Ловкая страсть

Прохоров снова усмехнулся.

– Извините, мадемуазель. Я так много не могу, старенький уже.

– Ой, да ладно, харэ наговаривать на себя. Ты дашь фору двадцатилетним. Поверь, я знаю, о чем говорю.

– Не сомневаюсь. Просто у меня еще дела.

– Ну какие могут быть дела в такое время?

– Срочные. У меня других не бывает.

Он вытащил из брюк бумажник, а из бумажника несколько пятитысячных купюр и небрежно бросил их на кровать.

– Одевайся! В темпе!

Стелла подошла к кровати и резким движением скинула деньги на пол.

– Это что?! Я тебе не проститутка!

Она начала собирать разбросанные по полу предметы одежды. Прохоров подошел к двери и повернулся к ней. Он смотрел, как Стелла надевает трусики.

– Ну, детка, не обижайся. Конечно, ты не проститутка. Просто купи себе что-нибудь. Шмотку какую-нибудь.

Стелла, закусив губу и надев лифчик на крепкие, второго размера, груди, подняла с пола деньги и кинула их в сумочку.

– Ну, допустим. А когда мы теперь увидимся?

– Я позвоню.

Стелла обиженно шмыгнула носом и надела платье.

– Ну, Вадик, можно я хотя бы выпью кофе на дорожку? Свари мне кофе, пожалуйста.

– Дома выпьешь! Все, иди, тебя отвезут.

– Ну Вадик, у меня дома только растворимый.

– Я скажу Серому, заедете по пути в лабаз, и он купит тебе пакет самого дорогого кофе.

– Ты дурак? Я не пью кофе!

Прохоров рассмеялся.

– Ты еще и с юмором.

Стелла подошла к Прохорову и потянулась к нему губами, но Прохоров сделал шаг в сторону, взял ее за плечо, поцеловал в щеку и плавно подтолкнул в сторону двери.

– Иди уже, я сказал! Я позвоню. Никогда не вру красивым женщинам.

– Надеюсь, меня ты считаешь красивой.

Стелла, нахмурившись, вышла из спальни. Последний этап операции трещал по швам. Соблазнить объект удалось, но не ради этого Стелла три часа делала прическу, два часа красилась и одевалась в непривычную одежду. Если бы объект чувствовал что-то большее, чем желание секса, вполне возможно, он бы оставил девушку до утра, а сейчас Стелле пришлось уходить восвояси. Она спустилась по ступенькам и вышла из особняка. На улице накрапывал дождь, ливень недавно закончился, и на дорожке, ведущей от дома к воротам, растеклась огромная лужа. Стелла не к месту подумала, что дизайнер что-то намудрил, никаких луж перед особняком, который стоит не один миллион долларов, быть не должно. Она усмехнулась, обогнула по газону лужу, подошла к автомобилю и села на переднее сиденье. Через несколько секунд машина выехала на дорогу.

Прохоров стоял у открыто окна, дышал свежим воздухом и наблюдал за отъезжающей машиной. Он не обманул Стеллу: она ему понравилась, а в исключительных случаях он допускал второй секс с особо понравившейся женщиной, и он собирался когда-нибудь встретиться с ней еще разок. Но дальнейшие события покажут, что все-таки это была неправда.

Вдруг он закашлялся, ему стало нехорошо, он покрутил головой и сел в кресло. Прохоров схватил бутылку с водой и жадно ее выпил. Но это ему не помогло, он откинулся на спинку кресла и вырубился. По дыханию было видно, что он уснул, а не умер, ведь задачей агента не было убийство объекта. Ей всего-то нужно было, чтобы он немного поспал и позволил сделать то, ради чего вся эта история затевалась. Хотя, наверное, если бы была произведена «острая» акция, как в былые времена, и объект был бы ликвидирован, ничего затевать уже, может быть, было бы и не надо. Но те времена прошли, и современной российской разведке приходилось действовать исключительно в рамках правового поля. В разумных пределах, разумеется.

«Мерседес» ехал по проселочной дороге, объезжая лужи. Стелла напряженно смотрела вперед. Вдруг она что-то вспомнила и стала копаться в сумочке.

– Вот черт!

Она резко повернула голову к водителю.

– Останови!

Сергей нажал на тормоз. «Мерседес» плавно остановился.

– Что такое?

– Мобильник забыла. Вот дура-то. Давай вернемся.

– Говорят, плохая примета…

Стелла обворожительно улыбнулась.

– Ну, пожалуйста, Сережа. Ну куда я без него? Там вся моя жизнь.

Сергей, вздохнув, начал разворачивать машину. Он поверил, что глупая телка, натрахавшись, тупо забыла мобильник в спальне. Про тактику разведки «забытая вещь» водитель не знал, поэтому он не напрягся и ничего не заподозрил. И Сергей, простой водитель местного олигарха, которому очень хотелось спать, а не кататься туда-сюда, вздохнув, повез девицу обратно.

А мобильник лежал себе спокойно под кроватью в спальне, ровно там, где его «забыла» Стелла. Рядом, сидя на кресле, посапывая, спал Прохоров. Тем временем машина остановилась у крыльца. Одновременно прекратился дождь. Сергей повернулся к Стелле.

– Сиди тут, я принесу. Где он лежит?

– Ну, где-то в спальне. Скорее всего, он выпал из сумки. Значит, наверное, на полу.

Сергей вышел из машины и пошел к дверям. Стелла, проводив его взглядом, достала из сумки косметичку, из косметички – пудреницу, а из пудреницы миниатюрный шприц и спрятала его в декольте. Шприц был надежно зажат прелестями Стеллы, и та, выдохнув воздух, открыла дверь машины.

Сергей вошел в спальню и сразу увидел Прохорова, спящего на кресле. Водитель оглядел комнату, мобильника нигде не увидел. Он на цыпочках, чтобы не разбудить шефа, подошел к кровати и заглянул под нее. Мобильник был там. Сергей достал его и выпрямился. Он повернулся к двери. Там стояла Стелла и улыбалась ему. Он подошел и заговорил шепотом:

– Я же тебе сказал – сиди в машине. На.

Он протянул ей мобильник. Стелла резко снизу вверх ударила его по руке, мобильник подлетел к потолку. Девушка с разворота ударила Сергея ногой и протянула руку, в которую через секунду упал мобильник. Сергей влетел в стену и, потеряв сознание, медленно сполз по ней. Стелла подошла к нему, присела и воткнула шприц в шею. Резко выпрямившись, девушка повернулась к Прохорову – тот продолжал спать. Стелла неслышно вышла из спальни. Она прошла по коридору, остановилась у двери кабинета и, оглянувшись по сторонам, зашла внутрь. В кабинете стоял письменный стол, на котором лежал ноутбук. Девушка достала из потайного кармана в сумке считывающее устройство и подключила его к ноутбуку. Неожиданно Стелла услышала за дверью шаги, она резко повернулась. Дверь открылась, в кабинет вбежал охранник, в руке у него был пистолет. Если бы охранник знал, с кем имеет дело, он начал бы стрелять сразу. Но, на его беду, он этого не знал.

– Не двигаться! – закричал он.

Стелла с ужасом смотрела на оружие.

– Ой, не стреляйте! Я только хотела отправить письмо.

– Какое письмо, ты что несешь? Ложись на пол, сука, убью!

– Письмо… подруге… Вадик разрешил.

Она резко присела, охранник автоматически нажал на спусковой крючок, пуля вылетела из пистолета с начальной скоростью примерно 600 метров в секунду, но Стелла среагировала вовремя, и пуля пролетела у нее над головой, разбив вазу, стоящую на полке. Стелла сделала кувырок и ударила охранника ногами в грудь, тот отлетел и, стукнувшись об косяк двери, свалился на пол, пистолет отлетел в сторону и упал под стол. Она кинулась к пистолету, но охранник, практически не глядя, развернулся и ударил ее по ногам. Стелла упала, но тут же, не используя рук, вскочила. Охранник не так резво, но тоже вскочил. Он потряс головой и сделал выпад.

В это время на подъезде к особняку показалась машина охраны. Невдалеке стояла простенькая отечественная машина серого цвета, за рулем сидел молодой человек, он увидел автомобиль и быстро достал телефон. Молодого человека звали Никита Колесников, и был он, как и Стелла, тоже агентом, только мужского пола.

У Стеллы в сумочке, которая валялась на полу, зазвонил телефон, но ответить она не смогла, так как отбивала удары охранника. Со стороны ей, как специалисту, было видно, что мужчина владеет навыками рукопашного боя или боевого карате. Но шансов победить у него всего равно не было. Только если вовремя подоспеет подмога. А она была уже не за горой.

Из машины охраны выскочила подмога, три человека в фирменной, защитного цвета одежде побежали к воротам, четвертый вылез позже и остался у машины. Один из охранников нажал на пульт, ворота начали открываться. Никита выругался и выскочил из машины, оставив дверь приот- крытой.

Стелла пошла в наступление: она отбила очередной удар и сделала вертушку, попав охраннику ногой по лицу. Охранник отшатнулся, но на ногах устоял, впрочем, ненадолго. В следующее мгновенье девушка провела прямой удар ладонью в горло. Охранник, хрипя, упал как подкошенный. Стелла выдохнула и вытерла кровь с губы, – один удар она все-таки пропустила. Телефон продолжал звонить. Но Стелла знала, что делает, – она добила противника двумя ударами по лицу и по шее и только тогда пошла в сторону лежащей сумочки.

Четвертый охранник стоял у машины и наблюдал за воротами. Он смотрел, как его коллеги заходят в дом. Охранник что-то почувствовал, резко повернулся… И получил сильный удар от Никиты. Он оторвался от земли, врезался в автомобиль, перелетел через капот и упал в лужу. Телефон Никиты был все еще на громкой связи. Раздался голос Стеллы:

– Слушаю.

– Быстро уходи через окно, к тебе гости, – предупредил Никита.

– Спасибо, не задержусь.

Стелла услышала быстрые шаги по лестнице. Девушка выдернула устройство из ноутбука и спрятала телефон в сумку, которую повесила наискось через плечо. Тут она увидела, что дверь начала открываться. Стелла с разбегу прыгнула в открытое окно со второго этажа. В кабинет ворвались охранники, в руках у них были пистолеты. Стелла приземлилась ногами на газон, профессионально, «по-паркуровски», сделала кувырок и побежала к воротам. Вслед ей из окна раздались выстрелы. Она бежала, петляя из стороны в стороны, выполняя упражнение, которое в разведшколе называлось «качание маятника», запрыгнула на стену и приземлилась с той стороны у дороги. Этот марш-бросок занял у нее всего три с половиной секунды. Рядом с ней затормозила машина Никиты. Стелла запрыгнула в нее, и через несколько секунд машина скрылась за поворотом. У открытых ворот осталась стоять машина охранников. Было видно невооруженным глазом, что колеса у нее спущены. У машины в луже лежал, не шевелясь, вырубленный Никитой ох- ранник.

Машина, практически не снижая скорости, с заносом выехала со второстепенной дороги на трассу. Никита посмотрел на Стеллу.

– Все успела?

Стелла молча кивнула.

– Успеть-то успела…

Она потрогала бок и вытянула вперед руку. Никита увидел на руке кровь.

– Серьезно?

– Ну так… Подстрелили немного.

– Потерпи, едем прямо в больницу.

Стелла откинулась на сиденье и закрыла глаза. Никита прибавил скорость.

– Ты, главное, не вырубайся!

– Почему? Я как раз собираюсь это сделать.

– Чтобы я видел, что ты жива!

– Блин, ну я постараюсь.

Никита продолжал гнать автомобиль с предельной скоростью форсированного двигателя.

1990 год. Сентябрь. Ленинград

Красивый старинный особняк стоял в начале Невского проспекта рядом с набережной реки Мойки, вдоль которой тянулась аллея с небольшими тополями и кленами. Легкий ветерок качал ветки деревьев. Листья пока не пожелтели и почти не облетали. «Унылая пора, очей очарованье» еще не началась. Если с Невского повернуть на Мойку и пройти немного вперед по набережной в сторону Манежной площади, то можно оказаться у дома, где когда-то жил великий поэт Пушкин. И не только жил. Много лет назад зимой его, истекающего кровью, с пулевым ранением в живот привезли туда на карете умирать, хотя было бы куда разумнее везти сразу в больницу. Но это загадочная история из другого века. А сейчас мы остались у входа в другой особняк, построенный в стиле классицизм, на стене которого можно было разглядеть медную, натертую до блеска табличку, где на русском и французском языках было написано: «Генеральное консульство, Республика Франция». Погода в сентябре была прекрасная – настоящее бабье лето, и, несмотря на поздний час, солнце все еще светило и было довольно тепло.

В своем кабинете на старинном стуле (то ли конца XVIII, то ли начала XIX века) сидел за не менее старинным письменным столом, по стилю близкому к ампиру, сам консул. Причем бордовый цвет письменного, приставленного к нему, переговорного стола очень гармонировал с ярко-красной обивкой кресел и стульев, которых в комнате было немало. Но, как бы контрастируя со старинной мебелью, на бежевых стенах висели картины современных французских художников – Мишеля Блази, Жан-Марка Бустаманта и Даниэля Бюрена. Современные картины украшали кабинет не потому, что у консула был плохой вкус, а просто эти картины ему подарили сами авторы. Впрочем, в смешении стилей можно было разглядеть скорее что-то оригинальное, а не безвкусное. Сидящий за столом консул месье Эжен Тимотье заметно нервничал. Это был высокий брюнет, не слишком похожий на француза, потому что его мать была наполовину бразильянка, наполовину чилийка, известная модель и кутюрье. Отец Эжена, много лет отдавший служению Франции на ниве дипломатии, был когда-то послом в Бразилии. Эжен был больше похож на мать, чем на отца, и всегда нравился женщинам. У него было много любовных историй, но пока в свои 33 года он так и не женился.

Эжен нервно барабанил пальцами по столу. Трубка городского телефона была прижата плечом к его уху, из трубки доносились длинные гудки. Перед ним стоял перекидной календарь, на котором можно было разглядеть дату – 12 сентября 1990 года.

В квартире на Гороховой улице в бывшем доходном доме XIX века, недалеко от Семеновского моста, звонил телефон. Трубку никто не брал. Телефон стоял на маленьком столике на длинных ножках в коридоре. Рядом с телефоном лежала книга «Телефонный справочник. 1989 год», больше на этот столик ничего бы не поместилось. Хотя и не надо, ведь столик был предназначен специально для телефона. Звонки продолжались. Никто не подходил, потому что в квартире никого не было. Телефон умолк. Наступила тишина. Только было еле слышно, как по улице, на которой стоял дом, проезжали машины и где-то в небе громыхнуло.

Консул положил трубку на телефонный аппарат и отошел от письменного стола. Он подошел к окну и открыл его. Вечерело, на город опускались и сгущались унылые серые питерские сумерки. Где-то вдалеке продолжал греметь гром. Консул тяжело вздохнул. Секретарша Мари подошла к Эжену и положила руку на его плечо, тот повернулся вполоборота и посмотрел на нее. Она слегка улыбнулась, погладила его по щеке и будто бы случайно прижалась голой ногой к его коленке.

– Эжен, ты какой-то озабоченный. Все в порядке?

– Да просто устал. И не выспался – проснулся сегодня рано.

– Так может, пора спать? Хочешь, я сделаю массаж? Для начала.

– Иди, Мари, у меня еще несколько важных звонков. До завтра.

Мари работала у консула уже больше двух лет и привыкла к перепадам настроения шефа. Поэтому она больше ничего не сказала, а просто молча вышла из кабинета, тихонько затворив за собой дверь. Эжен опустился в кресло; он сидел и молча смотрел в пустоту. За окном продолжал грохотать гром и раздался шум ливня. В голове у консула проносились события трехмесячной давности.

1990 год. Июнь. Ленинград

Июньским светлым вечером, когда солнце еще не зашло, а туч не было и в помине, в самом центре города, у входа в Галерею современного искусства толпился народ. Рядом с дверями висел плакат: «Современная французская живопись». Вита прошла сквозь толпу, легкая, светлая и красивая. На входе милиционер с погонами лейтенанта сразу пропустил ее, как будто знал в лицо. Впрочем, так оно и было. Капитан КГБ Болотников знал всех своих агентов в лицо. И не только в лицо. Он знал про них практически все, включая анатомические особенности строения тела, размеры одежды, обуви и бюстгальтера. Он даже знал, когда у Виты критические дни. Впрочем, на данный момент это не имело никакого значения. На вернисаже было много народа, слышалась иностранная речь, в основном французская. Французский консул под аплодисменты чинно разрезал ленточку. Выставка открылась. Официанты разносили шампанское. Посередине зала стоял стол с закусками. Народ разделился на две части. Одна половина бросилась к столу с халявной едой, вторая половина стала делать то, за чем посетители, собственно, и пришли, – рассматривать картины и обсуждать авторов. Консул стоял недалеко от входа и разглядывал картину, на которой была изображена красивая голая девушка, прикрывающая прелести нижней части тела веером. Несколько человек стояли рядом с консулом и что-то обсуждали на французском языке. К консулу подошел организатор выставки месье Луи Клеман. Он указал рукой на картину.

– Поверьте мне, месье консул, еще пару лет, и Шарль будет художником с мировым именем.

Эжен, соглашаясь, кивнул.

– Безусловно! Мы все знаем ваше чутье на гениев, Клеман. Когда вы уже мне что-то предложите?

Клеман притворно удивился.

– Я не знал, что вы рисуете, месье консул.

– Я скорее плету.

Организатор выставки улыбнулся.

– Я не сильно разбираюсь в хитросплетениях. И вообще, политикой не интересуюсь.

– И слава богу, Клеман, и слава богу.

Клеман боковым зрением заметил невдалеке одиноко стоящую девушку с бокалом шампанского в руке. Это была Вита. Она рассматривала картину – пейзаж, выполненный в авангардном стиле. Одета была скромно, но со вкусом. Клеман окликнул ее:

– Вита! Что вы там в гордом одиночестве? Идите к нам.

Она повернулась к мужчинам, лучезарно улыбнулась и подошла к ним.

Клеман поцеловал ее в щеку.

– Бон жур, красавица.

– Бон жур, месье Клеман.

– Знакомьтесь, наш консул месье Эжен Тимотье. Мадемуазель Вита. Искусствовед и великий знаток французского искусства. Не понаслышке знает, кто такой Тулуз-Лотрек.

– Вы, как всегда, мне льстите, месье Клеман.

Консул с восхищением смотрел на красивую девушку.

– Очень рад познакомиться, мадемуазель Вита.

Консул поцеловал Вите руку. Девушка улыбнулась.

– Это взаимно, месье Эжен.

– А при чем здесь Тулуз-Лотрек?

– Его творчество – тема моей диссертации, – сказала Вита. – Луи случайно об этом узнал и теперь шутит по поводу и без.

Вита допила шампанское. Проходящий мимо официант тут же забрал у нее бокал. Клеман рассмеялся.

– Я никогда не шучу без повода. – Он тут же зашептал консулу: – Все ленинградские художники уговаривают ее попозировать, но она ни в какую не соглашается.

Вита сделала обиженное лицо.

– Да я бы с удовольствием попозировала, но наши хулиганы предпочитают обнаженную натуру, – она указала рукой на картину, – а я очень стеснительна.

– Месье Эжен, знакомые художники прозвали ее Дольче Вита.

– Прекратите сейчас же, Луи, я просила так меня не называть!

– Молчу-молчу. – Клеман попятился.

Консул улыбнулся; он продолжал искренне любоваться девушкой. Она была очень скромно одета, на ней не было ни грамма косметики, что еще больше подчеркивало ее естественную красоту и женственность. Консул был впечатлен.

– Мадемуазель Вита, не желаете ли еще шампанского?

– Я бы выпила что-нибудь покрепче.

– О! Виски, коньяк?

– От рюмки французского коньяка не откажусь.

– А других коньяков и не бывает. Прошу за мной.

Первый этап операции «Медовая ловушка» завершился успешно.

2020 год. Май. Санкт-Петербург

В кабинете начальника недавно созданной Службы экономической безопасности России (СЭБР) генерала Болотникова за совещательным столом сидели два человека. Первый – полковник Чуньков, плотный, но не толстый сорокапятилетний мужчина с холодными серыми глазами. Под пиджаком угадывались рельефные мышцы – полковник прослужил в разведке девятнадцать лет, и за все эти годы он не поправился ни на килограмм. Второй, напротив полковника, уже знакомый нам капитан Никита Колесников. На вид ему было лет тридцать; впрочем, так оно и было – на днях ему исполнилось тридцать два года. Он прослужил в разведке на десять лет меньше, чем полковник, но с мышцами у него тоже было все в порядке – любимым увлечением Никиты было изучение боевых искусств. Сам хозяин кабинета, поджарый мужчина слегка за 60, нервно ходил по кабинету. На левой скуле красовался шрам, который реально украшал мужественное лицо генерала. С докладом выступал полковник Чуньков.

– Таким образом, из полученной информации, которую удалось раздобыть нашему отделу, несомненно, что Прохорову поступают деньги для рейдерского захвата Электромеханического завода, к которому Прохоров в последнее время проявляет недюжинный интерес. К сожалению, получить информацию незаметно не получилось, – докладывал Чуньков.

Болотников остановился напротив Чунькова.

– Я вам говорил, надо было хакнуть его по-тихому, и все дела, у нас целый отдел специально для того создан.

– Николай Матвеевич, нет, хакнуть точно бы по-тихому не получилось. У Прохорова тоже целый отдел специалистов. Раскусили бы, как пить дать.

– А в итоге что? Агент ранен, а полную информацию мы так и не получили.

– Ну да, не все пошло по плану.

Никита вскочил со стула.

– Но, товарищ генерал, Стелла – суперагент, она прекрасный боец, она же не какой-нибудь там красный воробей или Мата Хари!

– Садись, чего вскочил? Про Стеллу я знаю все. И гораздо больше тебя, поверь мне.

– Верю, товарищ генерал. Сложно представить Стеллу в роли коварной соблазнительницы. А Прохоров тот еще волчара.

– Плохо то, что по-тихому не получилось! Теперь волчара предупрежден, значит, что?.. Колесников?

– Вооружен, товарищ генерал.

– Вот именно. Теперь вся разработка висит на волоске! Как там Стелла? Пришла в себя?

– Так точно, ранение нетяжелое, в бок. Через пару дней обещала сбежать из больницы.

– Эх, и ей ведь почти все удалось. Что пошло не так?

– Соблазнить-то она его соблазнила, было несложно, задницей вертеть она умеет, да он, собственно, и трахает всех подряд. Но после, так сказать, акта он барышень попросту выгоняет, – ответил Никита.

Чуньков покачал головой.

– Вот если бы он залип на Стелле, оставил бы ее у себя, она бы, не торопясь, все бы и провернула. А он, паршивец этакий, практически сорвал нам всю операцию. Надо будет его наказать за это.

Генерал прошел на свое место и сел в кресло.

– А ведь когда-то у нас был целый штат соблазнительниц. Давным-давно я руководил операцией по вербовке французского консула. Вот он тогда втюрился, вцепился в агента обеими руками и ногами. Не оторвать было.

– И как, товарищ генерал, удачно прошло? – поинтересовался Никита.

– Раз я дослужился до генерала, то как ты думаешь?

– Николай Матвеевич, расскажите, а?

Генерал вздохнул и налил себе из бутылки минералку.

1990 год. Сентябрь. Ленинград

Сентябрь выдался на редкость теплым. Шел легкий теплый дождик, но больше половины публики, гуляющей по вечернему городу, были без зонтов – летом дождик больше освежал, чем мочил. Такси с шашечками, белая «Волга», проехало по набережной Фонтанки, миновало Семеновский мост и подкатило к старинному дому на Гороховой улице, в соседнем доме с которым сто лет назад жил Григорий Ефимович Распутин. Именно отсюда в 1916 году он поехал в гости к князю Юсупову на верную смерть. Консул, кстати, когда-то читал об этом, но адреса соотнести не смог, сейчас он думал совершенно о другом. Он расплатился с водителем и вышел из машины. Подойдя к парадной, он огляделся по сторонам; ничего подозрительного Эжен не заметил и вошел в дом. Консул поднялся на второй этаж и нажал на кнопку звонка. Прошло несколько секунд, дверь никто не открыл. Консул позвонил еще раз, потом прижался ухом к двери. Позвонив еще три раза, он начал стучать в дверь. Открылась дверь соседней квартиры, и выглянула пожилая соседка.

– Ну что стучишь? Нет ее. Забрали.

Консул переменился в лице. Видно было, что он сильно испуган.

– Как забрали, кто?

Он говорил по-русски, но с сильным акцентом. А когда сильно волновался, то начинал немного заикаться. Соседка покачала головой.

– А я знаю? В глазок видела, вывели ее под руки, и поминай как звали.

Консул, впавший в шоковое состояние, прислонился к стене. Соседка вышла на площадку.

– Вообще-то она хорошая девочка, мужиков к себе не водит, здоровается всегда. В магазине мне продукты покупает, а денег не берет. Золотце. Жалко ее.

Эжен в панике побежал по ступенькам вниз. Старушка, которая четырнадцать лет назад ушла на пенсию в звании подполковника КГБ, посмотрела ему вслед и нажала кнопку на рации, которую взяла с полочки, висящей между двумя дверями. На первом этаже тут же открылась дверь квартиры и вышел капитан Болотников. Он преградил дорогу консулу, который встал как вкопанный, чуть не упав, и заговорил на чистейшем французском языке:

– Господин консул, позволите на пару слов?

– Что? Зачем? Вы кто?

– Я думаю, вы уже догадались, какое ведомство я представляю.

– КГБ?