История со счастливым концом. Начало пути

Войдя я оказался, судя по въевшемуся в стены комнаты застарелому запаху пота многих мужчин, в караульном помещении или в небольшой казарме. Не смотря на угли, тлевшие в печке, тут было весьма прохладно и сыро.

У стены я разглядел деревянную кровать. Туда-то и прошла моя провожатая.

– Я привела вашего батюшку – прошелестел ее голос.

На кровати зашевелилась груда покрывал и я увидел лицо своей дочери в первый раз спустя почти год после ее свадьбы.

Год назад, как раз перед свадьбой, Вестии исполнилось шестнадцать лет. Назвать ее невероятной красавицей было бы неверно. Но она неизменно привлекала к себе внимание живостью характера, прекрасной фигурой, длинными косами цвета гречишного меда и огромными зеленоватого цвета глазами, которые так красиво смотрелись на ее всегда веселом лице.

Сейчас, из-под вороха покрывал на меня глядела старуха. Не могу сказать, что привело к таким мыслям, разглядеть свою дочь в полумраке я толком не мог, но первое ощущение бывает самым верным. Хотя    в этот раз я бы очень хотел ошибиться.

Я нагнулся к тому, кто смотрел на меня с кровати и начал узнавать в этом создании свою Весту. А она откинувшись на подушку смогла лишь прошептать

– Спасибо, батюшка, –   и потерять сознания.

Приведшая меня сюда женщина засуетилась, оттеснив от кровати в сторону. Приведя мою девочку в чувство посредством флакончика с нюхательной солью, она прошептала ей что-то успокаивающее и дав напиться из чашки, укутала поплотнее.

– Моя госпожа заснула, давайте, чтобы не тревожить ее поговорим внизу.

Мы спустились вниз и вышли из башни. Мне указали на пару скамеек, стоящих у стены. Я присел и очень удивился тому, что женщина присела на соседнюю скамейку.

– Меня зовут Серра,    – начала она разговор. Барону Фредерху Молиде, супругу вашей дочери я прихожусь молочной сестрой. А, заодно, с самого нашего детства нянькой и поверенной всех его тайн. После его женитьбы я стала наперсницей его юной супруги.

Ваша дочь оказалась чудесным созданием и я ее искренне полюбила. Тем больнее мне было видеть, как мой непутевый брат губит ее. Я очень надеялась, что женившись он наконец остепенится и прекратит проводить все время за игорным столом. Но, увы, страсть к игре, погубившая его отца, стала смыслом жизни и для моего молочного брата.

Расплатившись с долгами почти всем приданным вашей дочери он по приказу принца, охладевшего вдруг к своему любимцу, переехал из столицы в родовое поместье – последнее, что осталось не проданным в семье барона Молиде.

Играть он не прекратил и вскоре пришлось распродавать и последнее. Я не приглашаю Вашу светлость в дом лишь оттого, что там ничего нет. От поместья остались лишь стены. Даже гобелены со стен были проданы перекупщикам, не говоря о мебели, посуде и всем, что еще можно найти в доме у доброго хозяина.

Деньги для уплаты долга были собраны и переданы управляющему, который должен был отвести их в город и передать кредиторам. Сам господин барон в это время после многодневной пьянки был сильно болен и не мог не только куда-то ехать, но и вспомнить, как его зовут.

Через несколько дней стало известно, что управляющий бежал с доверенным ему золотом, а кредиторы, не надеясь вернуть свои деньги, перепродали все долговые расписки барона Молиде некому господину Ларгу, который вот уже два десятка дней осаждает со своими людьми наш замок и грозить в качестве возмещения долгов продать в Южные земли всех, кого здесь захватит.

Господин барон с отрядом уехал из замка ловить вора – управляющего, как только стало известно о бегстве того и с тех пор о нем нам ничего не известно. Слуг из замка всех давно распустили или разогнали, пригрозив плетьми. При баронессе остались лишь мы: старый слуга – охранник, я и Андрес, которого мы смогли, незаметно для людей ростовщика, выпустить за стену с письмом для вас.

Я буду всю жизнь благодарна Вашей светлости, за то что вы успели приехать и молю лишь об одном – спасите свою дочь. Она ни в чем ни перед кем не виновата и не заслуживает того, что с ней сделали.

Я всегда любила своего молочного брата, но то что он бросил в разоренном доме свою беременную жену навсегда отвернуло меня от него.

Женщина замолчала и уткнувшись лицом в край фартука расплакалась, я же сидел истуканом, пораженный ее рассказом до глубины души.

Серра быстро взяла себя в руки, поднявшись со скамейки поклонилась мне и сказав, что ей надо быть с госпожой, ушла.

Я же подойдя к воротам позвал охранника и приказал выпустить меня. Он пошел было открывать калитку, но остановившись поклонился и прошамкал – Ваша светлость, не дело нашей хозяйке здесь оставаться. Надо бы перевести ее отсюда.

– Куда же, – спросил я и охранник ответил, что в деревне есть хороший постоялый двор и хозяйку туда можно перевезти, и знахарка там есть хорошая, а то уж больно госпожа слаба.

Через пару мгновений я уже был за воротами. За время моего отсутствия народа тут прибавилось. Я с радостью узнал королевского стряпчего миттера Корбель, с которым был знаком много лет и в чьей исключительной честности никогда не сомневался.

То, что его сопровождал отряд из двух десятков вооруженных всадников меня тоже весьма порадовало. Судя по тому, что здесь происходит опытные бойцы лишними не будут.

Подойдя к притихшему при виде большого отряда кредитору, которому что-то втолковывал господин казначей я, дождавшись их поклона (не особенно было и надо, но положение обязывает) сказал, что в отсутствие хозяина замка переговоры по выкупу его долговых расписок я готов провести в гостевом доме ближайшего поселения.

Не дожидаясь от того ответа я, поднявшись в седло подведенного коня, двинулся с отрядом рысью в сторону деревни.

Гостевой дом мне понравился чистотой и порядком. Подозвав хозяина я предупредил, что задержусь со своими людьми здесь надолго и приказал подготовить для меня и моих людей все комнаты, какие тут найдутся.

Но, первым делом, сказал я этому толстяку с глазами умного пройдохи, мне нужна комната для двух женщин – теплая, светлая с хорошими постелями. Потом велел найти четырех парней покрепче и смастерить крепкие носилки. Все было исполнено мгновенно.

Велев прихватить с собой кроме носилок еще и пару теплых плащей я отправил их в сопровождении слуги, принесшего мне письмо от дочери и двух пятков пеших солдат из моей охраны, в замок за моей девочкой и ее компаньонкой.

Мне же предстоял разговор с тем, кто отчего-то так стремился стать единственным кредитором моего зятя.

Однако меня перехватил миттер Корбель.

– Ваша светлость, – заговорил он. – Пока вы отсутствовали, мне под предлогом обсуждения сумм долгов их светлости барона Молиде, удалось побеседовать с нашим кредитором.

– Сколько мне надлежит ему заплатить? – теряя терпение спросил я, уверенный, что имеющихся у меня средств вполне хватит выкупить и отстроить три таких поместья. Однако названная сумма вызвала у меня некоторый шок.

– Он готов передать Вам долговые расписки вашего зятя в обмен на сумму, значительно превосходящую указанную там, утверждая, что это – проценты за просроченные платежи. – закончил миттер Корбель.

Мои планы могли нарушится, как бы мне не хотелось после всего увиденного отомстить зятю за дочь. Но, собрать за 1-2 дня нужную сумму я не смог бы, да и не стоило все это баронство таких вложений.

Однако миттер Корбель, лукаво усмехнувшись сказал то, что подняло его в моих главах как великолепного специалиста по нахождению выхода из казалось-бы тупиковых положений.

– Ваша светлость, напомните мне, что случилось в вашем присутствии сегодня утром у ворот замка?

Я посмотрел не понимающе,    а он продолжил:

– Сегодня утром люди господина Ларгу на глазах у Вас – Алисандра Родер, третьего графа Ивлис пытались ворваться в замок барона Фредерха Молиде, где в то время находилась лишь его беременная супруга и немногочисленная прислуга, и угрожали всех, кого там захватят продать как рабов в Южные земли.

Господин Ларгу находился там же, но ни словом ни делом не препятствовал своим людям.

Этим он нанес оскорбление не только баронессе Молиде, но и Вам, как ее отцу. Теперь Вы, граф Ивлис намерены требовать строгого наказания и для людей господина Ларгу и для него самого, как лица, допустившего появления угрозы жизни потомка одного из знатнейших родов государства.

Миттер Ленгли, в качестве королевского стряпчего готов оказать вам помощь в составлении нужного прошения на имя Его королевского Величества.

Его предложение придало мне новые силы и я готов уже был вызвать Лагру для разговора, но миттер Корбель остановил меня, сказав, что зная меня очень много лет он позволил себе от моего имени уже обо всем известить нашего противника.

И что именно сейчас уважаемый миттер Ленгли, возможно уже договорился со сумме, которую, Вам, как пострадавшей стороне, должен выплатить этот самоуверенный господин.

Королевского стряпчего мы встретили внизу, сидящим за столом с очень довольным видом. Поднявшись и поклонившись он протянул мне свеженаписанный документ, гласивший, что по долговым распискам барона Молиде миттером Лагру была получена вся сумма.

Я не выдержал    и спросил, сколько же было на самом деле заплачено. Ответ меня отчего-то не удивил – ровно половина от того, что указано было в расписке.

Передо мной легла пачка бумаг, оказавшихся документами на право владения всем имуществом барона.

– Завтра к утру вы, Ваша светлость получите от меня их заверенные по всем правилам копии, а эти оригиналы, с вашего позволения я сохраню в своем семейном сейфе – закончил миттер Ленгли.

А потом мы втроем обнялись и дружно расхохотались, как делали это не раз во времена нашей беспокойной и прекрасной молодости.

Мои друзья уезжали утром следующего дня, отдохнувшие и довольные тяжестью своих кошельков, а я задержался в тех местах еще на целый месяц.

Когда к вечеру со всей осторожностью моя дочь была доставлена и размещена в своей комнате Серра меня к ней не пустила, сказав, что девочке надо отдыхать и что теперь с ней все будет хорошо.

Осмотревшая Вестию знахарка только качала головой и приговаривала, что на все воля создателя, но она сделает все, что может, чтобы сохранить жизнь госпоже. А если будет на то воля всевышнего, то и ее ребеночку.

К дочери меня пустили только вечером следующего дня.

Отдохнувшая, в одежде, соответствующей ее положению (за ней я отправлял в ближайший городок одного из своих парней со списком, написанным Серрой и указанием покупать всего в двойном размере – от меня).

Второй комплект одежды я вручил Серре со словами, что няня моего будущего внука должна выглядеть так же хорошо, как и его мать.

Свое первое мнение о ней, как о крестьянке, поднявшейся лишь волей случая, я изменил узнав от хозяина гостевого дома, что отец Серры был командиром замковой стражи еще при старом бароне Молиде и погиб в стычке с разбойниками.

Тогдашний управляющий, жалея молодую вдову, пару дней назад ставшей матерью, привел ее и пристроил кормилицей к молодому барону, рожденному за день до того.

Несколько следующих дней прошли вполне спокойно. Мои люди излазили все поместье в поисках возможных тайников, но повезло мне. Осматривая кабинет барона мои парни с трудом, но сдвинули в сторону массивный рабочий стол. Под ним нашлась весьма приметная дощечка, открывшая в полу небольшой тайник. Из него я достал простой деревянный ящичек, хранивший с десяток старинных женских украшений, стоимостью в небольшое поместье.

На дне ящичка нашлась записка, гласившая, что эти драгоценности являются фамильными, передаются по наследству и принадлежат баронессе Молиде.

Судя по тому, что ценности небыли проданы, нынешний барон о них ничего не знал.

– Вот и славно, – подумал тогда я, вынимая драгоценности из ящичка, заворачивая их в свой шейный платок и пряча сверток за пазуху. ,

Я не хотел показывать их дочери, но забрать и сберечь их для своего внука я был обязан.

Ящичек вернулся в тайник, стол встал на место и о раскрытой тайне ничего больше не напоминало.

А еще через день в поместье объявился пропавший барон. Потрепанный, злой и отнюдь не готовый встретить здесь меня.

То, как он ворвался в гостевой дом с пятком своих людей заставило всю мою охрану схватиться за оружие.

Противостояние двух вооруженных групп вполне могло закончится схваткой, но я как раз вернулся с осмотра здешних угодий и в моем присутствии отдать команду к бою барон не решился.

Пару дней спустя приехал рекомендованный моими друзьями новый управляющий поместьем, которому я намерен был доверить возрождение здешнего хозяйства.

Была и еще одна отличная новость.

Митерр Ленгли сдержал обещание и смог не только передать нашему монарху мое послание с подробным описанием всего случившегося, но и подтвердить все, свидетелем чему он здесь стал (конечно же без указания того, что сумма баронского долга его усилиями была значительно уменьшена).

А еще он смог убедить короля признать все мои действия правомочными и издать о том соответствующий документ, копию которого, заверенную малой королевской печатью мне передал приехавший управляющий.

С ней-то я и знакомил трезвеющего на глазах барона в общем зале гостевого дома деревни Удельной, уже не принадлежащей ему, как и все остальное здесь.

В высочайше одобренном документе было подробно расписано, кому и на каких условиях теперь принадлежит баронство Молиде.

Оно принадлежало мне. До достижения совершеннолетия ребенка, которого должна в скором времени подарить нам моя дочь – баронесса Вестия Молиде.

Если у баронессы родится мальчик, то в день совершеннолетия он станет следующим бароном Молиде, если родится девочка, то она станет местоблюстительницей этого титула и передаст его своим потомкам мужского пола.

Если случится так, что детей у барона и моей дочери больше не будет, то земли баронства будут присоединены к владениям графства Ивлис, а сам род баронов Молиде будет признан угасшим.

При это нынешнему барону Молиде позволялось жить в поместье (и не где больше).

Из доходов барону выделялись средства, позволяющие вести образ жизни, соответствующий его статусу. Отчет о их использовании управляющий должен был пересылать мне ежемесячно.

Его попытки увидеться с женой или с Серрой я пресек самым простым образом – барона, взяв под руки, доставили в замок и предложили поселиться в той башне, где ютились до этого брошенные им на произвол судьбы женщины.

А через пару недель мы, наконец отбыли домой, в графство Ивлис.

Путь занял почти десять дней. Осень стояла прохладная и сухая, дороги были отличными, но Вестия была еще очень слаба и мы делали в день совсем небольшие переходы.

Женщин мы разместили в купленной для этой поездки удобной карете, запряженной самыми смирными лошадьми, каких только удалось найти.

Моя любовь, хороший уход и покой потихоньку делали свое дело и однажды я даже услышал, как Вестия засмеялась.

В замке Ивлис все было готово к нашему приезду. Слуги знали, что к хозяину приехала погостить его    дочь. Соседи начали было надоедать нам визитами и приглашениями, но им неизменно отвечали, что молодая баронесса в тягости и поэтому никого не принимает.

А видеть меня – холодного и чопорного нашим соседям было особенно не интересно.    (Отличный прием. Запомни, может когда пригодится). Так что не прошло и двух недель, как нас оставили в покое и жизнь потекла в замке спокойно и размеренно, почти как прежде.

Днем мы гуляли с Вестией по саду, много разговаривали, я шутил, вспоминая проделки молодости, а вечерами, отужинав мы с дочерью и Серра, ставшей нам за это время кем-то вроде заботливой троюродной тетушки, засиживались у горящего камина, тихо разговаривая или просто глядя на огонь.

Единственной  темой в нашей маленькой семье, которую мы никогда не затрагивали, было замужество моей дочери и судьба ее мужа.

Вестия, как мне казалось тогда, почти оправилась от свалившихся на нее невзгод.

Прошло еще почти три месяца и на свет появился ты. Поверь, ожидая этого я не переживал так, когда ждал рождения своих детей.

Когда спустя полдня после начала родов Серра зайдя в кабинет, где я пытался заниматься делами, поздравила меня с рождением внука, я возликовал, как мальчишка.

Через несколько минут я уже был там, где знахарка и несколько женщин хлопотали вокруг молодой матери и моего новорожденного внука. Так я увидел тебя первый раз. Хотя рассмотреть что-то среди пеленок было почти невозможно, но я знал, что у меня родился самый прекрасный внук на свете.

Вестия была бледна, но, казалось чувствовала себя неплохо. Я подошел к ней и поцеловал руку, благодаря за такой чудесный подарок.

Она улыбнулась и попросила оказать ей милость – назвать сына в мою честь Алисандром. Я, конечно же согласился. Серра вывела меня из комнаты, сказав, что и матери и ребенку нужен отдых.

Утром следующего дня, как и положено, в нашем доме собрались все ближайшие соседи. Их пригласили пройти в комнату, где на кровати, опираясь о подушки полусидела приодетая и красиво причесанная Вестия, а рядом в резной колыбельке лежал ты.

Когда все приглашенные, преподнеся подарки новорожденному и его матери, заняли свои места, а столпившиеся в дверях слуги затихли, я взял тебя из колыбели и подняв на руках перед всеми торжественно объявил, что признаю тебя своим внуком и наследником и нарекаю Алисандром Родер, четвертым графом Ивлис.

Гостей пригласили в большую гостиную, где уже были накрыты столы для праздника. Я тоже собирался выйти со всеми, когда меня остановил голос моей дочери.

– Скажите, отец, довольны ли вы мною.

– Конечно, дорогая, я тебе очень благодарен за подаренное мне счастье.– ответил я, не понимая причин такого разговора.

– Значит, я выполнила свой долг перед Вами сполна и могу уйти спокойно – улыбнулась моя девочка и умерла.

Как прошли следующие десять дней я почти не помню. Знаю что все хлопоты по погребению тела молодой матери и уходу за осиротевшим тобою взяла на себя Серра.

Она потом рассказала мне, что все это время я провел в своем кабинете сидя за столом или бродя, точно призрак, по замку.

Сам себя я впервые осознал стоящим с тобой на руках посреди пустой спальни Вестии. Ты плакал, а никого из нянек и кормилиц рядом не было. Потом в комнату вбежала Серра и захлопотав вокруг нас, стала просить меня отдать ей малыша.

Тогда разум уже совсем вернулся ко мне и я выполнил ее просьбу, едва разжав сведенные от напряжения    руки.

Тебя передали кормилице, все это время стоящей оказывается здесь же, зажавшись в углу, а меня за руку, как ребенка Серра увела в свою комнату, усадила и протянула стакан грушевого взвара – самого замечательного напитка, из всех, что мне приходилось потом пить.

Так моя душа вернулась к жизни. Серра рассказала, что сегодня я, как бывало все последние дни, бездумно брел по коридору и вдруг бросился в комнату, услышав плач ребенка. Кормилицу я отшвырнул в сторону и выхватив тебя из колыбели замер посреди комнаты. Хорошо, что за мной по приказу Серры приглядывали и тут же сообщили ей о случившимся.

Мы еще долго сидели в ее комнатке. Она говорила, рассказывая обо всем подряд, своим голосом не давая мне снова уйти в темноту забытья, и потихоньку кормила меня, подкладывая то кусочек мяса, то ломтик хлеба или яблока.

Потом повар проговорился, что я съел в тот вечер целую курицу, не считая многих закусок и выпил большой кувшин грушевого взвара.

С того дня я стал снова тем Алисандром Родер, которого все знали – властным и не терпящим пререканий человеком – отличная маска и давно знакомая роль.

Отдыхал я душой только сперва глядя, как Серра ухаживает за тобой, а когда ты немного подрос, то забавляя тебя нехитрыми играми.

Новые проблемы возникли весной, когда барон Молиде стал, как отец требовать твоего переезда в отчий дом.

Когда я с этим посланием в руках пришел к Серре, она лишь печально усмехнулась и протянула мне документ из королевской канцелярии.

Он оказался заверенным большой королевской печатью указом о назначении меня опекуном моего внука до его совершеннолетия в случае смерти его матери.

Расплакавшись Серра призналась, что видела, как Вестия, едва вернувшись домой написала прошение королю. Ответ был доставлен курьером уже после ее смерти.

Так что барон Молиде мог продолжать жить в теперь уже в моем имении и дальше, а мы совершенно забыв о нем, были вполне счастливы в нашем доме.

Тебе исполнилось три года, когда из столицы пришла весть о смерти старого короля Филиан Эриха Второго Справедливого и восшествии на престол его сына Эрика Октиона Первого Красивого.

Не знаю, как для страны, а для нас эти события стали началом череды больших бед и малых неприятностей.

Как написали мне из столицы друзья, новый король охотясь в северных землях, дважды заезжал передохнуть во владения моего зятя , после чего стал весьма любезно отзываться о баронах Молиде.

Мой зять воспрял духом и обратился к государю с прошением о возвращении его сына и наследника в родной дом. что тот дал милостивое согласие.

Послание из столицы с приказом Алисандру Родер младшему барону Молиде покинуть дом его деда и до совершеннолетия жить в замке Эркрос Молиде под присмотром своего отца барона Фредерха Молиде нам доставил королевский вестник, в тот самый день, когда зацвели яблони, а ты первый раз прокатился на подаренной тебе серой в яблоках лошадке.

Мое сердце снова стало погружаться в темноту уныния, но, даруй всевышней много счастья Серре! Она напомнила, что как опекун, я волен проживать рядом со своим воспитанником столь долго, сколько сочту возможным. Так что в замок Эркросс Молиде мы выехали вместе.

Глава 4. Замок Молиде и его обитатели.

В путь мы отправились через три недели, когда весенняя распутица уступила место теплу и зеленеющим полям, а сады почти отцвели.

Спешить нам было некуда, ибо ни я, ни Серра не торопились встретится с тем, кого готовы были забыть навсегда.

Как-то я спросил у Серры, как она относится к своему молочному брату. Она, погрустнев вполне искренне ответила, что с тех пор как первый раз увидела мою дочь рыдающей, этот человек стал значить для нее меньше засохшего листа. А после смерти леди Вестии для нее существует лишь одна привязанность – маленький Алисандр.

Этот ответ меня вполне успокоил. В тот же день, когда мы остановились на ночлег в придорожной гостинице я пригласил Серру для разговора. Она зашла ко мне в комнату удостоверившись, что    ты уже спишь. Разговор нам предстоял не простой.

Я понимал, что уже далеко не молод и могу умереть задолго до того, как мой внук достигнет совершеннолетия. Поэтому, готовясь к поездке в места, где мне вряд ли будут рады, я через моих друзей в столице устроил так, что право распоряжаться всеми моими средствами, землями и доходами с них в интересах моего внука Алисандра Родер, четвертого графа Ивлис получал совет попечителей, в который вошли: королевский стряпчий митерр Ленгли, казначей гильдии мастеров клинка митерр Корбель и нареченная мать моего внука миттрис Серра Ловиль.

Получив от меня соответствующие документы Серра долго не могла успокоится и шептала, что она будет молить вседержителя, чтобы он даровал мне долгие годы жизни и ей не пришлось бы растить нашего золотого мальчика одной.

Успокоив, как умел эту замечательную женщину я отослал ее отдыхать, а сам впервые задумался над тем, аким образом передать тебе все, что должен знать наследник нашего славного рода.

Я говорю не о том, чему учат всех потомков благородных семейств.

Мне надлежало передать тебе то сокровенное, что передаются лишь наследнику рода. Тогда и родилась мысли записать для тебя всю историю нашей семьи, знания о которой я получил, как великий дар и тяжелую ношу от своего отца.

Все необходимое тебе ты найдешь в трех тетрадях, хранящихся вместе с этим дневником.

Если у тебя возникнут вопросы или тебя одолеют сомнения, то обращайся к тем, в верности которых мне ни разу не пришлось усомниться.

Здесь же я продолжу свое повествование.

Наша поездка заняла неделю и в Праздник Первой Борозды мы въехали в ворота замка баронов Молиде.

За то время, что я не был здесь, усилиями управляющего и нанятых им работников все вокруг приняло ухоженный вид. Ворота распахнулись при нашем приближении, на ступенях лестницы, ведущий в дом собралась прислуга во главе с управляющим поместьем и его супругой, которая как я знал, следила за порядком в доме и много сделала для его возрождения. Теперь замок и снаружи и внутри имел право называться жилищем аристократа.

И только барона Молиде я не увидел среди встречающих. Не появился он и к вечеру, когда разместившись и отдохнув с дороги я пригласил управляющего пройти со собой в кабинет для приватного разговора.