Полная версия
КНЯЗЬ ВЕЛЬСКИЙ. Роман в стихах
КНЯЗЬ ВЕЛЬСКИЙ
Роман в стихах
Наталия Журавлева
Александр Александров Иллюстратор
Благодарности:
Моему любимому мужу Андрею Журавлёву, моей замечательной подруге Веронике Зотовой за критику, помощь, понимание и поддержку
© Наталия Журавлева, 2020
© Александр Александров, иллюстрации, 2020
ISBN 978-5-4498-3321-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Предисловие
Дорогие читатели!
Перед вами произведение, написанное в редком в наше время жанре – роман в стихах. Его автор – Наталия Журавлёва, поэт, прозаик, руководитель Санкт-Петербургского литературно-творческого объединения «Огни Гавани». Читатели знают Наталию как тонкого лирического поэта, автора социальных и философских стихов, рассказов разных жанров.
И вот мы имеем удовольствие познакомиться с остросюжетным любовно-приключенческим романом, действие которого происходит более 150 лет назад. В нём бушуют страсти, благородные герои противостоят алчности и подлости, но любовь и честь торжествуют. Роман написан прекрасным чётким стихом, читается очень легко. Сюжет захватывает неожиданными поворотами и живописными деталями, характеры героев достоверны, а их поступки подчас и непредсказуемы, но психологически оправданны.
Читатель как бы воочию видит русскую старину и русское общество позапрошлого века от аристократов до провинциальных мещан и крепостных.
Вперёд, читатель! Вас ожидает интереснейшее чтение и прелестные иллюстрации петербургского художника и поэта Александра Александрова!
Ольга Сафарова писатель, поэт, член ЛиТО «Огни Гавани», член РМСПОтзывы читателей
Всем читателям хочу сказать, что они должны непременно прочесть эту книгу.
Действие происходит в Петербурге 19-го века. Читается легко, увлекательно, сопереживаешь всем персонажам. Достоинств у этого романа в стихах много: чёткое построение сюжета; небольшое количество персонажей, что не вносит путаницы и сумятицы; прекрасные «вставки» зимних картинок Петербурга; интереснейшие примечания к сюжетам, что говорит о добросовестном изучении автором реалий Петербурга того времени.
Очень советую прочесть книгу Н. Журавлёвой «Князь Вельский»!
***
Лучшее, что может ожидать автор, это когда читатель не может оторваться от произведения, не дочитав его до конца, да ещё целого романа. Вы выразили в нём не только свои романтические мечты, знание людской натуры, желание воскресить благородство и великодушие в людях, но особенное место занимает Ваша любовь к Петербургу, меня это особенно взволновало. Вы вся пропитана духом северной столицы. Перипетии человеческие для меня не столь удивительны, сколько восхищаюсь Вашим талантливым умением описать их и образ Петербургский. Удивительно и то, что второй раз читая, не теряешь первозданный интерес к роману. Бросайте всё и занимайтесь только литературой! Жизненный опыт, меткий взгляд, глубина проникновения в суть человеческую и природу любви принесет Вам вдохновения для написания новых, чудесных произведений.
***
Поздравляю, Наташа! Прочла! Дела забросила, интересно очень. Молодчина! Такой русский прекрасный язык. Я только что «Евгений Онегин» прочла, слушала В. Непомнящего. И после высокой культуры этого романа, пушкинского языка, ваш роман, Наташа, выдерживает сравнение! Я получила удовольствие и от сюжета, и от стиля, философии, множества подробностей, исторических справок, мудрых фабул. Вот женщины у нас, в русских селеньях, а! Пишут романы! Вот Россия чем богата…))
***
Да, это настоящий роман! Роман в стихах! Ты сотворила, на мой взгляд, значимое и по форме – музыкальной, ласкающей слух, и по содержанию – картинно-выраженному, красочному и вдохновляющему, высокохудожественное произведение. Благодаря Таланту твоему, глубже чувствуется полнота жизни с ее радостями и скорбями земными.
Чем особенно радует меня роман сей, так это отсутствием заданности – образы героев в нём развиваются не просто по воле автора, их развитие обусловлено теми историческими и психологическими чертами, которые заложены в образах. И мне это близко, и даже очень! Широчайший охват действительности, описание отличительных особенностей затрагиваемой эпохи, ее колорита благодаря с любовью предоставленным читателям сноскам, приобретают значимость и достоверность! Только безмерно любящий этот славный Город на Неве, способен столь любить и его прошлое, до мельчайших подробностей, до каждой морщиночки на его Светлом челе!
И это уже не говоря о твоих лирических отступлениях, которые хочется читать стоя. И это именно так! Я никогда не лукавлю, во всяком случае стараюсь изо всех сил… И, конечно же, как не отметить – истинно народное произведение! Причём все слои общества расписаны одною кистью и ложатся они в ослепительный разноцветный фейерверк! Наташа, спасибо огромное за удовольствие окунуться туда, куда другим способом и не попасть.) Тем более с тобой! Вот, чуть не забыла! Да, именно присутствие автора и даёт уверенность в том, что страшному не случиться, не допустит, не посмеет нарушить одну из главных заповедей – не убий!
Спасибо!
Дина Панасенковагл. редактор альманаха «ОГНИ ГАВАНИ»,
руководитель ЛИТО «Огни Гавани» с 2005 по 2017 г.г.
Вехова Лариса Галина Ивановская Вера ГиоргадзеГЛАВА 1
посвящается Петербургу
Позор
«Спокойны ль нынче Вы, мой друг?
А мне не скрыть моих волнений,
Невольной дрожи хладных рук
И слёз, и горьких подозрений.
Ужель забыли Вы меня,
Иль разом впала я в немилость,
Когда бы не было и дня,
Чтоб я за Вас не помолилась?
Иль Вы… играете со мной?!
За что караете так строго!
Назвать меня своей женой
Перед лицом святого Бога
Вы обещали… Долгих лет
Идти сулили вместе с Вами…
Давали мне любви обет!
Иль это было лишь словами?
Вы пили с губ моих любовь,
В глаза смотрели восхищённо,
И я, в плену волшебных снов,
Себя дарила Вам влюблённо.
Невинностью с ума свела,
Румянцем, нежными плечами.
Тогда вокруг весна цвела,
Теперь – осенние печали…
Неспешен был событий ход:
Ждала я долго, терпеливо,
Когда счастливый час придёт…
Но час пришёл ко мне тоскливый!
Вечор к парадному крыльцу
С гербом подъехала карета,
И было видно по лицу
, что всё непросто это. Papá
Нанёс визит нам господин,
С которым слабо мы знакомы:
Он раньше к нам не приходил,
И не был нашим другом дома.
Он бросил взгляд через лорнет
На слуг, , огонь в камине… mamán
Прошёл с он в кабинет… papa
Меня предчувствия томили!
Как стало ясно, неспроста:
Жениться хочет он скорее,
Чтоб до Великого Поста
Назвать меня женой своею.
Сказал, что пылко он влюблён
В меня с тех пор, «когда на бале
Мы вместе модный котильон*
С ним упоённо танцевали!»
Утратил, бедный, он покой,
Моё лицо ночами снится.
Не в силах справиться с тоской,
Желает он на мне жениться!
И он, к несчастию, богат
И родовит – всё чин по чину…
С ним породниться каждый рад:
Богатство – веская причина!
Отец отдать меня готов
Насильно, коль не выйдет лаской…
Но я-то жду других сватов
С той самой нашей ночи майской!
Гордей! Храню я письмецо,
Где Вы свидание сулили
И обручальное кольцо…
Но ожиданья до́лги были!
Писали много дней назад,
Что Ваше сердце тает сладко,
И что в душе – цветущий сад,
Но в жизни Вашей неполадки,
Дел важных и серьёзных круг…
Но Вас я от хлопот избавлю:
Поскольку нет надёжных слуг,
Сама письмо своё доставлю.
И хватит времени вполне
На месте ждать от Вас ответа.
Что, сударь, скажете Вы мне?
Пошла я против правил света,
Придя сюда совсем одна —
К Вам, в холостяцкую обитель!
Вы всё мне скажете сполна,
Свои поступки объясните!»
В недоуменье вздёрнув бровь,
Смятенно потирая щёки,
Он разбирал цепочку слов,
Читал взволнованные строки.
Потом вертел в руках листок
Надушенной бумаги тонкой
И долго вспомнить он не мог
Лицо забытое девчонки.
Вот именно – девчонки, да!
Была какая-то интрижка…
Но чересчур уж молода
Девица та, наивна слишком:
Ждала высоких чувств она,
А он ходил от страсти пьяный!
Кипела буйная весна,
Была прекрасной и желанной
Любая женщина тогда
С изящной шейкой, белой кожей…
Малютка крайне молода,
Пленительна чертовски – тоже!
«Люблю я женщин с юных лет
С восторгом пылкого мужчины,
И не одна из тех побед —
Дуэлей яростных причины.
Бежал подчас я в неглиже,
С мужьями избегая драки,
А незамужним протеже
Порой устраивал я браки.
Да, многих женщин я знавал…
Но это юное созданье
Меня сразило наповал!
Томимый жаждой обладанья,
Подходы к сердцу и душе
Нашёл я быстро и без боя:
Спустя недели две уже
Она была в саду со мною.
Весенним солнцем день сиял,
Дремала бонна на скамейке…
Я ручки страстно целовал
В тенистой узенькой аллейке.
Другой десяток нежных слов —
Зажглись румянцем щёчки жарко,
И уж хотелось не балов,
Но слов и взглядов – как подарков.
А в новолуние – темно:
Ещё не стали ночи бе́лы.
Покинув дом через окно,
Она ко мне сбежала смело.
И мой закрытый экипаж
Служил для той нелепой встречи…
И то единственный был наш
Наедине друг с другом вечер!
В любви малютке клялся я,
Смелее становились ласки,
И тут… восстала плоть моя!
В ответ слезой набухли глазки,
И дева, мне твердя про честь,
Про свадьбу, строгого папашу,
Пыталась вырваться и сесть…
И тем любовь убила нашу!
Ей все завязки завязал,
Сыскал все пуговки, крючочки,
И всё, что жаждала, сказал,
Стремясь быстрей поставить точку.
Её доставил я домой
И пылко обещал жениться —
Тем был роман закончен мой
С прелестной глупенькой юницей.
Писал, как будто, письмецо
Я через пару дней поспешно…
И позабыл, в конце концов,
Про эпизод, весьма потешный.
Давно по правилам игры
Забыть бы ей, что было прежде,
Не пребывать до сей поры
В пустой бессмысленной надежде.
Явилась – надо же! – с письмом
И ждёт какого-то ответа…
Нет, надо сделать всё с умом,
Пресечь на раз докуку эту.
На что надеется она?
Чего старается добиться?
…Мой бог! Полковничья жена!
Свиданье! Как я мог забыться?!
Вот нынче с кем игра моя,
С кем нет покоя ни минутки!
Жена – полков… жена – ничья, —
Своей же он хихикнул шутке. —
А той скажу, что не люблю,
И полюбить – не в нашей воле…
Нет, лучше гнать её велю
И не пускать отныне боле!
Авось без глупостей пройдёт
Влюблённость эта у девицы…
А я, возможно, через год
И сам задумаю жениться.
Да, точно! Через год женюсь!
И жизнь свою начну сначала!»
И, подкрутив роскошный ус,
Он подмигнул себе в зерцало…
Но нам неведомы пути,
Где бродят счастье или горе,
Кому дано любовь найти,
Кого дуэль погубит вскоре…
ГЛАВА 2
Наказание
«Подите прочь… подите прочь…» —
Позором, как морозом, щёки,
Средь бела дня спустилась ночь,
И звон в ушах гудел глубокий.
С покрытым влагою челом,
C немыми, бледными губами
Она, убитая словами,
Покинула ужасный дом.
А Петербург сиял, умыт
Осенним дождиком прозрачным,
Приняв степенный, гордый вид,
Как светский щёголь в паре фрачной.
Октябрь же, услаждая взоры,
В восторге пламенном своём
Багряным и златым шитьём
Нанёс изысканно узоры
На строгий петербургский фрак,
Стараясь отдалить ту пору,
Когда ноябрьский стылый мрак
В объятия возьмёт весь город.
И лился солнца тёплый свет
С небес, вдруг засиневших в вечер.
В октябрьском солнце жара нет —
Есть обещанье новой встречи.
И вот, в осеннем злате весь,
Гордился град Петра красою.
Но, затуманенный слезою,
Ей взор принёс плохую весть:
В кровавом платье – старый клён,
И ржа на кронах в Летнем саде,
Зловещ вороны хриплый стон,
И злость у кучера во взгляде…
«Подите прочь!.. Стыдитесь… блажь…» —
Визгливо тявкали болонки.
Забыв про личный экипаж,
Летела. А за ней вдогонку
Слуга расстроенный бежал
Вприпрыжку рядом с экипажем.
И что-то встречный люд шептал,
Довольный данным эпатажем:
Рыдая в крик, по мостовой
Бежала девушка младая,
За ней – возница, сам не свой,
С мольбою что-то причитая.
Её терзали стыд и страх,
Спасение – в аллеях сквера:
Укрыться там! Но в двух шагах
Сознания лишилась Вера.
Её привёз домой слуга —
Без чувств, убитую несчастьем.
Но с нею мать была строга:
Допрос устроила с пристрастьем,
Едва-едва очнулась дочь
И чаю выпила с душицей.
Беседа шла у них всю ночь,
И всё, что глупая девица
Уже успела натворить
Во имя светлых грёз,
Веруше
Пришлось, краснея, говорить,
К себе доверие разрушив.
Под свечки ровный, тихий свет
В слезах она призналась маме,
В том, в чём признаться силы нет…
Пожалуй, знаете вы сами!
Хлестнула звонко по лицу
Её , воскликнув гневно: maman
«Не вздумай выболтать отцу!
Тебя растил он как царевну:
С фарфора ела и пила,
В шкафах твоим нарядам тесно,
В любви и неге ты росла,
Отец гордится: дочь – невеста!
Судьбу навек связать с тобой
Решился нынче муж достойный!
А ты позоришь нас… гульбой,
Подобно девке непристойной!
Тебе шестнадцать лет уже,
Наукам обучалась разным,
А жизнь решила в кутеже
провесть,
в срамных утехах праздных?!
Невеста! Дева! Ох, беда…
Все книжки – вон! И в наказанье
Из дома больше – никуда!
Вязать и шить! Читать Писанье!
До самой свадьбы – под замок!
Сидеть – ни слуху и ни духу!
Чтоб и сболтнуть никто не мог…
Молчи!» – И снова – оплеуху! —
«Спасибо, что сама цела,
И честь… А то бы – неизвестно!..»
И зарыдала, обняла,
И дочка к ней прижалась тесно…
Скучны, тоскливы стали дни,
А вечера ещё печальней:
Свечей дрожащие огни,
Шитьё, молитвы, стены спальни…
Из дома выход – лишь с : maman
Та дочку бдила, ей не веря.
И, как болотный злой туман,
Вина съедала душу Вере.
Приёмы в доме отменить
Сочла хозяйка невозможным,
И Вере надлежало быть
На тех приёмах. Осторожно,
Тишком за ней следила мать,
В боязни повторить свой промах.
Жених – и будущий их зять —
Всегда был гостем на приёмах.
Почётным гостем, дорогим,
И в этом не было секрета:
Что обручилась Вера с ним,
Весь Петербург читал в газетах.
Жених был знатен и богат —
Наследник княжеского рода.
Имелся, правда, младший брат…
Но тут – в семье не без урода!
Увы, никчёмный малый был:
Прослыл пьянчугой и слюнтяем.
На что и где теперь он жил,
Не знал никто. И мы не знаем.
Борись с несчастьем, не борись,
Коль бог даёт – знать, по заслугам!
Зато другим был князь Борис —
Хорошим сыном, верным другом.
Отдал Отечеству свой долг:
Был ранен на войне с Шамилем*,
Когда в развалинах Даргó
Огнём их горцы задавили.
И вот, оправившись от ран,
Он жил спокойно в Петербурге,
Когда его любовь-тиран
В свои вдруг захватила руки!
Коснувшись локона, он враз
Утратил доблесть и отвагу,
А свет огромных серых глаз
Вмиг бесполезной сделал шпагу.
Улыбка, прядка у щеки
И юмор милый фраз ответных,
Как из-под снега ручейки,
Размыли в сердце незаметно
И сплин, и давнюю тоску.
Его счастливей не бывало,
Когда, подобно мотыльку,
Она легко с ним танцевала.
В их доме были не балы:
Беседы, чай, вино, сигары,
Для карт покрытые столы,
Под фортепьяно – вальсом пары…
И всё ж мазурка – веселей.
Для дев, к тому же, безопасней:
Соблазнов много меньше в ней,
Движения – куда прекрасней!
Балы пойдут от Рождества,
И станет город веселиться,
И кру́гом будет голова,
И резво прыгать и кружиться
На бале ночи напролёт
Не утомятся молодые,
И многих там любовь найдёт,
Придя, незваная, впервые…
Да, полонеза сладкий звук
Сезон балов откроет вскоре,
И светских удовольствий круг
Охватит всех. И только горе
И муки Верочки навек
Её лишили счастья бала!
И вновь из-под дрожащих век
Слеза горючая бежала…
Порой безгрешно мы грешим,
Любви отдав себя всецело,
И над собою суд вершим.
Но только Бог воздаст за дело.
ГЛАВА 3
Невесту хочет он развлечь…
Борис не мог не замечатьПечали Веры, глаз молящих,Морщинку меж бровей летящих —Раздумий скорбную печать.Лицо любимое подчасМенял укол сердечной боли,Поднять боялась Вера глаз,Не улыбалась шуткам боле.Была печальна и бледна,Украдкой смахивала слёзы…Она его лишала сна!А князь не мог задать вопросы:Отец возлюбленной егоПривык решать всё в одиночку,А мать хотела одного:Отдать скорее замуж дочку!И даже если что в душе —Не скажет маменька до свадьбы:Они обручены уже —Теперь венчанье не сорвать бы!А он бы горло перегрызЛюбому за её печали.О, как помочь хотел Борис!Но все вокруг него молчали.У Веры он спросить не мог:Что сердце ей нещадно гложет?И под дождём ночами мок,Надеясь, что сама, быть может,В окошко выглянет она,Махнёт приветливо рукою…Тускнела мокрая луна,И шёл Борис домой, с тоскою,С досадой думая о том,Что спать нельзя у милых окон…Его встречал огромный дом.Ему в нём было одиноко.С отцом Борис там проживал.Отец его, старик степенный,А в прошлом – бравый генерал,Болел и гаснул постепенно:Бессвязной становилась речь,А взор тускнел, дрожали руки.Старался сын его беречь,И в этом не было докуки.Любил он искренне отца,И в детстве ласковом когда-тоГотов был слушать без концаЕго рассказы о солдатах.Князь долг свой честно отдавал,Дарил отцу любовь сыновью.Но он безмерно тосковал…Его тоска звалась любовью.А между тем пришла зимаС морозом жгучим и снегами,Прикрыла шапками домаИ волю вод сковала льдами.В садах укрыла потеплейНасквозь продрогшие аллеи.А ветер с моря дул всё злей,Метель кружилась веселее.Блестели горки во дворе —Мальчишкам бойким на потеху,Но лучик солнца в декабреПроделать редко мог прорехуВ слоях тяжёлых, плотных туч…И вот уж день – зевка короче,И за окном трещит, колюч,Мороз глубокой чёрной ночью.Но были редкие деньки:Ни тучки в чистом бледном небе,Лучей задорных огонькиСияли искорками в снеге.Под зимним солнцем ПетербургБлестел, сверкал в снегах пушистых,И скверы наполняла вдругВозня детишек голосистых:И смех, и визг, и беготня,Игра в снежки, коньки, салазки —Была довольна ребятняВесёлым чудом зимней сказки.И взрослый чуду был не чужд,И рад, лицо подставив свету,Забыв о грузе дел и нужд,Идти гулять вдоль парапетаУ Мойки или у Невы.От ветра нос бесплодно пряча,Замёрзнуть всё ж до синевыИ – к Вольфу*, кофий пить горячий.В один из редких ясных днейБорис приехал за любимойВ карете. Тлели угли в нейВ жаровне.* То необходимо,И ножкам было чтоб тепло,И не нуждались в муфте ручки.Сугробы за ночь намело,Прикрылись белым сора кучки,Из труб тянулся к небу дым,На дубе ворон чёрный каркал,О чём-то с дворником седымРугалась толстая кухарка.Стоял мороз, но день был тих,Не жгло носы и щёки ветром.Борис как Верочкин женихПришёл к мамаше за советом:Невесту хочется емуРазвлечь катанием в карете.День славным будет, по всему.Мороз, и снег, и сильный ветер —На них наложит он запрет, —Шутил Борис, целуя руку.Не может простудить, о нет!О да, развеет сплин и скуку —Клянётся в этом головой!Мадам, примите восхищенье!Бегу, от счастья сам не свой,В карете ждать. Моё почтенье!прийти просила дочь, MamanВелела Вере быть готовой,Да не перечить чтоб – ни слова!Мне слушать глупости не в мочь!Хотела что-то дочь сказать,К вискам прикладывая пальцы,Но ей велела строго мать:«Изволь идти и одеваться!Ротонду тёплую наденьПоверх подбитой мехом шубы,А руки – в муфту. Нынче деньМорозный. Что кусаешь губы?И даже думать не моги!Жених почтенный сам приехал!Обуй теплее сапоги,Не заболеть бы с той потехой. *Да будь живее, поспеши!Поди, заждался князь в карете.Погоды дивно хороши!Нельзя терять минуты эти!»Вздохнула слёзно и тайком:«Ох, и трудны заботы наши!Столь тяжко с дочкой! Но о комЕщё заботиться мамаше?Ну дура-дочь, прости Господь!На что ей нужен франт убогий?Ведь он, потешив девкой плоть,Об честь её бы вытер ноги!Другое дело – князь Борис!Лорнет не нужен, чтобы видеть:Исполнит он любой каприз,Вовек не даст её обидеть!Авось побыв наедине,Душой начнёт к нему стремиться!Ох, что-то вдруг тревожно мне…Пойти в часовню, помолиться…»В слезах бежала дочь наверх,Ладони к сердцу прижимала:«Меня семья ввергает в грех!Ужели горя было мало!Тот экипаж забыла мать,Позор, который был так близок?Мне до́лжно вновь игрушкой статьДля исполнения каприза?!Неужто хочется mamanРодную дочь испачкать грязью?Её сочувствие – обман,И угодить ей надо князю?А князь! Каков же лицемер!Чтоб обмануться, ей хватилоПриятных, вежливых манер!Улыбка князя суть застила!Коварный план придумал он:Рискнул со мною обручиться,Чтоб можно было не чиниться,А все б решили: ах, влюблён!Ну что же, я поеду с ним.Но строго будет князь наказан,Едва движением однимМеня коснётся! Даже глазомОн не успеет и моргнуть —О страшном прошлом памятуя,Пронжу себе кинжалом грудь,Умру за честь мою святую!Кинжалом в грудь… святая честь…Но нет кинжала у девицы!Вот… нож для книг и писем есть.Годится или не годитсяСоболью шубу им пробить?Ротонда – слишком, право слово…Теперь уж – быть или не быть!Готовьтесь, князь! И я готова!» Душа чужая – это темь… Дай бог понять порой свою-то! И мы родным даны затем, Чтоб в злую, трудную минуту Могли обнять и поддержать, Но власть свою не насаждать.ГЛАВА 4
Неудавшаяся прогулка
Бледна, решительна, она
Взглянула гордо и устало,
Садясь в карету у окна.
Зима торжественно блистала.
Перины взбитые снегов
Пушились, искрами сверкая,
Мазки прозрачных облаков
Тянулись в небе, привлекая
Своей возвышенностью взор.
В потоке благостного света
Светился инея узор
На окнах княжеской кареты.
«На Невский! Трогай!»
Князь Борис
Был счастлив, мил и ликом светел.
Сидела Верочка в карете,
Застыв недвижно, глядя вниз.
От страха гадкого дрожа,
Сжимала в муфте острый ножик.
Куда-то спряталась душа…
«Позвольте для согрева ножек
Полой укрыть сей сундучок,*
Полой чудесной вашей шубы…»
И сильный ощутил толчок:
Отбросив руку князя грубо
И в гневе ярко покраснев,
Сверкала девушка глазами.
И замер князь, остолбенев:
«Простите, Верочка! Бог с вами!
Обидеть вас не думал я
Своим касанием неловким:
Без должной действует сноровки
Забота пылкая моя!
Тепло ли вам сейчас, мой друг?
Мороз нешуточный снаружи…
Позвольте, муфту с ваших рук
сниму?»
Но сделал только хуже!
Вскричав задушенно: «О нет!»,
Вцепилась в муфту из овчины.
Погас в глазах Бориса свет:
Не знал он истинной причины,
Принёсшей Вере этот страх
И непонятную тревогу.
Прогулка явно терпит крах…
Призвал князь шутку на подмогу.
