно гладит зверя за ушами и думает о своём.
Ещё десять лет назад никто не мог сравниться по могуществу со старым вождём-касиком Гуайкайпуро. Он всегда был очень хитёр и умён. Годы правления племенем принесли мудрость, научили выбирать момент, когда ответить силой, а когда прибегнуть к хитрости. Но сейчас вся мудрость Гуайкайпуро не способна защитить племя омагуа.
Все в племени знают, каких трудов стоит могущественному вождю Гуайкайпуро контролировать воинственных соседей – агрессивных карибов. Последние годы они постоянно опустошают северную часть территорий племени омагуа. Карибы многочисленны, подвижны и коварны. Они стремительно нападают, грабят и пропадают. Мужчин и старших мальчиков они убивают, a женщин с маленькими детьми угоняют в плен. Даже такому опытному касику как Гуайкайпуро не под силу полностью разбить их.
Но не только это волнует старого вождя Гуайкапуро, неподвижно сидящего на золотом троне. Он думает о судьбе племени. После того, как он переселится в страну Ягуара, его власть перейдёт к старшему из сыновей Тауану. Таков закон. И даже он, могущественный вождь, ничего не сможет изменить. Закон был установлен духами-покровителями племени, а людям остаётся только выполнять его. О, боги! Если бы можно было толковать созданные вами законы в соответствии с личными желаниями! Если бы можно было хоть чуть-чуть умерить завещанную вами строгость! Если бы можно было хоть что-то смягчить! Одного, только одного просит он. И не для себя, а для процветания племени. Если б он мог передать власть другим сыновьям!
Хотя, может быть, ещё не всё потеряно? Гуайкайпуро перестаёт гладить шелковистую шерсть и властно хлопает в ладоши. Стремительно входит старший сын.
Он такой же широколицый, как и отец. Только волосы его черны, как смоль. И за лентой, торчит одно перо.
– Приветствую тебя, о, вождь…– начинает Тауан, но касик перебивает его взмахом руки
– Я позвал тебя, чтобы поговорить как отец с сыном. Не обращай внимания на это, – касик проводит рукой перед собой, намекая на своё полное убранство. – Я встречался со старейшинами, и потом решил поговорить с тобой. Дело важное и не терпит отлагательств.
– Слушаю тебя, отец…, – отвечает Тауан сдержанно-серьёзно.
Гуайкайпуро делает жест рукой и Тауан садится на низкую скамеечку:
– Ты знаешь, что после моей смерти ты будешь законным наследником…
Тауан молчит, черты его лица обостряются.
Отец продолжает: – Это закон. Но ты также знаешь, что ты не сможешь гарантировать процветания племени, ты – слишком горяч…
Не дослушав, Тауан быстро перебивает: – Я горяч? Кто же нужен племени? Безразличные? Они поймут ситуацию?
Гуайкайпуро хмурится: – Ты позволяешь горячности мутить твою голову…
– Это не горячность…, нет…, я знаю, что ты питаешь любовь к твоему среднему сыну Хармуну…
– Я люблю всех одинаково. Причина моего решения кроется в другом, а именно, во всеобщем благе; ты не сможешь разумно править племенем…
– Если ты смог, то почему твой старший сын не сможет?
– Твои амбиции погубят всех…
– А средний сын сможет? Мне кажется, что ты хочешь видеть меня до конца моих дней в услужении у Хармуна…
– Ты и сейчас не можешь оставить твои амбиции…
– Это не амбиции, это горечь о тех потерях, которых можно было бы избежать…
– О каких потерях ты ведёшь речь?
– Я говорю о том, чего не знает простой народ. Но ты и шаман Араката прекрасно осведомлены …
– Ты имеешь в виду … – неопределённая пауза повисает в воздухе.
– Да, именно так, я имею в виду небесный камень…, – торопится Тауан.
– Кто рассказал тебе о нём? На старости лет Араката превратился в болтуна? – вождь наклоняется в сторону Тауна.
– Араката здесь ни при чём. Я и сам умею читать следы в сельве…
– Ты, дерзкий мальчишка, отважился следить за мной?
– Я давно знал, куда ты ходишь в темные ночи новой Луны…
– Простых индейцев за это может ждать суровая кара…
– Но я не простой индеец, я – будущий вождь племени! – Тауан вскакивает со скамеечки и встаёт, широко расставив ноги. На покрасневшем лице видны капельки пота. Ягуар поднимает тяжёлый взгляд на Тауна.
– Запомни! Небесный камень принадлежит духам. Тот, кто по незнанию или по дерзости осмелится к нему прикоснуться, навлечёт неотвратимые беды не только на себя, но и на всё племя…
– Опять ты стараешься запугать меня? Если бы ты отважился тронуть этот камень, мы давно раздавили бы ненавистных карибов…
– Раздавить карибов? О духи, он ничего не понимает!!!
– Тут нечего понимать: карибы напали первыми, карибы должны быть уничтожены…
– А ты никогда не думал, о причинах, заставивших карибов напасть на наше племя?! Ты никогда не размышлял, почему вдруг, ни с того, ни с сего, хорошие соседи превращаются во врагов?! Без причины?!! Или просто некоторые неспособны её видеть?!! Почему племена живут вместе тысячи лун, а потом, отвергнув Закон, превращаются в противников?!! – голос касика становится жёстким, он почти кричит.
– Карибы – враги.
– Да, сейчас они – враги. Но, ты не задумывался отчего? А, может быть, кто-то не оставил им выхода?
– Ты хочешь сказать, что веришь во всё то, что болтают досужие индейцы? Во все эти сказки?
– Сказки? Огромные каноэ бледнолицых – это сказки? Или может быть, сказки – это то, что они напали на прибрежные племена? Это ты называешь сказками? – голос касика твёрд и силён.
– Я называю сказками то, что сам не видел. И все эти россказни про белого человека на огромных каноэ – для меня пустая болтовня, чтобы хоть как-то оправдать карибов перед Советом Племён.
– Если ты сокрушишь карибов, то следующим по счёту бледнолицые нападут на наше племя…
– После карибов, я уничтожу бледнолицых…
– Как же ты глуп! Ты не способен видеть очевидного!!!
– Я не глуп, просто я не создаю сложностей там, где их нет!
– Я запрещаю тебе трогать камень! Я требую!!! – голос касика мощно гремит в стенах хижины. Ягуар наклоняется вперёд, поигрывая мощными мускулами под гладкой блестящей шерстью.
– Отец…
– Клянись, что ты никогда и ни при каких условиях не нарушишь покой камня духов!!! И поклянись мне всеми духами этой сельвы, что, как только средний сын достигнет совершеннолетия, ты передашь власть ему!!!
– Отец!
– Клянись! Я требую!!! Я – ещё вождь этого племени!!! И я вижу, что главная опасность, которая ему сейчас угрожает – это не карибы, а чья-то чересчур горячая голова!!!
Ягуар неподвижно смотрит на Тауана, конец длинного хвоста нервно бьёт из стороны в сторону. Лепестки разлетаются по полу, взлетают в воздух.
– Отец…
– Нет! Я не собираюсь больше ждать!!! Ты должен поклясться сейчас!!!
– Хорошо, если ты не оставляешь мне другой возможности, – Тауан нервно сглатывает…
– Клянись!!!
Не сводя тяжёлого взгляда с отца, Тауан становится на колено правой ноги, кладёт левую руку на сердце и поднимает ладонь правой руки: – Я, Тауан, сын могущественного вождя Гуайкайпуро, клянусь перед лицом главы племени…
Гуайкайпуро откидывается назад на троне. Нахмуренный лоб, тяжёлый взгляд.
“Что будет с нашим племенем, когда меня не станет?”, – напряжённо пульсирует в мозгу касика одна единственная мысль.
“Неужели он действительно думает, что я добровольно соглашусь ходить всю жизнь в услужении у Хармуна?”, – думает старший сын. И тем временем продолжает монотонным голосом бубнить слова клятвы.
Ягуар неподвижен слева от касика, длинный хвост грациозно обвивается вокруг стройных лап.
Камень желаний. Глава 4
Июньские дни 1945 года в Берлине. Рядом с КПП стоит солдат и курит “козью ножку”, махра наполняет воздух сладковатым дымом. Воздух недвижим и нагрет дневным солнцем. Давно уже не было дождя, всюду лежит налёт пыли. В такой день хорошо валяться где-нибудь на речке. Другой солдат находится внутри будки КПП. Народу нет, проверять некого.
Солдат делает вид, что несёт службу. На самом деле, отсутствующим взглядом он смотрит на разрушенные улицы и считает дни, часы, минуты, чтобы вернуться в родные места. Весь ужас остался позади – он уцелел в этой хреновой мясорубке, в этой жуткой войне. А что ему готовит будущее? Наверное, только одни хорошие вещи, короче живи да радуйся.
– Мил человек, помоги, чем можешь, – слышит солдат тихий голос. Перед ним стоит русская старушка, серый платочек, лёгкое пальто.
– Ты чего, бабуся, шум поднимаешь?
– Так, милок, три дня как макового зерна во рту не было. Помоги чем можешь?
– А чем же я тебе помогу, бабушка? – солдат говорит с бабушкой вежливо. – То, что нам в пайке дают, самим едва хватает. А съестного сейчас через КПП не несут.
– Тогда пропусти меня на другую сторону, сыночек, там говорят полегче жизнь.
– Ты чего несёшь-то, бабуся? Куда я тебя пропущу? Приказ – никого не пущать без спецразрешений. Достань разрешение и приходи, – солдат одними губами докуривает последние крошки махорки, “козья ножка” летит на землю, кирзовый сапог наступает сверху и растирает из стороны в сторону.
– Где же я тебе его достану, сынок? Смеёшься надо мной, что ли?
– Нет, не смеюсь, бабуся. А без пропуска никого пущать не велено.
Эта неизвестно откуда взявшаяся в Германии бабушка, говорящая по-русски, почему–то расслабляет бдительность солдата. Он вдруг понимает насколько устал от этой войны, от человеческой боли. Ну, когда же домой?
Его вдруг колет желание, не оставляющее его за последнее время: ему жутко хочется вернуться в Россию. Вот прям сейчас, выйти с КПП и, не заходя в казармы, сесть на поезд и доехать до родной станции, и, не отдыхая с дороги, взять в руки топор и начать рубить новую избу. А потом жениться на хорошей русской бабе, чтоб детишек ему нарожала. В мыслях мелькает многочисленная семья, сидящая вокруг самовара в добротном пятистенке. Веснушчатые, как у отца лица, курносые носы. Ему почему-то хочется открыть душу любому человеку, даже незнакомой старушке.
Солдат лезет в карман шинели, на свет появляется мешочек с махрой. Достаёт из нагрудного кармана сложенный кусочек немецкой книги, раздёрганной на курево. Мозолистые пальцы ловко скручивают самокрутку, язык слюнит края, трофейная зажигалка выдаёт огромную искру, фитиль загорается керосиновым смрадом, к небу плывёт махорочный дым. Старушка молча наблюдает, как сладковатый дым растворяется в воздухе. Он опускает зажигалку в карман, на свет появляется мешочек из травянистой фибры.
– Как тебе эта штукенция? Видела такое? – солдатские пальцы развязывают мешочек, на ладони появляется светящийся камень. – Ух, ты! – продолжает свой монолог солдат, – сколько не смотрю, а всё никак не могу налюбоваться этой красотищей. – Видишь, бабушка?
Бабуся не отводит взгляда от светящегося камня. Тёплый свет завораживает. Внимательно всмотревшись внутрь полупрозрачного камня, она различает микроскопические фигурки людей, садящиеся за большой деревенский стол. Горшок со щами, только что вытащенный из печи, деревянный стол, ломящийся от хлеба и солений. Вокруг стола вертится малышня, мать выговаривает что-то неслышное. Старушка вспоминает свою погибшую семью, солёные предательские слёзы щиплют глаза.
А камень рядом, он нашёптывает историю. Никому больше неслышную, но отчётливо звучащую в её голове. Золотистый свет манит, полупрозрачные грани напитаны вселенским покоем. Все заботы и боль растворятся, если потрогать волшебный камень. Сухонькая рука прикасается к камню, между пальцами и поверхностью камня проскакивают синеватые электрические искры. Налетает сильный порыв ветра, пыль клубами взлетает в воздух.
Солдат отдёргивает руку, быстро засовывает камень в грубый мешочек.
– Ты чего, бабушка, лезешь? Руками нельзя.
И прячет мешочек в карман.
Безоблачное небо стремительно сереет. Раздаётся раскат грома. Полыхает молния. На серую мостовую падают первые крупные капли дождя.
– Ладно, милок, я пошла. Тебя звать-то как, сердешный?
– Михаилом, бабушка.
– Ну, до скорого, Миша.
– Возвращайся, бабушка, с пропуском.
Камень желаний. Глава 5
Год 1521. Духи забрали касика Гуайкайпуро в страну Ягуара. Власть перешла к старшему сыну. Он помнит клятву, данную отцу. Но он также помнит, что он был практически вынужден дать эту клятву. Да, он обещал отцу, но по-другому в том момент было нельзя поступить. Воспитанный на старинных законах отец не потерпел бы неповиновения. А сейчас времена изменились, и нельзя тупо повторять законы, неизвестно кем придуманные.
Кто сейчас закон? Сейчас, когда вождя Гуайкайпуро уже больше нет в живых? Старейшины? Они такие же выжившие из ума старики, каким был его отец перед смертью. Нет. Времена однозначно изменились. А новые времена требуют новых законов. Ведь воинственные карибы продолжают набеги! Они опустошают запасы съедобных растений, они охотятся в угодьях племени омагуа, они ловят рыбу в реках омагуа. Нет, не зря молодой Тауан надеется на своих новых советников, которыми он уже заменил почти всех старейшин. Новое время – новые законы!
