Тёмный маг. Книга 9. Извилистый путь

Дверь распахнулась с такой силой, что ударилась о стену, и Ванду всё-таки на несколько мгновений ослепило. В слепящем свете она увидела тёмный силуэт. Мгновение, и стоящий в дверях мужчина ворвался в камеру, приблизившись к ней и падая перед Вандой на колени.

– Вэн, – девушка вздрогнула, вглядываясь в знакомое лицо: светлые глаза и тонкий шрам над бровью. И такой родной голос.

– Рома, – пересохшими губами прошептала она и протянула к мужчине руки.

– Всё хорошо, это я, сейчас мы выведем тебя отсюда, – уверенно проговорил Роман и схватился за цепь, одним движением разорвав её, при этом железные наручники, слегка нагревшись, разломились на несколько частей.

– Ты можешь применять магию? – нахмурившись, поинтересовалась Ванда, отстраняясь от Гаранина. – Нет, больше я не поведусь на это, – тихо проговорила она, крепко зажмуриваясь. Все эти сны снились ей с первого дня пребывания здесь. Егор, Дима, Андрей, Ваня. Они сменяли друг друга, но вот Рома ей виделся впервые.

– Я же не обычный маг, Вэн, – успокаивающий голос заставляет зажмуриться ещё сильнее и схватиться за голову. – Посмотри на меня. Я сам проходил через подобное. Я настоящий.

Неожиданно даже для самой себя она открыла глаза и вцепилась в его куртку, уткнувшись лицом в грудь Ромки, вдыхая знакомый запах пороха и чего-то едва уловимого, но такого родного.

– Настоящий, – прошептала Ванда, ещё крепче цепляясь за куртку. – Как ты нашёл меня?

– Потом, – быстро ответил он, поднимаясь на ноги и подхватывая девушку на руки. Она прижалась к его груди, слыша стук его сердца. Неужели это всё действительно правда? – Всё, давай уходить отсюда.

Он сделал несколько шагов и вышел из комнаты, уверенно и быстро двигаясь по коридору в сторону выхода. Входная дверь была открыта, и вот они уже на улице в каком-то пустынном месте. Приглядевшись, Ванда опознала пустырь возле Диминого поместья.

– Почему здесь так тихо? – напряжённо спросила она, и всё вокруг начало вращаться с бешеной скоростью. Сердце пропустило несколько ударов, и Ванда открыла глаза, услышав противный звук брякнувшей цепи.

– Приплыли, Вишневецкая, – простонала Ванда, садясь на пол, хватаясь за голову. – Теперь тебе снятся осязаемые сны.

Раздался скрежет замка, и дверь сразу же отворилась. Ванда прищурилась, стараясь рассмотреть появившуюся фигуру, вспоминая только что привидевшийся ей такой реалистичный сон, но с сожалением поморщилась, узнавая в появившемся человеке своего надсмотрщика.

– Вставай, – коротко приказал он.

– Зачем? – процедила Ванда, тем не менее, поднимаясь на ноги, не решаясь спорить со своим похитителем. – А что, сегодня еды не будет?

Ей ничего не ответили. Мужчина лет тридцати, совершенно не скрывающий свою внешность, подошёл к ней и, схватив за предплечье, вывел в обшарпанный, хорошо освещённый коридор и потащил едва плетущуюся девушку в сторону дальней комнаты.

– У тебя десять минут, – он втолкнул её в это убогое подобие уборной. – Приведи себя в порядок.

– Что происходит? – нахмурившись, спросила Ванда, но надсмотрщик только усмехнулся и запер дверь, оставляя её одну.

– Просто отлично, – выдохнула Ванда и огляделась.

Приснившийся сон не выходил у неё из головы. Как бы ни был разозлён и обижен на неё Рома, в подобной ситуации он вряд ли смог бы остаться в стороне. А они ведь так и не поговорили. Ослиное упрямство Гаранина не позволило ему взять трубку, когда она так настойчиво ему звонила. Эта мысль словно придала ей сил, и она осознала, что впервые за время, проведённое здесь, может думать здраво. Не было привычного тумана в голове и чувства обречённости, в котором она тонула после каждого такого сновидения.

– Это очень важная мысль, но нужно её обдумать потом. А пока надо перестать надеяться на других и уже думать, как выбраться отсюда, – прошептала девушка, окидывая взглядом санузел.

Облупившаяся краска, ржавая раковина и никогда не видевший чистки унитаз. Труб не видно, видимо, спрятаны где-то в стенах. Подойдя к раковине, она открыла кран, из которого сначала полилась ржавая вода, постепенно становившаяся всё чище. До этого момента у неё было только железное ведро в камере, а умыться ей никто никогда не предлагал. Тяжёлые железные наручники с неё, разумеется, не сняли, поэтому через боль в глубоких шрамах на запястьях, она зачерпнула воду и брызнула ледяной водой на лицо. Подняв голову, Ванда внимательно посмотрела на потолок и увидела то, что не смогла заметить сразу. Маленькое заколоченное окно под потолком прямо над раковиной… Сердце забилось чаще. Окно?

– Надеюсь, оно ведёт наружу, а не в соседнюю комнату.

Быстро, стараясь не шуметь, насколько ей позволяла цепь и скованность в руках, Ванда вскарабкалась на раковину, едва не поскользнувшись на мокрой поверхности. Окно было слишком маленькое. Для побега явно недостаточно. Но для того чтобы хотя бы узнать, где она находится, точно хватит. Ванда прекрасно знала столицу, практически каждую улочку, прогуливаясь по ней и стараясь запомнить все здания, когда слонялась по городу от безделья во время своего отстранения. В работе такие знания ей бы явно пригодились.

Ванда провела рукой по старой доске. Приглядевшись, увидела, что приколочена она была к стене обычными гвоздями.

– В принципе, можно попробовать, – пробубнила она и резко дёрнула доску на себя. Один рывок следовал за другим, и вот наконец доска не выдержала такого к себе обращения, разломившись на две половины. А сквозь щель начал пробиваться естественный солнечный свет.

Этой щели хватило, чтобы встать на цыпочки и рассмотреть то, что находится снаружи.

– Я знаю, где это, – ошарашенно проговорила Ванда, рассматривая знакомое здание ветеринарной академии, где училась Лена. Судя по ракурсу, смотрела она на него из подвала здания, расположенного напротив.

– Что ты здесь делаешь?! – в уборную ворвался её надсмотрщик. От неожиданности Ванда оступилась и полетела на пол, ударившись головой о край раковины. В голове сразу зашумело, а перед глазами начали плясать цветные круги. – Что ты задумала? – наёмник схватил её за волосы и швырнул в центр комнаты. Подойдя к девушке, он навис над ней, начиная сверлить злобным взглядом. – Сбежать задумала?

– Свежим воздухом подышать, – огрызнулась Ванда, внутренне содрогнувшись, когда её похититель занёс руку для удара, склонившись над ней. Она провоцировала его, чтобы он подошёл к ней ближе, заметив кобуру с пистолетом на поясе похитителя.

– Ты что творишь?! – в комнату ворвался ещё один молодой парень, перехватив руку разъярённого товарища, не давая тому её ударить. – На ней не должно быть ни царапины! Или ты правда думаешь, что Гаранин за свою бабу тебя из-под земли на краю света не достанет? Особенно при поддержке и возможностях Наумова?

– Она сбежать хотела! – процедил наёмник, выдёргивая руку из крепкого захвата своего напарника.

– Каким образом? Девка хоть и мелкая, но не до такой степени, чтобы пролезть в эту щель! – рявкнул второй, которого Ванда внимательно рассматривала. Он был ей знаком. Точнее, она его точно когда-то где-то видела. Но никак не могла вспомнить, где именно. И одежда. Очень похожа на ту, что шьёт Савин Роминым ребятам, только качество гораздо ниже.

– Да плевать мне на Гаранина! – скривился приставленный к Ванде надсмотрщик. – Пока она у нас, ни он, ни его дружок Наумов ничего нам не сделают.

– Зря ты так думаешь. Этот псих за убийство одного своего человека превратил двенадцать хорошо обученных и подготовленных наёмников в фарш. Я даже представить не могу, что он сделает с тем, кто притронется к его девке. Всё, хватит. Пора выдвигаться, десятая Гильдия как-то смогла выйти на это место и передала информацию второй, – он смерил Ванду оценивающим взглядом и покачал головой, выходя из комнаты.

– Вставай, – грубо схватив девушку за предплечье, надсмотрщик поднял её на ноги и потащил в противоположную от камеры сторону.

– Что вам от меня нужно? – упрямо повторила она вопрос, который задавала уже не в первый раз.

– Чтобы твой дружок выполнил наши требования без каких-либо условий и промедлений, – процедил наёмник, не глядя на Ванду. – Но что-то он особо не торопится. Видимо, ты не так уж ему дорога, как все думают.

– Про кого вы говорите? Про Рому? Что вы хотите от него получить? – попыталась остановиться Ванда, но её, как обычно, проигнорировали. Надсмотрщик протащил девушку по коридору ещё метров десять, остановившись перед очередной дверью. Нацепил ей на глаза повязку и надел на руки браслеты противодействия. Стало понятно, что её перевезут в место, где нельзя будет использовать тот заглушающий дар артефакт.

Проверив наручники, надсмотрщик подтолкнул её и потащил по ступеням наверх, выводя на свежий воздух. Сделав глубокий вдох, она прислушалась к окружающей обстановке. Но ничего нового для себя не услышала. Перед ними остановилась машина, и её втолкнули внутрь. Они тронулись, и теперь Ванда сосредоточенно запоминала дорогу, время следования, каждую остановку, яму и поворот, приблизительно чертя в голове карту Москвы. Ехали они минут тридцать, и, если Ванда не ошибалась, машина остановилась на окраине, недалеко от её дома.

«Какая ирония, держать меня практически у всех на виду в тех местах, где меня явно не станут искать», – подумала Ванда, выходя из машины. Точно, она находилась рядом с домом. Запах пекарни неподалёку был очень специфическим, да и этот светофор, орущий прямо под её окнами, неоднократно выводил её из себя. Только сейчас она слышала его приглушённый писк, значит, они находились на противоположной стороне улицы.

Ванду завели в здание и начали быстро спускаться вниз. Очередной подвал, сырость и темнота. С глаз сняли повязку, и сопровождающий её наёмник втолкнул Ванду в очередную камеру, захлопывая дверь. Они совершенно не скрывали свою внешность, ну, кроме главного. И ей впервые пришла в голову мысль, что её точно не собираются оставлять в живых. Что бы ни говорил тот второй наёмник. Преступники никогда не оставляют свидетелей.

– И чем я заслужила подобное снисхождение? – спросила Ванда у самой себя, осматривая свою новую камеру под тусклым светом висевшей под потолком крохотной лампочки. – Да уж, ничего нового, кроме света. Те же обшарпанные стены, бетонный пол, сырость и холод. Я даже знаю, что это за здание. Склад рядом с отелем, откуда меня вытащили.

Она с отвращением посмотрела на тарелку с едой, которая уже стояла на полу, когда они пришли.

– Меня точно здесь травят, – тихо проговорила Ванда. – Никакого внешнего воздействия я не ощущаю, а подобные сны начали сниться с самого первого дня. Я не нахожусь в таких уж нечеловеческих условиях, чтобы так быстро начинать сходить с ума, – задумчиво проговорила она, внимательно осматриваясь, чтобы не проглядеть какие-нибудь камеры видеонаблюдения. Ничего подобного не обнаружила, значит, можно предположить, что их не было. – Тем более, вечером меня не кормили, и сегодня я начала хоть немного соображать. Сколько там человек может прожить без еды и воды? – протянула она, садясь на пол, прислонившись к стене спиной и закрывая глаза. – Я выдержу. Должна выдержать. И не допустить, чтобы с Ромой что-то из-за меня произошло.

Она кивнула своим мыслям и разжала кулак, где на ладони лежал ржавый гвоздь. Тот урод очень удачно откинул её в центр того санузла, куда упал гвоздь из доски, разломившейся у неё в руках.

– Теперь, Вишневецкая, всё в твоих руках. Ты знаешь, где ты, и чтобы выбраться, тебе нужно всего лишь приложить немного усилий. И вот этого гвоздя тебе должно хватить, чтобы попытаться вскрыть эти древние, ржавые замки на твоих наручниках и дверях. Нужно только вспомнить, чему тебя учил в детстве дядюшка Карп Силин, когда отец оставлял тебя в первой Гильдии, уходя по своим делам в столице. Спасибо, Дима, за то, что перетряхнул мне мозги. Теперь я помню слишком много из своего забытого детства. Например, как вскрывать такие замки одной рукой, имея только косточку от бюстгальтера и ржавый гвоздь. Осталось только достать первое.

***

Лена подошла ко мне и положила руку на плечо. Я отбросил очередную книжку из библиотеки Вишневецкой и закрыл глаза. Прошло почти десять дней, как она пропала, и пока мы нисколько не приблизились к разгадке, кто именно стоял за её похищением. Мы перебрали все документы и дела, с которыми она работала последний месяц, но ничего необычного и подозрительного так и не смогли найти.

Остался только дневник с заметками, спрятанный в нише рабочего стола, на которую мы наткнулись совершенно случайно. Но все записи в нём были закодированы, и наши криптошифровальщики за несколько дней так и не смогли их расшифровать. Последней идеей было найти ключ, возможно, в книгах или журналах, на которые Ванда могла бы ссылаться. Я уже половину дня проторчал у неё в квартире, перебирая все возможные варианты.

– Тебе нужно отдохнуть, – тихо проговорила Лена, и я, задумавшись, перехватил её руку и повернулся к ней, притягивая девушку ближе к себе, упираясь лбом ей в живот.

– Потом отдохнём, – прошептал я. – Когда её найдём. Всё как-то странно. Почему на нас никто из похитителей за столько времени так и не вышел? – задал я риторический вопрос, мучивший нас всех уже полторы недели.

– Дима, если бы я могла тебе чем-нибудь помочь, – произнесла она сочувственно, погладив меня по голове.

– Просто будь рядом. Мне нужен этот островок спокойствия, – невесело усмехнулся я. – Ты одна в последние дни успокаиваешь всех нас, хотя я прекрасно вижу, что тебе это даётся с трудом.

– Ну кто-то же должен, – вздохнула она и вздрогнула от раздавшегося дверного звонка.

– Ты кого-то ждёшь? – я поднял голову, глядя на её сосредоточенное лицо.

– Нет, – она покачала головой и отстранилась. – Но у входа в подъезд и вокруг дома находятся твои люди, поэтому я не думаю, что кто-то сможет незаметно проникнуть в дом. Значит, это тот, кто имеет право сюда прийти.

– Да, ты права, – я поднялся и подошёл к входной двери, открывая её. – А ты здесь какими судьбами? – удивлённо спросил я Ромку, стоявшего на пороге.

– Егор сказал, что ты здесь, – довольно спокойно ответил он и вошёл в квартиру, слегка подвинув меня плечом. – Ничего, Дима. По той наводке пусто.

– Я знаю, Андрей мне уже доложил, – ответил я, закрывая за своим родственничком дверь. Он кивнул и молча прошёл в комнату, где я работал за книгами с раннего утра. – Их кто-то предупредил? Кто дал тебе информацию? – прямо спросил я, рассматривая Ромку, подошедшего к окну, заложив руки за спину и разглядывающего здание, стоявшее через дорогу.

Как только поступила информация о том доме рядом с ветеринарной академией, Ромка взял несколько своих ребят и в сопровождении Андрея и Залмана рванул туда. Но внутри оказалось пусто. Собирались явно в спешке, неплохо наследив. Свежую кровь, которую обнаружили в уборной, как и все отпечатки, мы оперативно отправили в лабораторию СБ и к Демидовым. У последних было больше возможностей и более крутое оборудование.

– Девочка из десятой Гильдии. Она слабенький маг, и когда оказалась в доме по работе, почувствовала, что её источник заблокирован. Такого с ней ни разу не происходило ни на одном вызове, поэтому она сообщила Карлову, главе десятой Гильдии. Но не придумала ничего лучше, как сделать это возле дома, в ожидании машины. Скорее всего, её услышали, – проговорил тихо он, повернувшись ко мне. – Дима, что происходит? Я сунул нос в работу всех Гильдий, чего в принципе не имел права делать. Я облазил все злачные места по всей стране, и ничего.

– Я знаю и не могу тебе ответить, – я сел на стул и потёр руками лицо, после чего взял в руки пиликнувший несколько раз телефон. Несколько сообщений от Лео. Прочитав их, я прямо посмотрел на нахмурившегося Ромку. – Кровь, которую вы нашли, принадлежит Ванде, как и отпечатки в подвале. Больше никаких следов. Кровь исследуют на яды и психотропные вещества, что-то экспертам Демидовых в ней не понравилось.

– Не удивлён, – процедил он, проведя дрогнувшей рукой по и так торчавшим в разные стороны волосам. – Дима, мне страшно. Мне впервые так страшно, что я не могу даже мыслить рационально.

– Рома…

– Тебя не было в том подвале. Ты даже представить не можешь, в каких условиях её держали. И я не могу не думать о том, что с ней могут делать. Я, привыкший к боли с раннего детства, не выдержал и месяца, сломавшись в более комфортабельных условиях.

– Не накручивай себя, мы ничего не знаем, – раздался треск, и я с удивлением посмотрел на обломки карандаша, который непонятно, каким образом оказался у меня в руке.

– Я не могу бездействовать, но совершенно не знаю, что ещё могу сделать, – продолжал говорить Ромка, глядя на меня в упор светлыми глазами.

– Я…

– Ага, я так и думал, что вы все здесь, – в комнату ворвался Лео, обводя её заинтересованным взглядом.

– Что ты-то здесь делаешь? – вырвалось у меня. – И как ты вошёл?

– Мне открыла дверь твоя очаровательная подруга, – ответил Лео, махнув рукой, а я пристально посмотрел на Лену, вошедшую в этот момент в комнату с подносом, на котором были расставлены кружки. – Я хочу помочь своим друзьям. Правда, не знаю, чем. Но я чувствую, что должен быть причастен ко всему этому. Хотя бы морально. Могли бы и сразу сказать, что случилось. Почему я узнаю обо всём, что творится у меня дома, самым последним?

– Лео, ты… – я только отмахнулся, покачав головой.

– Чай с мятой, – проговорила Лена, составляя кружки на стол. – Вам нужно немного успокоиться, он поможет, – она посмотрела на меня и, ободряюще улыбнувшись, вышла из комнаты, оставив нас в чисто мужской компании.

– Да, успокоиться нам не помешает, – я взял в руки кружку с ароматным напитком, делая глоток. Лео тем временем подошёл к столу и, покрутив в руках одну из книжек, бросил её на стол, хватая дневник Ванды.

– Кто такой Кляйн? – спросил Демидов, поднимая на меня глаза. – Это наш министр внутренних дел? – деловито уточнил он, а я поперхнулся горячим чаем, выхватывая дневник из рук Лео.

– Ты знаешь, что здесь написано? – вырвалось у меня, когда я внимательно посмотрел на страницу, в которой, кроме каких-то палочек и странных символов, ничего не увидел.

– Это обычная стенография, – поморщился Лео.

– Мы изначально знали, что это стенография, – процедил я. – Но прочитать её у нас не получилось, поэтому решили, что это какой-то код.

– Это стенограмма на польском. Правда, какой-то диалект, я в этом не силён, поэтому половину не могу разобрать. Но первая фраза весьма трогательная, пробирает до слёз: «Гаранин, детский дом, почему его не убили?!» Похоже, Вишневецкая была немного расстроена, когда это писала, – задумчиво пробормотал он, выдёргивая у меня из рук дневник и открывая его на первой странице.

– Откуда ты знаешь, что это стенограмма на польском? – прямо спросил у него Ромка, а я в это время думал над тем, кого мне убивать первым из отдела шифровки.

– У меня треть бизнеса в Польше находится. Начальник моей службы безопасности присылает мне отчёты в подобной форме. Не знаю, чем он руководствуется, но мне пришлось выучить не только польский, но и эти каракули, – и Демидов закатил глаза.

– Та-а-к, вы здесь развлекайтесь, а у меня появились очень неотложные дела, – проговорил я скороговоркой, вновь выхватывая у Лео дневник и сразу же перемещаясь в здание СБ с помощью портала, сделанного из обломка карандаша.

Глава 3

Я ворвался в криптоаналитический отдел Службы Безопасности, расположившийся в двух кабинетах на втором этаже головного здания. Несмотря на то, что день был в самом разгаре, никого из сотрудников на местах не было, кроме одиноко сидевшего паренька-стажёра, корпящего над какими-то бумагами.

– А где все? – хмуро поинтересовался я у вскочившего и резко обернувшегося на мой голос парня.

– Так рабочий день закончился, – неуверенно ответил он, подходя ближе. Лет двадцати не больше, высокий, немного худощавый, тёмные волосы резко контрастируют со светлыми голубыми глазами, не как у Ромки, но всё равно довольно непривычно. – А дел никаких срочных нет, вот все по домам и разбежались.

– В каком смысле рабочий день закончился? Сейчас ещё три часа дня! – я уставился на стажёра, с трудом подавляя желание выматериться.

– Так финансирование нашего отдела ещё в прошлом месяце сократили и всех перевели на пол ставки, – он пожал плечами. – Мы все последние несколько дней только по собственной инициативе с предоставленными вами записями работали, а так всегда на экстренный случай есть дежурный, который прибудет по первому звонку.

– Отлично, – я прикрыл глаза и потёр переносицу. Похоже, вопрос о полной реструктуризации всей системы Службы Безопасности встанет перед нами с Эдом в полный рост в самое ближайшее время. Пора уже вмешаться её основателю и одному из офицеров, если Громов никак не может лично справиться с пожирающей его бюрократической и политической машиной, что бы он ни говорил. Потому что всё происходящее медленно, но верно ведёт к полному краху единственной системы, которая может что-то противопоставить самодурам из правительства. – А ты тогда что здесь делаешь?

– Так я подумал, вы наверняка что-нибудь найдёте, что поможет нам расшифровать записи Ванды. А пока дежурный будет добираться, я бы смог помочь, чтобы не терять времени даром, – немного смутился парень, но взгляда не отвёл. – Вы что-нибудь узнали?

– Да, я узнал. Например, о том, что записи обычного оперативника смог расшифровать не менее обычный человек, не относящийся к СБ, за пару секунд, – и я бросил на один из рабочих столов ежедневник. – И у меня возникают вопросы ко всему вашему отделу, которые я буду задавать твоему начальнику.

– Я не имел полного доступа к этому делу, – нахмурился парень. – Я же всего лишь стажёр. Вы позволите? – после моего кивка он осторожно взял в руки дневник и бегло его пролистал. – Это обычная стенография. Но, как я понял, ни под один язык, которые проверяли коллеги, стенограмма не подходит.

– А какие языки проверяли? – я внимательно смотрел на сосредоточенное лицо, стараясь остыть и не сорваться на этом парне.

– Русский, фландрийский в нескольких диалектах, немецкий, французский, испанский, английский. Все, на которых Ванда хоть немного говорила, ссылаясь на то досье, что вы предоставили, – закусив губу, проговорил он.

– Какой язык вы не проверили? – прямо спросил я, прекрасно понимая, что от ответа на мой такой простой вопрос сейчас зависит карьера этого стажёра.

– Я не… польский, – выдохнул он. – Макаров не проверил польский язык. В перечне языков, которые изучала Ванда, он не значится, но она же этническая полька, – парень посмотрел на меня немного расфокусированным взглядом и сел на стул рядом со мной, пододвигая к себе клавиатуру и включая стоящий на столе компьютер.

– Как тебя зовут? – спросил я, глядя на то, как он сканирует первую страницу и начинает активно стучать по клавишам.

– Артём Ежов, – повернулся он ко мне. – Я неделю здесь стажируюсь, закончил Московский университет. Как же так, почему никто не догадался раньше? Я же знал, что она полька, – продолжал он тихо бормотать себе под нос.

– Тебе нравится Ванда? – я продолжал внимательно разглядывать его, и он резко обернулся, явно не ожидая от меня такого простого вопроса.

– Ну, она хорошая, добрая, милая. Да, она мне нравится, – наконец, произнёс Артём, опустив взгляд. – Почему вы спрашиваете?

– Потому что она мой лучший друг, – я пожал плечами и, пододвинув стул, сел рядом с Артёмом, решив не говорить, что ему мало что светит в плане отношений с Вишневецкой. Только если Ванда в очередной раз не сойдёт с ума и не решит выскочить замуж за первого встречного. И не слишком важно, будет ли способствовать этому постороннее вмешательство или её снаряд в голове немного пошевелится под действием каких-нибудь факторов. А здесь как раз её типаж.

– Это закарпатский диалект, но на нём уже никто практически не разговаривает, – отрешённо проговорил он, поворачиваясь к монитору и распечатывая первую переведённую страницу. – Держите. Мне продолжать?

– Ты задаёшь странные вопросы, Артём, – пробормотал я, вчитываясь в написанное. – Если хочешь, чтобы её кровь нашли в очередном сомнительном подвале, можешь и дальше тянуть время, пока мы ожидаем дежурного. Кстати, ты хочешь остаться здесь работать?

– Разумеется. Это очень важная работа, – кивнул он, возвращаясь к дневнику Вишневецкой.

Оставшиеся три часа мы работали молча. Я получал информацию из записей Ванды в режиме реального времени, едва успевая её не только прочитать, но и как следует проанализировать, попутно связываясь с работниками архива, чтобы мне предоставили те или иные дела и документы. То, что Ванда сделала в то время, пока была отстранена от службы, казалось чуть ли не фантастикой, учитывая, что в возможностях подруга явно была ограничена.

Несколько раз звонил Громов, но я игнорировал его попытки со мной связаться, попросту сбрасывая звонки. Потом, всё потом. Если бы случилось что-то действительно важное, он переступил бы через себя и связался с Эдуардом, чтобы меня найти.