Будешь моей женой. Снова

Я закрыла лицо руками и тяжело вздохнула: самое страшное, что я ничего не чувствовала: ни радости, если беременность сохранилась; ни боли, если все-таки нет. Тупое равнодушие. И страх. Да, одного я все же боялась: что муж найдет меня и вернет. Нагорный дал мне три дня, но кто помешает ему изменить своему слову? Он ведь уже это сделал… В верности клялся, защищать обещал, любить… Все ложь. Нет у него ни чести, ни совести. И любить он не умел. Просто не способен полюбить Савицкую.

Я смыла с себя его дух, прикосновения, семя. Закуталась в халат для самых пят и прилегла на кровать. Спать нельзя, но только голова коснулась подушки – глаза сами закрылись, стресс взял свое.

Мне снился Свят. Да, именно: ярко, остро, в красках. Он сгребал меня в охапку и уносил в темную пещеру, а потом появлялся отец и засовывал мне в рот таблетку. Я мотала головой, плакала, просила не делать этого, но все тщетно. Я вздрогнула всем телом, улетая в бездну, и резко открыла глаза. На кровати сидела Диана и смотрела на меня.

– С возвращением, сестра.

– Здравствуй, Ди.

Мы общались крайне мало. Она успела выйти замуж, пожить в Европе, развестись и вернуться в отчий дом. Мне она так и не простила любовь к Нагорному.

– Видишь, – стянула с плеч халат, – нечему завидовать, – показала синяки и засосы.

Ее глаза вспыхнули предвкушением: она хотела бы быть на моем месте. Даже в такой ситуации.

– Что будешь делать? – поинтересовалась деловито.

– Не знаю, – запахнула халат, пытаясь согреться. Мне постоянно было холодно. – Бежать, только куда… Они меня везде отыщут. Папа хочет выдать замуж. А муж велел исчезнуть из города за три дня, иначе убьет.

– Я не хочу видеть тебя, Ярина: ни в этом доме, ни в этом городе, ни рядом с Нагорным.

– Приятно, – устало прикрыла глаза. – Настоящая сестринская любовь.

– Но я не хочу тебе такой судьбы, поэтому… – она вытащила из-под кровати небольшую дорожную сумку. – Я собрала несколько смен белья, одежды и деньги, – расстегнула и показала пачку пятитысячных купюр. – Мама в курсе. Она дала адрес деда в Новосибирске, – протянула мне бумагу. – Билет купила.

– Ты успела это все за час?! – ошеломленно распахнула глаза.

– Сейчас самое время. Пока отца нет. Когда он вернется, ты уже не спасешь ни себя, ни ребенка.

Самолет уносил меня далеко от Петербурга. Я смотрела на унылые пейзажи внизу, на размытую грустью осень и прощалась со своим прошлым окончательно и бесповоротно.

Мне удалось вздремнуть за четыре часа полета: силы мне понадобятся, мой путь не заканчивался Новосибирском. Адрес значился в какой-то деревне, еще на электричке ехать.

Дедушку по папиной линии не видела много-много лет. Мне было десять, когда они с отцом разругались в пух и прах и полностью прекратили общение. Слышала от матери, что после той ссоры папа в сибирские края не совался, боялся чего-то. Тут меня Савицкие не найдут. Ну а муж… Он в принципе искать не будет. Он дал мне три дня, и я исчезла.

С ориентацией на местности у меня всегда была беда, но я добралась до станции и села на пригородную электричку. В Новосибирске уже лежал снег, но вид за окном все равно не радовал: голые деревья, проплешины на снегу, торчащая ржавая арматура в низине и черные провода, змеившиеся вдоль железной дороги.

– Извините, – остановила женщину с двумя пакетами из продуктового, она вышла на той же станции, – не подскажете, где дом Савицкого Владимира Анатольевича?

Я привыкла, что нашу фамилию знали все, поэтому была уверена, что и сейчас мне помогут. Увы, но здесь не работали гугл-карты, и вообще с интернетом так себе. В аэропорту я купила новую сим-карту: рвать так рвать, заново жить, так заново.

– Это фермер Вовка, что ли?

Фермер Вовка?! Моего деда кто-то посмел назвать настолько фамильярно?! Одно о Владимире Савицком я помнила прекрасно: характер!

– Да, полагаю, это он, – не скрывала удивления.

– Улицу Надежную найдешь: это прямо до конца, видишь, – показала вдаль, – и направо. Там дом. Он вот натурально терем, – рассказывала мне. – Вот там и дед живет. Ферма у него. Молоко хорошее, яйца, мясо, но норов! – покачала головой. – Свет такого вредного старика не видел!

– Спасибо, – поблагодарила, совсем не ободренная представленным реноме. Я прошла дорогой, которую мне подсказали, и остановилась у красивого большого терема. Деревянный, но добротный. Как и высокий забор, за которым ничего не разглядеть.

Ни звонка, ни домофона. Я постояла, переминаясь с ноги на ногу. Начало холодать, подмораживать. Я постучала в окно, и тут же лаем отозвалась собака. Через пару минут передо мной стоял мужчина в теплой куртке и шапке. Высокий, крепкий, глаза светлые, но растительность на лице настолько обильная, что сложно определить, какого мужчина возраста.

– Вы кто? – окинул меня колючим взглядом.

– Здравствуйте, я… – что ему скажет мое имя? – Мне нужно увидеть Владимира Савицкого. Это мой дедушка.

– Ваш дедушка? – усмехнулся скептически. – Не думал, что к нему применимо звание «дедушка». Ну заходите, – распахнул шире дверь, – внучка.

Я пошла за ним, оглядываясь и осматриваясь: заметила загон с парой лошадей, вдали много хозяйственных построек, люди работали. Кто-то снег убирал, кто-то солому разгружал.

– Баб Маша, – мы вошли в дом. Очень колоритный, а внутри так сладко пахло выпечкой! Рот наполнился слюной. Я даже не помнила, когда ела в последний раз, – это внучка Владимира Анатольевича.

– Ярина Нагор… Савицкая. Ярина Савицкая, – представилась я.

– Внучка, говоришь, – женщина лет шестидесяти пяти осмотрела меня. – Голодная?

Как она догадалась?!

– Если честно, да.

– Ну, садись, – отодвинула мне стул за большим столом. – Сейчас чаю с пирожками выпьем, а дед твой все равно отдыхает пока. Если его разбудить… – выразительно покачала головой. – У него колени болеть стали чаще, настроение прескверное.

– Я пошел, – мужчина, приведший меня, собрался уходить.

– Захар, может, и ты с нами посидишь? Гостья у нас.

– Меня работа ждет, – и ушел. Бабушка Маша только рукой махнула:

– Бобыль. Не обращай внимания.

Меня накормили и хорошо приняли. В душу не лезли, а про жизнь на ферме рассказали. Через час бабушка Маша поднялась на второй этаж, доложить хозяину.

Мать отца умерла еще до их ссоры с дедушкой, я ее совсем не помнила. Но я рада, что он нашел хорошую и добрую женщину. Не один в старости остался, ведь сын и внуки не общались с ним. Мне стало стыдно.

– Здравствуй, Ярина, – дедушка принимал меня в кабинете. Он уже не тот, которого я помнила. Голова совсем седая, морщины очень глубоко бороздили лицо, усох и сутулился. Но взгляд оставался ясным и цепким.

– Вы узнали меня? – присела напротив.

– Глаза у тебя бабкины, – отметил задумчиво. – Ну, что привело тебя? Отчего деда вспомнила?

– Мне нужна помощь. Мне некуда пойти.

– А родители что, померли? – шутка была несмешная.

– Я вышла замуж. Пять лет назад. За Святослава Нагорного.

Дедушка резко вскинул голову и смотрел удивленно.

– От мужа сбежала?

– Ото всех сбежала. Ничего меня больше не держит в Питере. Ни муж, ни родители. Но я должна признаться: я беременна.

– Здесь остаться хочешь? – остро взглянул. – У нас тут не курорт. Каждый кусок хлеба отрабатывать нужно, сможешь?