История со счастливым концом. Возвращение

Алла Матыченко

История со счастливым концом. Возвращение

Глава 1. Восток – дело тонкое.

Восточный базар…вы когда-нибудь бывали здесь?

Для путешественника из далеких земель восточный базар являет собой смесь ярчайших впечатлений. Конечно же прежде всего это какофония звуков, которые как шум моря накатывают задолго до того, как переплетенье улочек южного города вынесет тебя на базарную площадь.

А потом, будь ты даже готовым ко всему бывалым путешественником, восточный базар обязательно захватит тебя в плен, закрутит, завертит и пусть не надолго, но растворит в своей пестрой многоголосице, суматохе и толкотне.

По базарной площади в час, когда день только начинается и до Часа Дневного Зноя еще есть почти полдня, металась кошка. Она проскакивала между ногами верблюдов и осликов, перепрыгивала через тюки и корзины, ухитрялась в последний момент прошмыгнуть мимо базарных мальчишек и злющего торговца лепешками.

Ей не было дела до запахов жаренного мяса, до тычков и пинков базарного люда и лая местных собак. У кошки была цель – она искала своего человека. Или его запах, или пусть хотя бы крошечный его отголосок, принесенный проказливым ветерком.

Но нет, за то время, что кошка квартал за кварталом, вот уже сутки обыскивала этот город, нужного запаха она так и не нашла.

Тьма. Вязкая, всепроникающая и единосущая. Это все, что успевает отметить сознание прежде чем снова в ней раствориться.

Проходит лишь миг или целая вечность пока сознание снова начинает ощущать себя отдельно от этой тьмы.

Ощущения в конце концов приобретают более осознанную форму и становятся мыслями. Те очень просты, почти примитивны. Самая цепкая из них о том, что телу надо устроиться поудобнее. Ее нагоняет другая мысль о том, что тело испытывает жажду и боль. БОЛЬ! Она врывается яркой вспышкой и тьма небытия растворяется в ней.

Существо, которое начинает осознавать себя отдельно от тьмы беспамятства благодаря именно этой невероятной боли какое то время пытается от нее же и спрятаться, снова растворившись в небытие, но новая волна боли не позволяет это сделать.

Потом на существо обрушивается ледяной поток и боль на какой-то миг отступает. Но на смену ей приходят новые ощущения, заполняющие собой все пространство, в котором вязнет сознание этого существа.

Тьма начинает слабеть, становиться все прозрачнее и существо начинает различать то, что воспринимается им как СВЕТ. Того становится больше, и он начинает приобретая формы и значения.

Только эти значения существу недоступны. Все его попытки сосредоточится на осмыслении окружающего заканчиваются вихрем разноцветных точек, врывающимся в едва начинающее оживать сознание.

Однако время идет и существо вдруг осознает, что может различать звуки. Те настырно прорываются, какое-то время смешиваясь с круговертью плывущих точек, а потом вытесняют их и становятся тем главным, что заполняет сознание.

В какой-то момент существо начинает выделять из общего шума отдельные звуки, которые в конце концов определяются его сознанием как слова.

Потом кроме звуков появляется много ярких цветных пятен. Откуда-то приходит понимание, что и звуки и пятна очень важны, но снова наваливается боль и мир гаснет.

– А я говорю, что не собираюсь платить за эту дохлятину.

– Но господин, вы же сами видели, он всего лишь отключился. Сейчас я плесну на него водички и он оживет.

– Ты его еще и ногой попинай для верности. Нет, это не товар, протухший ящер живее его.

– Господин, господин, смотрите, он зашевелился и пытается повернуться на бок. Это хороший товар. Молодой, здоровый мужчина.

– Здоровым, после того, как твой дурак брат проломил ему своей дубинкой череп он теперь вряд ли станет. Ну да ладно, шмуль с вами, я его заберу. Плачу три серебрика.

– Такой хороший беспамятник стоит не меньше злотика. Вы же не обманите нас, господин?

– Злотик стоит раб, а не его труп. Забирайте те деньги, что вам дают и проваливайте.

Две тени в грязных лохмотьях недовольно ворчат, но став богаче на три серебряные монетки растворяются в темноте ночи. Нога в мягком сапожке пихает в бок лежащего на мокром полу человека и тот протяжно стонет в ответ на вспышку боли.

– Надо же, и в правду оживает, – говорит толстяк, с лицом, покрытым такой плотной сеточкой морщин, что кажется, будто его обладатель все время улыбаясь радостно щурится.

Он хлопает в ладоши, подзывая так слугу и указав на лежащего снова без признаков жизни человека приказывает привести того в надлежащий вид к утру. Тьма снова заполняет все, но на этот раз она не такая вязкая, она уступает. Тогда обрывки картинок и осколки образов начинают заполнять сознание. Человек, лежащий на полу стонет и шевелится, пытаясь придать своему измученному болью телу чуть более удобное положение.

На рассвете солнце еще не такое злое, каким оно станет днем. Сейчас оно радостно разгоняет ночную тьму и позволяет ветерку пробежаться по пыльным улицам просыпающегося города. Ветерок рад свободе и шаля заглядывает всюду, где для него найдется хоть самая крохотная щелочка. Утренний ветерок несет прохладу и ему с радостью подставляют лица, открывают окна и двери, впуская туда, куда войти может далеко не каждый, даже будучи готовым заплатить за вход полновесный серебряник. Ветерку весело и любопытно. Он ныряет между полами дорогого халата и вместе с его хозяином оказывается в одном из внутренних двориков, которыми так славятся все дома в Южных землях и на их границе. Внутренний дворик это особое место, это почти сердце дома. Сюда не попадет даже взгляд чужого человека. Здесь могут оказаться только члены семьи или очень близкие друзья, которых проводит сюда сам хозяин дома в знак высочайшего доверия и расположения.. Попасть в такой дворик можно только из дома, который окружает его от любопытных глаз со всех сторон. Ветерок пробежался вдоль стены, запутался в пригоршне соломы, оставленной на земле и замер. Если бы ему было позволено, то ветерок бы удивился. Этот внутренний дворик совсем не походил на те десятки двориков, куда сегодня он уже заглянул. Здесь не было ни ярких цветов, ни ковров, вынесенных чтобы они проветрились, ни веселого фонтана. Дворик был длинным, неприбранным и очень скучным. По крайней мере для веселого ветерка. Для него здесь нашлась лишь одна забава – прошмыгнуть среди нескольких десятков людей, сидящих и лежащих вдоль одной из стен. Ветерок пробежался, теребя их волосы и одежду, но никто из людей ему не обрадовался, не подставил лицо, не засмеялся, когда он играя взъерошил кому-то из сидевших волосы. Люди были тихи и если двигались, то ветерку казалось, что делали они это словно во сне. Хотя не могли же они все спать с открытыми глазами?

Еще разок пошуршав на прощание соломой ветерок метнулся к дверям, взметнул, схулиганив, полы одежд какой-то давно не молодой абби, которая так забавно запыхтела, пытаясь выпутаться из многих слоев тончайшей ткани, и умчался по своим делам, унося с собой на память об этом дворике чуть-чуть его ароматов. А внутренний дворик дома уважаемого владельца складов и конюшен Ваалилла Синови остался на месте и продолжил жить своей обычной, незатейливой жизнью. Люди продолжали сидеть у стены и, судя по всему готовы были сидеть так до конца мира. В углу под навесом поставили стол, за которой тут же уселся остроносый человечек, такой смуглый и верткий, что сравнение со зверьком змеегрызом, напрашивалось само собой. Человек раскрыл небольшой плоский ящичек и стало понятно, что он готов записывать все, что сочтет нужным записать его хозяин – уважаемый Ваалилл Синови. В другом углу двора толпился десяток вооруженных мужчин. Судя по их одеждам и оружию в из обязанности входило приглядывать за соблюдением порядка в этом уголке города. Хозяин дома в это время приветствовал всех, кто нашел время (и деньги, ибо за вход сюда платили по одному серебрянику с человека) посетить его скромный дом и воспользоваться его услугами посредника в деле найма работников.

Гости, а их кроме знакомых ветерку тучного, но очень подвижного мужчины и крупной, громогласной женщины укутанной в легкие шелковые одежды, подошедшие больше молоденькой девушке, было восемь человек. Входя во двор они кивали на приветствия хозяина и шли дальше, прохаживаться вдоль группы мужчин, замерших у стены. Иногда внимание кого-то из гостей привлекал один из сидящих и тогда по приказу хозяина дома тот поднимался, поворачивался, позволяя себя лучше разглядеть, а потом снова усаживался и замирал. Дворик не первый раз видел все это и знал, что к своим гостям хозяин относится по разному. Одним он просто кивал, приветствуя, к другим подходил и обменивался парой-тройкой фраз, а рядом с некоторыми оставался надолго. Тогда он менялся и превращался в радушного и заботливого дядюшку, готового на любые жертвы, лишь бы его гости были довольны. Сегодня его особого внимания удостоилась та самая укутанная в лёгкие шелка горообразная абби. Ее голос, обращенный к спутникам, хозяину дома и, наверное ко всему миру раздавался из той части дворика, где чуть в стороне от остальных у стены сидел сильно избитый человек. Его явно пытались привести в товарный вид и часть ран на теле была наспех замазана сильно пахнувшей мазью, но ссадины и синяки на лице говорили сами за себя. Что касается одежды – так ее просто не было. Как и на остальных бедолагах, сидящих тут, на нем была лишь набедренная повязка, да еще тряпка, намотанная на правую руку.

– Это тот, ради которого мне пришлось сюда приехать?

– Да, уважаемая. Как только я его увидел, то сразу же подумал, что он может вас заинтересовать.

– Чем же мне может быть интересен этот мальчишка. Вы ведь не будите спорить со мной, утверждая что ему больше 20 лет? Вы, уважаемый наверное перепутали меня с амми Денорой с ее цветником. Это ее может заинтересовать такой тюльпанчик. Меня интересуют мужчины, которые могут держать в руках оружие. Этот экземпляр мне совершенно не интересен.

– Простите меня, уважаемая за дерзость. Но именно вас и может заинтересовать это существо. Когда его ловили в одном из диких уголков степи, он голыми руками смог отбиться от троих опытных охотников и только по счастливой случайности его все же удалось поймать.

– А что же это за случайность? – промурлыкала его собеседница, заинтересовавшись разговором.

– Камень, вовремя брошенный и удачно попавший ему в голову, – с улыбкой ответил хозяин дома.

Судя по благосклонной улыбке шутку оценили и приняли.

– Хорошо, я подумаю, может и заберу его, но мне хочется взглянуть и на остальных. Может среди вон той группы северян – это ведь северяне? я еще что-нибудь присмотрю.

Абби, шелестя одеждами в сопровождении пары охранников проплыла дальше, освободив место для богато одетого молодого человека и, судя по сходству – его старшего родственника.

– Вот, дорогой племянник кого я советовал бы взять для ухода за вашим новым жеребцом.

– Да он какой-то полудохлый. Лучше взять кого-нибудь из вон тех. Смотри, дядюшка, какие там есть экземпляры. Например вон тот справа у стены. Настоящий великан. Вели ему встать и пробежаться. Хочу увидеть как он двигается.

– Я, к сожалению не могу им управлять. Надо позвать здешнего распорядителя.

Парочка заозиралась в поисках хозяина дома, но он был занят беседой с господином, одетым не смотря на пригревающее солнышко в толстые стеганные одежды, похожие на те халаты, что одевают женщины перед сном.

От нетерпения юноша притопнув ногой был готов разразиться бранью в адрес нерасторопного хозяина, но дядюшка зашептал ему указывая на человека в халате – Тише, мой мальчик. Там стоит очень важный купец. Это его караваны привозят для нас те прекрасные товары, что потом продаются в лавках этого города.

– Ему тоже приглянулся тот огромный северянин. Вдруг но его купит раньше нас?

– Мой дорогой племянник, спешу вам напомнить, что уважаемый Ваалилла Синови не продает этих людей. Вы ведь знаете, что в нашей стране, и даже здесь на ее границе с Южными землями это запрещено под страхом смертной казни.

Господин Ваалилла Синови с разрешения градоправителя является посредником в сделках по трудоустройству тех, кто приезжает к нам из других мест в поисках работы и хорошей жизни. Все эти люди обратились к нему за помощью и он с радостью им помогает.

– Вот смотри – купец подыскивает работников. Во время пути по пустыне в караване всегда много работы. Когда караван придёт в Южные земли, то он найдет своим работникам другого работодателя.

– А зачем работники той толстой абби?

– Тише мой дорогой, тише. Эта сама абби Вистина. Ее муж был начальником дворцовой стражи правителя Южных земель и за свои заслуги -ха-ха, – был отправлен в дарованное ему селение на границе с нашим государством. Здесь он и скончался, А его супруга не растерялась и теперь поставляет бойцов на все арены Южных земель. А обучают их всем видам боев бывшие сослуживцы ее мужа.

– Бойцы должны быть быстрыми и ловкими, а эти все как мешки набитые травой, еле двигаются. Я передумал здесь кого-то покупать, то есть нанимать.

– Я прошу меня извинить, – к ним улыбаясь подплыл хозяин дома. – Уважаемые гости уже определились с тем, кого они хотят нанять на работу? К стати, если это не тайна, для чего вам нужен работник?

– Мне подарили прекрасного жеребца и теперь нужен слуга, который будет смотреть за ним и, одетый в красивую одежду бежать рядом, когда я буду ехать на коне по улицам города или кататься в городском саду. Все должны видеть как богата наша семья.

– Я понимаю вас, мой господин, – Ваалилла Синови склонился в поклоне. – вы уже что-то присмотрели?

– Мне нравится вон тот беловолосый здоровяк, а дядюшка подсовывает вон того полумертвого и тощего.

– Мой дорогой племянник, уверяю вас, этот работник именно то что вам нужно. Он высок, отлично сложен и будет прекрасно смотреться рядом с легким и быстрым конем. Тем более, ха-ха, его волосы хорошо будут оттенять вороную масть вашего красавца.

– Скажите, – игнорируя дядюшку племянник повернулся к Ваалилла Синови. – Отчего все эти люди такие вялые? Они больны или вы их не кормите?

– Нет – нет, уважаемый. Они все сыты и здоровы. Просто, чтобы они быстрее привыкали к новой для себя жизни мы даём им выпить специальный отвар. После него они становятся такими спокойными и послушными.

– В нашем доме много таких работников – протянул племянник, недоверчиво поджал губы, – только они все очень даже бодро делают все, что им указывают.

– Вы совершенно правы, мой господин, – Хозяин дома радостно закивал в ответ. – Когда вы определитесь с выбором и оплатите нужную сумму, наш писарь составит договор найма и вы получите специальный браслет, который наденете на своего нового работника. После этого действие отвара прекратится, а работник будет слушать и исполнять только ваши приказы.

– А если мой слуга потеряется?

– На браслете будет указано ваше имя, как его работодателя и его имя, как вашего работника.

– А какое у него имя?

– Деточка, – от голоса подошедшей к ним абби Вистины все вздрогнули, – Там откуда родом эти люди имена такие ужасные, что здесь они берут себе другие. Верно ведь? – она хохотнула, подмигнув хозяину дома.

– Вы как всегда правы, госпожа, – растекся тот в улыбке.

– Я все же решила забрать этого тощего- обратилась она к Ваалилла Синови, пойдемте подпишем договор его найма.

– Его выбрал я, – взвизгнув топнул ногой племянник, поддержки ради пропихивая вперед дядюшку.

Спустя пару мгновений все собравшиеся во дворике стали свидетелями отчаянного спора двух групп хорошо одетых людей, которые с азартом и пеной у рта доказывали свои права на именно этого работника.

Дав своим гостям вволю наораться уважаемый хозяин дома предложил выход – работника заберет тот, кто внесет больше денег за заключение договора о его найме. Больше готовой заплатить оказалась хозяйка школы бойцов. Ее и сопроводил хозяин дома в угол двора, где усердно заполнял бумаги и наносил нужные надписи на браслеты остролицый писарь. Туда же два охранника привели и опустили на землю сильно избитого застывшего в полусне парня, купленного хозяином дома за три серебряника вчера вечером и продаваемого сегодня за 200 золотых монет. Оформление договора, из которого следовало, что школа абби Вистины получает его в качестве бойца сроком на 10 лет, заняло совсем немного времени. Браслет был тоже почти готов.

– Госпожа, дайте вашему работнику имя,– прошелестел писарь.

– Уважаемый господин Синови, помогите мне с этим трудным делом, – хохотнула женщина. – Нужно имя, которое в наших краях встречается нечасто и сразу привлечет внимание. И пусть оно будет покороче, чтобы его было легко выкрикивать зрителям, пришедшим на бои. Задумавшись, хозяин дома потеребил свою ухоженную бородку, а потом просияв, воскликнул: – Моя госпожа, в тех местах, откуда прибыли эти люди для указания их места в обществе есть специальные прозвания.

– Ну так не молчи, называй их скорее, а я прикину, что из них больше всего ему подойдет.

Торговец задумался и начал перечислять: – король, принц, виконт…

Женщина повторяя за ним каждое новое слово как будто катала на языке, то произнося его тихо, то резко и призывно…

– Герцог, маркиз, граф…

– Маааркииз! – нет, не то, – женщина недовольно качнула головой, – Граф…Граф! ГРАФ! – последний раз она прокричала это слово во всю силу своего голоса и замерев на миг, будто прислушиваясь, одобрительно кивнула. – Вы, уважаемый, как всегда мудры. Это именно то, что я хотела.

Она подошла к сидящему на земле человеку, лицо которого вдруг исказила гримаса боли, и несильно пнув его мыском своей туфли в бок сказала.

– Граф. Запомни, теперь ты Граф.

Глава 2. Воскресший.

Боль бывает разной. Сильной, слабой, мимолетной или постоянной. А еще она бывает разноцветной: черной, поглотившей весь остальной мир; черной с проблеском красных пятен – которые появляются если боль чуть ослабевает. Еще чуть ослабев боль может и вовсе стать только красной.

Она может съежится до размера укола булавкой и пылать в этой точке ярче солнца, обжигая и не позволяя существу раствориться в сером мареве, которое заволакивает все вокруг, отупляя сознание и растворяя в себе самою личность. Уступая боли, часами беспокоящей сознание, туман немного отступил и человек, стал воспринимать окружающий мир более отчетливо. Он осознал, что сидит, привалившись спиной к опоре. Он видел над собой небо и все выше поднимающееся над белой стеной солнце. Тела коснулся ветерок и человек увидел, что почти раздет. Он понимал и это и то, что вокруг ходят люди, смотрят на него, говорят о нем. Но оказалось, что понимать и осознавать происходящее– это не всегда одно и тоже. Человек все видел и окружающее было ему безразлично. Его душа давно готова была заснуть, как засыпали души тех, кто сидел и лежал рядом с ним, но ей мешала боль. А еще образы, как туман выплывающие из глубины сознания. Чаще всех появлялся образ пожилого мужчины, который что-то говорил, требовал, втолковывал, звал. Наверное были и другие видения, но это было самым настырным и являлся все чаще и чаще. А еще неимоверно жгло руку. Да, человек вдруг осознал, что болит его рука. И вот уже он с выражением удивления и осознания на лице рассматривает ее, замотанную грязной тряпкой. Рядом шум – люди разглядывают его, потом снова подходят, но эти другие – не уверенные и равнодушные, один капризный, а другой уставший, с оттенком раздражения и злости. Человеку все равно. Его чувства почти спят. А рядом с местом, где он сидит между тем спорят и шумят, потом расходятся и он видит, что кто-то из них огорчен, а кто-то доволен. По знаку бородатого толстяка его подхватывают под руки и куда-то тащат, а потом опускают на землю. Рядом разговаривают двое и вдруг бородач начинает произносить слова, а крупная женщина (он знает что это именно женщина) повторяет каждое сказанное им слово, проговаривая его на разные лады. И вдруг безучастно смотрящий на все человек осознает, что с каждым сказанным женщиной словом туман все больше тает, и к нему возвращается способность мыслить.

– Герцог, маркиз, граф…– Маааркииз! – нет, не то, – женщина недовольно качнула головой, – Граф…Граф! ГРАФ!

Вспышка! Яркая вспышка осознания действительности ударила по сознанию и человек на миг замирает, перестав дышать.

– Граф. Запомни, теперь ты Граф.

Того, что произошло потом не ожидал никто. Сидящий на земле, один из многих побывавших здесь существ с уснувшей навсегда душою, которые реагируют лишь на приказы того, с кем связаны древними силами договора подчинения, вдруг одним невероятно быстрым и в то же время текуче-плавным движением оказался стоящим на ногах. Хотя назвать безвольным существом этого молодого, крепкого мужчину сейчас никто-бы не смог. В каждой руке он держал по короткому мечу, а их хозяева из охраны абби без сознания валялись на земле. Однако не зря охрана владельца складов и конюшен Ваалилла Синови считалась одной из лучших в городе. В следующий миг вся десятка бойцов, несущая сегодня охрану этого места окружила бунтаря, скрестив с ним клинки. Рыжая кошка металась по рынку. Она осматривала и обнюхивала лавку за лавкой, торговца за торговцем. Солнце давно взошло и утренняя прохлада стала уступать место дневному зною. Налетевший ветерок метну в кошку щепотку дорожной пыли, окутал на прощанье невероятной смесью самых разных запахов и затих в тени до завтрашнего рассвета. А кошка вдруг замерла на месте, Вытянув шейку и прикрыв глаза она, нырнув в смесь ароматов изо всех сил пыталась еще раз уловить тот единственный запах, который так долго искала. Она стояла так несколько ударов сердца а потом открыла глаза, призывно мявкнула и со всех лап кинулась туда, откуда тянулась только ей видимая тонкая ниточка следа ее человека. Смуглая женщина в ярких одеждах Южных земель медленно продвигалась среди шумной толпы в сопровождение десяти наемников, прибывших судя по говору и одежде из восточных земель. Увидев промчавшуюся мимо них кошку и она и ее спутники не сговариваясь кинулись следом. Удар, уклониться, снова удар, поворот и чей-то голос на грани восприятия. Он запрещает калечить стрелами и сетями оплаченную собственность. Под ногами тела павших и стоны раненых. Правую руку снова окатило жаром. Но теперь он не изматывает болью, а наполняет человека силой. И снова: удар- поворот- нырок- обманный финт – удар. Несколько минут назад нападавших было десять, потом девять, семь. Они выбывали из боя, оставшиеся стали уставать, но и их противник снизил темп боя. Пару раз его смогли достать клинком и теперь кровавые разводы мешаясь с потом все больше покрывали тело. Наконец милейшему господину Синови это бесплатное уничтожение его людей надоело и он приказал притащить и развернуть сеть, что его слуги молниеносно выполнили. По отданной им команде остававшиеся на ногах охранники прекратили бой и расступились, освобождая место ловцам, действующим так, словно они на мелководье окружали сетью стаю рыб и секунду спустя той некуда будет деваться. Кто из любопытных зрителей завизжал первым – осталось тайной. Но невольные свидетели совершенно точно запомнили, что голос досточтимой абби Вистины может заглушить рев знаменитого боевого ящера предводителей степняков. В этот раз женщина ничего не требовала. Она кричала от страха.

Во дворике в одно мгновение стало тесно. Сначала, перелетев через забор высотой в два человеческих роста рядом с почти укрощенным рабом оказался огненный зверь, больше всего похожий на взбесившуюся кошку. Двух ударов лапой хватило, чтобы смести остававшихся на ногах охранников и слуг. Сеть перестала существовать, растерзанная на части спустя еще один удар сердца. А потом двери, ведущие во дворик были снесены ворвавшимися людьми. Последней во двор вошла пожилая женщины в ярких одеждах степняков. К чести хозяина этого дома следует сказать что он почти мгновенно пришел в себя и с неподдельным возмущением набросился на вошедших размахивая руками и требуя немедленно убираться отсюда, заплатив штраф за беспокойство его уважаемых гостей. А двор между тем продолжал заполняться народом. В основном это были представители городской стражи, среди которых мелькали лица любопытных горожан. Казалось, что после всего, что здесь произошло совсем недавно время на мгновение застыло. И тут раздался детский крик – Отец! Отец, мы тебя нашли.

О тех, кто бездумно продолжал сидеть у стены все забыли. Привлечённые криком люди стали оборачиваться, чтобы стать свидетелями того, как к одному из сидящих бросается со слезами девочка лет десяти, а следом за ней молодая скромно одетая женщина и двое мужчин. И тогда над собравшейся толпой прозвучал голос – Я, Алисандр Родер, четвертый граф Ивлис обвиняю хозяина этого дома и его гостей в похищении людей, использование запрещенного колдовства для обращения их в бездушных рабов и торговлю ими.