Проза (сборник)

Дама замолчала, казалось, что она углубилась куда-то, на время выпала из пространства, из этого мира. Потом аккуратно погладила свои руки, снова усмехнулась.

–А печенье то все же было вкусное.

Тут она встала, похлопала по плечу молодого секретаря.

–Не скучай, парниша – смешливо произнесла она, и сразу ушла. Юноша сразу почувствовал легкий, но такой приятный и одновременно манящий запах ванили. Он еще долго сидел в зале, смотрел в окно, на улице жадно курила певица.

Когда секретарь вышел, на улице продолжал валить крупный холодный снег, веяло приятной прохладой. Молодой человек оглянулся, певицы уже не было.

Вечер Дины Минской

«Умница, красавица, будущая звезда, отличница, талантище» – все это говорили о ней, о Дине Минской. Она – талантливая танцовщица, уже в свои 16 лет брала призовые места на разных танцевальных конкурсах. Хореографы видели в ней талант, будущую звезду, величайшую танцовщицу. Училась Дина также прекрасно, как и танцевала. У нее были только одни пятерки, ни единой четверки, и уж тем более тройки. Внешностью она обладала красивой.

Ее партнер по танцам Миша – простой парень, как все мальчишки его лет. Танцевал хорошо, но Дина лучше. Только за счёт нее их пара занимала призовые места.

Миша и Дина были влюблены в друг друга. Это была та самая первая, слишком наивная подростковая любовь, но зато такая красивая и умильная. Каждый день они ходили на тренировки, потом каждый вечер Миша провожал Дину, они медленно шли, гуляли по парку, целовались и обнимались. Они оба хотели славы, выйти на более крупные мировые конкурсы, прославится на весь мир. Дина всегда наивно хохотала, Миша представлял в голове красивые картинки их совместного будущего.

Шла зима, очень холодная, морозами она была обильна, и снежная. По всему городскому пейзажу простирались высочайшие сугробы, блестящие на морозном январском солнце. Дни были короткие.

В один день тренировку отменили, Дина с Мишей пошли домой. На улице стоял тихий закат. Дина поднялась на снежную горку, перед ней раскрылся вид на железную дорогу, на станцию, на бледно-розовое нежное небо, за которым пряталось чуть заметное красное солнце. Суровая российская прохлада леденила ей щеки, иногда развевала легкие кудри. Она стояла, долго смотрела вдаль на бледно-розовое нежное небо, на уходящее в неизведанную даль красное солнце, на первые блеклые звезды, постепенно появлявшиеся на прохладном небосводе.

Через неделю Миша с друзьями пошел кататься с крутых гор, ехал стоя, не удержался, съехал в буерак. Он жив… Он остался жив… Но ходить, врачи сказали, он не будет никогда. Дина была в больнице, говорила с врачом. На прощание она зашла к Мише. Они не говорили о травме, о танцах, о своих планах. Говорили о пустых вещах, как все подростки. Дина поцеловала в лоб Мишу, перед тем, как выйти из палаты, последний раз обернулась. Ее юное лицо осветило яркое морозное январское солнце. Она была прекрасна, нежна. Миша млел, чувствовал что-то родное, манящее, но одновременно уходящее, навсегда.

Дина просто шла, она ни о чем не думала, ни о чем не жалела. У нее не было слез, не было грусти. Она шла вдоль путей, поднялась на мост. Посмотрела по сторонам, не было ни души. Только крупный холодный снег медленно опускался с хрустального звездного небосвода. Вечер был тихий, но одновременно звонкий. Был страшный мороз, все ее лицо посинело, из-за рта непрерывно шел густой пар. Но было комфортно, уютно, очень даже красиво.

Тут поехал состав, издал свой положенный гудок. Дина просто шагнула.

Дину Минскую опознали не сразу. Позже Миша найдет ее письмо, где будет просто сказано: «Миша, живи! Ты тут не при чем. Ради меня живи!».

Миша будет жить, он будет жить и помнить ту холодную январскую зиму, прекрасные и тихие хрустальные ночи, тихий закат и бледно-розовый небосвод с уходящим вдаль красным и холодным солнцем.

Пустое золото

Она лежала долго, ей оставалось буквально полугода. Нина Афанасиевна некогда влиятельная женщина, директор самого крупного универмага Ленинграда, стальная леди, вдова известного предпринимателя, ранее партийного чиновника Николая Григорьевича так медленно и мучительно умирала в своей постели. У нее никого не осталось. Был один сын – Петр Власов, да и тот мот, любитель азартных игр, выпивок и посиделок. Муж давно умер, оставив в наследство огромный особняк в Ленинградской области и дачу. Ну а других родственников у нее и не было. Вот она, совсем беспомощная и слабая лежит, смотрит уныло в окно, откуда доносился сладостный медовый запах цветущей сирени.

– Мда – думала она – вот и кончается моя пора! Так быстро жизнь пролетела. Эх. Даже оставить все это имущество не к кому. Сын за год все промотает.

–Нина Афанасиевна! – крикнула горничная – Нина Афанасиевна, к вам ваша новая сиделка. Уже здесь, хочет войти.

«Эх, опять прислали какую-нибудь молодую дуру с мед вуза, надоели как. Даже помереть не дают спокойно», – нервно размышляла Нина Афанасиевна.

–Пускай ее! – крикнула хозяйка.

В широкую и просторную комнату зашла совсем юная девушка. Она была настолько скромна и проста, настолько тихой и робкой, что даже было неловко завести с ней разговор. Сама она была низкого роста, худенькой, была вся миниатюрненькая и аккуратненькая. Кожа была безупречно белой. Да и одета она была совсем по скромному: в белой блузочке с элегантным черным бантиком на шее.

–Ой, совсем юная. Куда же вы ее? Она тут и недели не проживет! Нет, я отказываюсь от ее услуг! – завопила хозяйка.

Девушка слегка испугалась, легонько кашлянула, совсем-совсем робко сказала: «Знаете, Нина Афанасиевна, вы правы. Я совсем еще юная. Именно поэтому мне нужен опыт. Я закончила мед с красным дипломом, но в больницу не берут. Нужен опыт. Помогите мне, пожалуйста. Я ведь такое расстояние преодолела, пока к вам сюда добиралась. По крайней мере, меня выгнать вы всегда сможете. Дайте хотя бы шанс».

«Иш, какая! Ладно. Оставлю ее пока. И все же, больше недели она не продержится», – думала хозяйка.

–У вас документы проверили?

–Да, все в норме. Именно поэтому меня и впустили в ваш дом.

–Хорошо, вы можете остаться. Но, у вас будет испытательный срок – неделя. Продержитесь – будете работать, а со мной, знаете, очень нелегко работать, уж я то знаю.

–Хорошо. Скажите, когда я могу приступать к своим обязанностям? – все также кротко спрашивала юная девушка.

–Сегодня! Непременно сегодня! У вас есть час. Через час я жду свой обед! Не Дай Бог опоздаете.

–Не волнуйтесь, я все успею – робко ответила девушка.

«Господи. Не хочу их видеть. Надоели эти сиделки. Проку от них… Никакого» – еще более нервно размышляла хозяйка большого дома.

***

Как ни странно, но юная девушка работала не покладая рук. Не то что неделю, она уже целый месяц проработала сиделкой Нины Афанасиевны. Изначально, та особо ею не интересовалась, постоянно капризничала, пыталась выжить бедную девушку, но та была готова выполнить любой каприз своей госпожи. Так, неделя за неделей, и Нина Афанасиевна привыкла к юной особе, ей очень нравилось, когда исполняют ее капризы. Теперь, когда есть такая услужливая прислуга, можно в любой момент что-то загадать, и она, как волшебница, в сию минуту исполнит это желание. «Уж не фею ли мне послал сам Бог перед смертью? Хм» – думала больная госпожа.

Каждое утро начиналось с уборки комнаты, в которой жила хозяйка, с проветривания. Только потом современная помещица желала завтракать, причем каждый раз одно и то же – омлет и кофе с молоком – не более. После она давала распоряжения: погладить или постирать белье, включить телевизор, принести книгу, приготовить что-нибудь вкусненькое и т.д. Да, вам не показалось, юная особа стала больше, чем сиделка. На нее стали перекладываться и хозяйственные дела по дому. В общем, юная золушка с восходом солнца и до самого покрова ночи была вся в делах, и так каждый день. Иногда, когда госпоже наскучит сидеть одной, она подзывала к себе девушку, и просто беседовала с ней. Разговоры были совсем обычные, ничем не примечательные, абсолютно бытовые.

–Ох, ну и дура же ты! Чего тут целыми днями сидеть? Иди, с молодежью гуляй! – говорила ни раз хозяйка.

–Да не интересна мне эта молодежь – хохотливо, но скромно отвечала девушка – мне опыт нужен, хочу быть врачом.

–Да-да, мед с красным дипломом. И как я только могла забыть? – иронично выговаривала старушка – зануда ты! Вот кто!

–И все же я вас очень люблю и уважаю – заботливо говорила девушка.

«Уважает она. Хм. Дура, Господи», – думала Нина Афанасиевна.

–Как тебя зовут? Все время забываю.

–Лизавета Петровна – застенчиво отвечала девушка.

–Господи, чуть ли не как у дворян – тешилась хозяйка.

–Неет, все из деревни мы – говорила сиделка.

–А почему Лизавета, а не Елизавета?

–Так папочка мой захотел. Сказал, что его дочь будут звать Лизаветой. Он очень меня любил, всегда обо мне заботился. Мне его очень не хватает – прослезившись говорила девушка, потом и вовсе зарыдала.

Долго успокаивала госпожа свою верную служанку, даже ей, стальной леди, стало жаль ее. Она сидела, гладила своей морщинистой рукой бережно заплетенные волосы девушки, смотрела в ее крупные и светлые глаза. «Мда… Не дура ты, не дура, а золото. Золото, которого еще не было в моей жизни», – говорила хозяйка.

–Я ведь со всем одна – продолжала сквозь слезы говорить девушка – я ведь поэтому и пошла в мед, чтоб помогать другим людям. Своего папочку любимого не уберегла. Но я дала клятву, я поклялась помогать всем, всем, кто действительно нуждается в помощи.

–Ну а парень у тебя есть? – нежно, как мама, спросила пожилая женщина.

–Нет, и не было никогда. Я вот все одна. Никак не найду своего принца, свое счастье, свою мечту – плакала и говорила девушка.

–Знаешь, я тоже уже очень много лет одна. Муж умер давно, сын ушел в самостоятельное плавание, меня даже не вспоминает. Эх. Никого. Совсем я одна на старости лет осталась. Никому не нужна. Всеми забытая женщина – наивно говорила женщина.

Так они и просидели всю ночь, говоря по душам.

***

Нине Афанасиевне становилось хуже с каждым днем. Врач не мог определить резкое ухудшение состояние госпожи. Конечно, тяжелая болезнь потихоньку съедала ее, но даже такое заметное ухудшение было слишком подозрительным. «Ну все, помираю я!», – вопила некогда стальная леди. «Даже полгода не осилила!». Дни пролетали быстро, уже давно отцвела та душистая медовая сирень, зелень с местной дубравы давно потемнела, летние дни пошли на убыль. Лизавета Петровна продолжала заботиться о своей старушке, целыми днями сидела возле нее. В один день та попросила ее вывезти на каталке в лес, чтоб на последок подышать свежим воздухом. Это желание было исполнено. Нина Афанасиевна в полубреду наблюдала мелькавшее августовское солнце в листве дубрав, жадно ловила нотки чистого воздуха. Не знаю точно, но в этот день она была счастлива. Она увидела то, чего не замечала ранее – окружающую ее жизнь. Вечером этого же дня она скончалась.

В величественную усадьбу стали то и дело стекаться не менее величественные юристы северной столицы. Даже объявился непутный сын Гриша. Он нагло вошел в дом, облил всей грязью России матушки всех знатных юристов, не обошел стороной и юную Лизавету Петровну.

–Ага, стоит такая невинная вся! Это ты мою мать сгубила! Не могла она умереть так скоро! Не могла! Врачи сказали, подтвердили давно, что это невозможно – вопил молодой человек.

Юная девушка стояла испугано, молчала, нервно закусывала губы.

–Молодой человек, успокойтесь, Ради Бога! Ваша покойная матушка умерла своей смертью – в один голос говорили юристы.

–Да не верю я! Бред это – настаивал юноша.

Очень долго шла вся эта сумятица. Григорий по-черному запил, ушел в разгул. В завещании покойной Нины Афанасиевны было сказано, что все имущество передается ее верной подруге суровой жизни Федоровой Лизавете Петровне. То, что это был скандал – ничего не сказать. Вся северная столица гудела аж целый год. Многие видели в этом что-то нечистое, противозаконное, но всем было, по большому счету, все равно, ибо по-настоящему родных людей у Нины Афанасиевны действительно не осталось. Что касается Григория, так тот через два месяца сгинул в своих бесконечных пьянках и азартных играх. По сути, не к кому было и завещать величественный особняк, поэтому никто не стал заниматься этим делом.

Через два года в этот особняк пришла юная девушка по объявлению. Уж очень ей нужна была работа горничной. В просторном и светлом зале никого не было. Как сказал дворецкий: «Ждите! Хозяйка к вам выйдет». И действительно. Буквально через пять минут по винтажной лестнице спускалась, на первый взгляд, влиятельная женщина. Она села в массивное позолоченное кресло, уставилась прямым и строгим взглядом на провинциалку.

–Так, это вы пришли за вакансией горничной? – властно спросила леди.

–Да, знаете, ищу работу – быстро ответила женщина.

Хозяйка казалась настолько величественной, складывалось ощущение, будто она восседала на троне, как самая влиятельная королева. Ее строгий взгляд иногда смягчался легким лукавством, тонкие губы то кривились, то прямо выражали улыбку.

–Вы подойдете мне! – сказала госпожа.

После общения с горничной дама в роскошном платье встала и направилась обратно по винтажной лестнице.

–Извините! – крикнула горничная – как мне к вам обращаться?

–Лизавета Петровна!

Старая мелодия

Светлана Залесская поступала в театральное училище в Москве. Тверь – был ее родным городом. Как провинциалке, ей было некомфортно отвечать перед уважаемой комиссией, смотреть на лица влиятельных и успешных людей, слушать речи столичных мажоров. Она росла в бедности. Ее мать – Наталья Игнатьевна работала простой посудомойкой в кафе, зарабатывала мало, воспитывала дочь одна. Отцом Светы был приезжий актер с приятной внешностью, родом из Рязани. Совместную с ним фотографию Наталья хранила по сей день. В юности она была в него влюблена, хотя знала, что этим отношениям не суждено было быть. Ну она родила, решила растить дочь одна, работала на двух работах, во всем себе отказывала. Света изначально была достаточно творческим ребенком. С ранних лет пела, позже училась в музыкальной школе, также посещала театральную студию, всегда участвовала в школьных постановках. Наталья оплачивала дочке все кружки, лишь бы она развивалась. По окончании школы, юная Света решила поступать в Москву в театральное училище. Вот теперь она стоит перед комиссией в тускло освещенном зале и читает «Евгения Онегина». Она поступила. Теперь ей приходилось не только учиться, но и работать, денег катастрофически не хватало. За последние месяцы ее мама резко сдала, тяжело заболела, не выходила с больничных. В конце ноября ей поставили онкологию желудка, она не могла больше работать. Свете пришлось взять академический отпуск, устроиться на вторую работу, дабы помочь своей матери. Днем она работала официанткой в столичном кафе, вечером мыла троллейбусы в депо.

В феврале месяце владелец кафе Николай Голубев предложил ей работу домохозяйки в его особняке. Деньги предлагал он хорошие, Света согласилась. Она переехала к нему в усадьбу, он выделил ей небольшую, но светлую комнату. Каждый день она меняла белье, стирала вещи, выполняла уборку по дому.

В начале июня мама Светы скончалась. В старой квартире девушке все напоминало счастливое прошлое. Как она играла с мамой, как училась за тем небольшим письменным столом, как музицировала на старом и протертом пианино. Все ей напоминало о прошлом. Будущего Света не видела, или оно было слишком темным, чтобы его разглядеть. Как бы то ни было, она решила вернуться в Москву, чтобы быть подальше от навязчивых воспоминаний. Светлана устроилась на новую работу – теперь она мыла посуду в элитном московском ресторане. Со старой работы ей пришлось уйти, так как Николай Сергеевич стал приставать к ней. Теперь она могла спокойно выполнять свои обязанности. Работала на двух работах: днем продолжала работать официанткой, вечером мыла посуду. В следующем году планировала восстановиться в училище.

Холодной и дождливой осенью она познакомилась с парнем в ресторане, в котором сама работала. Он оказался солидным и достойным юношей из прекрасной и образованной семьи. Они стали встречаться, каждый поздний вечер он заезжал за ней на своем элитном автомобиле класса люкс, после чего они ехали либо к нему, либо в кино. Света наконец-то расцвела за эти последние месяцы, впервые улыбнулась и почувствовала счастье. Через месяц она переехала к нему, больше ей не приходилось работать, денег им вполне хватало. Владимир Пряников был из рода знаменитых предпринимателей Пряниковых. Его отец владел собственной сетью кафе и ресторанов, мама занималась салонами красоты. Родители не одобряли выбор сына, настаивали на том, чтобы он выбрал себе более достойную невесту. Володя же пытался усидеть на двух стульях: родителям обещал не заводить никаких серьезных отношений, Свете говорил, что несмотря ни на что никогда ее не бросит. Она ему верила, она его очень сильно полюбила. Каждый день она ждала его на белоснежном балконе, ждала, когда он приедет на своем черном автомобиле. Несмотря на наемный штат поваров и горничных, Света не могла сидеть на месте и постоянно пыталась сделать приятное любимому. То сама что-то сготовит, то повесит новые стильные шторы в комнате. Он делал вид, что ему все нравится, она верила.

В декабре родители поставили Владимиру условие: либо он бросает Светлану и женится на достойной девушке и получает прежний доход каждый месяц, либо он остается со Светланой и лишается всех родительских благ. Тут Володя не мог уже усидеть на двух стульях, ему пришлось сделать выбор. В этот же вечер он заявил Свете о расставании, собрал ей вещи, и наказал личному водителю увезти ее в город. Разочарованная Светлана вернулась в родную Тверь. Через месяц она узнала о своей беременности, написала Володе, тот сразу заблокировал ее страницу.

Светлана посмотрела на себя в зеркало, погладила свой живот. Подошла к старой стенке, в которой на видном месте стояла совместная фотография юной Натальи с красивым молодым парнем – отцом Светы. Она посмотрела на снимок, отложила его в сторону, села за старое и скрипучее пианино, и заиграла прекрасную и таинственную мелодию.

Последняя партия

Глава 1.

Он был любим. Он был знаменит. Он был талантлив. Но он был болен. Сильно болен. Он знал, что скоро умрет. Для него была важна эта последняя партия, он не мог ее пропустить.

Вот сейчас он едет на вечер к своему старому другу Владиславу Новикову. Настроение было ужасным. На улице темнота, тихо опускается белый и холодный снег, вдали светится одинокий холодный фонарь.

Подъехав к величественной усадьбе, к автомобилю тотчас вышли экономки и дворецкие. Из машины вышел молодой и красивый мужчина в теплой шубе. Услышав радостные крики, исходящие из дома, гость тут же поспешил подняться к входу. Из просторного холла виделись различные дамы в изысканном вечернем туалете, рядом их сопровождали не менее влиятельные кавалеры. Гость снял свою шубу, подал ее дворецкому, зализал свои густые и темные волосы.

–Аа, Дмитрий! Рад тебя видеть! Дамы и господа, знакомьтесь, это мой старый друг Дмитрий Павлов! Между прочем настоящий маэстро! Пианист!

–Здравствуй, Владислав! И вам господа доброго вечера!

Через мгновение после знакомства начался бал. Дамы со своими кавалерами кружились в танце по всему блестящему паркету. Только он не танцевал, голова и так кружилась.

За фуршетом мужчины говорили о политике, дамы о новинках моды. Дмитрий рассматривал картины, которые не так давно были куплены на аукционе в Нью-Йорке.

–Дмитрий, что вы скучаете? Знаете, я был на вашем последнем концерте, это просто чудо! Вы гениальный пианист, маэстро! Да, как нам с вами повезло. Талант он и есть талант.

–Спасибо. Мне приятно, когда мое мастерство приносит кому-то пользу, хоть малейшую.

–О, Дмитрий! Как ты, друг? Неважно выглядишь. Устал?

–Нет, все хорошо, правда.

–Сыграешь нам. Не отказывай другу.

Дмитрий сел за роскошный рояль, его длинные белоснежные пальцы побежали по белым клавишам, полилась великолепная божественная музыка. Гости сидели в ожидании чуда, они были заворожены такой игрой. После исполнения зал ликовал и аплодировал.

Сразу после маэстро на середину белого зала вышла маленькая девочка балерина в изящном белом платьице и с ушками зайчика на голове. Оркестр заиграл приятнейшую и завораживающую музыку, юная танцовщица легонька запрыгала на своих цыпочках, покружилась. Дмитрий смотрел на девочку, не мог свести с нее глаз, как хорошо она танцевала. Все гости погрузились в настоящую волшебную сказку. Маэстро улыбнулся ей, он восхищался ее талантом, ее красотой, этой очаровательной атмосферой. Сказочная музыка стихла, юная принцесса поклонилась и убежала из зала.

Уже возвращаясь домой, он думал об этом вечере, об этом последнем светском зимнем вечере. Он понимал, что больше сюда не вернется, в этот прекрасный край, где белый снег так легко кружится. Его состояние с каждой минутой становилось все хуже, то и дело бросало в жар. Оставалось буквально несколько дней, но партия. Он не может уйти, пока ее не сыграет.

Глава 2.

На следующее утро он был уже в больнице и разговаривал со своим врачом.

–Дмитрий, вам в больницу надо. Посмотрите, еле держитесь на ногах.

–Алексей Семенович, я не могу. Не хочу умирать в больнице. Осталось немножко потерпеть.

–С вашим диагнозом болезнь проходит очень болезненно, вы будете испытывать невыносимую боль. Мы можем вам помочь. Вы будете окружены заботой. Это самая лучшая больница страны.

–Спасибо, но я уже принял решение.

До концерта оставалось два дня. Принимая огромное количество обезболивающих, в голове то и дело мутнело. Пару раз даже потерял сознание. «Я должен сыграть эту партию. Должен», – говорил себе Дмитрий. На стене его комнаты висела афиша с его концертной программой. Он смотрел на нее уныло, со слезами на глазах. «Прожил жизнь, ничего даже от меня не останется. Только этот плакат».

В тот самый день он выпил определенную дозу лекарств. Одел свой самый красивый фрак. Посмотрел в зеркало на свое похудевшее и бледное лицо.

На сцене стоял привычный ему рояль. Зал приветливо и бодро поприветствовал маэстро. Несколько произведений он сыграл сольно, в середине программы он играл с участием оркестра, финальную мелодию он сыграл один. В самом конце он захлопнул крышку старого рояля, поклонился публике, подхватил огромный цветущий букет, полный любви, и ушел за кулисы. Через несколько минут с ним случится очередной припадок, он не сможет ходить, будет лежать в бреду. Владислав, пришедший на концерт друга, предложил вызвать скорую, на что получил отказ. На пути домой маэстро признался ему о своей болезни и о скорой кончине. В роскошной квартире его положили на кровать, рядом с ним на столе поставили тот самый подаренный букет в элегантной хрустальной вазе. Дмитрий посмотрел на свою комнату, он был в бреду, всю ночь тяжело дышал. Утром он скончался. Завял и букет. Ушел и талант.

Первая скрипка

Это был крупный концерт в Венском театре. Труппа молодых и талантливых музыкантов приехала из Москвы. Алексей Бороздин – талантливый виолончелист был без памяти влюблен в первую скрипку знаменитой труппы – Еву Флер. Она была до безумия хороша, бела, высока и статна. Ее темные кудри грациозно спускались по белым плечам, ее хрупкие белые ручки так сильно напирали на скрипку, из которой исходила благозвучная мелодия. В Еву Флер были влюблены практически все мужчины. Ее знали не только в России, но и за рубежом. Даже сейчас, играя на сцене Венского театра, вся мужская половина зала не спуская глаз смотрела на талантливую скрипачку. После выступления многие поклонники понесли ей роскошные букеты, Ева всегда их брала, давала автографы, иногда могла себе позволить поцеловать своего поклонника. Закончив Венскую программу, труппа тут же выехала в Рим. Ева так умильно общалась с неким сэром родом из Лондона, он ей рассказывал английские анекдоты, она их слушала, делала вид, что ей смешно. Алексей ревновал, но понимал, что не имеет к ней никакого доступа, соответственно, не может ей запретить флиртовать с другими мужчинами. Еву любил он давно, как только ее увидел. Признаваться ей он боялся, понимал, что она – Ева Флер никогда не будет с ним иметь никаких отношений. Кто он? Парень, родом из Сибири. И она – благоухающий цветок, выросшая в уважаемой московской семье. Ева Флер по бабушке имела французские корни, отсюда и фамилия. С виду она тоже не была похожа на русскую, Ева была чистой европейкой, и даже говорила с небольшим акцентом. Но, тем не менее, она смогла получить блестящее музыкальное образование, все лучшие дирижёры страны подавали на нее большие надежды. Уже в юном возрасте она стала первой скрипкой и отчасти благодаря ей многие ценители музыки ходили на концерты именно этой труппы.