Тепло пустынных гор

Найдя свои руки под столом, я провела пальцами по своему жемчужному браслету. Тридцать два, да прибудет со мной удача, пусть всё закончится быстро!

– Сперва хочу поблагодарить всех за вашу работу! Это крайне ценно и важно для компании, – спокойно и уверенно начал Амир, обратившись ко всем. – Мы оценили все ваши идеи, и у нас есть три победителя. Напоминаю, что победившие идеи станут реальными проектами и будущими релизами уже в этом году. Также победители получат премию вместе с ближайшим поступлением зарплаты. На данный момент компания сфокусирована на росте и развитии, и уже со следующей недели начнётся работа над сформированными проектами. Найм новичков стартует уже с завтрашнего дня. Поэтому те, кто победили, а это: Сара, Мэтт – поздравляю! Отличная работа! – торжественно, но без пафоса поздравил он подчинённых. – Но это ещё не всё. У нас есть ещё один победитель. Автор самого масштабного проекта – Ева. Поздравляю! – вдруг произнёс он и выстрелил взглядом в меня. Наповал.

Коллеги все машинально развернулись ко мне и посмотрели с удивлением. Десять, двадцать пар глаз, сколько их было? Точно не знаю, но они смотрели на меня с полным непониманием. Я взглянула на Таниша, а он радостно улыбался мне. Наверное, это была его новая улыбка, такую я ещё не видела. Его глаза победно блестели, а натянутые уголки глаз создавали морщины от прищура. То, что я была удивлена – не сказать ничего. Абсолютно шокирована – вот вариант наиболее верный. Что здесь происходит?! Я точно всё верно услышала? Мой проект в итоге самый масштабный?

– Всем остальным спасибо за участие. Впереди нас непременно ждут новые высоты!

Коллеги встали и принялись нас поздравлять. Я видела, что кто-то был расстроен, кто-то натягивал улыбку из вежливости, но Таниш радовался за меня по-настоящему. Теперь я это знала.

– А что я тебе говорил, а? – задорно посмеивался он.

– Ты всё знал! – возмутилась я и в шутку надула губы обидевшись.

– Да нет, откуда? Но я же тебе говорил, что он остынет. Да и разве можно было похоронить идею телемедицины? Это же находка, Ева!

– Спасибо! Без тебя было бы труднее в разы! – призналась я, кинув взгляд на пол.

– Это тебе спасибо! И помни: хвост пистолетом!

– Ха-ха! – только посмеялась я в ответ.

– Ева, пожалуйста, постойте, – услышала я знакомый голос за спиной, когда уже направлялась на своё рабочее место.

В коридоре напротив меня стоял Амир. Он уже не выглядел таким агрессивным и надменным, как в прошлый раз.

– Да, вы что-то хотели? – с невинным видом заговорила я.

Главное – делать вид, что ничего не произошло, ведь так?

– Я по поводу прошлого раза, ну, на прошлой неделе, – замялся он и закинул руку за голову.

– Не понимаю, о чём вы, – продолжила я отыгрывать роль невинной овечки.

Да, я отчётливо помню, как желала выколоть ему глаза от злости и побить, что есть мочи из-за нанесённого унижения.

– Я думаю, что вы всё понимаете, – обнажил он свои ровные зубы, скорее напоминающие оскал, нежели улыбку.

Актриса из меня никакая, судя по всему. Папа как-то говорил мне, что я не умею притворяться и у меня написано всё на лице. «Твоё лицо, малышка, как прозрачный ледяной ручей в ясный, солнечный день» – ласково приговаривал он, заправляя за ухо выбившуюся прядь волос. Будучи уже взрослой, я почему-то думала, что сумела изменить эту черту в себе, но, видимо, не до конца.

– Окей. Если вы понимаете, что я понимаю, то я вас внимательно слушаю.

– Ева, я… я…

– Да, вы…

– Я бы хотел извиниться за то, что случилось в прошлый раз. Я был неправ и… я признаю это, – выдохнул он.

Невозможно было не заметить, что признание своей неправоты – это что-то по-настоящему трудное для него. Ещё бы, такое эго, оно могло с лёгкостью поцарапать потолок. Но всё же, его слова звучали искренне, и я видела, что он волновался. Неужели Таниш был прав, когда говорил, что совесть у Амира есть?

– Хорошо, я принимаю ваши извинения, – коротко и вежливо ответила я. – И спасибо, что выбрали мою идею. Я старалась и надеялась, что она вам понравится.

– Мне нравится. Да, правда нравится, – быстро, словно пули из автоматной очереди, произнёс он.

– Спасибо, – заключила я.

Тогда мне не стоило так улыбаться ему, ведь он мог подумать, что я флиртую. Таниш ошибся в одном: мне не хватало ещё и контроля над собой.

– Только, пожалуйста, отправьте свои расчёты мне на почту до конца рабочего дня. Я бы хотел поподробнее ознакомиться с ними, – снова перешёл на деловой тон Амир.

– Конечно, в скором времени вы всё получите.

– Спасибо, Ева!

– Пожалуйста. Что-то, может быть, ещё?

Он помялся немного и ответил:

– Нет, не буду вас больше задерживать. Хорошего дня!

– И вам хорошего дня, Амир!

Возможно, последнее обращение было лишним? Не сказала ли я это так, будто бы он мог подумать что-то не то? По дороге до своего рабочего место я смаковала его имя, сама того не замечая. Амир, Амир, Амир. Закрытая книга.

Возможно, он не такой уж и плохой, как я себе его представляла. По крайней мере, у него была сильная черта, которой недостаёт многим мужчинам: умение признавать свою неправоту. А это чего-то да стоило.

Глава 8

Что-то небольшое и мягкое упало мне под ноги, когда я выходила из офиса. Оторвавшись от телефона, я посмотрела вниз и пришла в изумление. Оттуда на меня смотрели две пары тёмных щенячьих глаз. Он неумело, но смело потявкивал и вилял своим коротким чёрным хвостом. Казалось, что он играл сам с собой, но по случайности столкнулся со мной, и теперь мне было не так-то просто отвертеться. Раз, и лизнул мне палец на ноге, два и легонько прикусил тут же соседний.

– Иди ко мне! – потянулась я к нему.

Но маленький разбойник не собирался так легко сдаваться. Он резво побежал на своих коротких четырёх вдоль здания и остановился за углом, при этом не забыв, обернуться на меня несколько раз. Я пошла за ним, понимая, что он звал за собой по ве́домой только ему одному причине. Рядом с офисом проходила оживлённая широкополосная трасса, и я боялась, что щенка, который смело мог бы уместиться у меня в сумке, на раз-два могла бы сбить машина.

Видя, что я иду за ним, он прибавил газу и побежал ещё быстрее. Я устроила погоню в ответ. Завернув за угол, а оттуда и на задний двор, я упёрлась в мусорные баки. Остановившись, я потеряла щенка из виду и в тот же момент расстроилась, будто бы за те несколько минут успела к нему привязаться настолько, что он уже казался моим.

Я развернулась, чтобы выйти обратно к метро, когда услышала уже знакомый мне «тяв». В темноте за баками на асфальте попискивали пятеро щенков. Мой знакомый выглядел самым крупным. Точно старший – пронеслось в голове у меня. Четверо щенков припали к материнской груди, жадно поглощая молоко, когда эта несчастная лежала на земле без питья и еды. Благо, что баки были под навесом, а то я даже не могла себе представить, как бы они жарились на солнце целый день, находясь там.

Брошенная, совершенно ненужная никому несчастная собака смотрела на меня таким отчаянным взглядом, что я, не раздумывая, кинулась в ближайший супермаркет за едой. Как они там оказались? Никогда прежде я не видела собак в даунтауне, ведь там располагался деловой центр – круго́м стекло и бетон. Сама собака не выглядела беспородной. У неё была светлая шерсть, и она напоминала мне золотистого ретривера. В таком случае я подумала, что кто-то просто выкинул беднягу из дома. Наверняка избежал наказания за такое бессердечное преступление, ведь вряд ли кто-то успел заявить о находке в виде бродячей породистой собаки и её пяти щенках. Просто никому нет до этого дела.

Но мне сперва нужно было накормить и напоить их, ведь «старший» не зря привёл меня к ним. Когда я отсыпала им сухого корма в одноразовую тарелку, которую купила вместе с водой и синтетическим тонким пледом в полоску (который нашла в том же магазине), то заметила, что они оказались очень голодными. Мать семейства жадно поедала корм, будто бы боялась, что вот-вот его украдут, поэтому она, почти не прожёвывая, проглатывала его и приступала снова и снова. Сидя в полумраке и светя фонариком от телефона, я раздумывала, что же мне делать дальше.

Бросить их я не могла, этого точно никогда бы себе не простила. Сколько они уже на улице? По виду бедняга отличалась от местных ухоженных собак, которых хозяева выгуливали исключительно на поводке. Шерсть у неё выглядела грязной, глаза залепило корочкой от возможной инфекции, заднюю лапку она болезненно одёргивала каждый раз, когда какой-либо из щенков касался её. Жизнь на улице – незавидная штука, и она это знала не понаслышке. Грустные глаза, полные надежды смотрели в упор, и я терялась из раза в раз, стыдливо отводя свои. Что точно хорошо получалось у меня, так это способность усложнять себе жизнь. Мне стало безумно жаль их, ведь они могли запросто погибнуть там в ближайшее время.

Я подвинулась к собаке поближе, стараясь установить более близкий контакт, но в то же время я опасалась, что она может укусить. Я слышала, что кормящая собака может быть в этот период агрессивной, тем более, когда рядом с ней её потомство, но ничего из этого, к счастью, не произошло. Сначала она разрешила себя погладить по голове, а потом облизала мою ладонь, будто бы благодаря за помощь.

В голове пронеслась мысль о собачьем приюте, но я ещё ни разу не сталкивалась в Джаннате с этим и даже не знала, где они находятся и как выглядят. Да и есть ли… Прорабатывая план по спасению собачьего семейства, я услышала голос, раздавшийся за моей спиной.

– Что вы здесь делаете? – послышался строгий уже до боли знакомый голос. – Ева, только не говорите, что это вы!

– Да, это я, добрый вечер, Амир. Здесь собака и пятеро её щенков. Они очень голодные и прячутся за мусорными баками. Я случайно увидела щенка, он прибежал ко мне и я…

– Кормить бродячих собак строго запрещено! Вас могут оштрафовать, вы в своём уме?! – почти истерично вопил он.

– Я, я хотела помочь… – растерялась я.

– В нашей стране нельзя кормить бездомных животных. Их не должно быть на улице, они подлежат утилизации! – отрезал он и уверенным шагом подошёл к нам.

Я выпрямилась во весь рост, чтобы посмотреть в его бесстыжие глаза, которые были отражением его ледяного сердца.

– Что? Какой утилизации? Вот эту несчастную собаку и её маленьких детей? Только посмотрите на них, на их глаза, да они напуганы! Что вообще можно делать в вашей стране? – не сдержалась я и дала волю эмоциям.

– Это вы приехали в нашу страну и это наши порядки. Вы обязаны их соблюдать и уважать!

– Я никогда, слышите, никогда не прощу человека, который готов просто так взять и убить невинных животных просто потому, что им выпала судьба родиться на улице, а не в золотом дворце на всём готовом, как вам! У нас в Ирландии такое отношение к животным – настоящая дикость!

– Здесь вам не Ирландия! У нас не должно быть бездомных животных на улицах. Вдруг они заразные, вы сами привиты от чумки?

– Чумка не передаётся людям.

– Я бы не был так уверен в этих собаках…

– Господи, да вы самый чёрствый на всём белом свете человек!

Надменное лицо сменилось на растерянное, а затем приняло вид провинившегося маленького мальчика. Благодаря свету от уличного фонаря, который падал ему на лицо, я смогла разглядеть, как он проживает одну эмоцию за другой. Амир ничего не ответил на мой выпад, а лишь стыдливо поджал губы.

– Прошу меня простить, доброго вечера, Ева.

Он развернулся и ушёл прочь. Я посмотрела ему вслед, сопроводив взглядом его силуэт, чтобы убедиться, что он не захочет вернуться. Скрывшись за углом, я снова села на корточки к собакам и посмотрела на них. Двенадцать глаз, шесть пар смотрели на меня так, будто бы я была их единственным спасательным плотом. Они ждали от меня какого-то дальнейшего плана, но его в действительности не было. Хотя одно я понимала чётко: убивать просто так этих бездомных бедняг – верх жестокости.

Несмотря на то что это были животные – я воспринимала их гораздо больше. Они были умными и внимательно слушали. Я говорила какую-то мотивационную речь, придуманную на ходу, словно, выступая на сцене перед толпой. Когда на прощание я пообещала их навестить завтра с утра, мне показалось, что они поверили. Щенки даже не побежали за мной, увязавшись, а остались на разложенном пледе под навесом за мусорными баками. В тот момент я почувствовала, как на мои плечи впервые лёг груз ответственности за чью-то жизнь. В следующий раз я снова испытаю эти чувства только спустя несколько лет.

Половину оставшегося вечера я провела в интернете в поисках приюта или ещё какой-нибудь организации, куда можно было бы пристроить собачью семью. Оказалось, что ситуация не играла нам на руку. В стране отсутствовала культура приютов для животных, и, если животное оказалось на улице – значит, оно было чьим-то. Впрочем, это означало: мои догадки, что у Лаки (а именно так я решила назвать её, мне отчаянно хотелось, чтобы она оказалась удачливой) был хозяин, оказались верными. Выходит, что собаку кто-то выгнал из дома и она таким образом оказалась на улице. Или, возможно, она могла потеряться, и тогда всё выглядело не так уж, и плохо.

Положительным моментом было и то, что в стране существовал реестр животных. Каждая собака должна была быть зарегистрирована в системе и чипирована у ветеринара. А это означало, что у Лаки был вживлён под кожу чип, а у ветеринара можно было бы узнать, кто её хозяин.

Мной было решено ещё до работы с утра забрать собаку с щенками и доехать до ветеринара. С очередной трудностью я бы столкнулась здесь: кто бы согласился везти шесть собак разом?

Та ночь выдалась неспокойной. Несколько раз я просыпалась и спросонья искала глазами животных. Успокоившись, что это всего лишь сон, я засыпала снова. Мне не хотелось проспать будильник, который я завела на полшестого утра, чтобы встать пораньше и отвезти собак к открытию ветеринарной клиники на другом конце города. Я не знала, сколько там пробуду или как будут развиваться события, поэтому решила, что самая первая запись должна достаться мне.

В то утро, несмотря на прерывистый и неглубокий сон, я чувствовала себя на подъёме. Мысль, что они меня там ждут и я приду, чтобы спасти – не могла не мотивировать.

Радостная будто бы на адреналине, я на всех парусах неслась к Лаки и её щенкам. В супермаркете у работы, где ещё вчера покупала корм, я захватила ещё два пакета с различными вкусами. Мне хотелось их как-то побаловать, пусть и такой мелочью.

Завернув за угол офиса, а там и к уже знакомым мусорным контейнерам, я увидела то, отчего моё сердце чуть не оборвалось. На том месте, где они ещё вчера вечером находились, теперь не было даже намёка на присутствие собак. Тарелки и плед также исчезли. На небольшом квадратике асфальта под тентом, где они лежали, не было ни соринки, ни даже пятнышка. Ничего, что напоминало бы об их присутствии.

Я обошла мусорку, наверное, раз десять. Тявкая, шипя, позвякивая ключами, призывала любыми звуками, на которые только могли бы откликнуться собаки, но никого не было. Я отгоняла от себя мысли, как только могла, хотя всё указывало на то, что мои самые страшные опасения сбылись.

Весь день я чувствовала себя не в своей тарелке. Рабочие задачи выполнялись с трудом, я никак не могла перестать думать, что могли сделать с собаками. От этих мыслей я тихо и незаметно заплакала прямо на рабочем месте.

Сара, заметив, что на мне весь день нет лица, подкатила на стуле к моему столу.

– Ева, что случилось? – в её голосе отчётливо слышалось волнение.

– Ничего, просто низкое давление, у меня такое бывает, – соврала я.

– О, в таком случае ничего лучше сладкого чая нет! Так говорит моя мама. Пойдём на кухню и выпьем чаю с пирожными? У меня как раз есть два, я угощаю! – шутливо толкнула она меня в плечо.

Рассказ Сары про кузину и их детей, к моему стыду, прошёл мимо моих ушей. Она что-то увлечённо говорила мне, но все мои мысли были с Лаки и её щенками. Время от времени я кивала и сдержанно улыбалась, чтобы она не стала меня расспрашивать больше и мне не пришлось бы признаваться в том, что на самом деле произошло.

Неожиданно даже для себя самой, эти животные стали мне близки. Я уже представляла, как вызову такси и заплачу водителю сверх тарифа, лишь бы только он довёз всех нас вместе до клиники. А потом ветеринар, осмотрев каждого, выставил бы счёт, а я оставила бы у них собак хоть на какое-то разрешённое время. После этого я бы занялась пристроем щенков и поиском хозяина Лаки.

В моей голове за ночь выстроился целый план действий, и я даже в шутку назвала его «план спасения», но всё это оказалось лишь грёзами, которым не было суждено сбыться. Теперь собак след простыл, и я не знала, что с ними произошло. А ещё между нами было кое-что общее: в этом городе мы были одинаково одиноки.

На кухне я увидела, как через стеклянную дверь заходит тот, кого я не желала видеть. Ведь именно Амира я подозревала в том, что он был причастен к пропаже собак. При виде него чёрная болезненная мысль пронеслась в голове: «их утилизировали». Точно это гадкое словцо он вчера использовал в отношении них.

Со стороны казалось, что он был в приподнятом настроении, чего не скажешь обо мне. Видя его с редкой улыбкой и дружелюбно беседующим, я злилась сильнее и сильнее. Словно чайник со свистком я готова была закипеть, только тронь меня. И всё-таки легко жить без сердца – любой плохой поступок не мешает крепко спать.

Если до похода на кухню я питала хоть какие-то призрачные надежды, что меня отпустит, то после я поняла: стало только хуже, даже я бы сказала гадко на душе. Чувство недосказанности, а именно невысказанных гневных слов осталось со мной.

Тогда же я вспоминала, почему приехала в Джаннат, какие у меня были мысли и чувства до поездки и то, какие они были в тот день. На одной чаше весов стояла моя карьера, а значит, что мне стоило быть более сдержанной и не идти на конфликт с руководством, на другой была я, та Ева, которую я знала. И простила бы я себя, что струсила и сдала назад? Не знаю, теперь мне никогда не узнать об этом.

Вечером я, как обычно, нажала на кнопку лифта и зашла внутрь, чтобы доехать до первого этажа. Мне хотелось поскорее оказаться в квартире, и забыть всё, что произошло за день. Лифт неожиданно поехал наверх и остановился на этаже выше. Внутри пахло освежителем, напоминавшим чистящее средство с каким-то раздражающим сладким, химозным ароматом. Двери открылись, и я увидела лицо того, кого избегала целый день. Мне предстояло выдержать несколько трудных минут в одном замкнутом помещении вместе с Амиром.

– Добрый вечер, Ева! Могу войти? – спросил он неуверенно.

– Да, конечно, – ответила я.

Стоило мне бросить на него взгляд, как я заметила, что его самодовольное лицо излучало победу. Насколько же циничной казалась мне его улыбка! Белая кандура26, игаль27 на национальном платке – иронично, что он выглядел практически во всём белом как ангел. Только для меня падший.

Я машинально потянулась к кнопке лифта, чтобы закрыть двери, но быстро одёрнула руку, заметив, что он хотел сделать то же самое.

Наши пальцы пересеклись в случайном, почти невесомом касании, но я сделала вид, что ничего не заметила. Он, как мне показалось тоже. Но именно этот, вроде бы невинный жест, стал для меня самым настоящим спусковым крючком.

– Маса аль хайр28, – выдавила я из себя, стараясь не смотреть на него.

Он обернулся и посмотрел мне прямо в лицо. Я заметила это боковым зрением, но пыталась смотреть хоть куда-нибудь, лишь бы не на него. Внутренне я молилась, чтобы этот чёртов лифт спускался быстрее. Внутри меня всё кипело от злости, но я старалась это погасить.

– Вы говорите по-арабски? – оживился он и, как мне показалось, стал расслабленнее прежнего.

– Айуа29, – процедила я сквозь зубы.

– Машаалла, Ева! Как красиво! – радостно и картинно вскинул он руки к потолку.

Я продолжала игнорировать его, делая вид, что мне безразлична его реакция. Но, казалось, он быстро считал меня и заговорил уже обеспокоенно:

– У вас что-то случилось?

– Я… я просто устала. Всё в порядке, спасибо, – фальшиво приложила я руку к виску.

– Мне просто показалось…

– Вам показалось! – начала я повышенным тоном, но тут же погасила порыв.

– Я могу вам чем-то помочь?

В тот момент мне казалось, что он просто издевался надо мной и провоцировал на атаку. Этот грёбаный лифт ехал слишком медленно! Незаконно медленно.

– Ох, вы уже помогли, спаси-и-ибо! – всё же вырвался у меня сарказм.

– Как же? – казалось, что он очень удивился, а на его лице уже не осталось и следа от прежней, такой редкой улыбки.

– Те собаки, которых вы сдали в утилизацию… – я развернулась к нему и, собрав всё своё презрение к этому человеку, я взглянула в его бесстыжие глаза. – Ведь так вы это вчера назвали, верно? Они ведь ничего не сделали плохого ни вам, ни вашему бизнесу, ни даже вашей стране. Они имеют право на жизнь как и все! Вы не подумали об этом? Хотя о чём это я вообще…

– Я… я… – пытался он что-то сказать в своё оправдание, но меня уже было не остановить.

– И то, с какой жестокостью вы это всё проделали, только подтверждает мои слова о вашей природной чёрствости! – выпалила я, избавившись от накопленного негатива.

– Ева, вы непра…

Наконец-то двери лифта открылись, и я выскочила оттуда словно ошпаренная. Внутри теперь стало как-то легче и одновременно пусто. Я ругала себя за очередную несдержанность, за резкость, но тогда я понимала, что сделала всё правильно. Мне даже показалось, что на улице впервые с моего переезда в Джаннате наконец-то подул прохладный ветер. И вдруг задышалось легче.

В ту ночь я спала крепко, как ребёнок.

Глава 9

Следующим утром я решила снова прийти на работу пораньше. Из-за переживаний работа накануне шла туго, и я никак не могла сконцентрироваться, поэтому мне нужно было наверстать упущенное. В семь часов утра в даунтауне ни намёка на пробки, которые к восьми уже блокировали обе стороны шоссе вплотную, даже местные кафе и магазины ещё были закрыты. На улице можно было встретить только рабочих, которые мыли асфальт на тротуаре, а тем временем продавцы готовили магазины к открытию, очищая крыльцо и террассы от песка, который успело надуть за ночь.

На первом этаже в лобби я ожидала встретить охранника, имя которого забыла, но отчётливо запомнила, что он был из Египта и у него на родине осталось пятеро детей: три сына и две дочери. Он создавал впечатление открытого и дружелюбного человека, готового всегда поддержать небольшой и ни к чему не ведущий разговор. Как-то раз я поприветствовала его утром по-арабски, а он помимо приветствия поспешил показать мне на телефоне фотографии семьи, подробно описывая каждого. Я не знала, сколько ему лет, но выглядел он где-то на пятьдесят с хвостиком. Охранник всегда улыбался с широкой улыбкой, несмотря на то, что сбоку на верхней челюсти у него не хватало пары зубов. Мне бы его уверенность в себе – каждый раз думала я.

В тот день его не оказалось на привычном месте у входа. Вместо этого он стоял на коленях у одного из диванов в лобби и с красным недовольным лицом что-то шептал.

– Шайтан30! – выругался он уже громче.

Я решила подойти поближе, чтобы предложить ему свою помощь. Когда я встала вплотную к дивану, то заметила, что бедняга весь вспотел и на его спине отпечатался мокрый круг, который был особенно заметен на голубой рубашке с коротким рукавом. Что же заставило его так напрячься?

– Извините, вам помочь? – попыталась я заглянуть под диван.

– Спасибо, мисс, нет, нет необходимости, я сам, сам! Всё хорошо! – поднял он голову и старался улыбаться в привычной манере.

Стоило только ему это сказать, как раздался звонкий собачий лай, исходивший прямо из-под дивана. Сердце в момент подпрыгнуло, и я решительно наклонилась, чтобы посмотреть, кто там прятался. Под диван забился тот самый щенок, сын Лаки, который ещё два дня назад вот здесь, недалеко от входа прыгнул мне под ноги. Приступ радости одолел меня, и я вся затрепетала. Жив! Но как он там очутился и почему охранник ловил его? В голове крутились тысячи незаданных вопросов.

– Вы его ищите? – подняла я и прижала к себе щенка словно сокровище.

– Да! Вот этот несносный малый убежал от своей матери и бегает здесь уже минут двадцать, валлахи31! Большое спасибо, красавица! Только не говорите никому, пожалуйста! А то Омару попадёт от босса, – вытирал он испарину со лба платком, поднявшись с колен.

Точно, его звали Омар.

– Вы сказали, что он убежал от матери, собака тоже здесь?

– А как же! Целых пять! – показал он мне возбуждённо пять пальцев, растопырив ладонь. – Ещё пять помимо него, – ткнул он пальцем в щенка.

– Правда? Я видела их несколько дней назад у здания, там у мусорных баков на заднем дворе, – стала я показывать жестами на задний двор.