Чокнутая Ленка

Сергей Волошин

Чокнутая Ленка

Пролог

Марк не мог не узнать своего учителя по музыке Семёна Сергеевича Ясенева. Хоть и прошло уже лет тридцать после окончания средней школы, и некогда смольные волнистые виски Марка расписали косые полосы густой седины, а Семён Сергеевич почти не изменился. Лишь слегка ссутулился и еле уловимо раздался вширь. Дай в руки баян – и всё тот же молодой задорный учитель, в конце каждого урока поднимавший настроение школьникам исполнением какой-нибудь популярной песни из советского кинофильма.

– Марик, Власов, это ты, родной мой? – с тяжёлым вздохом проговорил Семён Сергеевич, поставив корзину с продуктами на бетонный пол междурядья супермаркета. – Вот так встреча! Господи, ты спешишь, Марик? Может, скупимся и посидим где-нибудь?

– Думал, не узнаете, – торопливо усмехнулся Марк, тепло обняв за плечи учителя. – Спешу, Семён Сергеевич. Очень спешу…

– Ох…А, может, телефонами обменяемся? И встретимся, как ты посвободнее будешь. Я ж на пенсии уже. Делать, если честно, нечего, сижу, как в заточении, в четырех стенах своей квартирки, – скороговоркой затарахтел Ясенев. – Поговорили бы… Я тебя часто вспоминаю, ты ж у меня по музыке отличником был…

– Каким таким отличником, Семён Сергеевич? – с добродушной усмешкой возмутился Марк. – Четвёрочка у меня по музыке в аттестате. Не заслужил я вашей пятёрки.

– Как это четвёрка? Подожди… Да не может такого быть!– немного задумавшись, запнулся Семён Сергеевич, его брови неловко сдвинулись, на висках набухли посиневшие вены. – Ты ж и ансамблем руководил, песни сочинял, я всё помню, вы с ребятами и первое место на городском конкурсе заняли, а какие девчонки за вами бегали… Ух! Я всем ученикам нашей школы про вашу группу всегда рассказывал, Марик… Время-то какое было – ни войны, ни разрухи, ни разлуки… Я всё помню, это ты забыл…

– Нет, Семён Сергеевич, это я всё хорошо помню. И ансамбль наш, и четвёрку по музыке… И время помню…

Часть первая. Четвёрка по музыке

1

Начиналось всё в далёком восемьдесят втором году, когда над столичным Кремлём ещё развевалось алое знамя страны Советов, Леонид Ильич Брежнев занимал пост генерального секретаря партии, советский космический спутник высадился на Венере, сборная СССР по хоккею триумфально выиграла чемпионат мира в Финляндии, а выпускник восьмого класса «А» Марк Власов влюбился в девушку из параллельного класса Лену Дёмину.

Жила Лена на улице Волочаевской, названной в честь знаменитого сражения на Дальнем Востоке, о котором никто в школе даже не слышал. Кроме Марка, конечно, – в восторженных чувствах первой влюбленности он специально посетил библиотеку и собрал всю информацию об этом событии Гражданской войны. Марк даже изменил маршрут своего движения – в школу и обратно – лишь для того, чтобы пройти по Волочаевской мимо дома, где жила Лена Дёмина и, разумеется, словно случайно увидеть её. Марк не ведал, замечала ли Лена его, обращала ли внимание, когда он проходил мимо или плёлся сзади. Ему определённо казалось, что если он не отводит взгляда от яркой голубоглазой блондинки с волнистыми волосами, то и она должна была уловить возвышенную заинтересованность высокого брюнета с зелёными глазами. Да ещё и чемпиона городской межшкольной спартакиады по бегу на дистанцию тысяча метров – даже местная газета помянула Власова в своей заметке, о чём потом шепталась вся школа.

Марк неистово жаждал знакомства с Леной. Искал возможность заговорить с ней, но каждый раз не находилось повода. А ещё боялся, что получит отказ. Дёмина – девушка видная, на неё бросали увлечённые взгляды не только одноклассники, но и парни постарше, что неимоверно удручало Марка, вызывая чувства гнева и ревности. Это только в книгах герои легко и непринужденно знакомятся с дамами, а в жизни на самом деле – всё куда сложнее, чем первым в городе пробежать километр, доказать геометрическую теорему или выучить стих нелюбимого поэта.

Ну, что может предложить восьмиклассник из простой шахтёрской семьи девушке своей мечты? Посидеть на лавочке? Посетить вместе кинотеатр? Пососать через трубочку молочный коктейль в кафе «Морозко», полюбовавшись видами на серые стены панельной пятиэтажки за окном? Дружба с девушкой требует от парня безумной изобретательности, да и немалых затрат, чем Марк похвалиться никак не мог. Ведь в кармане обычно болталось около рубля никелевыми монетами, выдаваемыми мамой на покупку пирожка в школьной столовой.

Иногда Марк ловил себя на том, что не мог ни о чём думать, кроме Лены Дёминой. Он любовался ею издали, не дышал, когда приближался, мечтал где-нибудь раздобыть её фотографию, чтобы образ любимой девушки всегда был рядом. Он знал всех её школьных подруг – с кем Лена общается, а с кем нет, с кем ходит вместе в школу и обратно. Он читал романтические книги, представляя себе, что главная героиня – влюблённая красавица – обязательно выглядит, как Лена Дёмина.

Эти сердечные страдания продолжались до самого окончания учебного года, пока не нахлынул дождливый июнь – месяц выпускных экзаменов. Но какие могли быть контрольные, диктанты, зачёты и качественная подготовка к ним, когда все мысли заняты Дёминой, а внутренний метроном в голове и днём и ночью ритмично отстукивает два слога её имени? Однажды Марк решился написать Лене записку. Он вырвал из тетради лист в клеточку и крупными квадратными буквами вывел: «Привет! Меня зовут Марк Власов… ». Что писать дальше – совершенно не понимал. Наверное, нужно сообщить о том, что Лена ему очень нравится. Но вдруг записку прочитают её подруги, а ещё хуже – они же разнесут содержание по всей школе. Нет, о чувствах писать в записке нельзя.

О чём тогда? Может быть, сочинить стихи? У Марка иногда получались вполне сносные стихотворения собственного сочинения, одно из которых даже попало в школьную стенгазету. Но как назло – только он представлял читающую его поэтическую писанину Лену Дёмину, так всё вдохновение пряталось подальше куда-то в самые дальние уголки души, куда музам не дотянуться. Марк нервно погрыз колпачок авторучки и дописал: «…Давай с тобой встречаться». Показалось, что нужно что-то ещё добавить. Например, назначить время и место свидания. Или пригласить в кино. Но вдруг Лена будет чем-то занята и не сможет прийти? Решив, что готового текста записки будет достаточно, Марк дописал мелкими буквами: «Жду ответа». А уж как Лена ему сможет ответить – лично или тоже при помощи послания – это её выбор.

Вечером того же дня Власов бросил записку в почтовый ящик, закреплённый на зелёной деревянной калитке, через которую каждый день проходила Дёмина. В полумраке за стеклом окна на жёлтой полупрозрачной шторе показалась тень с силуэтом Лены. Она была настолько прекрасна, что Марк в какое-то мгновение пожалел, что не умеет рисовать. Он вытянул шею, чтобы запомнить контуры этого силуэта, но во дворе залаяла потревоженная собака, и дабы не быть застигнутым на месте, спешно ретировался.

2

На экзаменационный диктант Марк пришёл с тёмными кругами под глазами – всю ночь вместо зубрёжки правил по русскому языку он мысленно представлял себе реакцию Дёминой на его записку. Наверное, она будет удивлена – восемь лет они ходили в одну школу, учились в соседних кабинетах, у одних и тех же преподавателей, ездили в совхоз на практику, и только сейчас Власов решился на знакомство. А может быть, Лена наоборот не удивится, наверняка она не могла не заметить, каким взглядом поедал её Марк.

Как правило, перед уроками или экзаменами мальчики и девочки во всех классах разделялись, и так, двумя группами, в ожидании стояли перед кабинетом, пока вернувшийся из учительской преподаватель не щёлкнет ключом и не разрешит занимать свои места за партами. Почему-то в школе сложилась такая традиция: девочки теснились к дверям, а мальчики толпились у окон. Власов знал, что ему предстоит пройти мимо кабинета, где готовился к экзамену класс Лены Дёминой. Обычно его не беспокоил процесс прохождения между мальчишками девчонками из параллельного класса «Б». С «бэшниками» Власов играл за сборную школы по футболу и хорошо знал почти всех парней. Поэтому и двигался по школьному коридору, подмигивая знакомым футболистам и не обращая внимания на девочек.

Но в этот раз всё обстояло иначе. Марк хотел посмотреть на Лену, разгадать её реакцию на записку, хотя в то же время и откровенно боялся этого момента. Одетый в серый костюм с брюками в форме клёш, Власов двигался не спеша, слегка покачиваясь на высоких платформах модных туфлей, доставшихся ему от ушедшего служить в армию старшего брата. Пышную причёску Лены он увидел ещё издали, её просто невозможно было не заметить, настолько броско и ярко она выглядела на фоне остальных одноклассниц. Дёмина с улыбкой смотрела в глаза приближающемуся Власову и что-то шептала подругам. Наконец, Марк поравнялся с ребятами из класса «Б», кивнул налево знакомым футболистам, покосился направо, где у дверей кабинета стояла группа девчонок, и вдруг услышал:

– Власов! Что ты мне там за записки пишешь, придурок? – это звучал голос Лены Дёминой, он был звонок, резок, с нотками насмешливости. – С тобой что ль встречаться? Я уже встречаюсь с Серёгой Крамских, он на гитаре в ансамбле играет. А ты кто? Бегун! Вот и беги, пока тебя не послали куда подальше!

Изумлённый и обескураженный Марк ускорил шаг, чтобы этот кошмарный в его понимании момент закончился поскорей. Вдогонку ему летел ехидный смех одноклассниц Дёминой, сопровождаемый какими-то глупыми и даже пошлыми советами и пожеланиями. В какой-то миг Марк обнаружил, что он проскочил весь коридор, спустился на первый этаж и вылетел на улицу. После прошедшего ночью летнего дождика пахло озоном и ароматами цветов на школьной клумбе. Стало легче, хотя беспорядочно тарабанящее сердце впервые в жизни закололо, и это была не та боль, которую Марк испытывал на тяжёлых легкоатлетических тренировках. Это колола ворвавшаяся в грудь Власова непередаваемая обида – на самого себя и на Лену Дёмину, которую он с этого момента иначе как Ленка больше не называл.

– Дура! – вырвалось из гортани Марка. – Какая же ты дура!

3

Диктант Марк написал из рук вон плохо, на слабую тройку. Наверное, просто пожалела Власова учительница русского языка Диана Леонтьевна Римова, потому что красного цвета от исправлений в диктанте Марка было почти столько же, сколько и синего.

– Я не поняла, что с тобой случилось, Власов? Ты же всегда писал диктанты на четвёрку…– спускаясь с Марком по лестнице, изумлённо протянула Диана Леонтьевна.

– Я не знаю. Мне плохо, – опустил голову Марк.

– Это плохо, что тебе плохо. Ты хоть готовился ?

– Готовился.

– Тогда не понимаю.

– Я сам себя не понимаю…

Диана Леонтьевна отстраненно посмотрела в межэтажное окно.

– Ты определился, куда дальше учиться пойдёшь?

Марк не определился. Его лучший друг и сосед Женька предлагал пойти учиться в техникум на железнодорожников, но Власов даже мысленно не представлял своей роли в кабине электровоза, в депо или на станции. Отец всегда говорил: «Не повторяй моих ошибок, иди туда, куда душа просится. Я, вот, совершил глупость, пошёл работать в шахту. Засосала она по самую макушку, и теперь уже не вырваться. Надо теперь – хочешь, не хочешь – добивать стаж до пенсии. А у тебя всё впереди, поэтому слушай своё сердце».

Но душа никуда не просилась, а сердце ничего не подсказывало. Они были полностью парализованы чрезвычайным в жизни Марка происшествием – жёстким унижением Ленкой Дёминой перед всем её классом. И кто такой этот Серёга Крамских, с которым встречалась Ленка? Он же некрасивый, рыжий, ноги длинные, буквой «Х» сужающиеся в коленях, а потом расходящиеся в стороны. Ну, и что с того, что Крамских играет на бас-гитаре в школьном ансамбле? Неужели это лучше, чем быть чемпионом городской спартакиады? Но если Ленка встречается с Серёгой, значит, лучше. Значит, все тренировки до седьмого пота – ничего не стоя,т и никто их не оценит.

– А зачем вы спрашиваете, Диана Леонтьевна? Вам разве не всё равно, куда я пойду? В бурсу какую-нибудь, наверное, – отвлёкся от своих неприятных мыслей Марк.

– Спрашиваю я, Власов, затем, что буду классным руководителем в девятом классе, и у нас ожидается большой недобор, – строго пояснила учительница. – Сейчас у нас в девятом классе учились сорок два человека, а с сентября не можем и половину этого набрать, придётся, наверное, приглашать ребят из других школ.

Сорок два человека, из которых парней только шестеро. И один из них – музыкант Серёга Крамских, до сегодняшнего дня уважаемый Марком молодой человек. А теперь, наверное – ненавидимый. У Красмких в классе – тридцать шесть девчонок, неужели не мог выбрать какую-нибудь из них, а не Дёмину? Впрочем, уже поздно вздыхать и печалиться… Надо как-то выходить из этого болезненного состояния. Ну не верёвку же на шею мылить!

– Вы предлагаете мне пойти в девятый класс? – спросил Власов.

– Предлагаю, – чинно кивнула Диана Леонтьевна.

– Да я не потяну, мне лучше в бурсу …

– Потянешь. Подтянешься, я надеюсь. Да и аттестат надо чтоб у тебя без троек был.

– Не знаю… А кто ещё идёт?

– Света Злобина, Оля Зайцева, Марина Макарова…

– … Я имею в виду, кто идёт в девятый из ребят, Диана Леонтьевна…

– Из ребят Андрей Саблин, Коля Михайлов, Стёпа Игошин, Ян Славин, ещё…

– Годится, – перебил учительницу Марк. – Этих я знаю, в футбол за школу выступаем.

– Ну, вот, будете и дальше выступать.

– Я подумаю, – неопределённо кивнул Марк, уже приняв решение.

– Они, кстати, сейчас в моём кабинете, можешь подняться и поговорить, – предложила Римова.

4

В кабинете русского языка сидели названные учительницей парни и несколько девочек из параллельных классов.

– О, Власов, ты тоже в девятый? – спросила одна из них по фамилии Бурцева, из «В» класса, имени её Марк не знал.

– Да вот, предлагают… – недовольно пробурчал он, присаживаясь за одну из свободных парт.

– Диана предложила? Так это же классно! Свои всё- таки! А то говорят, что пришлют нам разных чуваков из других школ. А мы своих любим! – радостно воскликнула Бурцева.

– Ага, любите…– печально прищурившись, недовольно прошипел Власов.

– Любим. Что я такого сказала? – виновато заморгала ресницами Бурцева.

– Да ему сегодня наша Дёмина от ворот поворот дала, – ухмыльнулся Андрей Саблин.

– Ну, и дура ваша Дёмина, – мгновенно резюмировала Бурцева. – А мы никому поворот давать не будем. Своих ребят будем любить. Особенно таких, как Марик.

Марку стало немного не по себе. С одной стороны после утреннего оскорбления стало приятно услышать слова утешения, но сохранилась некая неловкость перед свидетелями Дёминской пощёчины – ребятами из класса «Б».

– Да плюнь ты на неё, Марк! – развалившись на лавке парты и закинув ноги на стол, сказал весельчак Коля Михайлов. – Тоже мне, красавица, цены себе сложить не может. Я не подстрекатель, но такого бы не потерпел.

– И что бы ты сделал? – спросил Марк.

– Даже не знаю, что. Но что-то бы сделал, это факт, – комично сдвинув брови, ответил Коля.

– Слава богу, что эта Дёмина не идёт к нам в класс, – довольно улыбнувшись, заметила Бурцева.

– Да, но Марку от этого не легче, – подмигнул Андрей Саблин.

В классе наступила несвойственная тишина. Нарушить её решил Ян Славин, почти торжественно объявивший:

– Ребят, мне сказали, что к нам из двадцатой школы переходит Дима Арьев, полузащитник сборной их школы. Как тебе такая новость, Марк?

– Ну, вот, – оживился удрученный Власов. – Знаю Диму. В других школах тоже есть нормальные ребята, кстати. Со мной на тренировках по лёгкой занимаются пацаны из двадцатой, двадцать первой, девятой школ. Если бы их к нам перетащить, вообще было бы классно, весь город бы в футбол карали, – гордо сказал Власов.

– Да мы и так особо никому не уступаем, – криво усмехнулся Стёпа Игошин. – Ну, первое место не взяли в этом году, из-за подлого судьи, ничего, в следующем поборемся.

– Поборемся, – облегчённо согласился Марк.

– Так, значит, идёшь в девятый? – восторженно спросил Ян Славин.

– Иду. Ради нашей команды, – улыбнулся Марк, протягивая ладонь своим спортивным товарищам. – Но у меня есть предложение. Если хотите – условие.

– Ох, ничего себе, он ещё и условия выставляет, – буркнул смотрящий в потолок Коля Михайлов

– Не выставляю, – поправился Марк. – Есть предложение.

– Какое? – почти хором задорно спросили присутствующие.

– Давайте создадим рок-группу? – вдруг выпалил Марк.

– Давайте, – уже с меньшим энтузиазмом ответил хор.

– А кто на чём играть умеет?

– Ну, я три блатных аккорда знаю на гитаре, – мечтательно растянулся в улыбке Коля.

– У меня брат немного на ударных стучит, – отозвался Ян.

– А кто ещё на чём?

В ответ только короткое эхо отозвалось в выбеленных стенах кабинета.

– А сам-то играть умеешь на чём-нибудь? – спросил Стёпа.

– Нет, – пожал плечами Марк. – Но научиться-то можно.

– Ни фига себе, научиться. Я три года на баян в музыкалку ходил, так и не научился. А ты за два оставшихся года учёбы в школе собрался и играть выучиться, ещё и группу создать? Глобальненько! – засмеялся Стёпа.

– Так кто согласен? – словно не обратив внимания на реплику Стёпы, спросил у всех Марк.

– Не могу тебе отказать. Надо попробовать, – поправив роскошный пробор волос, согласно кивнул Ян.

– Я тоже попробую, хоть и не уверен, что получится, – поднял руку ещё окончательно не развеявший свои сомнений Стёпа.

– Да и я с вами, куда ж я без вас, – вздохнул лежащий на парте Коля.– Как будем инструменты делить – кто на чём лабает – по желанию или жребием?

– Я уже сказал, что мой брат – барабанщик, буду у него учиться, – сказал Ян.

– Баян не освоил. На гитаре тоже не получилось – струн на ней слишком много. А вот на басу всего четыре струны. Никто не претендует на бас-гитару? – игриво спросил Стёпа.

– Молчание. Значит, не претендуют, – отозвался Коля. – Мне сам бог велел кроме трёх аккордов выучить ещё парочку. Значит, я на гитаре буду играть. На ритме.

– А какие ещё бывают гитары? – спросил Марк.

– Ещё соло. Это по твоей части, ты ж предложил, вот тебе и самый сложный инструмент, – ответил Коля. – Да и клавишник нам нужен. Знаю я одного, классом меньше учится. На пианино играет – Витя Юрин. Знаете? Нет? Значит, узнаете. Познакомлю. А где инструменты брать будем?

– Как где? В школе, – сказал Марк.

– Так на них старшие играют, – почесав затылок, заметил Ян.

– Ну, и пусть играют, – недовольно прохрипел Марк, вспомнив про своего соперника Сергея Крамских. – Я видел в пионерской комнате, за шкафом, старые гитары. Они там, наверное, ещё с шестидесятых годов лежат.

– Так там одни дрова, – засмеялся Коля.

– Отремонтируем, – твёрдо осадил его Марк.

– Где? У нас в городе ни одной музыкальной мастерской нет, – тоскливо пробубнил Коля.

– Сами сделаем, – уверенно парировал Власов.

– Когда нам этим заниматься? – гримасничая, продолжил Коля.– С первого сентября башка будет учёбой занята. Я хотел бы на медаль вытянуть.

– Колян, зачем ждать сентябрь? Сейчас и пойдём в пионерскую комнату, глянем, что там имеется в закромах. Если решили, то давайте отбросим все сомнения. В жизни главное – это уверенность в своих силах, – выйдя к классной доске, сказал Марк.

Завуч по воспитательной работе Василиса Александровна немного удивилась желанию будущих девятиклассников создать ещё один музыкальный коллектив. «У нас же есть ансамбль», – угрюмо бросила она, но будучи человеком дальновидным и удивительно рисковым, всё-таки выдала ребятам списанные «дрова»– три старые гитары с недостающими на них струнами, ионику «Юность-70» с несколькими западающими клавишами и два пионерских барабана с погнутой бронзовой тарелкой на кривой стойке.

5

Отец Марка – Власов Иван Петрович – крепкий подтянутый мужчина с широкими скулами и немного грустными глазами, с заинтересованным изумлением смотрел на красного цвета обшарпанную полуакустическую электрогитару с фигурными эфами, которую Марк принёс домой.

– Настоящая, электронная? – спросил отец серьёзно.

– Электрическая, – буркнул Марк.

– И что ты с ней собрался делать?

– Играть.

– Играть? Как, если ты не умеешь? Да тут и струн не хватает, – отец пальцем посчитал количество струн – их было три. – Должно же быть семь струн?

– Шесть.

– Как шесть? На гитаре должно быть семь струн. Высоцкий играет на семи, посмотри фотографию на пластинке.

– А куда ты седьмую накручивать будешь? – язвительно спросил Марк, показав на головку грифа с шестью наматывающими устройствами.

– И, правда, шесть… Странно, – задумался отец. – А я всегда считал, что все на семиструнках играют. И где ты учиться собрался?

– Не знаю ещё, – тяжело вздохнул Марк. – Может, у старших пацанов на улице чего-нибудь подсмотрю. Жаль, что вы меня в музыкальную школу на гитару не отдали. Кстати, почему?

– Так у нас баян на чердаке дома лежит, пылится, ты к нему никогда даже не притрагивался, – с серьёзным выражением лица развёл руками отец.

– Хм… Баян… При чём тут баян? Я на гитаре всегда мечтал играть…

– Кода это ты мечтал? Первый раз об этом слышу.

– Я просто не говорил об этом.

– Ну, раз не говорил, то какие теперь могут быть страдания? И что, ты думаешь, легко научиться играть на гитаре? – отец сморщил лоб и посмотрел на свои огрубевшие загорелые руки. – Я своими граблями только кайло и лопату держать умею. Стройбат, шахта и огород – вот и вся моя симфония. Дед твой, Пётр, по молодости выучился на гармошке играть, так ты знаешь, сколько лет он учился! Ого-го!

– Пап, у меня тоже пока ещё молодость, и никто мою учёбу в сроках, вроде, не ограничивает, – рассмеялся Марк.

Отец тоже улыбнулся, сверкнув верхним рядом позолоченных зубов.

– Сколько стоят струны? – спросил он.

– Не знаю.

– Узнай и скажи. Купим.

– А мы со Стёпой, из параллельного класса, хотели в музыкальный салон пойти. Говорят, там есть учитель по гитаре.

– Тоже узнай стоимость и скажи.

– А что это ты сегодня такой добрый?

– А вчера какой был?

– Пьяный.

– Я и пьяный добрый, ты, Марик, просто не всегда меня понимаешь, – подмигнул отец.– Футбол смотреть будешь? Чемпионат мира!

– А кто играет?

– Сегодня аргентинцы с бельгийцами, а завтра наши с бразильцами. Продуют.

– Совсем забыл про чемпионат с этими экзаменами… Аргентинцы идут лесом, не люблю я их, как и бельгийцев. А за наших завтра поболеем. Пап, скажи, у тебя в юности девушка была?

– Была. А что?

– А как ты с ней познакомился?

– Коров вместе пасли, так и познакомился. А что?

– Да ничего. Так спросил.

Отец грозно помахал указательным пальцем:

– А я сразу понял – если в жизни появилась гитара, то без девочки тут не обошлось. Одно следует из другого. Логика! Смотри у меня, не шали с девками. Не спеши с этим делом, всегда с ним успеешь. А гитарой займись, пригодится.

Марку очень хотелось сказать отцу о том, что он, в общем-то, прав, загорелось открыть ему тайну истории появления в доме школьной гитары и пожаловаться на злостно отвергшую его Ленку Дёмину. Но поймёт ли? Отец редко интересовался жизнью Марка, да и сам неохотно рассказывал о своей, не говоря уже о переживаемых им чувствах и эмоциях в его непростых отношениях с мамой. Иногда Марку казалось, что излишние возлияния отца – это следствие какого-то испытуемого им внутреннего напряжения. Последние пару лет, когда заработав силикоз, отец перешёл работать на поверхностных шахтный комплекс, редко какой день обходился без принятия спиртного. Это очень не нравилось маме, раздражало Марка и, кажется, удручало самого отца. Но он и не собирался ничего в своей жизни менять. Каждый день становился похож на предыдущий.

6

В день, когда футбольная сборная Советского Союза готовилась выйти на противостояние с великими бразильцами, Марк Власов и Степан Игошин явились в бухгалтерию музыкального салона, предоставляющего обучающие услуги для населения. Заплатив по одиннадцать выданных родителями рублей за месяц предстоящих занятий, Марк и Стёпа вошли в просторный кабинет, где за длинным чёрным столом с резными ножками сидел низкорослый мужчина, представившийся преподавателем по гитаре. Он сразу же нарисовал на альбомном листе шесть длинных линий, обозначающих гитарные струны, и пересекающие перпендикуляры, означающие лады. Затем в каждом образовавшемся прямоугольнике написал названия нот.

– Это, ребята, размещение нот на грифе гитары, – сказал преподаватель. – К следующему занятию вам необходимо их выучить.

Парни с ухмылкой переглянулись.

– Мы вообще-то записались в салон не ноты учить, – деловито пробормотал Марк. – Нам играть нужно. А ноты подождут.