Будешь моей женой. Снова

– Вот, – мама любовно погладила шкатулку из красного дерева, инкрустированную камнями. – Это наше фамильное кольцо, передается по женской линии, – достала роскошный перстень. – Старшей дочери, – вздохнула обреченно. – Но поскольку ты первая выходишь замуж, я должна отдать его тебе.

Должна… Меня резануло ее замечание. Неприятно, но я выдавила улыбку.

– Не нужно, – сжала ее ладонь. – Пусть оно достанется Ди. У меня много украшений.

Что-то я сама купила, а что-то мне преподносили в качестве подарков. Диана была права, что выйдя замуж за Нагорного, становишься королевой: выглядеть его жена должна соответствующе. Сам лично он мне ничего не дарил, но от него каждый день приходил посыльный и доставлял очередной предсвадебный знак внимания, обычно в бриллиантовой валюте. Мы ведь виделись практически каждый день, он мог бы сам, но… Я не знала, почему Святослав этого не делал, а спрашивать было неудобно.

Утром я стояла перед зеркалом и смотрела на свое отражение. Подвенечное платье, прическа, макияж, а еще жуткий мандраж. У меня тряслись руки, и я очень боялась измять нежный букет. Любит или не любит? Это очень важный вопрос. Вопрос моего счастья.

– Ты очень красивая, сестра, – ко мне зашла Диана. Стилисты и визажисты закончили с моим образом для венчания и оставили одну. Пора ехать, скоро папа зайдет за мной.

– Спасибо, Ди, – повернулась, промаргиваясь, боясь заплакать.

– Ярина, – она подошла, – ты влюбилась в него, – остро смотрела в глаза. – И предала родную сестру из-за мужчины. Ты не будешь с ним счастлива, – предрекла жестко и оставила меня в полном смятении. Мы ведь сестры, а она так… Святослав ведь никогда не был ее, но предательница почему-то я…

В церкви горели свечи, пахло ладаном, а голос батюшки нараспев отражался от стен храма. Церемония проходила как в тумане, единственное, что ободряло – твердая уверенная рука Святослава. Он вел меня незримо, я повторяла за ним.

– Имеешь ли ты искреннее и непринужденное желание и твердое намерение быть мужем сей Ирины, которую видишь перед собою? – спросил святой отец Святослава, назвав меня именем, данным при крещении.

– Имею, честный отче.

– Не связан ли обещанием другой невесте?

– Нет, не связан, честный отче.

Батюшка перевел взгляд на меня.

– Имеешь ли ты искреннее и непринужденное желание и твердое намерение быть женой сего Святослава, которого видишь перед собою?

– Имею, честный отче.

– Не связана ли обещанием другому жениху?

– Нет, не связана, честный отче.

Теперь я была его, Нагорного. Святой отец просил Господа благословить наш союз: раба божьего Святослава и рабы божьей Ирины. Слезинка скатилась против воли, внутри все замерло от пронзительного таинства, что происходило между нами.

Мой муж заметил, а во взгляде вопрос. Я медленно подняла ресницы, падая в его глаза с легкой полуулыбкой. Я вложила руку в его ладонь, отдала сердце и вручила душу, произнося клятвы и целуя святой крест. Признавая этого мужчину своим мужем перед Богом и людьми.

Через три часа торжества в ресторане я спряталась в холле за одной из колонн, чтобы немного передохнуть от настырного внимания гостей. Казалось, их было не меньше тысячи, силы и энергию выпивали уж точно на это число.

У меня сложилось впечатление, что это были смотрины: меня разглядывали и изучали гости со стороны Нагорных; Святослава в меньшей степени, его знали многие, и жаловали Савицкие и иже с ними не особо.

Я сменила уже три наряда и сейчас хотя бы вздохнуть могла в легком белоснежном платье с открытыми руками, низким декольте и невесомым кружевом. Когда мы уже уедем? Мне хотелось остаться с мужем наедине, мы практически не общались, хотя целовались много.

– Вот ты где… – услышала шепот над ухом, а потом меня схватили за руку и увели в застекленную тропическую оранжерею.

– Артур! – изумленно охнула. – Меня будут искать!

– Пусть ищут. Я тебя украл. Есть такая традиция, Яри.

Артур Самойлов – мой троюродный брат. Он управлял московской частью нашего бизнеса. Ближайший родственник-мужчина, папа очень его любил и жаловал.

– Как дела? – нам так и не удалось толком пообщаться. Артур приехал только сегодня. Мы не были особо близки, он старше на десять лет, но относился ко мне всегда с вниманием. Вот и сейчас смотрел с восхищением.

– Ты сегодня невероятно красивая, Ярина. Такая взрослая… – шагнул ко мне ближе, чем положено брату, взял мои руки в свои и поцеловал каждую. Я смутилась. Артур был очень красивым мужчиной, а его зеленым глазам позавидовала бы любая кошка. Он всегда с нами, дочерями Савицкого, держался с уважением, но сейчас его взгляд далек от целомудренного и братского. – Не верю, что тебя отдали Нагорному, – губы дернулись в злой усмешке.

– Артур, – попыталась мягко высвободиться, – этот брак нужен нашим семьям, – он так зорко и жадно ждал моей реакции, что я максимально обезличено говорила о муже.

– Да, нужен… – хмыкнул и погладил меня по щеке. – У меня для тебя подарок, – достал из кармана очень красивую подвеску на тонкой цепочке: цветок с лепестками из сверкающей россыпи бриллиантов, а сердцевина – крупный сапфир. – Его цвет очень похож на твои глаза… – шептал, пока я, завороженная, разглядывала подарок.

Я не заметила, как оказалась в его объятиях. Только успела встрепенуться, в широкие плечи ладонями упереться, когда настойчивые губы накрыли мой рот. Он искусно целовал меня, а я настолько ошалела, что никак не реагировала.

– Руки от моей жены, – прозвучало убийственно грозно. Я отпрянула от Артура, дрожащей ладонью прикрывая губы. Поверить не могла, что он сделал это! Мой пусть и дальний родственник целовал меня на моей же свадьбе, практически на глазах мужа!

– Свят, я… – обескураженно переводила взгляд с одного на другого. Так воинственны и напряжены, что стало страшно.

– Да ладно, Нагорный, – Артур первый расслабился и начал диалог вольно. – Я просто поздравил сестру, – звучало как издевка.

– У тебя минута, чтобы исчезнуть с моих глаз, – тихо и предостерегающе. – Затем в Москву отправишься по частям. В пакетах.

– Гостеприимство по-питерски, – усмехнулся иронично. – Жаль, мы не в моем городе, – Артур предусмотрительно держался от Святослава на расстоянии, – я бы оказал тебе радушный прием в Москве-реке, – затем ко мне повернулся. – До встречи, Ярина.

Артур исчез из оранжереи, а Святослав продолжал стоять и прошибать меня насквозь остро-ледяным взглядом.

– Свят… – слезы сами покатились из глаз. Если он подумает, что я с Артуром… После венчания… Тогда мне только с моста и в реку, у нас в Петербурге их много. – Я бы никогда… – и бросилась к нему на грудь, обнимая за мощную шею. Муж не отталкивал, это обнадеживало.

– Ярина, – приподнял мой подбородок, изучал с минуту. – Я тебе верю, жена. Но, – ощутимо сжал, – если предашь меня, убью, и это не фигура речи.

– Я люблю тебя, – призналась неожиданно, но от всего сердца. Возможно, это еще не та любовь, что рождалась с течением времени, закаленная невзгодами и расцветавшая на общих радостях. Но муж единственный, кто пробудил во мне огонь: в душе и теле. Я верила, что мы сможем стать настоящей парой.

– Мы уходим, Джульетта, – подхватил меня на руки и вместо банкетного зала понес в ожидавшую нас машину.

Мы не поехали в отель, нет. Свят отвез меня домой. В наш дом. Он пока смотрелся слишком большим, вычурным и претенциозным, но в большой гостиной стоял роскошный черный рояль. Мне стало приятно, что Святослав во время наших свиданий не только интересовался моим телом, но и слушал ответы на собственные вопросы.

– Сыграешь мне? – снял смокинг и расстегнул бабочку.

Я присела на удобный пуфик, откинула клап и, размявшись на детской мелодии, проверив звучание, настроилась и даже запела. То, что было у меня на душе.

You're the color of my blood

(Ты – мой свет, моя тьма)

You're the cure, you're the pain

(Ты – цвет моей крови)

You're the only thing I wanna touch

(Мое спасение и моя боль)

You're the only thing I wanna touch

(Ты – единственный, к кому я хочу прикасаться)

Love me like you do, love me like you do

Люби меня так, как можешь любить только ты,

Touch me like you do, touch me like you do

И касайся так, как можешь только ты,

What are you waiting for?

Чего же ты ждешь…

Я пела и аккомпанировала себе, и все это – глядя в темные глаза своего мужа. Мужчины, за которого еще три месяца назад не хотела выходить замуж, а сейчас даже не знала, как жить без него. Разве так бывает?

Бывает. Со мной именно так. Моя первая и единственная любовь. Возможно, это наивно и продиктовано порывистостью молодости, но все именно так.

– Иди сюда, – протянул мне руку, привлекая к себе, медленно и страстно кружа в танце. Мелодия все еще вибрировала между нами, призывая сделать то, что должно. – За нас, – тонкая ножка бокала оказалась в руке. Мы выпили залпом. – На счастье, – хрусталь разлетелся по гостиной. Я повторила за мужем.

Святослав подхватил меня и, буквально перепрыгивая через ступеньки, отнес в спальню.

Мне некогда было осматриваться, я нетерпеливо сражалась с пуговицами его сорочки, пока Свят не стянул ее через голову. Я обняла его, погладила спину и замерла, ощущая под подушечками пальцев полоски шершавой кожи.

– Свят… – вопросительно посмотрела.

– Отголоски юности, – криво усмехнулся. Сейчас не время расспросов, но нежность и забота уместны. Я обошла его и в интимном полумраке подавила протяжный вздох. Просто провела пальцами по каждому шраму и старому рубцу, рассекавшему мощную спину. Затем губами доказывала, что мне все в нем нравится. А это… Не знаю, кто, но убила бы! Свят вздрагивал от каждой ласки, видно, что не привык к нежности. Он сам был страстен и напорист, и того же ждал от меня, но я хотела по-другому. Именно поэтому я не заметила раньше: он не позволял этого, а сейчас можно. Потому что жена. Потому что Нагорная. Потому что его собственность. Пусть так: сегодня рабыня, завтра хозяйка.

– Моя маленькая Джульетта… – раздел меня и навис сверху. Я была готова. Я хотела его. Я успела изучить его член: длину, толщину, рельеф. Запах, вкус, текстуру. Сильный и крепкий, с глянцевой головкой и бархатистый на ощупь.

Я развела ноги и коснулась себя внизу, собрала густую смазку и поднесла к его губам. Муж не брезговал мной. Обхватил мой палец и втянул в рот. Затем целовал мои губы, долго, горячо, жадно.

– Больно, – вся сжалась, когда рванул вперед, лишая меня невинности окончательно. Свят вышел, лег сбоку и положил палец мне на клитор.

– Не думай об этом, жена, – шептал на ухо. – Только о моих руках. Сосредоточься на этих ощущениях, – и медленно вошел.

Влагалище саднило, но я старалась следовать за гипнотизирующими движениями его пальцев.

– Больно будет недолго, потом тебе понравится, Ярина моя. Ты хороша, Джульетта. Очень хороша. Узкая, горячая, тугая девочка, – нарастил темп. У меня все смешалось: боль и удовольствие.

Я улетела куда-то. Взгляд сфокусировала, только когда Свят начал целовать мое лицо, мягко улыбаясь. Ему шла улыбка. Жаль, видела я ее нечасто.

– Отдыхай, завтра долгий перелет.

Я устроилась у мужа на груди и была счастлива. Да, он не ответил на мое признание, но Свят так бережно укутал меня одеялом, обнял, прижал к себе. Иногда поступки намного важнее слов. Муж полюбит меня, обязательно полюбит…

Глава 5

Пять лет спустя

Ярина

Мне приснился странный сон, и я резко проснулась. За окном вялый рассвет, совсем рано еще.

– Свят… – потянулась к нему, провела рукой по остывшей постели. Где он в такую рань?

– Разбудил? – муж вышел из гардеробной при полном параде. Присел так, чтобы погладить меня по волосам и поцеловать. – Спи, Ярина моя. Еще очень рано.

– А ты куда? – схватила его руку и прижалась к крупной ладони губами.

– Срочная командировка. Буду через пару дней.

– К моему концерту приедешь? – сбросила одеяло и, обнаженная, прижалась к мужу. Мы всю ночь занимались любовью, очень активно начали работать над потомством. – Не хочу тебя отпускать, – терлась об него грудью. Последнее время мне снились странные сны: я теряла Святослава и оставалась одна. Совсем-совсем одна.

– Яри, ты провоцируешь меня, – зарычал, раздвигая мне ноги и расстегивая ширинку. Свят любил секс, но дело даже не в этом. Он говорил, что мой запах сводил его с ума. Так и было: муж не брал меня, пока не обнюхает всю: как самец свою самку. Вот и сейчас времени совсем не было, а Свят сжимал мои груди, зарывшись носом в ложбинку.

На мне не было ничего, а между ног уже горячо и мокро. Муж напористо толкнулся внутрь, жадно покусывая мои губы, всегда на грани, чтобы и больно, и сладко, и еще хотелось. Громкие шлепки распаляли и возбуждали, я не готова была финишировать вместе с мужем, но безумно приятно принимать его семя в себя.

– Нужно менять брюки, – поднялся, демонстрируя весьма провокационное пятно в паху.

– Я буду скучать, – обняла подушку. Мы жили в особняке уже пять лет, но он так и не стал для меня домом. Слишком большой, как музей. Только в нашей спальне и в малой гостиной атмосфера и интерьер мною подобраны. Остальное – дизайнерская отделка и мебель, на которой настаивала свекровь. Спорить с матерью мужа – себе дороже. Особенно если она не сильно жаловала невестку.

– Я тоже, Яри, – коротко, но чувственно поцеловал. – Не грусти, маленькая Джульетта.

– Я люблю тебя, Свят, – сказала вместо прощания.

– Я тоже, Яри.

Я тоже… Пока это самое большее, что мне полагалось. Но я и так чувствовала его любовь, без всяких признаний. Просто Святославу сложно говорить о чувствах вслух: причин не знала, но не требовала признаний. Когда-нибудь он скажет сам. Я готова ждать, сколько потребуется.

Сегодня у меня был насыщенный день: подготовка к отчетному концерту в нашей музыкальной школе. Отец еще звонил, сказал, что заедет: нужно какие-то договоры подписать.

Школа, кстати, его подарок на окончание академии музыки. Мне не позволили бы гастролировать с оркестром, даже при всех успехах, а заниматься чем-то нужно. С последнего курса я начала преподавать музыку детям, в том числе с ограниченными возможностями, детдомовским и стесненным материально. Филантропия и меценатство – обычное дело в нашем кругу, а если оно еще приносило удовольствие, то сам Бог велел!

Папа сделал мне вот такой подарок. На бумаге хозяйкой была я, но на деле управлением занимались профессионалы. Мое дело – организовать процесс обучения и преподавать самой, чтобы не терять навык. Играла я каждый день, но учить и самой музицировать – разные вещи.

Я спустилась к завтраку: экономка уже накрыла мне в роскошной столовой. Яйца-пашот, ветчина, хрустящий хлеб с маслом и тремя видами икры, поздний арбуз, дыня и горячий чай с мятой. Меня кормили на убой. Муж лично давал Антонине Павловне, нашему повару и по совместительству шефу в «Чайке», рекомендации, чем и как кормить его жену. Мы всерьез взялись за мою будущую беременность, но Святослав решил, что я уже хрустальная ваза. Мне нужно правильно, сбалансированно питаться, курить возле меня не смел никто, а алкоголь исключен даже в виде пропитки десерта.

– Передайте Антонине Павловне, что все очень вкусно, – улыбнулась экономке.

– Ярина Дмитриевна, мало поели. Святослав Игоревич будет недоволен.

– А давайте мы ему не скажем, – улыбнулась, но неискренне. Меня немного задавало, что за взрослого и хозяина в этом доме был исключительно муж. Прислуга именно так и запомнила: меня холили и лелеяли, но с оглядкой на Нагорного. Господин должен все одобрить. Наверное, если бы я не любила Свята, то такая опека вызывала бы раздражение, но я очень-преочень любила мужа.

– Как можно, Ярина Дмитриевна, – экономка преданна ему как собака. В хорошем смысле. Алла Григорьевна еще у его родителей служила, но когда Свят женился, перешла к нам.

– Ну тогда пусть ругает меня, – пожала плечами, – когда вернется.

Экономка поджала губы. То, как мы ссоримся и как обычно миримся, известно всему дому. Что-что, а сексуальную жизнь Свят не ограничивал пуританской моралью: если кому-то слышно, то пусть надевает беруши или увольняется. Наверное, поэтому прислуга после девяти вечера предпочитала не выходить из своего крыла без вызова от хозяев.

Я посмотрела свое расписание и вышла на улицу. Вроде конец сентября, а похолодало дико. Я плотнее запахнула кашемировое пальто и отправилась в гараж. Но… Не тут-то было! У меня были права, машина и сносная езда по городу, хоть и неидеальная, но муж неожиданно приставил ко мне водителя.

– Сереж, не надо, – пресекла попытку сопроводить меня. – Я к Стасе в галерею, потом в школу. У тебя выходной сегодня.

– Но, Ярина Дмитриевна…

– Все, – отрезала и села за руль. С мужчинами было легче: они обычно слушались лучше, особенно когда хозяин в отъезде.

Станислава – младшая сестра моего мужа. Мне сложно сказать, что мы стали лучшими подругами за прошедшие годы, но когда она звала к себе в галерею, на кофе или домой, я не отказывала. Стася прекрасно рисовала, и брат помог с открытием своего места в этом городе. Свят очень любил сестру и максимально заботился о ней. Много раз предлагал купить собственное жилье, чтобы съехать из особняка родителей. Такие разговоры порой велись при мне, но Стася упорно отказывалась. Почему-то у меня всегда было чувство, что они что-то не договаривали, вокруг да около, какими-то кругами ходили и загадки загадывали, которые мне не понять. Или это потому что у нее еще с подросткового возраста развилось ОКР?

Рисование было частью терапии, как и лекарства, а стало делом, которое она полюбила. Навязчивые идеи, мысли и страхи сменились легкой заторможенностью и монотонностью как темперамента, так и настроения.

– Привет, – меня проводили в мастерскую Стаси. Галерея еще не открылась, была возможность пройтись и посмотреть картины в тишине, но меня сразу повели наверх.

– Здравствуй, Ярина, – медленно произнесла Стася. Она была в рабочем комбинезоне, руки в краске, даже темные волосы со следами желтого цвета.

– Ты здесь всю ночь? – пошутила я. Работа слишком кипела для той, что только началась.

– Да, вдохновение… – вытерла руки и включила кофемашину. – Только не говори брату. Он не одобрит.

– Я знаю, – тряхнула волосами. Он вообще за то, чтобы работали исключительно мужчины.

– Роди ему ребенка, Ярина, – сказала Стася совершенно спонтанно. С ней такое бывало. – Вас должна связать кровь.

– Мы как раз работаем над этим, – проговорила смущенно. Мы не настолько с ней близки, чтобы обсуждать интимные темы. – Почему ты так сказала?

Может, что-то слышала от родни? Моя тоже странно реагировала на отсутствие у нас со Святом детей. Часто слышала от матери: не торопитесь, поживите для себя. Хороший совет, но…

– Я верю, что ты его любишь, – ответила и принесла две дымящиеся чашечки. – Как твои ученики? – сменила тему. Все, от Станиславы большего не добиться.

От нее я вышла напряженной и задумчивой. Вражда между Савицкими и Нагорными слишком сильна, чтобы наш брак всех примирил до безумной любви, но неприятно знать, что тебя едва терпят в семье мужа. Свят в этом плане титановый: его чужой неприязнью не расстроить. Он и сам моих не крепко жаловал.

Папа приехал ко мне в школу около полудня. Я как раз закончила совещание с педагогами. Он помогал с финансированием через свой фонд. Отец, как и все, нуждался в налоговых льготах, поэтому был заядлым меценатом.

– Здравствуй, дочь, – поцеловал меня в лоб. – Как ты?

– Хорошо, готовимся к выступлению. Вы придете?

Диану не ждала. Мы общались прохладно. Увы, но чем дольше и крепче мой брак, тем хуже наши отношения. Но родителей хотела бы увидеть.

– Конечно, – папа посмотрел на дверь. Как раз после короткого стука вошел Денис Геннадьевич, мой финансовый управляющий. Он подготовил какие-то документы.

– Ярина Дмитриевна, договоры на подпись.

– Мне не нужно показывать это мужу? – с улыбкой уточнила. Нет, конечно, родной отец меня никак не подставит, но Святослав очень долго проверял за ним бухгалтерию, договоры, переводы. Год точно! Потом отпустил вожжи.

Папа только закатил глаза. Я подписала.

– Здравствуй, Артур, – отец ответил на звонок. – Я у Ярины в музыкальной школе. Заезжай поздороваться. Ага, давай в Ротонде.

– Артур в Питере? – ровно уточнила я. Свят терпеть его не мог, а после той сцены на свадьбе ревновал жутко. Мы редко виделись с Самойловым, а без моего мужа никогда. Артур попросил прощения за свою несдержанную выходку, но я старалась максимально избегать троюродного брата.

– Да, нужно московские вопросы порешать. Поехали, кофе выпьем и пообедаем втроем.

– Пап, я не знаю… У меня дела…

– Брат приехал, а ты полчаса выделить не можешь? – нахмурился отец. – Что, Нагорный не велит с родней общаться? – едко предположил. Я поджала губы и, взяв сумочку, поднялась. Мы поехали на обед в «Англетер». Уже по факту узнала, что именно в этом отеле остановился Артур.

– Дядя! – они с отцом пожали руки. – Ярина… – осмотрел меня с восхищением, затем расцеловал в обе щеки. – Великолепно выглядишь.

Мы устроились за столиком и сделали заказ. Я любила пить кофе в «Ротонде»: интерьер, посуда, обслуживание. В центре мало заведений, которые не испорчены туристами. Это одно из них.

– Так, дети, – папа посмотрел на часы, – мне нужно на встречу.

– Мне тоже… – хотела подняться.

– Сиди! – надавил на плечи. – Отдохни в приятной компании.

– Я слышал, у тебя концерт скоро, – произнес Артур, приложив пальцы к виску и рассматривая меня так, что я нервно крутила чашечку капучино, поглаживая фирменный рисунок – кобальтовую сетку. – Пригласишь?

– Артур, мой муж будет недоволен. Ты же сам все понимаешь.

– Я ведь извинился, Яри.

– Святу твои извинения… Ну ты понимаешь… – выразительно на него взглянула.

Артур запрокинул голову и рассмеялся.

– Да, Нагорный любитель на ху… – вовремя прервался. – Вертеть привык. Яри, – улыбнулся с грустью, – никогда не видел, чтобы ты носила мой подарок. Не понравился?

От неожиданности вопроса я растерялась и ответила правду:

– Свят убил бы меня. Нет, Артур, я подвеску не ношу.

– Ясно… – задумчиво произнес. – Прости, мне нужно отлучиться. Закажи десерт, Ярина.

Я листала меню, хотя заказ уже сделала. Артур вернулся минут через пять. Как раз несли пирожные и напитки.

– Простите, пожалуйста! – официантка случайно опрокинула поднос прямо мне на блузку.

– Боже! – я вскочила и убрала салфетку, которой меня пытались безуспешно вытереть, а на деле еще больше размазывали пятна.

– Так, это не дело, – Артур недовольно бросил деньги на стол, рассчитываясь за обед. – Пойдем, – взял меня за руку, – дам тебе рубашку. Будешь как новенькая.

– Артур, я поеду домой, – но он уже открывал дверь номера. Я не хотела привлекать внимание и устраивать скандал, но когда двери захлопнулись, выдернула руку. – Что ты себе позволяешь?!

– Просто хочу помочь, – открыл шкаф и достал белую рубашку. – Тебе пойдет оверсайз. Переодевайся, я буду ждать в гостиной, – и закрыл двери.

Я бросила взгляд на сверкающие чистотой окна и расстегнула испачканную блузку. Бюстгальтер тоже пострадал. Я сняла и его, но, в отличие от блузы, спрятала в сумочку. Накинула мужскую рубашку, но застегнуть не успела. На плечи легли чьи-то руки, сжали и поползли вниз, к груди.

– Не смей! – резко повернулась и замахнулась, но Артур перехватил мою руку. Затем положил сначала себе на грудь, затем повел вниз к возбужденному паху. Я не могла вырваться. Он сильнее.

– Замужество тебе идет, – с силой привлек меня к себе. – Ты стала красивей и желанней, девочка. Нагорный знает толк в ебле, сочнее тебя сделал, – и поцеловал, не давая вздохнуть и выдохнуть. На кровать повалил, юбку задрал, обнажая кружево чулок. Пряжка ремня громким щелчком ударила по нервам – Артур стянул брюки с трусами. Боже…

– Перестань! – кричала. – Не смей, – царапалась и кусалась. И… Артур отпустил меня.

– Прости, Ярина. Прости, – а в глазах ни тени раскаяния, но подняться позволил.

– Не смей больше подходить ко мне! – бросилась к выходу. Каков подлец! Папа ему так доверял, а он меня чуть не изнасиловал. Сестру! Пусть и седьмая вода на киселе, но все же!

От негодования и рефлексии не спасала даже репетиция концерта. Мне нужно быть сосредоточенной и спокойной, а я переживала. Относительно мужа тоже. Его уже не было два дня, и он практически не связывался со мной, односложно отвечая, что сильно занят. Рассказать ему о приставаниях Артура я не могла. Свят запросто может его убить, а меня обвинить, что сама поехала на обед, и в номер тоже меня не насильно затащили. Хотела высказать отцу, что я об этом думаю, но он не желал слушать и говорил, что я преувеличиваю. Что Артур обожает меня и плохого бы не сделал. Кругом какая-то ерунда происходила, но я не понимала, чем она вызвана и куда приведет.