Неприкаянный. Мичман с «Варяга»

Есть ещё кубрик на баке, вход в который через люк в основании орудийной тумбы. Там имеется четыре спальных места вдоль бортов. Высота не позволяет рассчитывать на второй ярус, но если распределить личный состав на три вахты, то вполне возможно организовать отдых. Иное дело, что основная доля вывозимого нами имущества сейчас как раз там и находится, а потому личному составу отдыхать попросту негде.

На вот такой случай, пожалуй, стоит обзавестись лёгкой съёмной конструкцией из стальных труб и парусины. Она обеспечит куда больший комфорт, чем наскоро устроенный полог, под который то и дело задувает и попадает вода.

Я вообще планирую многое тут переделать. Успел уже облазить катер и составить план реконструкции. После моей вдумчивой переделки из него получится такая конфетка, что все обзавидуются. Даже на крейсерах и броненосцах облизываться станут. Какой же моряк не любит бодрого хода. А «ноль второй» будет летать. Факт.

К ночи ветер утих до умеренного, а волна серьёзно так успокоилась. Барашки всё ещё случались, но брызги в лицо уже не летели. Впрочем, это ненадолго. Пока пробирались через сильное волнение, успели выбиться из графика. Не то чтобы опаздываем, но прибудем тютелька в тютельку. То есть можем и опоздать. Что меня категорически не устраивало. Веселиться, так веселиться от души.

– Андрей Степанович, прикажи подтащить ялик, заполните короба доверху. А потом ставьте мачту и бушприт, – приказал я боцману, закончив определять координаты.

– Под парусом пойдём? – удивился тот.

Есть чему. Подобным уж давно не пробавляются на судах, имеющих машину. На катере она в наличии и работает исправно. На секундочку, мы уверенно выдавали восемь узлов, вполне приемлемая скорость для грузовых судов. А могли прибавить ещё, поддерживая постоянный ход в двенадцать.

– Поможем машине. Хочу поберечь уголь.

– Да у нас его, поди, и так с запасом.

– Боцман.

– Прошу прощения, ваше благородие. Будко, Галанцев, Мещеряков, Дубовский, отцепляем ялик и подтягиваем его борт к борту. Грузим угольные короба.

Особой радости матросики не выказали, всё же волна присутствует, и качка неслабая. На крейсере ничего подобного и близко не было бы с его-то массой. А вот нас раскачивает. Работать же в подобных условиях удовольствие ниже среднего. Тем не менее дело спорилось. Харьковский, может, и позволял себе уточнять мои приказы, но дело своё знал туго.

Вообще-то, его понять можно. Парню двадцать восемь, и в море он уже седьмой год, по осени должен был уйти в запас, да не судьба. Мне же всего лишь восемнадцать, девятнадцать только в мае исполнится. Угу, вот такой я великовозрастный морской волк. К тому же за прошедшие три месяца никак себя не проявил. В бою, конечно, сумел произвести впечатление, и во время ночной атаки показал самураям Кузькину мать. Но одно дело драка, и совсем другое – судовождение. И всё же приказ он выполнил.

Погрузка коробов много времени не заняла. На палубе имеются соответствующие люки, куда ссыпается уголь, а он в свою очередь расфасован в мешки. Встали цепочкой и управились в два счёта. Это же не крейсер с его необъятными ямами.

С установкой мачты и бушприта пришлось малость повозиться. Если бункеровкой на кораблях занимались регулярно, то с парусами возились не так часто. Вернее, очень мало. Тем не менее всё сложилось как надо, и вскоре развёрнутые два кливера и гафельный парус туго наполнил ветер, а «Варяг–02» понёсся вперёд как норовистый скакун. В смысле брыкаясь и поднимая тучи брызг. А ведь обрадовались было, что болтанка почти прекратилась. Как бы не так. Стало ещё веселее…

На траверз залива Талиенван мы прибыли в десять утра. Я приказал спустить паруса, подтянуть шлюпку и провести очередную бункеровку. Предпочитаю иметь полный запас угля. Я ведь ни много ни мало собрался опять вмешаться в ход истории, кто его знает, как она на это отреагирует. Может ведь и осерчать ненароком.

Едва закончили с погрузкой, как погода опять начала портиться. Катер то и дело поднимался на волны и ухал между ними. Что ни говори, а ветер в пять балов для шлюпок и катеров слишком свежий. Хотя для нас и не опасный. Всё же водоизмещение в пятнадцать тонн и полная загрузка положительно сказывались на остойчивости. Но всё одно приятного мало.

К одиннадцати часам мы подошли к северному проходу в залив Талиенван у острова Сан-Шан-Тау. Где в этот момент трудился минный транспорт «Енисей», заканчивавший выставление заграждения.

– Казарцев, сигнал на «Енисей». Минный катер крейсера «Варяг». Направляюсь в Артур. Сбился с курса. Прошу разрешения присоединиться.

– Есть, – отозвался матрос и, несмотря на ранение в руку, начал бодро отстукивать сообщение.

Вообще-то, я сам хотел отписаться, но на лице моряка проступила обида, и я не удержался, позволив ему сделать это самостоятельно. Флажки ему сейчас противопоказаны, поэтому я приказал воспользоваться прожектором, на который установили насадку со шторками. Вот он и стучит, кривясь от боли из-за ранения как раз правой руки.

– Сбились с курса, ваше благородие? – не сумев скрыть своего удивления, тихо так, чтобы не услышали другие, спросил боцман.

– Что-то не так, Андрей Степанович? – глянул я на него.

– Никак нет, ваше благородие. Прошу простить.

– Боцман, мне не нравится, что у тебя постоянно возникают вопросы, прежде чем выполнить приказ. Давай так. В следующий раз ты сначала выполнишь распоряжение, а потом станешь спрашивать. Если только не будешь уверен, что моя ошибка может стоить слишком дорого. Вопросы?

– Слушаюсь, ваше благородие.

– Вот и славно.

– С «Енисея» передают привет, разрешают подойти для разговора, – сообщил Казарцев.

Вот и ладушки. Признаться, я опасался, что Степанов может взбрыкнуть. Если исходить из того, что мне о нём известно, это самолюбивый и достаточно жёсткий офицер. Но пока всё складывается наилучшим образом.

– Я командир минного транспорта «Енисей», капитан второго ранга Степанов, – послышался с борта корабля голос, усиленный рупором.

– Вахтенный офицер крейсера «Варяг», мичман Кошелев, – вооружившись таким же девайсом, представился я.

Подниматься на борт счёл нецелесообразным. Слишком уж большая качка, можно и катер повредить. Ни к чему такие риски. А переговорить можно и вот так. Хотя и без особых подробностей.

– Как вы тут оказались? – спросил он.

– Два дня назад наш крейсер был заперт на рейде отрядом адмирала Уриу. Он предложил нам сдаться, иначе намеревался атаковать нас прямо на рейде. Наш командир решил прорываться. В результате вырваться нам не удалось, крейсер сильно избили, и мы его затопили на рейде. Канонерку «Кореец» взорвали. Команду распределили между кораблями нейтралов. Я с разрешения Руднева собрал добровольцев и на уцелевшем катере отправился в Артур.

– Ясно. Держитесь в кабельтове от нас, как закончим постановку, возьмём курс на Артур.

– Есть.

Когда отошли от «Енисея», я остался на мостике и в бинокль наблюдал за постановкой минного заграждения в ожидании неминуемого. Не думаю, что здешние события будут сильно отличаться. А значит, у меня есть шанс кое на что повлиять. Понимаю, что старуха история злая тётка, и в общем мне её ход не изменить. Но это ведь не значит, что не получится воздействовать на некоторые незначительные события. К примеру, спасти два корабля и пару-тройку десятков жизней. Как-то сомнительно, что это повлечёт радикальные изменения.

Ага. А вот и она, всплывшая мина. Минный транспорт замедлился, начал отрабатывать машиной назад. На корме бахнул сорокасемимиллиметровый Гочкис. Я глянул на плавающую мину. Вновь грохнула пушчонка, всплеск от снаряда рядом. А вот и пара винтовочных выстрелов. И опять мимо.

– Полный ход! Снегирёв, подрежь корму «Енисея», – приказал я, прекрасно зная, что именно сейчас должно произойти.

– Слушаюсь.

Вода под кормой корабля забурлила, винты начали отрабатывать задний ход. Но едва корабль сумел погасить инерцию, как капитан второго ранга Степанов вынужден был отдать приказ: «Стоп машина!» Иначе мог подмять нас кормой. Вообще-то, я сильно в этом сомневаюсь, и лихой вид моего рулевого в том порукой. Но рисковать командир «Енисея» не стал.

– Какого чёрта вы делаете, мичман! – прокричал в рупор Степанов.

– Я позабочусь о мине, господин капитан второго ранга! – ответил я в такую же жестянку.

После чего снял со стопора максимку, взялся за рукояти и положил пальцы на гашетку. Стрелять при волнении в пять балов не так-то и просто. Но у меня достаточно богатый опыт, и голова не голова, а баллистический вычислитель.

Пулемёт выплюнул короткую очередь. Но волна как раз приподняла мину, и строчка фонтанчиков прошла с недолётом. Подгадал момент и вновь выдал очередь на десяток патронов. На этот раз фонтанчики запрыгали вокруг цели, сквозь выстрелы я уловил три глухих металлических щелчка.

Вот и всё. Минимум одна пуля пробила корпус, и этого вполне достаточно, чтобы потопить мину. Но я не стал надеяться на случай и выдал ещё одну короткую очередь, вновь добившись попаданий.

– Отличная работа, мичман, – с помощью рупора похвалил меня Степанов.

– Хорошо иметь пулемёт, господин капитан второго ранга. У меня на борту в наличии ещё один, который я намерен сдать в Артуре. У вас есть шансы прибрать его к рукам.

– Буду иметь в виду. Ладно, пора возвращаться в крепость.

– Не будете ожидать сопровождение?

– Нет. Тут всего-то три часа экономичным ходом, пасмурно, видимость плохая. Так что присоединяйтесь, – великодушно предложил он.

– Есть, – козырнул я.

Интересно, чем обернётся решение Степанова? Ведь ничего не случится. Правда? Тут же недалеко, видимость и впрямь не ахти, и издалека дымы не рассмотреть. Да и не такой уж и густой этот дым, уголь в ямах добротный…

А вот хрен тебе, золотая рыбка! Нет, ну вот что такое не везёт и как с ним бороться. Я пока без понятия, что там за корабль несётся к нам на всех парах, но ни капли сомнений, что это японец.

– Казарцев, сообщение на «Енисей», предлагаю идти в Артур полным ходом. Я на разведку.

– Есть, – коротко бросил сигнальщик.

– Снегирёв, лево сорок пять, курс двести десять градусов.

– Есть лево сорок пять, курс двести десять градусов, – ответил рулевой.

– Ложкин, орудие на корму. Туда же двадцать гранат.

– Есть, – отозвался кондуктор.

– Галанцев, минный аппарат на нос.

– Есть, – гаркнул минный машинист, ну или всё же торпедист.

– Вруков, разжигай дымогенератор.

– Слушаюсь, – с готовностью отозвался наш второй кочегар, свободный от вахты.

– Андрей Степанович, отцепи ялик. Он нас будет стеснять.

– Слушаюсь, – со вздохом ответил боцман с явным неудовольствием.

Ну что тут сказать, он у нас хозяйственный. Иначе и не выслужился бы, потому как обычно на такую должность стараются назначать сверхсрочников. Признаться, меня и самого жаба душит, но ничего не поделаешь, придётся избавляться от шлюпки. Подумал было прострелить её, чтобы пошла на дно, но потом передумал. Для японцев этот трофей ничего не значит, а так, глядишь, повезёт какой-нибудь небогатой рыбацкой семье.

Ход увеличивать не стал. Нужно дать время дымогенератору раскочегариться. А это минимум пять минут. Если волнение даст возможность разогреть металл. Так-то нагреваемая труба находится в другой, большего диаметра, но по краям их всё же заливает. Проклятое волнение. Нет, однозначно нужно ладить нормальную схему, а не эту времянку.

Когда дистанция между нами сократилась до двадцати одного кабельтова, японцы открыли огонь. Малокалиберная артиллерия по нашему катеру, основной калибр из трёх стопятидесяти и стольких же стодвадцатимиллиметровых орудий ударили по «Енисею».

Мы всё время маневрировали, не позволяя противнику пристреляться. Но снаряды ложились всё гуще, взбивая фонтанчики воды. Так-то японцы предпочитают гранаты даже в малокалиберных пушках, но есть к ним и болванки, каковых, по идее, для нашего катера вполне достаточно. Нам ведь реально много не надо.

Я не спешил, а потому катер продолжал идти средним ходом в десять узлов. Вполне достаточно для маневрирования и в то же время позволяет оттянуть момент сближения. Хотя с каждой секундой вероятность попадания возрастала. На нашей стороне ещё и волнение, не позволявшее к нам пристреляться. Вот только вечно это продолжаться не может.

Нам повезло. С концов трубы прогреться нормально так и не смогли, они постоянно парили, оставаясь влажными. Но средняя часть всё же раскалилась. Сказалось то, что я перестраховался и воткнул четыре горелки, которые сейчас гудели пламенем. Это просто лютый перерасход топлива, зато собранная на коленке конструкция оказалась вполне рабочей.

– Давайте дым, – приказал я.

Вруков повернул вентиль подачи топлива и воздуха. С обеих концов трубы повалил густой белый дым, который тут же подхватывал ветер и нёс впереди нас. Не сказать, что он двигался намного быстрее катера, но всё же сумел выставить перед нами непроницаемую молочно-белую стену, скрывшую от наводчиков противника. Орудия продолжали бить наугад, но теперь всплески отмечались далеко в стороне или позади. Возможно, имелись и перед нами, я не в курсе, так как за завесой ничего не видно.

Дым обоюдная штука. Он, конечно, способен надёжно скрыть тебя от противника, но и ты не видишь неприятеля. Это не имеет значения, если речь идёт о бегстве. Но мы-то шли в атаку, и нам необходим обзор, чтобы выйти точно на цель. А иначе наш риск простая глупость.

Кстати, мне стоило большого труда сохранять спокойствие и с уверенностью смотреть в глаза своим подчинённым. Оказаться в безвременье мне категорически не хотелось. Но оно не так страшно, когда понимаешь, что рано или поздно заточение во мраке закончится, и ты вновь переродишься. А вот те, кто мне поверил, вряд ли обретут ещё один шанс. Их смерть будет окончательной и бесповоротной. И пусть оказались они здесь по своей воле, привёл-то их сюда именно я.

Убедившись в том, что завеса работает так, как надо, я выбрался из кокпита и, пройдя по палубе вдоль надстройки, вышел на бак, где у минного аппарата находились мои минёры Галанцев и Мещеряков.

– Часами пользоваться умеете? – спросил я обоих.

– А то как же, ваше благородие, – за двоих ответил Галанцев.

Армия и флот – это не только служба, но ещё и возможность получить образование в той или иной степени. И моряки в этом плане были на голову выше сухопутных, а потому могли не иметь часов, но пользоваться ими умели. Однако уточнить всё же следовало.

– Тогда так. Нос катера это двенадцать часов. Говорю прицел на час, значит, поворачиваете аппарат примерно на час.

– А говорите на три, значит, поперпендикулярно корпусу, – перебил меня Мещеряков и тут же стушевался.

– Правильно. Вижу, что поняли. Боцман, стоишь у мачты и тихо дублируешь мои команды. Лишний шум не поднимать. Вопросы? Вопросов нет. Тогда я пошёл.

Доверить это кому-либо другому я не мог. Если хочешь что-то сделать хорошо, сделай сам. А у меня уверенности в своих людях пока ещё нет. Поэтому я и полез на мачту. Завеса получилась качественная. Даже добравшись до клотика, я раскачивался в нескольких метрах над палубой, всё ещё оставаясь укрытым от противника белёсой пеленой, хотя уже и не такой непроницаемой, как внизу. Вражеский крейсер просматривается плохо, и имелся шанс, что меня всё же не заметят.

– Право тридцать. Так держать. Скорость увеличить до одиннадцати узлов, – отдал я приказания, наблюдая за крейсером, оказавшимся «Ёсино».

Японцы решили разминуться с непонятным катером, скрывшимся в дымовой завесе, и мы имели все шансы промахнуться. Чего категорически не хотелось. И хорошо, что у меня имелась возможность корректировать курс.

Катер увеличил ход и постепенно погрузился в завесу, обступившую его вокруг. Теперь моя команда не видела ничего дальше своего носа, ориентируясь только на мои команды. Впрочем, сейчас большего и не нужно.

– Лево десять. Так держать. Скорость двенадцать узлов, – через пару минут приказал я, вновь внося коррективы.

– Право тридцать. Так держать. Машина самый полный. Прицел на один час. К выстрелу товьсь.

Мы сближались с японцами, я ощутил, как катер начал укоряться, постепенно уже не просто погружаясь в завесу, но и обгонять её. Ещё немного, и мы оставим наше укрытие позади, представ перед взором противника. Но иначе разминёмся с самураями, и все наши усилия пропадут даром.

– Пли! – выкрикнул я в азарте и тут же скользнул с мачты на палубу.

Чем бы не завершился этот выстрел, торчать и дальше на раскачивающемся взбесившимся маятником клотике нет никакого смысла. То, что мог, я сделал. Теперь дело за минёрами. Всё зависит от того, насколько точно они смогли навести аппарат и придать нужный угол для входа мины в воду. Не отсырел ли порох в вышибном заряде, а то может статься и так, что сигарообразный снаряд тупо застрянет в стволе, успев встать на боевой взвод. Случалось подобное в известной мне русско-японской. Ну и имевшее место волнение также не способствовало точной стрельбе. В моём плане это вообще самый непредсказуемый фактор, на который я никак не могу повлиять.

Хлопок выстрела прозвучал, когда я ещё только скользил по вздрогнувшей мачте. Едва подошвы ботинок стукнули о палубу, как я выкрикнул:

– Лево тридцать! Ставить паруса!

И в этот момент рвануло. Ближе к корме появившегося перед взором крейсера вздыбился большой фонтан воды. Есть! Мы попали! Не описать словами, какое я испытал облегчение, или всё же радость. Слишком уж всё было зыбко.

– Ура-а-а-а!!! – разнеслось над палубой.

Перед ночной атакой я не единожды вдалбливал им в головы, чтобы не позволяли возобладать эмоциям. Но сейчас в этом нет никакой необходимости. Опять же, есть все шансы, что мы погибнем, а потому хоть напоследок порадоваться от души.

– Боцман, ставить паруса! – повторил я свой приказ.

– Есть ставить паруса. Дубовский, Вруков, Казарцев, ко мне.

Из сигнальщика помощник не очень, но остальные при деле. Минёры перезаряжают метательный аппарат, что там ещё случится, бог весть, но он должен быть готов к бою. Комендоры у орудия. Коль скоро я приказал готовить его, опять же, у нас противник вроде как под боком.

– Будко к пулемёту! – продолжал я раздавать команды.

Сам же уже был у крыши каюты, выдёргивал стопор, чтобы развернуть максима в сторону кормы. Из орудия сейчас стрелять бесполезно, а пулемёт с его плотностью огня очень даже будет к месту. Пока я разворачивал станкач, комендор подхватил коробку с заправленной лентой и развернул её практически синхронно со мной. Бог весть, как он умудрился, но вообще это не дело. Нужно придумать крепление для короба.

Ну, как я и думал. Расход топлива в этом кустарном дымогенераторе просто ужасающий. Едва успел изготовиться к стрельбе, как густые белые клубы, валившие из труб, словно обрубили. Теперь мы были как на ладони.

Ошеломление после взрыва на крейсере быстро сходило на нет. Я видел комендоров, суетящихся у малокалиберных скорострелок на мостиках. Нам много не нужно, катер по факту жестянка, так что будет прошиваться даже винтовочными пулями. Я успел раньше, и максим в моих руках бодро затакал, выдавая скорострельность в шестьсот выстрелов в минуту.

Несмотря на то, что нас изрядно раскачивало на волне, я бил достаточно точно, вовремя компенсируя волнение. Впрочем, если быть откровенным, то подстрелил я всего лишь троих, да и то они, скорее всего, были ранены. Но грохочущие по металлу и уходящие с визгом в рикошет пули спокойствия не добавляют. Такое не получится игнорировать. Так что моряки поспешили в поисках укрытий.

Я успел расстрелять всю ленту, пока мы не отдалились достаточно, чтобы эффективность обстрела серьёзно так упала. Осмотрелся. Порядок. Пока я развлекался, боцман с матросами успели поставить паруса, уже наполнившиеся свежим ветром.

Я встал к штурвалу и повёл катер в бакштаге, при таком курсе эффективность ветра максимальная, и судно развивает скорость быстрее него. Помнится, вчера парням не больно-то понравилось скакать по волнам. Ну что сказать, сегодня волнение побольше, и они ощутят всю прелесть родео. Палуба под ногами ничуть не уступит взбесившемуся быку.

Стрельба из пушки? Да ладно! Тут бы не улететь за борт, о какой стрельбе вообще речь. Я теперь и за пулемёт не возьмусь. Одно радует, попасть в нас сейчас самая настоящая проблема. Хотя эти дети богини Аматэрасу, мать их, наводят на нас главный и средний калибр, а там фугасы, которые рвутся от удара о воду. Как бы осколками не посекло. А скорее врежут сегментами, что куда эффективней против маломерных судов.

Впрочем, меня сейчас куда больше занимал дым от пожара, поднимающийся над шкафутом «Енисея». Это что же получается, все мои старания псу под хвост, и старуха история взяла-таки своё? Да что же ты будешь делать-то, м-мать твою, в перехлёст через колено.

Глава 6

Чифу

Остаток дня и ночь прошли спокойно. В смысле мы за это время никого не встретили. Меня так и подмывало вернуться и узнать о судьбе «Енисея», но я задавил это желание. Зачем? Поделать я ничего не смогу, как-бы там не решилось, обойдётся и без меня. И если «Боярина» отправят ему на помощь, а тот в свою очередь напорется на противника, также буду бессилен.

Ну разве только оба русских корабля погибнут в бою, а не по глупости своих командиров. Степанова, потому что он решил предпринять опасное маневрирование близ выставленных мин и не учёл местные течения. Хотя его и отговаривали от этого шага. Сарычева же, так как он не предпринял всех мер к спасению всё ещё сохранявшего плавучесть крейсера и поспешил оставить его.

Я понимаю, что каждый мнит себя Наполеоном, видя бой со стороны. Но из песни слов не выкинешь. Корабли погибли в результате ошибочных действий своих командиров.

К утру волнение улеглось, а когда мы входили в гавань порта Чифу, вовсе успокоилось, и нас встречало ясное январское небо. Зимнее солнышко, конечно, грело не очень, но в сравнении с пасмурной погодой и постоянным волнением в море разница огромная. Так что настроение у нас было приподнятым.

Правда, оно немного подпортилось, так как на рейде обнаружились два японских миноносца и грузовое судно под военным флагом. Подобное соседство в Чифу могло грозить неприятностями ввиду неспособности китайцев обеспечить нейтралитет. Есть ещё и британский крейсер, но мы уже имели негативный опыт роли стационеров. Именно здесь, в известной мне истории, был захвачен разоружившийся миноносец «Решительный».

– Значит так, Андрей Степанович, вахты нести по-боевому. Оружием не бряцайте, но и далеко не прячьте. Всему личному составу на поясных ремнях иметь кобуры с револьверами. Остальное вооружение готово к бою. К катеру никого не подпускать, с местными властями все вопросы уже решены. Бражничать будем в Артуре. Вопросы?

– Парням бы горячего похлебать, – заметил боцман.

– Отправишь Ложкина и с ним трёх бойцов, чтобы организовали питание. Но в городе не задерживаться и быть внимательными. Самураи тут чувствуют себя почти так же по-хозяйски, как и в Чемульпо, а потому возможно всё, что угодно.

– Ясно.

– Я сначала устроюсь в гостинице «Чифу Отель», потом навещу консульство и вернусь в номер. В случае чего шли посыльного.

– Может, возьмёте кого с собой? Так оно всяко спокойней.

– Лишнее это, боцман. Ждите меня завтра утром.

– Есть.

Вообще-то, оно неправильно оставлять катер на боцмана, а самому размещаться в гостинице. Ситуация и впрямь может выйти из-под контроля. Но так уж вышло, что места на катере для отдыха катастрофически не хватает. Будь свободен кубрик, тогда никаких вопросов. Там четыре койко-места, вахтенные, подвахтенные, отдыхающая смена. Сейчас же всем приходится ютиться в каюте и под парусиной в кокпите. Не вижу причин в данной ситуации делить койку с матросами. Потому как каждый должен быть на своём месте. В походе это одно, на берегу – другое.

Чифу. После второй опиумной войны он дополнил список десяти китайских портов, открытых для международной торговли. За прошедшие сорок лет тут произошли серьёзные изменения. Город развивался динамично, в европейском стиле. Здесь имеются консульства семнадцати государств, несколько банков, гостиницы, почта, телеграф, да много чего. Постройки все каменные, включая и жилища бедноты, размещающихся в доходных домах. Улицы широкие, прямые, мощёные или отсыпанные гравием. Вокруг чистота и порядок, столь не присущие китайским городам.

Эдак посмотришь, и складывается впечатление, что ты находишься в провинциальном европейском городке. Единственно, европейцев тут откровенно мало, основная доля населения всё же китайцы. Они тут повсюду, куда ни кинь взгляд. Ну и многолюдные улицы, чего в старушке Европе не наблюдается.

Впрочем, как уже говорилось, доверяться этому городу я не собирался, а потому припрятал под шинелью револьвер. К слову, весьма неудобное для этого оружие. Надо бы прикупить что-нибудь более компактное и подходящее. Тем паче в свете имеющихся у меня планов.