Маруся и кот Баксик

Анжелика Меркулова

Маруся и кот Баксик

Пролог.

Ластик стёрся до дырки. Молоко пахнет счётчиком за свет.

Маруся считает копейки, как звёзды – их мало, но они есть.

Однажды во дворе она встречает кота. Но не простого – с глазами, как старые банковские книжки, и хвостом, который виляет, будто считает проценты. Он говорит: «Я – мистер Бакс. Бывший символ достатка. Ныне – бездомный финансовый практик».

Он знает, где деньги прячутся не под ковром, а в нашем разуме.

Знает, почему леденец сегодня – это сломанная игрушка завтра.

Умеет превращать «не хватает» в «дождусь».

Они заключают сделку: он – учит семью Маруси говорить с деньгами по-честному,

а она – даёт ему дом, где тепло не только от батареи, но и от любящего сердца.

Они кладут монеты в банку с надписью «на мечту».

Говорят «нет» шоколадному зайцу.

И понимают: богатство – это когда хватает не только на рыбу, но и на то, чтобы ею поделиться.

Эта история – не про копилки.

Про то, как обладать капиталом внутри, даже если в кармане – только пуговица от пальто.

Глава 1. Котлета для кота.

Маруся подперла щёку ладонью, глядя в окно. За стеклом шевелились молодые листочки, а ветер гонял по небу пушистые облака словно кошачью игрушку, которую ее бабушка, Валентина Дмитриевна, когда-то сшила на заказ из старого свитера.

– Мария Семёнова, – раздался усталый голос учительницы, – ты снова витаешь в облаках?

Нерадивая ученица вздрогнула и поспешно уткнулась в учебник. Преподаватель математики – Ольга Петровна – стояла у доски с мелом в руках, но казалось, будто она сама вот-вот рассыпется в пыль от скуки. Глаза её смотрели куда-то поверх голов учеников, а голос монотонно бубнил:

– Итак, задача. Если у Маши есть пять рублей, а у Пети – три…

«Опять эти задачи, – подумала Маруся. – Как будто кому-то важно, сколько у кого выдуманных рублей! Если б за это настоящие давали…»

Школьница сидела за второй партой у окна. За спиной у неё шуршали, хихикали и обменивались записками Катюша и Лиза, а спереди важно поправлял очки Димка, самый умный в классе, которому даже трудно было не знать ответ.

Она украдкой взглянула на свои дневник. На странице красовалась жирная тройка – бабушка после этого целый вечер ворчала, что «без учёбы ты так и останешься ни с чем». Но внучка знала: мама, например, училась на одни пятёрки, даже университет закончила с красным дипломом, а теперь целыми днями пробивает чеки в магазине и грустно вздыхает, пересчитывая мелочь в кошельке.

«Значит, дело вовсе не в оценках», – решила девочка и снова уставилась в окно.

А там плясали первые настоящие весенние лучи – такие яркие, что казалось, будто солнце решило наверстать всё, что упустило за долгую зиму. Лёгкий ветерок пробирался сквозь приоткрытую раму их кабинета на третьем этаже, шевелил страницы тетрадей и играл с ленточкой в хвостике Маши. Он веял свежей землёй, молодой травой и обещанием каникул, которые уже маячили на горизонте, как заветный остров посреди бескрайнего школьного океана экзаменов и контрольных.

Но внутри класса 4 «Б» было тихо, как в библиотеке после закрытия. Только монотонный голос учительницы медленно плыл над партами, будто старая лодка по замусоренному пруду.

– Итак, ребята, – продолжала Ольга Петровна – чтобы найти площадь прямоугольника, нужно длину умножить на ширину. Повторим ещё раз…

Она произнесла это так уныло, будто и сама не верила, что кому-то из них это когда-нибудь пригодится.

А Маруся со скучающим видом все также смотрела в окно. Там, за стеклом, мир был живым: воробьи дрались за крошки хлеба, голуби важно расхаживали по подоконнику соседнего дома, а на той самой клумбе, за которой школьники ухаживали прошлой осенью, наконец показались первые зелёные ростки.

«Почему мы должны сидеть здесь, когда там так весело? – рассуждала она. – Ведь математика – это хорошо, конечно, но кто вообще считает площадь клумбы? Разве что, если захочешь построить на ней бассейн для карпов».

Ольга Петровна ходила вдоль рядов, поправляя высокий воротник на своём строгом платье – сером, как облачко перед дождём. У неё были русые волосы, собранные в низкий пучок, круглые очки и взгляд, в котором давно погас огонёк интереса. Она читала задачу про фермера, который строил забор вокруг поля, но делала это так устало, будто сама была этим отчаявшимся строителем, уже сто лет подряд колотившим гвозди в бесконечную ограду без начала и конца.

Девочка вздохнула. Ей было немножко жаль учительницу. Почему-то Марусе казалось, что раньше она улыбалась чаще. Может, когда та сама была девочкой, тоже мечтала стать кем-то значимым – актрисой, путешественницей или даже космонавтом. А теперь просто… существовала. Как будильник, который каждый день звенит в одно и то же время, даже если никто не хочет просыпаться.

«Интересно, – думала Маруся, – а взрослым бывает так же скучно, как нам на этих уроках?»

У неё в душе возникло странное чувство – не то тревога, не то тоска. Оно появлялось каждый раз, когда ученица получала тройку. А вчера она как раз принесла домой очередную – за контрольную по математике.

Тройка. Простая цифра. Но для бабушки – словно удар грома.

– Мария! – вспоминала Маруся восклицания строгой старушки, едва увидевшей внучкин дневник. – Опять тройка?! Что за безобразие? Я ведь тебе сто раз говорила: учись хорошо, иначе всю жизнь будешь мыть полы!

Валентина Дмитриевна была женщиной старой закалки: каждое утро – зарядка, вечером – «Вести», а в выходные – обязательная уборка с тряпкой и уксусом. Она верила, что порядок во внешнем мире рождает порядок внутри. И что хорошие оценки – единственный билет в светлое будущее.

– В моё время, – любила повторять она, – если получила тройку, мама сразу знала: будет ремень!

Но Маруся знала другое. Она видела, как мама, Людмила Александровна, закончив школу с отличием, поступила в университет, стала бухгалтером… и теперь работала простым кассиром. И каждый день с утра до вечера ее не было дома, возвращалась она уставшая, с тяжёлыми сумками, а в глазах не было радости.

«Если быть отличницей – это значит быть такой же грустной, – думала Маша, – тогда лучше быть просто… собой».

Она не была ни самой красивой, ни самой популярной. У неё были обычные светлые волосы, заплетённые в два хвостика, простые цветные ленточки, купленные в «Детском мире», которые мама утром завязывала бантиками. На перемене Маруся часто стояла в стороне, наблюдая, как другие болтают, смеются, показывают друг другу новые гаджеты.

Особенно ей было завидно смотреть на Сонечку Волкову – девочку из богатой семьи, которая приходила в школу в новых нарядах почти каждый день. Сегодня у Сони были туфли с блестками, вчера она всем демонстрировала новый рюкзак от известного бренда, а позавчера получила в подарок от родителей настоящий iPhone последней модели. Она показывала его на перемене, рассказывая, как играет в «Роблокс» с друзьями из других стран.

У Маши тоже был телефон. Мама купила его на день рождения – новый, синий, с камерой. Маруся очень ее любила и не хотела расстраивать. Но купленный смартфон мог запускать не все игры, и иногда зависал, когда ей хотелось посмотреть мультик. А интернет загружался медленно, как черепаха, которая решила покорить марафон.

«Наверное, – думала Маша, – если бы у меня был такой же телефон, как у Сонечки, я бы тоже была крутой. Одноклассники бы меня замечали. Ценили. Может, даже стали бы со мной дружить».

Но вслух она этого не говорила. Мама и так старалась. Очень. Каждый день она приносила домой пакет с продуктами. Иногда дочка видела, как Людмила сидит вечером за кухонным столом, смотрит в окно и молчит. А потом произносит:

– Всё будет хорошо, Машенька. Обязательно будет.

Но голос у неё при этом такой, будто она сама в сказанное не очень-то верила.

Звонок прозвенел, как маленькое спасение. Ольга Петровна даже не закончила предложение – просто махнула рукой, будто и сама была рада, что этот урок наконец-то кончился.

– Ура! Обед! – радостно закричали ребята, хватая рюкзаки.

Маруся потянулась за своим контейнером – бабушка, как всегда, положила ей куриную котлетку с картошечкой. Даже холодные, они были самыми вкусными на свете. Пальцы девочки нащупали в рюкзаке гладкий пластик, и она уже собиралась открыть крышку, как вдруг…

– Эй, народ, кто со мной в магазин? – звонко крикнула Сонечка Волкова, встряхивая своими золотистыми косичками.

Катюша и Лиза тут же подхватили:

– Мы!

Сонечка окинула взглядом класс и, заметив Марусю, криво улыбнулась:

– Марусь, ты чё, тоже идёшь с нами?

Девочка замерла. Она и правда хотела пойти – не за конфетами, ведь денег у неё всё равно не было, а просто поболтать, посмеяться… Но прежде чем она успела ответить, Катюша фыркнула:

– С нами идут только те, у кого есть iPhone.

Лиза хихикнула, а Сонечка даже не стала возражать – просто пожала плечами, будто это было самым естественным правилом в мире.

Маруся надула щёки.

– Да больно надо! – буркнула она, хотя внутри что-то болезненно сжалось. – Без вас обойдусь!

Девчонки уже выбежали из класса, громко обсуждая, какие сладости купят. У тех двоих в руках тоже блестели телефоны – не новейшие, конечно, но всё же «яблочные». У Маруси ведь был смартфон, и на нём даже интернет работал. Почему так важно сколько он стоит?

«Ну и ладно, – подумала она, крепче сжимая контейнер. – Можно и без айфона прожить счастливым».

Но вот без друзей… Без друзей было грустно.

В классе ей внезапно стало душно и она решила прогуляться.

Школьный двор встретил её весенним солнцем и пустыми скамейками. Все разбежались – кто в столовую, кто в магазин, кто просто домой. Только воробьи деловито прыгали по лужам, оставшимся после сугробов.

Маруся села на краю лавки, открыла контейнер и вздохнула. Котлетка остыла, но всё равно пахла так вкусно, что у неё даже заурчало в животе. Бабушка всегда готовила с любовью – может, поэтому даже простая еда казалась волшебной.

«Жаль, что всё в мире измеряется деньгами», – подумала девочка, разминая вилкой картошку.

И вдруг…

Шорох.

Маруся подняла голову. Из-под соседней скамейки на неё смотрели два жёлтых глаза.

– Ого! – вырвалось у неё.

Под лавочкой, свернувшись калачиком, лежал кот.

Не простой, а самый настоящий бродяга – грязно-рыжая шерсть в комьях, местами слипшаяся, одно ухо надорвано, но глаза… они были огромные, янтарные, как два кусочка весеннего заката. А взгляд… были такой умный и грустный, почти как у человека, что Маруся даже на мгновение замерла.

Он смотрел на девочку так, будто видел её насквозь. Словно знал, что она, может быть, не самая модная в классе, зато никогда не обижает слабых.

Маша не двигалась. Кот не мяукал. Не просил. Просто смотрел.

– Привет, – тихо позвала она.

Усатый медленно моргнул.

– Ты… голодный? – неуверенно спросила девочка.

Пушистик не ответил, но его нос дрогнул, учуяв еду.

Школьница вздохнула и достала котлету. Разломила пополам. Подвинулась к соседней лавочке.

– Ладно… – она протянула ему кусочек. – Только не рассказывай бабушке, а то она скажет, что я «опять последнее всем подряд раздаю».

Кот выглянул. Понюхал. Осторожно приблизился, взял еду с ладони аккуратно, как настоящий джентльмен, и… Ел медленно, будто вспоминал, как это – быть сытым.

– Жаль, я не могу тебя взять домой, – прошептала она, протягивая вторую половину своего обеда. – Бабушка скажет, что и так мало места. Да и кормить нечем, самим не хватает.

Кот поднял голову. Понимающе посмотрел на неё. И вдруг… чуть заметно кивнул.

Маша засмеялась.

– Ну ты даёшь! Прям все понимаешь!

Она встала, поправила рюкзак.

– Ну… пока, котик. Может, ещё увидимся.

И пошла дальше, чувствуя, как сердце стучит чуть быстрее, чем обычно. Не от тревоги. А от странного предчувствия – будто что-то важное только что началось.

Где-то за спиной, под лавочкой, кот смотрел ей вслед. И впервые за долгое время его глаза блеснули не усталостью… а интересом.

Глава 2. Уникальное предложение.

На следующий день Маруся вышла из школы с тайником в кармане – завернутой в салфетку колбасой, которую она сберегла от своего утреннего бутерброда. Всю первую половину дня она думала только о том, ждёт ли её тот милый котик у лавочки, или вчерашняя встреча была просто сном.

И вот он – сидит, свернувшись рыжим клубком под той же скамейкой, будто и не уходил. Только сегодня он выглядел чуть опрятнее – шерсть была приглажена, словно он старательно прихорашивался весь день.

– Привет! – радостно воскликнула Маруся, опускаясь на корточки. – Я принесла тебе поесть!

Она развернула салфетку, и кот медленно потянулся к угощению. Но не набросился, как голодный зверь, а взял кусочек аккуратно, почти церемонно, словно утонченный аристократ за обедом.

– Бедный малыш… – прошептала Маруся, осторожно проводя пальцами по его спинке. Шерсть была колючей от уличной пыли, но под ней теплилось живое, доверчивое тепло. – Как же ты тут один? Наверное, по ночам холодно…

Ей вдруг стало невыносимо грустно.

– Опять эти проклятые деньги во всем виноваты. Из-за них у меня нет друзей в школе, из-за них мама целыми днями хмурится, пересчитывая копейки, а теперь вот… даже бездомного котика нельзя приютить, потому что скажут «самим кушать не на что». Если бы я только умела зарабатывать… – грустно вздохнула она, – то непременно взяла бы тебя к себе.

Кот вдруг замер. Его жёлтые глаза, обычно такие насмешливые, стали неожиданно серьёзными.

– Ты… правда этого хочешь? – тихо спросил он хрипловатым голосом.

Маруся вскрикнула и отпрянула так, что чуть не уронила контейнер.

– Ты… умеешь говорить?! – прошептала девочка, делая шаг назад.

Кот невозмутимо вылизывал лапу.

– К сожалению, да, – ответил он. – Говорю. И думаю. И помню. Иногда слишком много.

Он смотрел на неё не как обычное животное, а почти как человек.

Умный. Уставший. И очень… одинокий.

Маруся не знала, смеяться или бежать. Но что-то в его голосе – в этой усталой, чуть саркастичной интонации – заставило её остаться.

– Мистер Бакс, к вашим услугам. Хотя раньше меня звали Баксик… пока мои бывшие хозяева не решили, что я им больше не нужен.

– Они… тебя выбросили? – тихо спросила Маша.

– Выражаясь человеческим языком – да, – кивнул он. – Я им верил. Надеялся. Люди думают, что коты не чувствуют. Глупость. Мы осознаем всё. Особенно, когда нас предают.

Он замолчал. Глаза его потемнели, как будто в них закрылись ставни.

Кот посмотрел в сторону, на пустую улицу, где ветер гонял пакет по асфальту, как будто тот пытался сбежать от самого себя.

Маруся села на корточки. Ей вдруг стало жаль этого кота еще сильнее. Теперь не только потому что он грязный или голодный. А потому что в нём было что-то… сломанное.

– Но… разве они виноваты, что так случилось? – тихо спросила девочка, глядя на Бакса с тревогой в глазах. – У меня дома тоже не всё гладко. Бабушка ругается, мама переживает… Иногда мне кажется, что если бы мы стали богаче, то сделались бы счастливее. Может быть… твои бывшие хозяева просто не могли больше о тебе заботиться? И решили, что на воле ты хотя бы сможешь прокормить себя сам?

Кот резко вскинул мордочку. Его уши на мгновение прижались к голове, как у дикого зверя, почуявшего опасность. Потом он медленно, с презрением, фыркнул.

– Наивное дитя! – прошипел он. – Как же вы любите оправдывать жестокость добрыми намерениями!

Он встал, прошёл несколько шагов по пыльной дорожке, будто вспоминая. Голос его стал резким, как стекло по асфальту.

– У них не было финансовых проблем. У них был балкон с видом на парк. Два автомобиля. И кот, которого они купили, как игрушку. Как статус. Они хотели мейн-куна. Породистого. С документами. С густой шерстью и кисточками на ушах. Но им достался я.

Он остановился. Посмотрел на свои лапы – грязные, с потрёпанными когтями.

– Я был котёнком. Какие-то предприимчивые мошенники подобрали меня на улице. Подделали документы. Мои хозяева выбирали меня из кучи других котят: «О, какой симпатичный! Вырастет – будет красивым!» Но я не стал «красивым» в их понимании, не стал шоу-чемпионом. Не принёс им медалей, славы, фотографий для соцсетей. И тогда я оказался… лишним.

Маруся всплеснула руками.

– Ну как так можно?! Выставить за порог своего друга?! Какие нехорошие!

Кот посмотрел на неё. Впервые – с лёгким интересом. Не с насмешкой. Не с цинизмом. А с чем-то другим… С удивлением.

– Друга? – повторил он тихо. – Они никогда не считали меня кем-то значимым. Для них я был… активом. Как картина на стене. Или новый смартфон. Пока работает – все хорошо. Но если устарел – в утиль.

Он сел и грустно опустил голову.

Маруся почувствовала, как у неё сжалось сердце. Она вспомнила, как мама однажды плакала на кухне, когда узнала, что в магазине ей заплатят меньше, чем обещали.

Но это было не просто бедность.

Это было предательство.

– Прости, – прошептала она. – Я не знала…

Кот молчал. Но в его глазах больше не было ярости. Только усталость. И – чуть-чуть – надежда.

– Почему ты мне рассказал? – тихо спросила Маруся. – Ты ведь наверное больше никому не веришь…

Мистер Бакс посмотрел на неё. Долго. Серьёзно.

– Потому что ты не спросила, чего это я такой грязный и жалкий, – пояснил он. – На мои слова ты не воскликнула: «Фу, какой странный кот!». Ты поделилась едой. Потом пришла снова. И ты не считаешь меня вещью, которую можно выбросить, если она просто разонравилась.

Он опустил уши, будто стесняясь своих слов.

– А ещё… ты сказала «друг». Никто никогда меня не называл так.

Маруся почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы. Но она не стала их прятать.

– Так ты и есть мой друг, – заверила она. – Даже если мы только что встретились.

Друзьями становятся не за один день.

А за один момент, когда кто-то видит тебя настоящего.

Кот посмотрел на неё. И вдруг…

Он мяукнул.

Не громко. Не жалобно.

А как будто сказал: «Спасибо».

Потом встал, подошёл ближе, и – очень осторожно – потёрся головой о её колено.

Маруся затаила дыхание.

– Это… ты меня обнимаешь?

– Не глупи, – фыркнул Баксик, но не отстранился. – Это просто трение о вертикальную поверхность для снятия статического напряжения.

А потом, словно опомнившись немного смягчился.

– Но если хочешь – назови это обнимашками.

Она рассмеялась. И он – почти улыбнулся.

Глазами. Потому что у котов нет человеческой мимики, чтобы улыбаться в привычной нам форме.

Зато есть сердце.

И у этого циника оно только что, словно после долгого мороза, слегка оттаяло.

Но он тут же снова опустил уши, пытаясь скрыть нахлынувшие на него чувства.

Баксик незамедлительно выпрямился, и в его позе появилось что-то важное, почти королевское.

– Мне жаль, что ты застала меня в таком виде, – холодно произнес он, отряхивая лапой пыль с боков. – Ох, до чего же я докатился… Грязный, голодный, бездомный… побираюсь под лавкой.

Он вдруг фыркнул, будто рассердился на самого себя, и поднял голову.

– Но я никакой не попрошайка. Ты мне нравишься. Поэтому предлагаю уникальную сделку.

Маруся замерла, широко раскрыв глаза, а необычный бродяга продолжил.

– Я помогу твоей семье решить проблемы с деньгами, а ты пообещаешь мне дом, любовь и… – тут он хитро прищурился, – вкусную рыбу по пятницам. Идёт?

Девочка не сразу нашла слова. Перед ней стоял, да, именно стоял на задних лапах, рыжий кот, заросший, с потрёпанным ухом, но с таким достоинством, будто он предлагал ей не какую-то сомнительную ерунду, а настоящее сокровище.

– Но… но как ты сможешь помочь? – наконец выдохнула она.

Баксик уселся по-турецки, обвив хвостом лапы.

– Видишь ли, мои прежние хозяева были… мм… людьми с большими деньгами. Я кое-чему у них научился.

Он многозначительно постучал когтем по асфальту.

– Например, знаешь ли ты, что большинство людей беднеют не потому, что мало зарабатывают, а потому, что не умеют обращаться с тем, что у них есть?

Маруся покачала головой.

– Вот именно! – торжествующе сказал кот. – А я знаю. И научу тебя. Но сначала… – он потянулся, – ты должна решить: готова ли ты взять на себя ответственность?

– За что?

– За меня, глупышка! – рассмеялся Баксик. – Я не просто так предлагаю сделку. Если ты согласишься, то станешь моей новой хозяйкой. А это значит – регулярные обеды, тёплая подушка и никаких «ой, я передумала» через месяц.

Маруся задумалась. В голове уже крутились бабушкины возражения «Где ж мы ещё одного едока-то прокормим?», мамины усталые глаза и обреченный вздох… Но когда она посмотрела на одинокого пушистика, на его выгоревшую на солнце шерсть, умный и такой грустный вид, сердце её сжалось.

– Я… поговорю с мамой, – робко пообещала она.

Кот мудро кивнул.

– Хороший ответ. Но предупреждаю: если скажешь, что я умею говорить, она тебя не поймет.

– А как же тогда…?

– Доверься мне, – загадочно ответил Баксик. – Я найду способ.

Он спрыгнул с парапета и снова потёрся головой о её колено:

– Вот почему я решил довериться именно тебе, Маруся. В этом мире мало кто способен видеть дальше собственного носа. А ты… ты видишь сердцем. И это, – он многозначительно поднял лапу, – самая ценная инвестиция из всех возможных.

Ветер внезапно подхватил и унёс тот самый бродячий пакет, будто символизируя, что прошлое наконец отпустило его. А Баксик, глядя вслед пакету, добавил уже совсем тихо:

– И знаешь что? Я сделаю всё, чтобы твоё сердце никогда не разочаровалось в этом выборе.

– Деньги, – сказал он, – это не зло. Это инструмент. Как нож. Им можно приготовить еду, а можно ударить. Всё зависит от того, кто держит его в лапах.

Он сделал паузу.

– Люди придумали деньги не для того, чтобы мучиться. А чтобы упростить жизнь. Представь: ты хочешь обменять свою вязаную шапочку на буханку хлеба. А хлебнику она по размеру не подходит или фасон не нравиться. Что делать? Ты не можешь заставить его надеть шапку, если он не хочет. А деньги – это как общий язык. Ты продаёшь шапочку за монеты. А потом покупаешь хлеб. Просто. Удобно. Без споров.

Маруся задумалась.

– А если монет не хватит?

– Тогда ты либо копишь, либо улучшаешь шапочку, либо ищешь, где её можно продать дороже. Вот тебе и экономика. Не волшебство. А здравый смысл.

Он вдруг хмыкнул – и в этом смешке было что-то живое, почти весёлое.

– Вчера я слышал, как Чешир и Васька спорили, куда пойти охотиться – в подвал за крысами или на чердак за голубями. «Голуби вкуснее!» утверждал Василий. «Зато крысы – привычнее!» спорил с ним товарищ. А я в это время думал: если бы они умели читать и считать, сразу бы узнали, что в продуктовом на углу продают филе курицы по акции – выходит даже дешевле, чем мясной фарш. Экономия! И никакой охоты.

Маруся рассмеялась – звонко, искренне. Так, что даже воробьи взлетели с лавочки.

И в этот момент с крыши ближайшего дома сорвался голубь, громко хлопая крыльями. Кот инстинктивно дёрнулся, но тут же взял себя в лапы.

– Чтоб тебя… то есть… кхм! – он поправился, – просто напомню: рыба должна быть свежей. Это принципиально.

Маруся рассмеялась. Какой же он смешной! И в то же время… в его словах была какая-то твёрдая уверенность, будто он и правда знал выход из всех их бед.

– Ладно, – сказала она, осторожно протягивая руку. – Договорились.

Баксик ткнулся мокрым носом в её ладонь – странное кошачье «рукопожатие». Сделка была заключена.

Кот посмотрел на неё. И впервые за долгое время в его глазах мелькнуло нечто, давно забытое – тёплый отблеск надежды.