Когда тают льды: Сердце Иннара

– Не мне, – тут же вскинул ладони Дагборн. – Вам. Может, чего нужного увидите.

– Или ненужного, – ровно ответил Илиан, оборачиваясь, когда в долине тяжело приземлились два ящера старших братьев.

– Илиан!

Никанор подскочил к огню первым, и Дагборн тотчас напрягся: капитан северной крепости выглядел встревоженным, даже ошалелым. Назар, против обыкновения, тоже казался не в себе, разглядывая среднего брата так, будто впервые увидел.

– Случилось что-то? – одновременно спросили трое братьев друг у друга.

Сильнейший нахмурился, поднимаясь на ноги, вопросительно взглянул на близнецов.

– Мы тебя только что видели, – задыхаясь, выпалил Никанор. – Только… ты одет был странно – не так, как вошёл в царство… боевой кожаный доспех… весь в крови… взгляд дикий…

– Ты падал, – глухо проговорил Назар. – И мы не успевали поймать.

– А потом ты… исчез. Словно в воздухе растворился. У самой земли почти…

Илиан слушал с напряжением, пытаясь понять. Братья говорили странное, объяснения чему он не находил. Царства не играли подобных шуток с теми, кто входил внутрь. Колдовских иллюзий здесь навести некому – он бы почувствовал. Дурными видениями старшие братья никогда не страдали. Что за нелепость?

– Не понимаю, – признался Сильнейший. – Я находился в царстве, затем духи меня оттуда выбросили. Дагборн доставил в лагерь. Больше я никуда не совался. Боевой доспех не надевал тоже…

– Может, посмотрите колдовским взором? – предложил Дагборн, ненавязчиво указывая на артефакт. – Вдруг всё-таки… нужное разглядите…

Сильнейший недобро глянул на телохранителя, и тот умолк.

– Обещай только нас не разглядывать, – раздался за спиной спокойный голос полуальдки.

Дагборн не обернулся, зато на невесту брата посмотрели Никанор с Назаром. Сердце воздуха дарит способность видеть суть. И хотя про это знали все – Сибранд Белый Орёл рассказывал старшим – лишь юная полуальдка попросила об одолжении.

Не смотри на меня.

Илиан обернулся к невесте, медленно кивнул.

– Не буду, разумеется… Никанор? – обратился он к старшему брату. – Летим туда, где вы с Назаром видели… меня.

***

Никанор направил ящера по дуге к восточному водопаду, натягивая цепи-поводья над проснувшейся водой. Та срывалась с обрыва с шумом, который летом превратится в оглушающий рёв, так что старшему брату пришлось как следует напрячь горло, перекрикивая водопад:

– Видишь плато? Над ним ты падал…

Илиан кивнул, хотя Никанор видеть его не мог, и достал из кошеля кристалл, второй рукой придерживаясь за пояс брата. В отдалении хлопал кожистыми крыльями недовольный Снежок, которого оторвали от вечерней трапезы. Дагборн оставлять господина Иннара отказался, с чем Никанор согласился: прямая обязанность телохранителя – всегда быть рядом. Назар остался в лагере, с Элеей. Это его едва ли порадовало, но он, по привычке, ничего не сказал.

«Место идеальное – для битвы».

Илиан глянул на брата с удивлением. Никанор, будучи воином и рано получивший должность капитана, мыслил военными мерками даже там, где война ещё не началась. Но, если вдуматься, то он прав. Плато открывало путь на альдскую границу. Если бы не северная крепость – нелюдям прямая дорога от границы к окраинам Ло-Хельма, и дальше, в срединные земли Стонгарда. Горы, защищавшие стонгардские земли от Альдского Доминиона, здесь словно распадались надвое, образовывая естественный проход для пеших путников. Конечно, проход этот охранялся двумя постами и северной крепостью на самой границе, но если бы нелюдям вздумалось идти пешими в Стонгард – встречали бы их именно здесь, на плато, у расщелины.

Больше Никанор ни о чём не подумал, а Илиан не подслушивал. Вцепившись в толстый кожаный пояс брата, Сильнейший прикрыл глаза, позволяя сердцу воздуха вырваться из крошечной тюрьмы.

Нутро словно выстудило холодом, выбило грязный мирской воздух из лёгких, наполнило хрустящей морозной свежестью. Кровь остановилась, только чтобы плеснуть раскалённой лавой мгновением спустя. Илиан даже замычал сквозь сцепленные зубы, остервенело мотая головой. Если сердце воздуха едва не поглотило отца, когда тот носил артефакт внутри, то одного из сильнейших магов Мира оно переполнило энергией через край.

Илиан глухо, как через вату, услышал, как вскрикнул Никанор, когда серебристое сияние плеснуло во все стороны электрическими разрядами, увидел, как подлетает ближе встревоженный Дагборн, что-то кричит брату. Ну, кто же знал, что он не удержит избыток энергии внутри… телохранителю магические разряды нипочём, а вот Никанору…

Судорожно глотнув воздуха, Илиан широко распахнул глаза, глядя на Мир сквозь призму серебристых бликов, призрачных видений и наслоений одного времени на другое.

– Покажи мне…

Заменить одно свойство артефакта другим, воспользоваться временным разрывом, мелькнувшим на грани бокового зрения, вглядеться в мельтешение множества фигур…

– Тёмный! – вслух ругнулся Илиан, пригибаясь, чтобы дно проплывавшего над ними призрачного воздушного корабля не снесло ему голову.

Оглядевшись, Сильнейший понял, что таких судов в небе десятки – все под знакомыми знамёнами. Между ними стрелами разрезали воздух призрачные крылатые ящеры – никак, боевые отряды иммуна Сибранда. Внизу, на плато, творилось безумие – мельтешение человеческих и чудовищных тел, ужасающее сплетение плоти, бесшумная и оттого жуткая рубка…

– Не вижу, – поделился наблюдениями Сильнейший, чувствуя, как растёт напряжение в голове, пульсирует кровь в виске, прорывается наружу колдовская энергия, не в силах сдерживаться немощной плотью. Маг седьмого круга, воспользовавшийся силой артефакта, ощущал такое могущество, что, казалось, если бы захотел переставить горы местами – справился бы, легко, играючись… – Не вижу…

И в тот миг, когда призрачный мир будущего – поганого будущего, судя по мясорубке на плато – дрогнул перед колдовским взором, Илиан увидел. Одно из воздушных судов прямо перед ними накренилось, и с палубы скатился человек – в чёрном кожаном доспехе, изорванном тёмном плаще, с растрепавшимися волосами, прихваченными драгоценной диадемой.

Человек перевалился за борт и камнем рухнул вниз – но Илиан узнал залитое кровью лицо. Орудуя бритвенным ножом, он часто видел его в зеркале.

Он исчез тотчас, как свалился за борт. Безмолвная рубка продолжалась; корабли и крылатые всадники превратили небо в смертоносный водоворот ядер, вспышек, металла и колдовских разрядов – но призрачного двойника на поле битвы больше не было. Ни в воздухе, ни на земле. Глянув вниз, Илиан увидел, как он неожиданно появился вновь – у самой земли. И разбился бы насмерть, если бы не метнувшийся наперерез крылатый всадник, пустивший знакомого ящера стрелой в отчаянной попытке поймать, не дать разбиться…

– Илиан? Илиан!

Сильнейший сморгнул, сворачивая картину жуткого будущего, и пошатнулся, припадая к плечу брата. Окружающий мир, уже настоящий, наполненный живыми красками и слишком громкими после безмолвия звуками, покачивался перед глазами, в горле першило, а руки по-прежнему светились серебристым светом. Илиан сжал кристалл в ладони, выталкивая непослушными губами нужные слова, и замкнул поле, схлопывая колдовскую ловушку. Дивное свечение перетекло с тела обратно в кристалл, и лишь тогда он позволил себе выдохнуть.

– В лагерь! – скомандовал хмурый Дагборн, всё это время державший Снежка вровень с ящером Никанора.

Капитан северной крепости лишних вопросов не задавал – тотчас пустил крылатого зверя стрелой прочь, пока набрякшие тучи в тёмном небе не пролились дождём вторично за трудный вечер.

Уже в долине Живых Ключей, как только ящеры приземлились в хлюпнувший снег, Илиан почти свалился из седла наземь, быстро отворачиваясь от спутников. Его вывернуло прямо на камни – тягучей слюной с примесью колдовских искр. Коснувшись земли, те тотчас испарились, а Сильнейшему заметно полегчало. Прижав ладонь к губам, он некоторое время постоял с закрытыми глазами, дыша глубоко и размеренно, затем повернулся к Никанору.

– Ну, что? – напряжённо спросил тот. – Видел?

Илиан протянул руку, касаясь обожжённой щеки брата. Судя по перекошенной осанке, досталось и спине, и бедру, когда он не удержал избыток энергии внутри, но закалённый в боях на северной границе Никанор не жаловался.

– Магия тела всегда плохо мне давалась, – пробормотал Сильнейший, когда от произнесённого заклинания ожог на лице брата затянулся лишь наполовину.

– Потом, – отмахнулся Никанор. – Скажи – видел?..

Илиан ответил не сразу, вспоминая призрачного крылатого всадника, бросившегося наперерез падавшему двойнику. Поймал или не успел? Он плохо разглядел.

– Да.

– И? – поторопил старший брат.

– Я ещё не понял. Надо посоветоваться.

Никанор оторопел.

– С кем?

Илиан улыбнулся – впервые за последние дни.

– С сестрицей Веленой.

Из-за спины Никанора выглянул заинтересованный Дагборн.

***

Братья улетели тотчас – Никанор спешил повидаться с женой и детьми перед тем, как отправиться на службу в северную крепость – а они остались на ночь: Илиан слишком вымотался за долгий перелёт, странствования в царстве воздуха и последующее общение с артефактом. Ночевка, впрочем, выдалась короткой: уже через три часа Сильнейший разбудил телохранителя, велев готовить ящеров, и заглянул в шатёр к невесте.

Элеа будто чувствовала: встретила жениха уже одетая, только зябко куталась в одеяло, сидя на собранном походном мешке.

– Ты не спала? – поразился Илиан, присаживаясь перед невестой на корточки.

Вместо ответа полуальдка протянула руки, оплетая его шею, и молча притянула к себе, как только жених подался вперёд.

– Замёрзла совсем, – шепнул Сильнейший, выдыхая первый слог заклинания.

Магия огня давалась всегда легко: подогревала горячая кровь и блестящее владение стихиями. После добычи сердца огня – давалась ещё проще, послушная любому, даже мысленному усилию. Илиан всё чаще замечал, что ленится размыкать губы ради заклинаний – лишь в минуты большого напряжения.

– Горячий мой, – шепнула полуальдка в шею Илиану, укрывая одеялом крепкие плечи.

Сильнейший прикрыл глаза, вдыхая аромат тонких белых волос, прижал к себе озябшую невесту, чувствуя приятную мягкость гибкого девичьего тела. Элеа провела прохладными пальцами по его щеке, пригладила уложенные смоляные пряди. Коснулась губами шеи – легко, почти невесомо.

– Недолго осталось, – тихо пообещал Илиан, впитывая драгоценные капли женской ласки. – Сердце земли достану только… И как только амулет будет в руках… Слышала ведь – отец согласен, говорит, весна для свадеб – прекрасная пора…

– Он не говорил, что согласен. Сказал только, что хорошее дело – жизнь семейная, и весна для венчания – лучшее время.

– Не придирайся, – Илиан уселся прямо на шкуры, притянул невесту к себе на колени. – Он будет рад нашей свадьбе. Всю жизнь нам втолковывал, что верное супружество или же духовные обеты – два кратчайших пути в Небесную Обитель. Всё следил, как бы мы блудить не начали! Будто в мире других грехов не водится, пострашнее.

– Он хорошо вас воспитал, – невыразительно отметила Элеа. – Но благословение на союз так и не дал.

– Забыл… переживает, чтоб не спугнуть… или не до конца простил за прошлую ссору. Но ведь поцеловал в лоб на прощание? Стало быть, одобрил. И уж по крайней мере, препятствовать не станет.

– И госпожа Иннара ни слова не проронила.

– Она очень слаба, душа моя. Одно то, что мама высидела нашу встречу, о многом говорит. Госпожа Иннара очень хотела тебя увидеть.

Элеа помолчала, прижимаясь к тёплому телу жениха.

– Я не боюсь неодобрения. И не могу сказать, чтобы иммун Сибранд или госпожа Иннара были неприветливы. Но они… будто не верили в нас.

Илиан досадливо махнул рукой.

– Я тебе о том давно толковал. Отец настолько привык всё делать сам, что не верит ни в то, что мы своим умом жить способны, ни в то, что всё разрешится наилучшим образом и без него. Это очень раздражает, на том и ссоримся каждый раз.

Элеа помолчала, не отрывая головы от плеча жениха.

– В меня тоже никто не верил, – проронила наконец полуальдка. – До тебя.

Илиан крепче прижал к себе невесту, нежно поцеловал в висок.

– Все мы… соответствуем, – с трудом подобрал слова Сильнейший. – Чужим ожиданиям. И каждый получает от нас то, что заслуживает. Не верят – что ж, твой выбор, сдаться или совершить вопреки. Но никому не дозволено определять, кто ты есть. Не верь, если кто говорит, будто знает тебя. Я вижу в тебе доброе – и ты добра ко мне. Остальные…

– Видят только нелюдь.

Элеа вздохнула, не размыкая губ. Завершила неожиданно тяжело:

– И я отвечаю ожиданиям.

Илиан заключил лицо возлюбленной в ладони, шепнул, прикрыв глаза:

– Ты ведёшь себя ровно так, как другие то позволяют. Я же, к примеру, ожидаю, что ты станешь славной женой… доброй спутницей… прекрасной матерью…

Полуальдка не выдержала – фыркнула, когда увлёкшийся Илиан зарылся носом в отворот походного плаща невесты, раскапывая путь к девичьей шее.

– Господин Иннар, – негромко позвали снаружи. – Всё готово.

Дагборн действительно подготовил всё: и ящеров, и фляги с целительной водой Живых Ключей. Сам телохранитель напился исцеляющей влаги прямо из проснувшегося источника, и теперь буквально сиял от довольства: за всю жизнь лишь раз удалось хлебнуть легендарной воды – давно, ещё в год первой службы у иммуна Сибранда.

– Просто вода, – попробовав, сделал вывод Илиан. Прислушался к ощущениям и пожал плечами, – хотя довольно вкусная.

– А по легенде, любой недуг исцеляет, – напомнил телохранитель, запрыгивая в седло.

– Может, и исцеляла – лет эдак тысячу назад, – рассеянно ответил Сильнейший, помогая невесте забраться на Огневика. – Сейчас – просто вода. Кристально чистая, возможно, последняя чистая вода в Мире. Но – вода.

– Так, может, чистоты для лечения и достаточно? – сверкнул зубами Дагборн, дёргая поводья.

Небо уже посветлело, когда они поднялись ввысь, так что солнце слепило глаза, пока они летели на северо-восток. Крылатые всадники решили проблему просто, натянув капюшоны поглубже, поэтому обещанных Илианом красот Элеа не увидела: пряталась от слепящих лучей за спиной жениха.

Зато едва они спустились ниже, подбираясь к портовому городу, полуальдка скинула капюшон, с интересом разглядывая кровли домов, шпили полуразрушенной старой крепости и кипевшую в порту работу. Солнечный день выгнал наружу не только работников да тех, у кого образовалось дело в городе, но и ребятню, заждавшуюся весны, и простых горожан, выглянувших из-за стен опостылевших за зиму домов.

Заглядевшись на многочисленные трубы, из которых валил густой белый дым, Илиан едва не пропустил миг, когда навстречу им из развалин старой крепости тяжело поднялся огромный ящер, на фоне которого наездник терялся. Ящер дыхнул дымом, от чего Снежок с Огневиком возмущённо заклокотали, и метнулся наперерез Снежку.

– Ах ты шельма! – весело крикнул Дагборн, посылая ящера пузом кверху.

Илиан от такого манёвра непременно вывалился бы из седла, даже несмотря на кожаные ремни, но телохранитель оказался опытным наездником: разминулся с протаранившим его ящером в последний миг, выравнял полёт, посылая Снежка следом за задирой.

– Я отлучусь, господин Иннар? – с азартом крикнул телохранитель, пролетая мимо.

«Лети, лети…» – мысленно усмехнулся Илиан, ничуть не сомневаясь, что Дагборн услышит. Тот и впрямь услышал – вздрогнул в седле, но не обернулся, слишком увлеченный погоней. Верно, до сих пор не разгадал, отчего мысленно общается с Сильнейшим, хотя не чувствителен ни к магиям стихий, ни к магии разума.

«Ну, здравствуй, сестрица».

«Утречко, братец! Ты общался с Дагборном языком сердца? Лицо у него такое… будто шевеление младенца в утробе почуял».

«Ну у тебя и сравнения, женщина! Лучше скажи – что это ты устроила? Вспомнила молодость?»

«Мелкий гадёныш! Какие наши годы?!»

Словно в ответ на задорные мысли, из небес донёсся хохот увлечённого Дагборна и женский смех. Элеа с интересом вгляделась в резвящихся наездников, пока Илиан направлял Огневика к развалинам старой крепости.

Внутренний двор, где приземлился ящер, оказался на удивление ухоженным, бывшие казармы отстроены и утеплены, а сторожка – явно обжита. Стайка детей прыснула во все стороны, когда Огневик коснулся лапами расчищенных каменных плит. Новоприбывших рассматривали с интересом.

– Учитель новый?

– Ой, лицо больно холодное…

– Смотри, смотри! Нешто нелюдь?

– Не, просто седая…

– С чего бы? Молодая же!

Детский гомон не смолкал, пока из бараков не показался сурового вида сикириец, гаркнувший на детвору.

– А ну быстро внутрь! Урок ещё не закончен!

– Стефан! – узнал Илиан, пока разновозрастные дети резво разбежались под тяжёлым взглядом учителя.

Сикирийский маг, с которым Сильнейший познакомился в далёкой юности, двенадцать зим назад, прижился на дальнем севере и милостью Духа оставался живым на опасной службе вот уже второй десяток лет. Некогда до беспамятства влюблённый в Велену, теперь Стефан оброс семейством, торговыми лавками в городе и душеспасительным занятием просвещения местной детворы. Отлучаясь в северную крепость, сикирийский маг возлагал учительствование на Велену и Мартина, да и молодые колдуны из унтерхолдской гильдии помогали тоже.

– Господин Иннар, – учтиво поприветствовал Стефан, как только Сильнейший спешился. – Не ожидал вас увидеть…

– Это к Велене, – отмахнулся Илиан, помогая невесте спуститься. – Она знала. А я тайны из своего прибытия не делал.

Словно в ответ на его призыв, с неба спикировал огромный зверь с багровой чешуей, тряхнул мощной шеей, довольный прошедшим полётом, а ещё больше – что теперь вернулся в тёплый загон. Со спины ящера соскользнула невысокая сикирийка, потрепала верного зверя по шее.

– Старичок, – ласково обратилась к ящеру она. – А говорят, что пора тебе и отставку дать… Завистники! Ты же всех молодых сделал!

Наездница оказалась стройной, ниже Элеи на полголовы, одетой тепло и удобно: приталенная, не сковывающая движений шубка, тонкие меховые штаны, кожаные перчатки, высокие сапоги и плотный капюшон, который она тотчас откинула, торопливо приглаживая растрепавшиеся смоляные пряди.

– Велена, – широко улыбнулся Илиан, первым шагая навстречу.

– До чего приятно видеть тебя очами и слышать ушами, Сильнейший! – ответила на улыбку сикирийская колдунья, раскрывая объятия.

Илиан крепко обхватил сестру, отрывая от земли, выслушал невнятные возмущения – Велена ткнулась носом ему в плечо и не могла сама отстраниться – и лишь затем аккуратно поставил на место. В тот же миг с неба спикировал Снежок, едва не потеряв хозяина ещё в полёте: Дагборн заранее расстегнул ремни и от резкой посадки почти скатился по шее ящера, спрыгнув наземь прямо перед сикирийской колдуньей.

– Ну, здравствуй, красавица!

Велена с улыбкой глянула на бывшего легионера, скользнула взглядом с макушки до самых пят.

– Здравствуй, Дагборн, – ответила, откидывая смоляную прядь от щеки. Склонила голову набок, прищурилась оценивающе. – Сколько лет прошло, а ты всё тот же. Только грузнее стал да хромой на одну ногу. Но для своих лет вроде неплохо сохранился…

– Ведьма, – ласково отозвался телохранитель, склоняясь к сикирийской колдунье. Приветственный поцелуй в щеку вышел чуть дольше, нежели позволяли приличия; Велена тихо рассмеялась, шагая назад. – По-прежнему остра на язык да приятна глазу. Словно в прошлое шагнул… двенадцать зим прошло…

– О прошлом я и поговорить хотел, – покосившись на телохранителя, перебил Илиан. – Велена, сестрица, у меня здесь сразу три дела. А потому проводи-ка нас к твоему славному, терпеливому мужу, и продолжим разговор.

– У меня патрулирование, – напомнила сикирийка. – Кто меня перед примипилом северной крепости отмажет, если про прямые обязанности позабуду?

– Бумагу выпишу. Сильнейшему не откажет, я ему магов для защиты исправно поставляю. Да и ты не на одно утро нужна, а потому готовься к непыльной и знакомой работе: летать да защищать.

Велена выслушала, как всегда, внимательно, прежде чем понятливо вздохнуть.

– А кто бумагу твою примипилу доставит?

– Лично завезу, – пообещал Илиан, оборачиваясь к невесте. – Элею ты, верно, узнала.