Я вижу вас насквозь

И я шагнула за ворота.

Шла, не оглядываясь. Потому что знала – если оглянулась бы, то уже не смогла уйти.

В груди вместе с тяжестью жила странная, теплая уверенность: за моей спиной осталась не просто часть жизни. Там остался человек, который верил в меня так же сильно, как я верила в него.

Глава 15

Дорога встретила меня одиночеством.

Первый день прошёл под палящим солнцем.

Тропинка вилась через костяные поля, где из земли торчали поблекшие останки древних существ – скелеты высотой с дома, покрытые мхом и колючими лианами.

Я шла осторожно, держа наготове посох.

Несколько раз вдалеке мелькали тени – стайки полудиких хищников, охотившихся на всё живое.

Я двигалась быстро, налегке, время от времени останавливаясь у чахлых ручейков, чтобы наполнить флягу или позволить ноющим ногам отдохнуть.

Вторая ночь была тяжелее.

Погода испортилась.

С запада надвигались низкие черные тучи, неся с собой тяжёлый дождь.

Я нашла укрытие под навесом сломанного моста – древней конструкции из металла и камня.

Разведя крошечный огонь, я ела вяленое мясо и черствый хлеб, слушая, как капли барабанят по остаткам арки над головой.

В тот момент ко мне пришло странное ощущение: я уже не та девочка, что попала на эту же землю более пяти лет назад. Теперь я чувствовала силу в своих руках, ясность в уме и уверенность в сердце.

На следующий день дорога пошла вниз, по плодородным равнинам. Появились редкие деревушки, пахнущие дымом и хлебом. Люди смотрели на меня настороженно.

К полудню второго дня я впервые увидела Дунар – город серых стен и высоких башен.

Сердце забилось чаще.

Там, за этими воротами, должен был закончится очередной этап моей жизни.

Врата Дунара были высоки и суровы. Серые каменные створки с резными гербами, потемневшими от времени, приоткрылись, пропустив меня внутрь.

Я шагнула на мощеную улицу и сразу почувствовала запах большого города: мокрые камни, дым костров, пряности, гарь, конский пот.

На меня косились.

Серая простая рубашка, поношенные сапоги, изрезанная куртка вся в заплатках, спутавшиеся волосы – всё это делало меня заметной.

Но я не замедлила шага. Я знала, куда идти. В здании Окружной Канцелярии, на широкой улице, принимали тех, кто искупил свой долг перед Империей.

Высокие дубовые двери. Холодные стены внутри. Очередь небольшая.

Передо мной – такие же, как я: простолюдины с дорожной пылью на плечах, сгорбленные от тяжёлой работы.

Кто-то держал в руках свитки – такие же, как мой, с красной печатью окончания долга.

Когда подошла моя очередь, я дрожащими пальцами подала свиток регистратору – сухощавому мужчине в черной мантии. Тот мельком взглянул на меня поверх очков, щелкнул печатью по свитку и произнес глухим голосом:

– Пройдите в зал снятия метки. Следующий!

Я кивнула и прошла по коридору. Зал снятия метки был строгим, почти пустым. На постаменте стоял высокий мужчина в серебряных латах – жрец Империи. Рядом – каменный алтарь с углублением, где дымились благовония.

– Инга Светлая – дочь чужого мира? – спросил он, перелистывая тонкую книгу.

– Да, – тихо ответила я.

– Срок долга окончен. Готова ли ты освободиться и связать себя узами Империи?

– Да.

Жрец кивнул. Я протянула руку – ту самую, на которой чернела метка метлы – символ долга и подчинения. Мужчина положил ладонь мне на запястье. Тёплая волна энергии прошла по коже, словно стирая что-то невидимое, глубоко вжившееся в плоть.

Метка вспыхнула алым, дернулась – и исчезла. Я почувствовала странную легкость – как будто незримая цепь упала с плеч.

Жрец взял крошечный нож и легонько надрезал мне ладонь. Кровь капнула в углубление алтаря.

И тут же на моем запястье проступила новая метка – узор в форме переплетенного круга с тремя линиями. Метка подданного. Знак, что отныне я часть Империи Травног, полноправная и свободная.

– Добро пожаловать, – произнес жрец. – Отныне ты одна из нас. Империя будет твоим новым домом.

Я стояла, не двигаясь.

Мир вокруг вдруг стал шире, ярче. Будущее, которое раньше было тусклым, словно за мутным стеклом, теперь сияло передо мной множеством дорог.

Я улыбнулась впервые за долгое время – по-настоящему.

Теперь всё только начиналось.

Глава 16

Дорога тянулась, как живая река, унося меня всё ближе к моему новому месту обитания – академии.

Путь предстоял долгий. Четыре месяца дороги через земли, которые для меня были неизвестными и чужими.

Первые недели после выхода из города я шла вместе с торговым караваном.

В пути нас было человек тридцать: возницы, наемники, несколько странствующих ремесленников и редкие такие же одиночки, как я – те, кто стремился попасть в большие города.

Повозки были тяжёлые, скрипели под грузом: мешки зерна, ткани, металлы. Лошади шли тяжело, выбивая из-под копыт клубы пыли. Я быстро поняла: здесь каждый должен быть полезен. Иначе – отстанешь.

Утром – короткий завтрак на скорую руку. Сухая лепёшка, кусок вяленого мяса, вода из бурдюка. Порой – тёплый настой трав, если кто-то из старших женщин заваривал его на скорую руку у костра.

День – это пыль и усталость.

Идти приходилось быстро. Я училась перебирать ноги в правильном ритме, чтобы не уставать раньше времени. Иногда я бежала помогать подтолкнуть повозку, застрявшую на особенно крутом подъёме. Иногда сидела рядом с детьми одной из семей, рассказывая им сказки, чтобы отвлечь от тяжелой дороги.

Наёмники – угрюмые, вооружённые до зубов люди – сперва относились ко мне настороженно. Но однажды, когда один из возчиков порезал себе руку о заусенец колеса, я без раздумий помогла. И хотя я отлично помнила, что без лицензии я не имела право лечить людей, но на каком-то подсознательном уровне я знала, что эти люди никому не пожалуются. Ведь они отлично понимали, что беда в дороге может случится с каждым, а рядом лицензированного целителя нет и можно не успеть до него добраться.

Моя магия – ещё грубая, не отточенная – засияла на мгновение у кончиков пальцев, заживляя рваную рану. С того дня ко мне относились с большей теплотой.

Ночи – это костры, разговоры и песни.

Когда караван останавливался на привал, мужчины ставили простые барьеры из зачарованных камней, вбитых в землю, чтобы отпугивать диких зверей.

Женщины готовили еду – густую похлёбку из всего, что удавалось собрать или купить по пути. Запах жареного мяса, дым костров, треск веток создавали иллюзию уюта посреди безбрежной, опасной земли.

Я сидела у огня, завернувшись в старый плащ, слушала истории: о том, как кто-то видел полузабытого дракона на границе леса, о проклятых болотах, что съедают караваны, о городах, где люди носят каменные маски вместо лиц.

Иногда кто-то доставал гитару или волынку, и музыка перекрывала звуки ночи.

Путь с караваном был не только тяжелым, но и важным уроком.

Я училась доверять – но не всем.

Училась видеть опасность в мелочах – в слишком вежливом незнакомце, в слишком пустой дороге.

Так прошёл почти целый месяц.

Ночь была безлунной, и костёр казался островком живого света посреди бескрайней, темной пустоты. Дрова потрескивали, разнося вокруг густой запах дыма и жареного мяса.

Караван остановился на небольшой поляне у дороги: расставили охранные амулеты, поставили стражу, варили простую похлёбку. Люди сидели у огня: кто-то перешептывался, кто-то просто молча грел руки, уставившись в пляшущие языки пламени.

Я сидела чуть в стороне, завернувшись в потёртый плащ, ощущая уютную сонную тяжесть после долгого дня пути. Но вдруг я почувствовала: что-то изменилось.

Из темноты вышел человек. Шатаясь, словно борясь с невидимыми оковами, он медленно подошёл к костру. Одежда странника была изорвана и покрыта дорожной пылью, волосы спутаны. Его глаза – тусклые, словно потухшие угли.

Но я увидела больше, чем остальные.

Едва он приблизился к свету, мой дар раскрыл передо мной страшную картину. Вокруг его души обвивались невидимые цепи. Они были тонкими, будто из черного дыма, но сжимали его с нечеловеческой силой.

Кольца цепей врезались прямо в тело, искажая ауру: душа бедняги словно гнила, источая боль, страх и горечь.

– Кто ты? – спросил один из наёмников, настороженно хватаясь за меч.

Странник поднял пустой взгляд.

– Я… – он захрипел. – Прошу… Пустите меня у огня… ненадолго…

Наемники переглянулись. Было видно: они не хотели впускать его. Но я уже поднялась на ноги. Я знала: это не просто усталость или болезнь. Это – проклятие. Сильное, древнее, тянущее свою жертву в бездну.

– Пусть сядет, – тихо сказала я.

Сначала меня проигнорировали. Но старший каравана, хмурый седовласый возчик, кивнул:

– Только под присмотром.

Странник опустился у огня, натянув капюшон на глаза. Его руки дрожали.

Я села напротив него и, сделав вид, что просто грела руки, сосредоточилась. Мое магическое зрение активировалось мягким потоком тепла в груди. Мир вокруг потускнел, словно стал тенистым, а странник передо мной раскрылся как на древнем пергаменте: светящаяся душа, опутанная чужими заклинаниями.

Я читала о таком, цепи были выкованы из трёх разных магий: первая – магия вины, вторая – магия подчинения, третья – магия забвения.

“Кто-то очень не хотел, чтобы он был свободен…” – подумала я.

Я медленно протянула руки вперёд, едва заметно шевеля пальцами. Внешне это выглядело, как будто я просто обогревалась, но внутри я направляла потоки своей силы – осторожно, тонкими нитями, чтобы не спугнуть проклятие.

Я “запустила” тонкую струйку магии вдоль одного из звеньев. Тёмная материя зашипела, как мокрая зола на углях.

Звено дернулось, но не разрушилось.

Тогда я направила свою магию сильнее: не просто касаясь, а проникая в самую структуру заклятья.

Моя магия вплелась в ткань заклинания и начала его расплетать – как нитку старого узла.

Пот лил по моей спине: задача требовала тончайшего контроля.

Странник тихо застонал, сжимая руками колени. Его тело содрогалось от внутренних усилий, но он сидел, стиснув зубы.

Одно звено – потом другое… Медленно цепь начала рваться.

Когда же последняя петля заклятия исчезла, странник вздохнул так глубоко, что костёр качнулся от неожиданной волны ветра.

Но работа была только начата.

Следующей была цепь подчинения. Ее энергия была липкой, тягучей, цепляющейся за всё живое вокруг. Я поняла, что если просто разорвать её, то заклятье может “брызнуть” наружу и поразить кого-то ещё. Поэтому я решила перенаправить его. Создав в своих ладонях маленькую сферу чистой жизненной силы, я медленно втягивала чёрные нити в неё, как паука в ловушку.

Сфера пульсировала и трещала, но, наконец, поглотила яд полностью. Я бросила её в огонь. Пламя взвилось на мгновение зелёным языком, а потом снова стало обычным.

Последней осталась цепь вины.

Самая тонкая, самая болезненная. Она была вплетена не только магией – она была частью самого сознания странника.

Я не могла просто её разрушить. Поэтому я прикоснулась к ней с состраданием.

Словами, не произнесенными вслух, я передала ему одно: “Ты не один. Твоя боль – не твоя вина.”

Этого оказалось достаточно. Цепь задрожала… и рассыпалась в пыль.

Когда всё закончилось, странник упал на землю, тяжело дыша, как после долгого бега.

Его глаза – впервые – сверкнули живым светом.

Он смотрел на меня, не веря.

И тихо, срывающимся голосом прошептал:

– Спасибо…

Я слабо улыбнулась и опустила руки на колени, чувствуя опустошение и лёгкую боль в груди. Но я знала – сделала все правильно.

Караванщики переглядывались, что-то перешептывались, но никто не осмелился прервать тишину. В эту ночь над поляной рассеялась не только тьма лесов – но и мрак чужой судьбы.

Костер потрескивал, разбрасывая искры в ночное небо. Большинство попутчиков уже разошлись спать, оставив меня и странника наедине. Я молча передала ему кружку с горячим отваром. Тот взял её осторожно, словно боялся, что тепло исчезнет у него в руках.

Некоторое время мы сидели в тишине. Потом странник сам заговорил, тихо, хриплым голосом:

– Ты… Ты видела мои цепи. – Это был не вопрос, скорее признание.

Я кивнула, не прерывая его.

– Я давно не встречал никого, кто бы мог их увидеть… Или хотел помочь. – Он медленно сделал глоток. – Моё имя – Кэл.

– Инга, – коротко ответила я.

Кэл улыбнулся краем губ, тяжело, как человек, забывший, как это делается.

– Много лет назад я был… – он замялся, подбирая слова, – я был одним из “охотников за долгами”. Мы выслеживали тех, кто бежал от долгов или преступлений. Работали на богатых домовладельцев… на Империю.

Я нахмурилась, но молчала.

– Сначала я думал, что всё правильно. Порядок. Закон. – Он стиснул кружку в пальцах. – Но потом… мне приказали поймать семью. Женщину и её ребёнка. Их обвиняли в колдовстве и бегстве с территории лорда.

– И что ты сделал? – тихо спросила я.

Кэл горько усмехнулся:

– Я повёл себя как послушная собака. Исполнил приказ. Привёл их в город… А через три дня их казнили.

Его голос дрогнул.

– А потом я узнал правду: они никому не навредили. Просто стали кому-то неудобными.

Тишина, натянутая, как струна.

Кэл опустил голову:

– Я пытался уйти. Сбежать. Но те, кому я служил… они наложили на меня проклятие. Цепи, что ты видела. Чтобы я вечно помнил, что натворил. Чтобы не мог забыть и не мог обрести покой.

– Почему ты всё это рассказываешь мне? – Тихо спросила я.

Кэл долго молчал, разглядывая угли костра.

– Потому что ты разрушила их. Ты первая дала мне шанс начать заново.

Он поднял на меня глаза – полные боли и благодарности.

– Я не знаю, смогу ли когда-нибудь искупить свою вину… Но теперь у меня хотя бы есть выбор.

– Искупление начинается с первого правильного шага, – мягко улыбнулась я.

Кэл наклонил голову.

– И ты дала мне возможность его сделать.

Мы снова замолчали. Костер потрескивал, звёзды рассыпались россыпью алмазов над головами. Ночь была всё такой же тёмной – но в ней больше не было одиночества.

Кэл тихо ушел в предрассветные часы ни с кем не попрощавшись.

Спустя несколько недель торговцы добрались до развилки – кто-то уходил в сторону гор, кто-то сворачивал к южным землям – я осталась одна.

Дальше мне предстояло идти самой.

Глава 17

Пешком, с посохом в руке и скудным мешком за плечами, шаг за шагом, через земли, которые знала только по книгам и рассказам попутчиков.

Дороги были небезопасными.

Я избегала густых лесов, опасаясь бандитов и диких мутантов, иногда присоединялась к небольшим группам странников, разделяя трапезу у костра, обмениваясь историями. За скромную плату могла переночевать на сеновале или в хлипком постоялом доме.

Бывали дни, когда небо затягивалось чёрными тучами, и дождь лил стеной. Я пробиралась сквозь грязь, укрытая старым, пропитанным влагой плащом. Было холодно, даже когда весна сменилась летом. Сырость въедалась в кости.

Я училась быть незаметной – как тень. Соблюдала осторожность, выбирая ночлеги подальше от людных трактов.

Шли недели.

Время будто стерло края моей усталости, превратив путешествие в особое, медитативное состояние.

Я продолжала тренировать свою магию – в пути.

Находила маленьких полевых зверьков, внимала их внутренним ритмам, исцеляла вывихи или царапины, наблюдая, как живой свет откликается внутри меня.

Сначала – с трудом. Но с каждым днём ощущение силы росло.

Поселение встретило меня зловещей тишиной. Опустевшие дома, полурассыпавшиеся заборы, заросшие сорняками тропки. Я шла осторожно, с вязанкой сухих веток в руках, когда услышала шорох.

Из переулка вышли четверо: оборванные, худые, глаза безумно блестели в полутьме. В руках – ржавое оружие, более пригодное для устрашения, чем для боя.

– Эй, красотка, – прохрипел один, облизывая потрескавшиеся губы, – не так быстро…

Я замерла. Сердце забилось в горле. Я поняла – помощи ждать неоткуда. Действовать. Сейчас. Вдох. Глубокий.

Мир вокруг словно изменился: перед моими глазами ожили потоки жизни. Я увидела, как бьются сердца нападавших – быстро, неравномерно. Как кровь пульсирует в венах, как дрожат мышцы в ожидании броска.

Я знала, что не смогу их победить физически. Но магия… Магия жизни давала другой путь. Как? Сконцентрироваться на нервной системе. Нарушить сигналы. Погасить активность – кратковременно.

Я подняла руку. Я словно взяла на ощупь потоки силы в каждом из нападавших. Увидела тонкие сплетения нервов – особенно в районе солнечного сплетения, шеи, основания черепа.

Первое движение – направить тонкую нить энергии в мозговой ствол, в центры равновесия и сознания.

Второе движение – легкий импульс силы в сердечный узел, чтобы сбить ритм без остановки сердца.

Я вложила волю в свой поток. Пальцы едва заметно дрожали, когда я послала импульс.

Всё произошло почти мгновенно. Двое нападавших охнули, споткнулись, словно наткнувшись на невидимую стену, и рухнули на землю, потеряв ориентацию. Третий замер, качнулся, как пьяный, и, пошатнувшись, упал на колени, хватаясь за голову. Четвертый – самый высокий и сильный – бросился на меня.

Я сжала кулак и сосредоточила второй, более мощный импульс в его центр тяжести – в сплетение нервов в животе. Его мышцы свело, как при резком ударе током, он застонал и завалился набок.

Не дожидаясь, пока кто-то придет в себя, я рванула вперед, петляя между развалинами.

Камни царапали ноги, пыль забивалась в горло, но я не останавливалась. Адреналин кипел в крови. Я бежала так, как никогда прежде – потому что знала: жизни оборванцев были в моих руках всего на несколько минут.

Лишь оказавшись далеко за пределами селения, за стеной заброшенных садов, я позволила себе остановиться. Упала на колени, с трудом переводя дыхание. Руки дрожали – от напряжения и от осознания.

Я смогла. Я применяла свою силу на живых людях. Применяла для защиты. И это сработало.

Я закрыла глаза, чувствуя, как во мне пульсирует тихая, глубокая сила жизни – мой дар, который, наконец, стал чем-то большим, чем просто зрением. Теперь – это была защита, надежда.

Вечером, сидя у костра, я по привычке разминала запястья, пытаясь снять напряжение. Остатки тревоги ещё не ушли, но внутри меня уже царило странное чувство покоя.

Я не знала, что и думать. Всё произошло так быстро, почти инстинктивно. Потоки силы жизни… Оглушить человека – и он падал, не успев осознать, что случилось.

Я смогла.

Смогла победить без оружия. Своей силой. Но не было радости в этой мысли. Вместо этого чувство горечи, тяжести, как будто я использовала что-то большее, чем просто магию.

Я опустила взгляд на свои ладони. Пальцы, которые еще несколько минут назад контролировали эту силу. Сила жизни… Я ведь всегда была частью неё, но только сегодня я использовала её не для того, чтобы помогать. А чтобы остановить.

Я закусила губу. Это было сложно. Нужно было понять, что с этим делать дальше. Я не могла бы использовать силу ради нападения. Но как же быть, если мне приходится защищаться?

В моей голове всплывали образы тех, кто нападал на меня, и образы их тел, ослабленных моим импульсом. Я видела их мышцы, спазмированные от моей магии, и сердце каждого, сбившееся от силы моего воздействия. Боль, потерянная координация – всё это оставалось в моей памяти, как отпечаток.

Я прислонилась к дереву и посмотрела на огонь. Его пламя мерцало, потрескивая. В ночной тишине мой голос прозвучал тихо, но искренне:

– Спасибо, что не оставила меня.

Я ещё не знала, смогу ли когда-нибудь полностью понять свою силу. Но в этот момент была благодарность за то, что мне удалось использовать её в нужный момент.

Магия жизни не была инструментом насилия. Она была связана с тем, что даёт жизнь – и тем, что может забрать её. Но я не могла бы верить, что мой дар служит только для разрушения. Когда-то я помогала животным в питомнике, я лечила раны. Но сегодня я защищала свою жизнь. И в этом тоже был смысл.

Где-то в глубине души я чувствовала, что это только начало. Мой путь не был ни прямым, ни лёгким. Но как бы ни было трудно, я знала одно: сила жизни, как и сама жизнь, не дается без испытаний. И я была готова их пройти.

Так прошёл целый сезон.

Только к концу лета, когда появилась первая осенняя прохлада, я достигла первых предместий академического города – Бирлон.

Глава 18

Город, в который я добралась, был шумным и оживленным, в сравнении с пустыми полями и редкими деревушками, через которые мне пришлось пройти. Высокие здания с черепичными крышами теснились вдоль узких мощеных улиц. Фонтаны на площадях весело журчали, а разноцветные вывески звали в лавки и трактиры.

Пересекая центральную улицу, я нащупала за пазухой свой кошель. Скромные сбережения, что остались после пути, нужно было растянуть разумно: ведь жить придется за свой счёт, хотя бы до поступления.

Я стояла на перекрёстке узких улиц, держа в руках потрепанную карту города, которую я купила ещё у ворот. День клонился к обеду, в животе урчало от голода, а ноги гудели от усталости.

Я вглядывалась в вывески над дверями домов, в надежде найти какую-нибудь гостиницу подешевле, но всё здесь выглядело слишком богато для моего скромного кошелька.

– Ты, девочка, ищешь жилье? – раздался вдруг голос позади.

Я вздрогнула и обернулась. Передо мной стояла женщина лет сорока с приветливым лицом и хитрыми глазами. На ней было простое, но опрятное платье, волосы убраны в строгий пучок. На запястье поблескивала метка – знак подданной Империи.

– Да, госпожа, – вежливо ответила я, опуская голову. – Но я не могу себе позволить дорогое жильё.

– Ну-ну, – женщина хмыкнула. – Тут все только и ждут, чтобы содрать с приезжих три шкуры. Меня зовут Елина. Я держу дом для приличных молодых людей вроде тебя. Комната – скромная, но чистая. И цена разумная.

Я просияла и поспешно кивнула.

– Очень благодарна вам, госпожа Елина! Можно взглянуть?

– Конечно. Иди за мной, – Елина махнула рукой.

Мы свернули в переулок, где дома стояли плотнее, но выглядели ухоженно. У дверей одного из них висела маленькая резная табличка: “Комнаты для скромных особ”.

Елина распахнула тяжелую деревянную дверь, пропустила меня вперёд. Внутри пахло выпечкой и свежими травами. Лестница вела на второй этаж.

– Третья дверь налево. Там окно выходит во двор. Тихо, спокойно. Постельное белье дам, ключ получишь после оплаты за первую неделю. – Елина говорила быстро, деловито, но в её голосе звучала теплая нотка заботы.

Я поднялась и открыла указанную дверь. Комната была маленькая, но уютная: узкая кровать у стены, стол под окном, простой шкаф.

– Мне подходит, – сказала я с лёгкой дрожью в голосе. Столько дорог пройдено, и наконец-то – место, где можно остановиться!

Елина улыбнулась.

– Вот и славно. Деньги возьму сразу – семь серебряников за неделю. Правила простые: не водить гостей, не шуметь, платить вовремя.

Я вытащила мешочек с деньгами, отсчитала монеты, внутренне радуясь, что у меня всё ещё осталась приличная сумма на первое время.

Когда всё было улажено, Елина протянула мне ключ.

– Добро пожаловать, девочка. Как тебя звать-то?

– Инга, – ответила я.

– Ладно, Инга, устраивайся. Если проголодаешься – у меня на кухне всегда можно купить миску похлебки за пару медяков.

Я поблагодарила и осталась в комнате одна, сидя на краю своей новой кровати с ключом в руке. На душе было неожиданно легко.

Вечер опустился быстро, к этому времени я успела только разложить вещи и принять ванну. Городские фонари зажглись мягким желтоватым светом, и я уже собиралась лечь отдохнуть, когда в дверь моей комнаты постучали.

– Можно? – донёсся голос госпожи Елина.

– Да, пожалуйста, – отозвалась я, поспешно поднимаясь с кровати.

Дверь приоткрылась, и Елина вошла, неся в руках глиняную миску, из которой шёл густой ароматный пар.

– Вот, держи. Ты, наверное, весь день ничего путного не ела, – с лёгкой усмешкой сказала она, передавая похлёбку.

Я поблагодарила, приняла миску обеими руками, чувствуя, как тепло распространяется по телу только от одного запаха.

Елина присела на край стула у стола, глядя на меня прищуренными глазами.

– Слушай, девочка. Город у нас мирный, но не без подводных камней. Особенно если ты новенькая и одна. Советую держаться ближе к рыночной площади и центральным улицам. Переулки ночью – не место для приличных девушек. Поняла?

– Поняла, госпожа Елина, – серьёзно кивнула я.

– И ещё, – Елина наклонилась ближе, понизив голос. – Смотри в оба, кто к тебе в гости захочет. Местные охотники за талантами, маги, даже ремесленники – любят свежую кровь. Работать предложат, учиться заманят… Да не всегда к добру.