Свой путь

Остановившись перед дверью с табличкой "Военный комиссар", Александр на мгновение замер, собираясь с мыслями. Затем постучал и приоткрыв дверь, спросил:

– Можно? – , стараясь, чтобы голос звучал уверенно.

За массивным столом сидел военком – коренастый мужчина лет пятидесяти с коротко стриженными седеющими волосами и лицом, покрытым сетью мелких морщин. Он поднял глаза от бумаг и окинул Александра оценивающим взглядом.

– Можно телегу с разбегу и козу на возу, – хмыкнул он. – А в Армии говорят "разрешите". Тебе чего, юный пионер?

В его голосе звучала насмешка, но не злая, а скорее привычная – так говорят люди, повидавшие многое и научившиеся относиться к жизни с иронией.

Александр выпрямился, расправил плечи и произнёс то, ради чего проделал весь этот путь:

– Возьмите меня в Армию.

Военком откинулся на спинку кресла, его брови удивлённо поползли вверх.

– Вот оно значит как, – протянул он. – Мы тут повестки рассылаем, бегаем за призывниками, как за красными девицами, а ты, значит, сам пришёл. "Возьмите меня".

Он прищурился, разглядывая Александра с новым интересом.

– Это интересно, и откуда такое рвение детской души, позвольте вас спросить, молодой человек? – в его тоне появились вкрадчивые нотки. – Девушка забеременела или с милицией проблемы?

Александр почувствовал, как краска заливает лицо. Вопрос попал слишком близко к истине, хоть и не совсем в точку. Он промолчал, не зная, что ответить, и не желая начинать свой путь с лжи.

– Понятно, – военком понимающе кивнул, словно молчание было самым красноречивым ответом. – Хотя чего я тут интересуюсь… У нас недобор по весеннему призыву, поэтому ты кстати.

Он окинул Александра оценивающим взглядом, словно прикидывая его стоимость на невидимых весах.

– Делать что можешь?

– Не понял, – растерянно ответил Александр.

Военком вздохнул с преувеличенной тяжестью.

– Мда. Здоровый, но непонятливый, – задумчиво проговорил он, постукивая пальцами по столу. – Хотя у нас в армии таких много, будет одним больше, это на обороноспособность Родины точно никак не повлияет.

Он смерил Александра ещё одним внимательным взглядом.

– Делать, в смысле, машину водить, на станках работать умеешь? Может, спортом занимаешься? – военком прищурился. – По фигуре вроде как борец. Может, самбо?

Александр на мгновение задумался. Сказать правду? Но что тогда? Отправят опять самбо заниматься, как отец? Да и в поезде проблемы у него возникли именно из-за самбо. Нет, он хотел начать с чистого листа, стать кем-то другим, не просто тенью своего отца или брата.

– Нет, не занимаюсь, – твёрдо произнёс он, глядя военкому прямо в глаза.

Тот прищурился, и в его взгляде мелькнуло что-то похожее на понимание – словно он видел насквозь эту маленькую ложь, но решил не придавать ей значения.

– Ну что ж, – военком подался вперёд, и в его голосе появились задорные нотки, – раз ты парень здоровый, который ничего не умеет и не соображает, пойдёшь в инженерные войска. Самые, можно сказать, нужные и важные войска мирного времени.

Он взял трубку старомодного телефона, стоявшего на столе.

– Зайди в кабинет номер шесть, я сейчас позвоню, скажу, чтобы тебя оформили, – он махнул рукой. – Свободен.

Александр кивнул и направился к двери. Уже взявшись за ручку, он услышал, как военком добавил себе под нос:

– Инженерные войска… Там такие как раз и нужны. Или сломается, или закалится.

Выйдя в коридор, Александр глубоко вдохнул. Первый шаг сделан. Теперь нет пути назад – только вперёд, в новую жизнь, где он будет сам определять свою судьбу. Где он будет нужен.

Выйдя в коридор, он на мгновение остановился, чтобы собраться с мыслями. Сердце билось чаще обычного – смесь волнения и решимости наполняла его. Он быстро нашёл кабинет номер 6 и, постучав, вошёл внутрь.За столом сидела женщина средних лет с аккуратно уложенными в строгую причёску волосами. Перед ней уже лежала знакомая папка с его личным делом. Александр удивлённо моргнул.

"Как они так быстро нашли моё дело?" – мелькнула мысль. Военкомат всегда казался ему неповоротливой бюрократической машиной, где любая бумажка путешествует неделями. А тут – такая оперативность.

– Присаживайтесь, Александр Архипович, – женщина указала на стул напротив. – Документы с собой?

Он кивнул и, опустив спортивную сумку на пол, достал из неё паспорт, аттестат о среднем образовании и медицинскую карту. Руки слегка подрагивали, но он старался не показывать волнения.

– Вот, пожалуйста.

Женщина взяла документы, бегло просмотрела их и начала заполнять какие-то формы, время от времени задавая ему стандартные вопросы. Александр отвечал чётко и по существу, чувствуя, как с каждой минутой его прежняя жизнь остаётся всё дальше позади.

***

Военком, оставшись один в кабинете, некоторое время задумчиво смотрел на закрывшуюся дверь. Затем он снял трубку с телефона и быстро набрал номер, который знал наизусть.

После нескольких гудков на другом конце ответили.

– Алексеич, здорово, – без предисловий начал военком, откидываясь в кресле. – У меня тут птенец твой на службу просится. Говорит, служить жуть как хочу.

Он помолчал, слушая ответ собеседника.

– Ты его сюда отправил?

Снова пауза, во время которой лицо военкома стало серьёзнее.

– Нет? – он нахмурился, постукивая пальцами по столу. – Понятно… Да, сам пришёл, прямо с утра пораньше. Вид решительный, но какой-то… потрёпанный, если честно. Ссадина на лбу, глаза усталые.

Военком снова замолчал, внимательно слушая голос в трубке. Его лицо постепенно смягчалось, и в уголках глаз появились морщинки – признак улыбки, которую он пытался сдержать.

– Ладно, сделаю как ты просишь, по закону, – наконец произнёс он. – Я его в инженерные войска определяю, там под присмотром будет. Хороший командир части, я его знаю лично. Присмотрит за парнем, не переживай.

Он кивнул, словно собеседник мог его видеть.

– Бывай, привет Лидии.

Положив трубку, военком ещё некоторое время сидел неподвижно, глядя в пространство перед собой. Затем тихо хмыкнул и покачал головой.

– Молодость, молодость… Все мы через это проходили.

Он вздохнул, вспоминая себя в том же возрасте – такого же упрямого, такого же уверенного, что весь мир должен крутиться по его правилам. Жизнь научила его иному, и теперь он видел в глазах этого парня тот же огонь, который когда-то горел в нём самом.

– Ничего, армия научит, – пробормотал он, возвращаясь к прерванной работе. – Если не сломает, то закалит.

***

Оформив документы и повторно пройдя медкомиссию, Александр почувствовал странное облегчение. Словно тяжесть, которую он носил на плечах долгие месяцы, начала постепенно таять. Решение было принято, пути назад не было – и в этой определённости было что-то успокаивающее.

Его привели в соседнее здание – пункт сбора призывников, который, к его удивлению, оказался совершенно пустым, если не считать скучающего солдата на КПП. Молодой парень с бледным лицом и выцветшими от солнца бровями лишь мельком взглянул на Александра и вернулся к потрёпанной книге, которую читал.

– Жди здесь, – бросил сопровождающий и исчез за дверью, оставив Александра наедине с гулкой тишиной помещения.

Время тянулось медленно, как патока. Александр бродил по пустому залу, разглядывая выцветшие плакаты на стенах. Вот схема уставной причёски – короткий ёжик, никаких вольностей. Вот таблица воинских званий с погонами – от рядового до генерала. Вот образцы формы одежды для разных родов войск и разных случаев – парадная, повседневная, полевая.

Он пытался представить себя в военной форме, с коротко стриженной головой, в строю таких же, как он. Получалось с трудом – слишком долго он видел себя совсем иначе. Но теперь всё менялось.

Когда Александр уже изучил каждый сантиметр стен и выучил наизусть все плакаты, дверь распахнулась. На пороге возник коренастый мужчина в форме с погонами прапорщика. Его загорелое лицо с глубокими морщинами у глаз говорило о человеке, привыкшем много времени проводить на открытом воздухе.

– Кто здесь Емельянов? – спросил он, окидывая взглядом помещение и останавливаясь на Александре – единственном, кто находился внутри.

Вопрос был явно риторическим, но Александр всё равно выпрямился и чётко ответил:

– Я.

Прапорщик одобрительно хмыкнул.

– Молодец, по уставу отвечаешь, – в его голосе прозвучало что-то похожее на одобрение. – Я прапорщик Широков. Бери вещи и за мной.

Александр подхватил свою спортивную сумку и последовал за прапорщиком. Тот шагал быстро и уверенно, как человек, точно знающий, куда и зачем идёт. Выйдя из здания на залитый солнцем плац, прапорщик указал на грузовой автомобиль с тентом, стоящий неподалёку.

– Экипаж подан, сэр, – произнёс он с неожиданной иронией в голосе. – Багаж необходимо поместить в багажное отделение, помеченное биркой «Люди». Самому отправиться туда же, так как ты и есть тот самый людь.

В его тоне не было злости или издёвки – скорее, это была своеобразная проверка, сможет ли новобранец воспринять армейский юмор, который часто становится единственным спасением от тягот службы. Александр подхватил сумку и двинулся к машине. Подойдя к грузовику, он откинул тяжёлый брезентовый полог и, подтянувшись на руках, забросил сумку внутрь. Запрыгнув следом, он с удивлением обнаружил, что кузов уже заполнен – на деревянных скамейках, протянувшихся вдоль бортов, сидело около десятка парней. Воздух внутри был спёртым, пропитанным запахом пота, дешёвых сигарет и чего-то кислого. Пол был заплёван и густо усыпан шелухой от семечек – словно кто-то специально готовил эту "приветственную дорожку" для новичков.

Один из ребят – долговязый, с выбритыми висками и в чёрных солнцезащитных очках, несмотря на полумрак кузова – сидел, вытянув ноги поперёк прохода. Когда Александр приблизился, парень даже не подумал их убрать, лишь презрительно скривил губы и демонстративно сплюнул на пол. Александр молча перешагнул через препятствие. Он не искал конфликта – по крайней мере, не сейчас, когда всё было так неопределённо. Пробравшись в дальний, относительно чистый угол кузова, он только успел поставить сумку на пол, как КамАЗ резко дёрнулся с места. Сидящие на скамейках по инерции заскользили в противоположном направлении движения, кто-то выругался, кто-то засмеялся. Александр, не успевший ухватиться за что-либо, потерял равновесие и с грохотом повалился на грязный заплёванный пол. Кузов наполнился хохотом. Парни смеялись, показывая на него пальцами, словно это было самое забавное зрелище, которое они видели за день.

– Ну вот ты и зачуханился, парнишка, – протянул тот самый тип в солнцезащитных очках, который всем своим видом показывал, что только он здесь хозяин положения. – Теперь тебе даже руку подавать стрёмно.

Его прихлебатели загоготали ещё громче, явно довольные остротой своего лидера. Александр стиснул зубы и начал подниматься. Он чувствовал, как грязь и слюна прилипли к его одежде, но старался не показывать, насколько это его задевает. Только он встал на ноги, как КамАЗ резко затормозил, и Александр снова рухнул – на этот раз прямо под ноги ухмыляющихся ребят.

– Правильно, привыкай по полу ползать, – снова подал голос парень в очках, и его свита разразилась новым взрывом смеха.

Александр почувствовал, как внутри поднимается знакомая волна ярости. Кровь прилила к лицу, кулаки непроизвольно сжались. Одно движение – и он мог бы показать этому самодовольному придурку, где его место. Годы тренировок с отцом не прошли даром. Но в памяти ещё свежи были воспоминания о прошлой ночи – о драке в поезде, о сорванной поездке, о том, как быстро всё пошло наперекосяк из-за одного необдуманного поступка. Нет, он не повторит эту ошибку. Не сейчас, когда он только начал свой путь. Глубоко вдохнув, Александр заставил себя успокоиться. Он молча поднялся, отряхнул одежду насколько это было возможно и, не удостоив насмешников даже взглядом, вернулся в свой дальний угол. Усевшись на скамью, он крепко ухватился за деревянную перекладину, чтобы больше не падать. Мысли странным образом покинули его голову. Не было ни обиды, ни злости, ни даже размышлений о том, что ждёт его впереди. Единственное, о чём он сейчас думал – как бы удержаться на месте и снова не грохнуться на пол, давая новый повод для веселья. КамАЗ снова тронулся, набирая скорость. Через щели в брезентовом пологе пробивались лучи солнца, рисуя на грязном полу причудливые узоры. Александр смотрел на них, стараясь отрешиться от происходящего вокруг. Это всего лишь начало пути, говорил он себе. Первое испытание из многих. И он его выдержит. Парень в очках что-то ещё говорил, его дружки продолжали смеяться, но Александр уже не слушал их. Он смотрел на танцующие солнечные пятна и думал о том, что где-то там, впереди, его ждёт настоящая жизнь. Жизнь, в которой он будет нужен. Жизнь, которую он построит сам.

Спустя несколько часов дороги, которые трудно было назвать комфортабельными, КамАЗ наконец начал сбавлять ход. Тело Александра затекло от долгого сидения на жёсткой скамье, а в голове гудело от постоянной тряски и гула двигателя. Машина остановилась, и снаружи послышался знакомый голос прапорщика Широкова:

– Открывай ворота! Детей в санаторий на лечение и перевоспитание привёз, – в его голосе звучала привычная ирония. – Все свежие и зелёные. Так что сильно не кричите, а то распугаете весь детсад.

Кто-то снаружи хрипло рассмеялся. Послышался скрип металлических петель – открывались ворота. КамАЗ медленно тронулся, проехал ещё немного и окончательно остановился. Двигатель смолк, и в наступившей тишине стали слышны отдалённые звуки воинской части – команды, доносящиеся откуда-то издалека, лязг металла, гул работающей техники. Брезентовый полог откинулся, и в проёме показался прапорщик Широков. Яркий солнечный свет, хлынувший в полутёмный кузов, на мгновение ослепил Александра.

– Ну что, сидим, золушки? – прапорщик окинул взглядом притихших призывников. – Полночи ждём, чтобы проверить, превратится данная карета в тыкву или нет? Бегом на выход! Вам сегодня ещё кирзовые туфельки получать, может, кому они будут даже по размеру. А после – отмывать данный тарантас от своего гражданского духа. Бегом!

Александр почувствовал прилив облегчения – наконец-то эта мучительная поездка закончилась. Он первым поднялся со скамьи и двинулся к выходу, стараясь не встречаться взглядом с парнем в очках, который всю дорогу изводил его насмешками. Но когда он проходил мимо этого типа, то внезапно почувствовал, как чья-то нога ловко подставляется ему под ноги, а в спину одновременно толкает сильная рука. Потеряв равновесие, Александр полетел вперёд, прямо в самое грязное место кузова, где было больше всего наплёвано и намусорено шелухой от семечек. Падение вышло эффектным – он растянулся во весь рост, лицом вниз, подняв облако пыли и шелухи. Кузов наполнился хохотом – остальные призывники явно наслаждались представлением.

– Я тут самый первый, – с нескрываемым превосходством произнёс парень в очках, нависая над Александром. – Понял, чухан?

Время словно замедлилось. Александр почувствовал, как внутри поднимается волна ярости – горячая, ослепляющая. Он медленно поднял голову, встречаясь взглядом с обидчиком. В его глазах читалось такое, что парень в очках невольно отступил на полшага. Но прежде чем ситуация успела перерасти во что-то большее, в кузов запрыгнул прапорщик Широков.

– Что за цирк? – рявкнул он, окидывая взглядом застывшую картину. – Я кому сказал – бегом на выход?

Его взгляд остановился на Александре, который всё ещё лежал на полу, и на парне в очках, стоявшем над ним с самодовольной ухмылкой.

– Так-так, – протянул прапорщик, и в его голосе появились стальные нотки. – Значит, у нас тут уже иерархия устанавливается? Самый умный нашёлся?

Он шагнул к парню в очках и одним быстрым движением сорвал с него солнцезащитные очки.

– В армии, боец, очки носят только по медицинским показаниям, – произнёс он, разглядывая растерявшегося парня. – А судя по твоей физиономии, единственное, от чего тебе нужна защита – это от собственной глупости. К сожалению, от неё очки не помогают.

Прапорщик повернулся к Александру, который уже поднялся на ноги и отряхивался от грязи.

– А ты что разлёгся? Думаешь, тебе тут курорт? – он сверлил Александра взглядом, в котором читалось что-то, похожее на оценку. – Запомни, боец: в армии нет места личным счётам и разборкам. Есть устав, есть приказы, есть товарищи. Всё остальное – лишнее.

Затем он повернулся ко всем остальным:

– А теперь все на выход! Последний – чистит сортир всю неделю!

Призывники, словно очнувшись от оцепенения, бросились к выходу, расталкивая друг друга. Александр двинулся следом, но прапорщик остановил его, положив тяжёлую руку на плечо.

– Слушай сюда, боец, – тихо сказал он, так, чтобы слышал только Александр. – Я видел, как ты сдержался. Это хорошо. Но запомни: в армии уважают не того, кто первым бьёт, а того, кто умеет постоять за себя и за товарищей, когда это действительно нужно. Понял?

Александр кивнул, чувствуя странное облегчение от этих слов.

– Так точно, – ответил он.

– Вот и хорошо, – прапорщик хлопнул его по плечу. – А теперь бегом, если не хочешь неделю знакомиться с армейским сортиром поближе.

Один за другим новобранцы вставали в подобие строя, который больше походил на кривую линию. Кто-то вставал в строй бодро, кто-то с неохотой. Александр выглядел особенно неопрятно – его одежда были испачкана грязью после нескольких падений, а на футболке налипла шелуха от семечек. Он попытался отряхнуться, но только размазал грязь еще сильнее. К строю решительным шагом приблизился полковник – высокий мужчина с прямой спиной и пронзительным взглядом. Прапорщик Широков, выпятив грудь, отрапортовал с металлическими нотками в голосе:

– Равняяйсь! Смирно! – его голос эхом разнесся по плацу. – Товарищ полковник, молодое пополнение прибыло в количестве одиннадцати человек! В дороге происшествий не случилось! Прапорщик Широков!

Полковник, сложив руки за спиной, медленно окинул взглядом неровный строй. Его глаза, казалось, просвечивали каждого насквозь. Уголки его губ едва заметно дрогнули при виде этой разношерстной компании.

– Вольно, – произнес он спокойно, но с непоколебимым авторитетом.

– Вольно! – громогласно повторил прапорщик, заставив нескольких новобранцев вздрогнуть.

Полковник начал обход строя, внимательно заглядывая каждому в глаза, словно пытаясь прочитать их мысли, оценить характер, понять, кто перед ним. Некоторые выдерживали этот взгляд, другие опускали глаза. Дойдя до конца шеренги, он остановился напротив Александра. Несколько секунд полковник изучал его – растрепанного, испачканного, но с каким-то внутренним огоньком в глазах. Полковник задумчиво хмыкнул, обведя его оценивающим взглядом с головы до ног.

– Интересный ты парень… – произнес он с едва заметной интонацией, в которой смешались удивление и любопытство.

Александр почувствовал, как краска приливает к щекам. Он не понимал, что именно заинтересовало полковника – его неопрятный вид или что-то другое, что тот разглядел за внешней оболочкой.

Отойдя от Александра, полковник встал перед строем, расправил плечи и заговорил голосом, полным гордости:

– Поздравляю. Вы находитесь в лучшей части, – в его словах не было ни капли сомнения. – Мы – инженерные войска. Именно от нас зависит строительство мостов, дорог и другой инфраструктуры. Мы делаем важную и необходимую работу, – он сделал паузу, давая словам вес. – Впереди вас ждет курс молодого бойца, присяга и два года службы на благо Родины и Армии.

Александр почувствовал, как по спине пробежал холодок. Два года. Целых два года вдали от дома, от привычной жизни.

– Прапорщик Широков! – резко окликнул полковник.

– Я! – прапорщик вытянулся в струнку, его голос прозвучал как выстрел.

– Обеспечить бойцов вещевым и продовольственным довольствием. Разместить в казарме и провести экскурсию по территории части.

– Есть, товарищ полковник! – прапорщик отдал воинское приветствие с таким рвением, словно от этого зависела судьба страны.

– Направо! За мной шагом марш!

Александр повернулся вместе со всеми, чувствуя, как неуверенность сковывает его движения. Он шагал в конце строя, пытаясь попасть в ритм, но постоянно сбивался. Его взгляд блуждал по территории части – аккуратные дорожки, подстриженные кусты, строгие здания казарм.

«А правильно ли я поступил? Буду ли я здесь нужен?» – мысли роились в голове Александра, порождая тревогу, которая постепенно разрасталась внутри, как темное облако. Но тут его взгляд остановился на одном из стендов, расположенных вдоль плаца. Среди плакатов со строевыми приемами и формой одежды выделялся один, который словно был предназначен именно для него в этот момент сомнений. На плакате был изображен солдат с открытой улыбкой, излучающий такую уверенность, что она казалась заразительной. А внизу большими буквами красовалась надпись: «ТЫ НУЖЕН НАШЕЙ РОДИНЕ».

Что-то щелкнуло в душе Александра. Тревога, еще секунду назад готовая захлестнуть его с головой, отступила, как волна от берега. Губы сами собой растянулись в улыбке. Он выпрямил спину, расправил плечи и уверенно зашагал, глядя на яркое солнце и спины идущих впереди товарищей, с которыми ему предстояло делить следующие два года жизни.

В этот момент он почувствовал – да, он на своем месте. Да, он нужен.