Мифы о неравенстве. Откуда берется дискриминация

Большая часть Западного полушария географически похожа на Европу с точки зрения плодородной почвы, судоходных водных путей и климата. Но она была полностью лишена тяглового скота или вьючных животных, таких как лошади и волы, пригодных для выполнения тяжелой работы, до тех пор пока европейцы не завезли их в западное полушарие. Даже более мелкие ламы, которых инки использовали в качестве вьючных животных до прихода европейцев, обитали лишь в небольшой части Южной Америки.

Факторы, которые существенно повлияли на развитие этих обществ в прошлом, такие как плодородие земель, могут быть не столь важны сегодня, когда высокоразвитые индустриальные или коммерческие общества могут легко импортировать продовольствие и сырье из глобализированной мировой экономики. Похожим образом некогда решающая социально-экономическая роль тяглового и вьючного скота теперь в большинстве промышленно и коммерчески развитых странах в значительной степени заменена автомобилями, грузовиками, тракторами, железными дорогами и самолетами. Но тягловые и вьючные животные сыграли важную роль в развитии этих стран до того момента, когда их смогли заменить самоходными механизмами. Современные общества могут значительно различаться по уровню социально-экономического развития в зависимости от того, в какой степени их развитие было облегчено или затруднено географическими факторами в прошлом.

Одних географических различий было достаточно, чтобы исключить равные возможности, которые, по мнению многих, существовали бы при отсутствии дискриминационных предубеждений или генетических различий. Горные народы не являются расой, поскольку они существуют на разных континентах по всему миру и были изолированы друг от друга на протяжении тысячелетий. Тем не менее у них много общих социальных характеристик, которые делают их возможности и достижения сильно отличающимися от возможностей и достижений людей в окружающих низменностях и еще больше отличающимися от возможностей и достижений людей, живущих в прибрежных районах.

Горные народы составляют примерно 10–12 % населения земного шара [82], что может показаться небольшим показателем, но в абсолютных цифрах это население более чем в два раза превышает численность населения Соединенных Штатов и более чем в 10 раз превышает численность населения Италии [83]. Однако в то время как Италия породила такие знаковые фигуры в истории человечества, как Галилей, да Винчи, Микеланджело, Маркони и Ферми, горные сообщества мира не произвели таких личностей, несмотря на то что их население намного больше, чем население Италии.

Это не критика горных народов, а попытка продемонстрировать последствия ограничений, присущих их географическим условиям. Горные народы внутри Италии не добились таких значительных достижений, как остальная часть населения этой страны. Классическое исследование горной деревни в Италии, проведенное в середине XX века, показало, что живущие там люди были не только отчаянно бедны, но и в значительной степени отрезаны от внешнего мира [84]. У большинства горных народов не было ничего похожего на равные возможности по сравнению с их современниками в более благоприятных географических районах, даже несмотря на то что причиной их бедственного положения были не другие люди, а присущие их условиям географические ограничения.

Влияние географии не ограничивается конкретными географическими характеристиками, такими как затраты на водный транспорт по сравнению с наземным транспортом или различия в плодородии почвы. Географическое положение как таковое может оказывать существенное влияние. Когда в доисторические времена на Ближнем Востоке развилось сельское хозяйство, а вместе с ним и более продвинутая городская цивилизация с письменностью и прочими достижениями, знания о таких достижениях добрались до Греции гораздо раньше, чем до Британских островов или Скандинавии, просто потому, что Греция была расположена ближе к месту зарождения этих достижений прогресса. Древнегреческая цивилизация стала гораздо более развитой почти по любым аспектам, чем общества, проживающие в те времена на Британских островах или в Скандинавии.

На протяжении веков, по мере возникновения в различных частях света очагов прогресса, народы, расположенные ближе к этим источникам, получали возможности для собственного развития, которых не имели народы, находившиеся на большем удалении. Многочисленные исторические события – войны, политические потрясения, опустошительные эпидемии, массовые миграции, знаковые путешествия, а также научные и технологические прорывы – в совокупности предоставили радикально отличающиеся возможности для разных народов, проживающих в разных регионах и даже внутри одного общества.

Мультиэтнические общества, состоящие из разных групп других сообществ по всему миру, могут в некоторой степени наследовать культурные последствия весьма различных преимуществ и недостатков географического расположения этих других сообществ, а также текущее влияние социума, в котором все они живут в настоящий момент. Ученые, посвятившие себя изучению подобных явлений, часто приходили к выводам радикально противоположным тому, что отсутствие равных показателей благополучия является одновременно необычным и подозрительным.

Заключение французского историка Фернана Броделя о том, что «ни в одном обществе все регионы и все части населения не развивались одинаково» [85], подтверждается выводами других ученых, проводивших эмпирические исследования народов, институтов и обществ по всему миру. Проведенное профессором Дональдом Л. Горовицем из Университета Дьюка [86] масштабное международное исследование этнических групп показало, что идея их «пропорционального представительства» является утопией, а идеал недостижим, так как к нему «немногие общества когда-либо приближались, если таковые вообще были» [87]. Исследование профессора Майрона Вайнера из Массачусетского технологического института приводит к следующему выводу: «Во всех мультиэтнических обществах наблюдается тенденция к тому, что этнические группы занимаются разными профессиями, имеют разные уровни (и типы) образования, получают разные доходы и занимают разное место в социальной иерархии» [88]. Международное исследование этнического состава вооруженных сил показало, что «состав военных далек от хотя бы приблизительного соответствия мультиэтническому обществу», из которого они были набраны [89].

Также были обнаружены специфические территориальные различия, характеризующие разные социально-экономические показатели и интеллектуальные достижения. Профессор Анджело Кодевилла, например, разделил Европу на различные культурные зоны и пришел к выводу, что «у европейского ребенка будет совсем разная жизнь» в зависимости от того, родится он «восточнее или западнее линии, которая начинается в Прибалтике и тянется на юг вдоль восточной границы Польши, вниз по западной границе Словакии и вдоль восточной границы Венгрии, затем продолжается вниз через середину Боснии к Адриатическому морю» [90].

Монументальный эмпирический трактат Чарльза Мюррея «Человеческие достижения» проследил различия в историческом прогрессе искусства и науки в разных частях Европы и заключил, что «80 % всех значительных европейских деятелей можно отнести к территории, не включающей Россию, Швецию, Норвегию, Финляндию, Испанию, Португалию, Балканы, Польшу, Венгрию, Восточную и Западную Пруссию, Ирландию, Уэльс, большую часть Шотландии, нижнюю четверть Италии и около трети Франции» [91]. В Соединенных Штатах это же исследование выявило аналогично искаженные территориальные различия в происхождении выдающихся достижений в области искусства и науки: при этом представители северо-востока были значительно переоценены, а большая часть Южных Штатов, за исключением Вирджинии, была представлена недостаточно [92].

Демография

Среди самых игнорируемых факторов, провоцирующих диспропорции социально-экономических показателей как внутри стран, так и между странами, находятся такие демографические факторы, как различия в показателях среднего возраста. Эти различия, как и их последствия, не так уж и малы.

В Соединенных Штатах, например, разница в доходах между людьми среднего возраста и молодыми совершеннолетними людьми больше, чем разница в доходах между чернокожими и белыми [93]. Более того, эти различия в доходах между возрастными группами со временем увеличились, поскольку физическая жизнеспособность молодежи стала менее ценной с экономической точки зрения из-за замены силы человеческих мышц механической и электрической энергией, в то время как развитие человеческого капитала – знаний, навыков и опыта – получило большую ценность по мере развития более передовых технологий и более сложных организаций.

Этнические и другие социальные группы различаются по среднему возрасту на целых два десятилетия и более. Например, в Соединенных Штатах средний возраст американцев японского происхождения составляет 51 год, а американцев мексиканского происхождения – 27 лет [94].

Насколько вероятно, что эти две группы – или другие – будут иметь одинаковую долю населения, в равной степени представленную в профессиях, институтах или видах деятельности, требующих многолетнего образования и/или многолетнего опыта работы? Разве удивительно, что испано-американцы представлены не так широко, как американцы японского происхождения, в профессиях или управленческой деятельности, для которых обычно требуются долгие годы образования и опыта? Сколько 27-летних людей любой национальности соответствуют требованиям, предъявляемым к генеральным директорам в гражданской жизни или генералам и адмиралам в армии?

Даже если бы американцы японского и мексиканского происхождения были абсолютно идентичны во всем остальном, кроме возраста, они тем не менее значительно отличались бы по доходам и другим показателям, зависящим от возраста. Конечно, расовые, этнические и другие группы редко, если вообще когда-либо, совпадают во всем остальном. Это делает перспективы достижения равных показателей еще более маловероятными, а неравенства в достижениях – еще более сомнительными в качестве автоматических индикаторов дискриминации. С точки зрения способностей человек не равен даже самому себе на разных этапах жизни, не говоря уже о том, чтобы быть равным широкому кругу других людей на разных этапах их собственной жизни.

В этих обстоятельствах обеспечение равных прав и равного отношения ко всем не приводит к равным результатам – и фактически гарантирует неравенство и диспропорцию социально-экономических показателей. Это не означает, что генетические факторы или дискриминация могут быть полностью исключены как возможные причины таких диспропорций. Но потребуются веские доказательства для подтверждения этих гипотез. Таким образом, эти предположения остаются проверяемыми гипотезами, а не заранее сделанными выводами.

Соблазнительность детерминизма

Убеждение в том, что диспропорции в распределении доходов являются индикатором неравного отношения к людям с более низким заработком, оказывается частью более общего набора предположений, которые допускают, что существует один доминирующий фактор, объясняющий различия в итоговых показателях благополучия. В начале XX века считалось, что таким доминирующим фактором экономического, интеллектуального и других неравенств является генетика [95]. Эта теория была тогда такой же популярной, какой сегодня является противоположное мнение, согласно которому неравенства в показателях свидетельствуют о дискриминации. В то время в американских колледжах и университетах предлагались сотни курсов по евгенике [96], подобно тому, как сегодня многие академические учреждения предлагают курсы, – и целые факультеты – которые учат, что неравенство социально-экономических показателей подразумевает дискриминацию.

Генетический детерминизм не был уникальным явлением для Соединенных Штатов и не ограничивался каким-либо конкретным политическим или идеологическим спектром, хотя тогда американские прогрессисты играли ведущую роль в продвижении идей генетического детерминизма в стране. Аналогично во второй половине XX века они же стали лидерами в распространении противоположной теории, которая гласит: неравенство подразумевает дискриминацию. По обе стороны Атлантики и в обе эпохи ведущие интеллектуальные и политические деятели были в авангарде тех, кто продвигал доминирующие в свое время теории.

В Англии, например, Джон Мейнард Кейнс был одним из основателей евгенического общества в Кембриджском университете, а такие всемирно известные британские писатели левого политического толка, как Герберт Уэллс, Джордж Бернард Шоу, Джулиан Хаксли, Гарольд Дж. Ласки и Сидней и Беатрис Уэбб также были сторонниками евгеники. Среди британских консерваторов евгенику поддерживали Уинстон Черчилль и Невилл Чемберлен, которые позже разошлись во мнениях по другим вопросам [97].

В Соединенных Штатах ведущими фигурами евгенического движения были основатели и представители Американской социологической ассоциации и Американской экономической ассоциации [98]. Один из пионеров в разработке тестов на умственные способности, профессор Л. М. Терман из Стэндфордского университета на основе своего исследования меньшинств на юго-западе Соединенных Штатов пришел к выводу, что «они не могут усваивать абстракции» [99], а Карл Бригам, создатель академического оценочного теста (SAT [100]), заявил, что результаты проверки умственных способностей армии США во время Первой мировой войны, как правило, «опровергали распространенное мнение о том, что евреи обладают высоким интеллектом» [101].

Одним словом, даже передовые умы эпохи не избежали стадного чувства при обращении к однофакторным объяснениям. Также однофакторные объяснения не ограничились различиями между людьми. Они распространились и на вопросы, относящиеся к различиям в природе. Никто не оспаривает факт, что солнечный свет в тропиках горячее, но это научное знание не отменяет того, что самая высокая температура, когда-либо зарегистрированная в Азии, Африке, Северной Америке и Южной Америке, была зафиксирована за пределами территорий тропиков [102]. Ни одна часть Европы не находится в тропиках, но есть европейские города, в которых показатели самой высокой зарегистрированной температуры превышают значения, когда-либо зафиксированные в Сингапуре, расположенном практически на экваторе [103].

В общем, даже главный фактор – неоспоримый научный факт – может быть нивелирован комбинацией других факторов. Если указать, что среднемесячная максимальная температура в декабре в Лондоне такая же, как и в Вашингтоне, это не будет означать, что расположение относительно севера и юга не влияет на значения температуры, хотя Лондон находится более чем на 1300 км севернее Вашингтона [104]. Теплые воды Гольфстрима проходят через Атлантический океан и переносят тепло на северо-восток мимо Западной Европы, включая Лондон. Благодаря этому зимы здесь более мягкие, чем на тех же широтах в Азии, Северной Америке или Восточной Европе.

Другие факторы приводят к тому, что температуры в различных регионах умеренного климата достигают более высоких значений, чем в некоторых тропических областях [105]. Ничто из этого не противоречит научному факту, что солнечный свет в тропиках горячее. Однако этот неоспоримый факт не предопределяет заранее и автоматически все показатели. Аналогичным образом дискриминационная предвзятость в отношении различных групп в странах по всему миру не исключает того, что показатели будут определяться более широким спектром других факторов в конкретных местах и в определенное время.

В то время как мы обнаруживаем неравномерное распределение социально-экономических показателей в разных аспектах человеческой деятельности по всему миру, многие социальные теории по умолчанию принимают за аксиому предположение о равных или сопоставимых показателях. При этом любое отсутствие равенства социально-экономических показателей автоматически рассматривается как признак неких зловещих влияний, которые помешали естественному равенству реализоваться. Но ни равенство достижений, ни равенство преступлений не являются всеобщими.

Смертность в результате убийств в Восточной Европе на протяжении веков в несколько раз превышала смертность от убийств в Западной Европе [106]. Сегодня, согласно британскому изданию The Economist [107], в Латинской Америке проживает «8 % населения мира, но зарегистрировано 38 % убийств». Более того, «80 % насильственных убийств в латиноамериканских городах происходят всего на 2 % улиц» [108].

Ни генетика, ни дискриминация не являются ни необходимыми, ни достаточными для объяснения всех асимметричных и неравных показателей среди людей. Но, учитывая, насколько широко, как долго и насколько сильно каждая из этих двух теорий – генетическая или дискриминационная – доминировали в мышлении, законах и мировой политике, сейчас перед нами стоит задача избежать влияния этих масштабных предубеждений.

Две из монументальных катастроф XX века – нацизм и коммунизм – привели к массовому уничтожению миллионов людей их собственными правительствами либо во имя избавления мира от бремени «низших» рас, либо во имя избавления мира от «эксплуататоров», ответственных за бедность эксплуатируемых. Хотя каждое из этих учений могло бы быть проверяемой гипотезой, они достигли политического триумфа именно как догмы, которые невозможно доказать или опровергнуть с помощью логики.

Ни Mein Kampf [109] Гитлера, ни «Капитал» Маркса не были упражнением по проверке гипотез. Хотя обширный трехтомный экономический трактат Карла Маркса был гораздо большим интеллектуальным достижением, «эксплуатация» ни на одной из его 2500 страниц ни разу не рассматривалась как проверяемая гипотеза. Вместо этого эксплуатация стала фундаментом, на котором была построена сложная интеллектуальная надстройка, – но оказалось, что фундамент этот из зыбучего песка. Избавление от капиталистических «эксплуататоров» в коммунистических странах не повысило уровень жизни трудящихся даже до уровня обычного рабочего в капиталистических странах, где, по мнению марксистов, такие рабочие все еще подвергались эксплуатации.

Объяснение экономического и социального неравенства через дискриминацию для многих может иметь схожую эмоциональную привлекательность. Но мы можем хотя бы попытаться рассматривать эти и другие теории как проверяемые гипотезы. Известные исторические последствия трактовки некоторых убеждений как священных догм, которые невозможно ни доказать, ни опровергнуть логически, должны быть достаточным основанием, чтобы отговорить нас от повторения этого пути. Несмотря на то, насколько захватывающими или морально удовлетворяющими могут быть политические догмы и вытекающие из них крестовые походы, или насколько удобно они избавляют нас от необходимости осмысления собственных убеждений или проверки их с фактами, нам не стоит поддаваться их соблазну.

Глава 2. Дискриминация: значения и издержки

Есть люди, особенно разборчивые в тех или иных товарах и услугах. Они придирчиво, со знанием дела выбирают вино или картины. О них говорят: у него изысканный, «избирательный вкус» [110]. В контексте книги «избирательный вкус» – это способность тонко различать качества, делать выбор в пользу лучшего, что зачастую несет положительное значение. Однако, слово discriminating также используется в негативном смысле, когда речь идет о дифференцированном отношении к людям и несправедливом обращении с ними, основанном на стереотипных представлениях об определенных социальных или этнических группах, независимо от их реальных качеств как индивидов.

Оба вида избирательности могут привести к ощутимым диспропорциям в оценке как людей, так и вещей. Например, почитатели вина, обладая избирательным вкусом, могут чаще отдавать предпочтение какому-то одному сорту и платить за такое вино гораздо больше, чем за бутылку другого.

Нечто подобное часто наблюдается, когда речь идет о людях. Общеизвестно, что во многих странах некоторые группы людей подвергаются очень разным оценкам при рассмотрении вопросов занятости, образования и других аспектов. Таким образом, разные группы могут иметь сильно отличающиеся уровень заработка, профессиональную занятость и уровень безработицы, а также показатели поступления в колледжи и университеты, помимо многих других неравенств между группами.

Основной вопрос в контексте анализа неравенства и дискриминации заключается в следующем: какой вид дискриминации привел к наблюдаемым последствиям и неравным показателям? Важно понять – смогли ли наблюдатели корректно распознать различия в качествах между индивидами или группами? Или же они принимали решения на основе личных антипатий и субъективных предположений? Другими словами, является ли неравенство в положении групп населения следствием их внутренних различий в поведении, которые наблюдатели объективно оценили? Или это неравенство вызвано внешним влиянием, основанным на предвзятом суждении и враждебности сторонних лиц? Но, несмотря на горячие дискуссии, эти вопросы – эмпирические, а значит, ответ на них даст систематическое исследование.

Ответы на такие вопросы необязательно будут одинаковыми для всех групп населения и даже для отдельно взятой группы в разное время и в разных местах. Поиск ответов в данном случае – это больше, чем просто теоретическое упражнение, потому что наша конечная цель – дать людям возможность улучшить свои перспективы развития. Однако прежде чем искать ответы, необходимо четко определить термины, в которых следует формулировать вопрос.

Значения определения «Дискриминация»

Необходимо понимать, что мы сами имеем в виду, когда используем слово «дискриминация», особенно учитывая его противоречивые значения в английском языке. Более широкое значение – способность распознавать отличия в качествах людей или вещей и строить на их основе суждение – можно назвать избирательностью, далее Дискриминацией I. Более узкое, но чаще употребляемое значение – негативное отношение к людям, основанное на отвращении или неприязни к представителям определенной расы или пола, – можно обозначить Дискриминацией II. Эта разновидность термина привела к принятию антидискриминационных законов и политик.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Сноски

1

Алан Гринспен (Alan Greenspan), Эпоха турбулентности: приключения в новом мире (Нью-Йорк: Penguin Press, 2007), стр. 95.

2

Эпиграф. Фернан Бродель (Fernand Braudel), История цивилизаций, перевод Ричарда Мэйна (Richard Mayne) (Нью-Йорк: The Penguin Press, 1994), стр. 17.

3

Резкое снижение вероятности успеха, когда в данном виде деятельности требуется множество факторов, даже если предпосылки являются немногочисленными и распространенными, является лишь одной из причин, делающих равенство результатов менее вероятным. Другие факторы могут оказывать влияние, не являясь предпосылками, и все же возросшее множество факторов – как предпосылок, так и других влияний – увеличивает число возможных комбинаций и перестановок, влияющих на результаты, тем самым снижая вероятность равенства успешных результатов. Конкретным примером влияния, которое не является обязательным условием, является то, что быть левшой – это преимущество для бейсболиста, играющего на первой базе. Несмотря на то что было несколько правшей с первых низов, которые были отличными полевыми игроками, тем не менее, левши, как правило, преобладали среди игроков первой базы.

4

Шансы на наличие одного, двух, трех, четырех или пяти необходимых условий могут быть распределены нормально, как на колоколообразной кривой, но результаты не будут одинаковыми. Если распределение результатов изобразить на графике с количеством предварительных условий, измеренным по горизонтальной оси, и успешными результатами, измеренными по вертикальной оси, все те люди, у которых есть одно, два, три и четыре из предварительных условий, будут иметь нулевые успехи, представленные линией, совпадающей с горизонтальной осью. При выполнении пяти предварительных условий эта линия будет подниматься под прямым углом к горизонтальной оси, представляя различные степени успеха. Очевидно, что это не что иное, как колоколообразная кривая.

5

(Париж: Организация Объединенных Наций по вопросам образования, науки и культуры, 1957), стр. 15.