Яблочный пирог и любовь

Пока я в пятидесятый раз расчесывала волосы, Дамла повернулась к Эрве:

– Эрва, как дела у твоего брата Ахмета? Что у него с Ясмин?

Она задала этот вопрос максимально бесстрастным тоном, совершенно спокойная, хотя я в этот момент окаменела от волнения. Непринужденность Дамлы, должно быть, не вызвала подозрений у Эрвы, потому что та ответила, не отрываясь от журнала:

– После того как зажила рана, брат погрузился в дела. Мы его почти не видим – не то что про Ясмин спросить, даже просто пообщаться не получается. Он мало бывает дома – говорит, что остается у друзей.

Когда Дамла украдкой многозначительно покосилась на меня в зеркало, в ответ я уставилась на нее угрожающе. Эрва не уступала им в хитрости. Малейшая оплошность – и она могла раскрыть секрет, который я хранила годами.

Дамла проигнорировала мой взгляд. Она выпрямилась и переключила внимание с косметички на Эрву:

– Как думаешь, между ними действительно что-то серьезное?

Эрва подняла голову, поймала любопытные взгляды Дамлы и Су и на секунду замерла. В тот же момент мое сердце пропустило удар, а расческа застряла в волосах.

Сперва подруга нахмурилась, будто была чем-то озадачена, но затем ответила ровным тоном, как ни в чем не бывало:

– На самом деле, на прошлой неделе брат сказал маме: «Потерпи, скоро все закончится». Может, это было про его отношения с Ясмин.

Су, снова заглядывая в мой шкаф, весело пробормотала:

– А может, это было про кого-то совсем другого, кто знает…

Эрва на несколько секунд задумалась, уставившись в одну точку. В это время я пыталась проглотить ком в горле и отводила глаза.

Затем запах свежеиспеченного маминого печенья увлек Дамлу и Су на кухню. А я, проверив часы на телефоне, продолжила ворчать. Эрва, развалившись на моей кровати, отшвырнула в сторону журналы, которые ей уже надоело листать, и села:

– Очень интересно узнать, какой же это наряд заставил тебя так задержаться. Надеюсь, Эмир не придет в итоге с каким-нибудь смешным костюмом прикола ради.

Едва она договорила, как мои брови в ужасе взлетели вверх. Страшная догадка вспыхнула в мозгу. Я тут же нашла в контактах имя Ромео и нажала кнопку вызова. Едва он снял трубку, я, не дожидаясь, пока он скажет хоть слово, взвинченно затараторила, тряся в воздухе указательным пальцем:

– Эмир, если ты принесешь костюм Женщины-кошки, клянусь, я не пойду с тобой ни на какой бал!

Не успела я закончить, как он расхохотался. Я так и представляла, как он сейчас держится за живот, заливаясь смехом. Когда Эмир наконец перевел дух, то заговорил, все еще хихикая:

– Женщины-кошки? Может, хватит уже давать волю своим фантазиям, Джульетта?

И вот тут мои щеки порозовели от смеси злости и смущения. Я спрятала палец в кулак:

– У меня вообще нет никаких фантазий, Ханзаде! Просто ты страшно задерживаешься, и я испугалась, что ты принесешь какой-нибудь дурацкий костюм!

Моя ярость нисколько не испортила ему настроение. Когда он заговорил снова, в его голосе все еще звучало веселье:

– Во-первых, я буду у твоего дома с платьем через пять минут. Во-вторых, единственное место, где я позволю тебе носить костюм Женщины-кошки, дорогая, – это наша спальня.

Мой рот открылся от изумления, и я даже не могла представить, какого цвета стало лицо. Наверное, свекольного. Не говоря ни слова, я сбросила звонок, швырнула телефон на кровать и тут же наткнулась на взгляд Эрвы:

– Что случилось? Почему ты так злишься? И отчего такая красная?

Я сглотнула. Чтобы злость заглушила смущение, я громко проворчала:

– Этот парень совсем без тормозов! Клянусь, он наглый, избалованный и очень, очень, очень…

Я сжала кулак и легонько стукнула по столу, но Эрва подошла ко мне, и в ее взгляде читалось коварство.

– И очень красивый, да? – Она закончила мою фразу с ухмылкой.

Я скривилась:

– Ой, да ну тебя.

Она рассмеялась так громко, что я была уверена: Дамла и Су сейчас прибегут в комнату, сгорая от любопытства. Отсмеявшись, подруга села рядом со мной, посмотрела мне в глаза и сказала:

– Скажи-ка, почему, когда дело касается этого мужчины, ты всегда в оборонительной позиции?

Я нахмурилась, но отвела взгляд. Неужели это правда так заметно? Не дав мне опомниться, она перешла в атаку:

– Тогда я скажу за тебя. Если ты не будешь защищаться, тебе придется признать, что ты понемногу поддаешься его чарам. А ты, Сахра, слишком упряма, чтобы с этим согласиться.

Я вскинула голову и уставилась на нее. Уже открыла рот, чтобы возразить, но так и застыла. Опять ее бред! Ничего я не поддаюсь!

…Или все-таки поддаюсь?

Я сглотнула, покачала головой и, как всегда в минуты паники, начала нести чушь на одном дыхании:

– Прекрати пороть чепуху, Эрва! Ладно, признаю, может, я немного подвержена его влиянию. В конце концов, он очень красивый, забавный, веселый, полный сюрпризов, а еще у него с ума сойти какие кубики на животе…

Эрва хихикнула и подняла бровь:

– Погоди… «С ума сойти какие кубики на животе»?

Не успев пожалеть о необдуманных словах, я поняла, что мои худшие опасения сбылись. Дамла и Су уже заходили в комнату, жуя печенье.

– У кого-о-о кубики? – Дамла попыталась поймать кусок печенины, падающий с ее губ.

Я быстро вмешалась:

– Ни у кого!

Но мой нервный голос никого не убедил. Эрва ухмыльнулась:

– Сахра как раз рассказывала, какой у Эмира впечатляющий пресс.

Я поняла, что все кончено. Глубоко вздохнула и приготовилась к худшему. Как я и предполагала, глаза Дамлы и Су загорелись, и я надулась заранее.

– А что такого? Сахра верно говорит: у парня на животе целый поднос пахлавы, – сказала Су, и все, кроме меня, рассмеялись.

Эрва тут же развернула меня к себе и посмотрела в глаза:

– Значит, твоя задача на сегодня – откусить от этой пахлавы большой кусок. Поняла, агент Сахра?

Шокированная, я вытаращила глаза, а девчонки покатились со смеху. Не в силах дальше выносить их подколки, я выбежала из комнаты с пылающими щеками. Под их хохот я вышла в сад как раз в тот момент, когда машина Эмира припарковалась у дома. Я направилась к нему, шаркая домашними тапочками и маша рукой перед лицом, чтобы вернуть щекам нормальный цвет. Мне повезло – на улице стоял лютый холод. Закутавшись в толстый свитер, я подумала, что в такую погоду румянец скрыть нетрудно.

Но, увидев меня, Эмир усмехнулся, будто все про меня знал, и я чуть не споткнулась. Он открыл багажник, достал довольно большую коробку (видимо, с платьем) и протянул ее мне с ухмылкой:

– Если ты хочешь быть Женщиной-кошкой, у нас еще есть время найти костюм.

Я поморщилась и резко выхватила коробку:

– А ты, если не хочешь идти на бал один, заткнись, Ханзаде!

Губы Эмира растянулись в довольной ухмылке. Пока я пристраивала коробку под мышкой, он сказал:

– Ты собирайся, а я буду ждать тебя здесь ровно через сорок минут.

Он еще даже не переоделся. Типу вроде него, который выглядит эффектно даже в пижаме, сорока минут хватило бы с лихвой. Но я была уверена, что девчонки внутри отреагируют на это так, будто до взрыва бомбы остались считаные мгновения.

Все же я кивнула и, чтобы не мерзнуть дальше, быстро развернулась и пошла к дому. Через пару секунд Эмир окликнул меня. Я обернулась и увидела его спокойную улыбку:

– Обязательно распусти волосы, Джульетта…

И, не дав мне спросить, это еще зачем, он сел в свою белую машину и уехал.

Я с трудом доковыляла до дома с огромной коробкой, которая по габаритам была как половина меня. Войдя в комнату, я тут же перестала представлять интерес для девчонок. Не глядя на меня, они в мгновение ока выхватили у меня коробку и с визгом принялись распаковывать.

Затем наступила тишина…

Я не знала, что внутри, но Дамла прикрыла рот руками, а Эрва, не моргая, смотрела на то, что Су подняла в воздух. Я протиснулась между подругами и увидела, что с тонких пальцев Су свисает нечто потрясающее.

Оно было красным. Темным, очень темно-красным. Настолько глубокий цвет, будто его создала страстная кисть художника. Даже не нужно было трогать ткань, чтобы оценить ее качество, – мягкость ощущалась с первого взгляда. Швы были безупречны. Да, я не особо разбиралась в моде, но понимала: любая женщина на Земле задержит взгляд на этом платье хотя бы на десять секунд.

– Ты должна надеть его. Сейчас же, – сказала Дамла восхищенным голосом.

Я сбросила с себя домашнюю одежду и ощутила, как шелковистая ткань касается кожи. Подошла к зеркалу и не поверила своим глазам. Платье было длинным, до самых каблуков, и облегало тело так, будто было сшито специально для меня. Но при этом я чувствовала себя невероятно комфортно. Тонкие бретели, продуманный крой, подчеркивающий грудь, – все это выглядело одновременно элегантно и сексуально.

Я повернулась к девочкам, которые с восхищением разглядывали платье. Улыбнулась и уперла кулаки в свою ставшую еще тоньше талию:

– Не хочу никого подгонять, но у меня есть около сорока минут, чтобы подготовиться. Иначе в этом платье меня, кроме вас, никто не увидит.

Тут же послышались ожидаемые протесты, возмущенные возражения и вопли ужаса. Мама испуганно заглянула в дверь, но, увидев обезумевших девушек, тут же ретировалась. Прежде чем я успела понять, что происходит, Су взялась за мои волосы, Дамла – за макияж, а Эрва с видом профессиональной медсестры подавала им все необходимое.

Когда до прибытия Эмира оставались считаные минуты, я была готова. В коробке, кстати, оказались еще и дорогие туфли на каблуке, идеально подходящие к платью. Дамла призналась, что несколько ночей засыпала разглядывая фото этих туфель в магазине, и они даже снились ей. Я пообещала подарить их ей после бала, и она так крепко обняла меня, что я секунд двадцать не могла дышать.

Когда Эмир сообщил о своем приезде, я бросила последний взгляд в зеркало. Впервые в жизни я увидела в отражении по-настоящему красивую женщину. Мои черные волосы, как и хотел Эмир, мягко ниспадали на плечи. Непокорные пряди по бокам были уложены в изысканный свободный пучок, что еще больше подчеркивало глаза. А макияж… Не было слов, чтобы описать его. Дамла снова сотворила чудо.

Я повернулась к девочкам, переполненная эмоциями, не зная, как их благодарить. Но Эрва вмешалась:

– Будь ты невестой, и то не выглядела бы лучше. Но поторопись: парень на улице уже, наверное, обледенел. И если ты вздумаешь сегодня расплакаться, даже полиция не защитит тебя от Дамлы.

Дамла в подтверждение похлопала по арсеналу у себя на поясе. Под смех подруг я вышла из дома.

Первый же порыв ледяного ветра заставил меня ссутулиться. Мы так и не подобрали к платью подходящее пальто, поэтому я ограничилась тонкой черной накидкой. В таком виде я рисковала простудиться, но девочки заявили, что красота требует жертв.

Я сделала несколько шагов и застыла на месте. Возможно, от того, что Эмир выглядел неотразимо. Но, возможно, и из-за того, что рядом с ним стоял Ахмет…

– Вот это поворот! – заметила у меня за спиной Су.

Я обернулась и увидела, как Эрва сдвинула брови. Ахмет же улыбался, но в его глазах читалось что-то неискреннее.

– Твой кулон отлично подходит к платью, – многозначительно сказал он.

Я машинально дотронулась до серебряного круассана на шее.

Эмир повернулся к Ахмету:

– Ты хотел сказать – наоборот, выбивается, – произнес он спокойно.

Ахмет шагнул ближе:

– Нет, я сказал именно то, что думал. Платья могут меняться, но кулон на ее груди – никогда.

Они стояли друг напротив друга, а я лишь хмурилась, наблюдая за этой бессмысленной сценой.

– Разве не так, Сахра?

Ахмет даже не смотрел на меня. Эмир больше не улыбался.

– Если ваша дискуссия о моде окончена, может, пойдем? – сказала я, дрожа от холода.

Эмир открыл дверь машины. Я кивнула Ахмету и села внутрь.

– Сахра… – раздался его голос.

Я посмотрела на него.

– Сегодня иди с ним и веселись. Но помни: завтра я буду здесь. Как и всегда.

Его взгляд говорил больше слов. Эмир захлопнул дверь и сел за руль, а Ахмет так и стоял в свете фар, держа руки в карманах, и улыбался.

Когда машина тронулась, последнее, что я увидела, – его улыбка.

Глава 7. Ромео и Джульетта

Минуты тянулись в тишине. Я уткнулась взглядом в приборную панель, от напряжения сведя брови до боли. Провела кончиками пальцев по лбу и закрыла глаза, пытаясь успокоить мысли.

Когда я повернулась к Эмиру, он выглядел не лучше. Я видела его таким лишь однажды – в ту ночь, когда он бросил «Эдем». Тогда он боялся потерять меня. Но сейчас? Я не понимала, что его тревожит.

Я дотронулась до его руки, и он посмотрел на меня. Волосы и атласный смокинг делали его похожим на богатого бизнесмена из 1950-х. И выглядел он чертовски привлекательно.

– Платье прекраснее, чем я могла представить, – сказала я, пытаясь разрядить обстановку.

Да и к чему переживать? Ахмет сказал: «Сегодня веселись. Завтра я буду здесь». Не знаю, что он имел в виду, но его слова, разочарования и обиды могли подождать до завтра. Сегодня – только мой вечер.

Я провела рукой по ткани:

– Я боялась, но должна признать: у тебя отличный вкус.

Эмир снова посмотрел на меня, на секунду задержавшись на моем кулоне, затем скользнул взглядом по платью и почти улыбнулся.

– Его хозяйка тоже была со вкусом, – сказал он, возвращая взгляд к дороге.

Я не ожидала, что платье окажется винтажным, и удивленно подняла брови:

– Хозяйка?

Прежде чем я успела спросить еще что-то, он потянулся к моим коленям. Я инстинктивно прижалась к сиденью, но он лишь рассмеялся, открыл бардачок, достал оттуда что-то и протянул мне:

– Вот.

Это была старая фотография. Я поднесла ее ближе к глазам. На снимке были женщина, мужчина и трое маленьких мальчиков. Они стояли в роскошном, ярко освещенном зале. Я мгновенно узнала темно-красное платье, облегавшее стройную фигуру женщины.

Мое платье. Точь-в-точь, лишь с небольшими изменениями.

Я вопросительно посмотрела на Эмира.

– Моя мама, – просто сказал он.

Я снова уставилась на фото. У женщины были такие же темные волосы, свободно ниспадающие на плечи. Глаза, кажется, тоже голубые. Но больше всего поражала ее улыбка – ослепительная, с ямочками на щеках.

Платье сидело на ней настолько идеально, что если на мне оно выглядело хотя бы вполовину так же хорошо – считай, мне повезло. Однако имелись и отличия: во-первых, тонкие бретели на фото были украшены стразами. Во-вторых, на боку имелся смелый разрез, которого на моем платье не было.

– Я отдавал платье в переделку, – пояснил Эмир, словно читая мои мысли. – Фасон не совсем соответствовал современным трендам. А я хотел, чтобы сегодня ты выглядела безупречно.

– А лямочки? – поинтересовалась я. – На фото они смотрятся потрясающе.

Мои познания в моде равнялись нулю, но глаза-то у меня все же были. Эта женщина выглядела как принцесса. Эмир покачал головой.

– Для твоего возраста это было бы слишком, Джульетта.

Я почувствовала себя участницей шоу, получившей низкий балл.

– О-о-о! – Я повернулась к нему, вздернув бровь. – А разрез? Он тоже не соответствовал современным трендам?

Эмир усмехнулся:

– Нет. Он не соответствовал моим правилам.

Я скрестила руки на груди:

– И каковы же эти правила?

Он повернулся, посмотрел мне в глаза, улыбнулся и подмигнул.

– Ноги любимой женщины должны принадлежать только мне.

Я не ответила. Не стала ничего говорить. Руки сами опустились на колени. Я развернулась к окну, чуть приоткрыла его и подставила лицо февральскому холоду. Потому что щеки у меня уже начинали краснеть в тон платью.

* * *

Я продолжала разглядывать фотографию, пока мы ехали. Трое мальчиков в смокингах, окруживших мать. Самым младшим, должно быть, был Эмир. Приглядевшись, я невольно улыбнулась. Он выглядел до невозможности мило – так, что сердце таяло. Если бы я могла перенестись в тот момент, то, как часто делала в последнее время, запустила бы пальцы в его волосы, чтобы их растрепать. Его глаза совсем не изменились. Уверена, даже тогда он одним взглядом сводил с ума всех окрестных девочек.

Двое других мальчиков, выглядевших на четыре-пять лет старше, вероятно, были его братьями. Эта женщина явно обладала безупречными генами – все трое детей словно сошли с открытки.

Я размышляла, где мог быть сделан снимок, как Эмир снова заговорил:

– Это был последний бал, куда мама поехала здоровой. После той ночи с каждым годом она становилась все слабее. Все больнее.

В его взгляд снова просочилась грусть. Каждый луч света, скользящий по его лицу, обращенному к дороге, словно делал эту печаль глубже. В тот момент Эмир показался мне на десять лет старше и одновременно – снова тем маленьким мальчиком с фотографии.

Я положила снимок на колени. Это был один из тех редких моментов, когда в броне Эмира появлялась трещина, куда можно было заглянуть.

– От чего… она умерла? – спросила я дрогнувшим голосом.

Он молчал так долго, что я уже решила – не ответит.

– Рак… – наконец произнес он.

Больше я не смела спрашивать. В этом одном слове прозвучало столько боли, сколько я даже представить не могла.

Не в силах видеть его печаль, я потянулась и взяла Эмира руку. Через несколько секунд его пальцы переплелись с моими. В тот момент у меня появилось чувство, что я не просто держу за руку избалованного красавца Эмира, а касаюсь ладони – и сердца – того маленького мальчика, который до сих пор скучает по маме.

* * *

Оставшуюся часть пути мы преодолели молча, но, когда машина остановилась, Эмир преобразился – будто его коснулась волшебная палочка. Он непринужденно кивнул парковщику, затем улыбнулся и предложил мне свою руку в качестве опоры. Другую руку он положил на лацкан пиджака, принимая вид галантного герцога, и помог мне выйти. Я не смогла сдержать смешок. Честно говоря, это был единственный способ справиться с нарастающим волнением.

Когда мне удалось оторвать взгляд от его красивого лица, я огляделась. И, рассмотрев гостей, поднимающихся по парадной лестнице, вдруг осознала, где мы находимся. Глазам не верилось. Я замерла на месте, и Эмир остановился вместе со мной. Знаю, он вопросительно смотрел на меня, но я была слишком ошеломлена, чтобы говорить. Несколько секунд, которые показались мне вечностью, я молчала, затем повернулась к нему:

– Почему ты не сказал мне, что бал проходит во дворце Чыраган[14]?

Я всё никак не могла закрыть изумленно раскрытый рот. Эмир небрежно пожал плечами:

– Не подумал, что это важно.

Я не могла поверить его бесстрастности:

– Не подумал, что это важно?! Эмир, это же дворец! Дворец, в котором каждая девушка мечтает провести свадьбу! И ты решил, что упоминать об этом не стоит?

Еще до того, как я закончила, его улыбка растянулась во весь рот. Пальцы коснулись моей щеки:

– Если бы я знал, что это так тебя осчастливит, то сказал бы гораздо раньше.

Я улыбнулась, хоть и смущенно. Когда я снова повернулась к дворцу, Эмир спросил с легкой насмешкой:

– Значит, и ты, как все девушки, мечтаешь выйти замуж здесь?

Не в силах оторвать глаз от представшего моим глазам великолепия, я ответила:

– Уверяю тебя, до этого момента – нет. Я всегда закатывала глаза, слушая, как девчонки обсуждают свадьбы в этом дворце. В конце концов, тут люди сидели в заточении и умирали. Для меня это не дворец, а скорее тюрьма, только приукрашенная.

Он покачал головой, улыбаясь:

– Очень по-твоему. Ну и что ты думаешь сейчас?

Я глубоко вздохнула – настолько глубоко, что мое дыхание превратилось в пар на холодном воздухе:

– Сейчас я представляю себя в свадебном платье именно здесь.

Я улыбнулась с невинностью ребенка, а губы Эмира приблизились к моему лицу. Теплое дыхание коснулось щеки, затем уха, и я невольно закрыла глаза.

– А я представляю, как иду рядом с тобой, поднимающейся по этим ступеням в свадебном платье, – точно так же, как сейчас.

Я сглотнула. Открыв глаза, почувствовала, как перехватывает дыхание. Повернулась к нему, встретилась со взглядом его голубых глаз – сейчас они казались темнее оттенком и затягивали еще сильнее. Пожалуй, самое время надеть свой бронежилет.

– Думаю, нам стоит оставить мечты и вернуться в реальность. У нас же есть план, который нужно реализовать.

Эмир больше не принимал «Эдем», но сам по себе был достаточно умен, чтобы понять: этой фразой я пытаюсь вырваться из-под его обаяния. Его дыхание и лицо отдалились, губы сложились в тонкую улыбку. Он кивнул на здание, и мы начали подниматься по ступеням дворца, который в танце огней выглядел еще величественнее.

На улице, возможно, был минус, но я впервые за вечер не чувствовала холода. И даже позволила накидке соскользнуть с плеч – ведь я тоже хотела выглядеть безупречно, как этот дворец.

* * *

Когда наши имена сверили со списком гостей и мы переступили порог, я, словно полный энтузиазма турист, принялась оглядываться. Потом осознала, что судорожные движения головой делают меня похожей на припадочную, и взяла себя в руки. Решила вести себя как остальные гости – так, будто бываю здесь каждую неделю.

Моя растерянность явно забавляла Эмира – он улыбался, глядя не на интерьер, а на меня. Когда наши взгляды встретились, выражение его лица заставило улыбнуться и меня. Кажется, он был счастлив, что я рядом. И я, признаюсь, тоже была рада быть здесь с ним.

Эмир снял с моих плеч накидку и оставил в гардеробе перед входом в главный зал. Мы уже проходили через просторное фойе с двусторонней парадной лестницей и массивными золочеными дверьми, когда Эмир внезапно повернулся ко мне:

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Сноски

1

«Ромео и Джульетта», акт II, сцена 2 (здесь и далее сцены из пьесы в пер. Т. Щепкиной-Куперник).

2

Звезды турецкого кино, популярные в 1970—1980-х годах.

3

«Ромео и Джульетта», акт IV, сцена 1.

4

«Красная зона» в больницах предназначена для пациентов в состоянии, угрожающем жизни. «Желтая» – для пациентов в тяжелом состоянии, «зеленая» – для тех, чье состояние стабильно.

5

Турецкий рисовый пудинг.

6

Местная община, как правило, объединяющая соседей, живущих вокруг одной мечети.

7

46-й сонет У. Шекспира (пер. С. Маршака).

8

«Ромео и Джульетта», акт II, сцена 6.

9

«Ромео и Джульетта», акт I, сцена 1.

10

«Ромео и Джульетта», акт I, сцена 1.

11

«Ромео и Джульетта», акт II, сцена 3.

12

«Ромео и Джульетта», акт I, сцена 1.

13

«Ромео и Джульетта», акт I, сцена 3.

14

Отреставрированное здание дворца султана Абдул-Азиза на берегу Босфора, которое ныне занимает пятизвездочный отель. Султан Мурад V, свергнутый своим братом Абдул Хамидом II, провел во дворце 27 лет в домашнем заключении.