Амир. Часть I

– Рина, если бы могла, унесла бы тебя, крылья бы только выросли, а без них не убежать тебе от них, ни в каком месте от них не спрятаться…

– Я всё расскажу сам. Фиса, можешь идти.

Амир появился настолько неожиданно, что мы обе вздрогнули. Да и тон хозяина был таков, что Фиса замолчала, не смогла сразу ему достойно ответить.

– Фиса, ты в любой момент можешь вернуться домой, самолёт в твоём распоряжении.

Но она уже пришла в себя и ответила таким же тоном:

– А ты меня не выгоняй! Я когда захочу тогда и уеду, ты мне не указ! Не отдам тебе на растерзание…

– Вито.

Фиса не успела договорить свою речь, как появился Вито и на руках вынес Фису из комнаты, он так быстро исчез, что та не успела ничего сказать от удивления.

Амир подошёл к окну и долго молчал, руки он отвёл за спину, и я видела крепко сжатый кулак правой руки, который он удерживал левой. Я попыталась приподняться на постели, и он услышал звук, сразу оказался рядом со мной и помог переложить подушку удобнее.

– Спасибо.

Он странно посмотрел на меня совершенно чёрными глазами, едва коснулся руки и опять отошёл к окну.

– Амир, подойди, пожалуйста.

Рядом с постелью не было никакого стула, даже пуфика, а стоящий рядом Амир оказался на большой высоте, в смысле мне смотреть неудобно. И он понял, мгновенным движением встал на колено. Я только моргнула, растерянно посмотрела на него и извинилась:

– Мне высоко, извини.

Он вдруг закрыл лицо руками и уронил голову на постель. И я совершила неожиданный поступок, рука совершила, голова в этом процессе явно не участвовала – я погладила его по склонённой голове. Такие удивительные волосы, гладкие, не мягкие, а именно гладкие, хотя и непослушные – несколько прядей на макушке стояли в разрез со стрижкой. Он как-то замер, сжался весь, даже широченные плечи странным образом свернулись. А я прошептала:

– Амир, скажи мне, кто ты. Я тебя не боюсь, только хочу знать. Ты же собирался мне что-то рассказать в тот день…

Продолжить я не успела – боль пронзила меня так, что я застонала, и Амир вскинул на меня глаза:

– Вито!

– Не уходи, Амир, не уходи!

Я протягивала к нему руки и морщилась от боли, внутри меня всё горело, боль захлестнула всё тело. Сквозь пелену, которая уже закрывала глаза, я прошептала:

– От нас всё зависит…

И неожиданно боль прошла, когда появился Вито с Фисой на руках, я слабо улыбнулась ей:

– Всё уже прошло, всё хорошо, Амир, я прошу тебя, не уходи.

– Да ты с ума сошла, да он же из тебя все соки выпьет…

– Нет, Фиса, пусть остается, он сейчас меня спас от боли.

– Из-за него всё! Это он!

– Нет, Фиса, не из-за него, что-то не так.

Вито посмотрел на меня неожиданно яркими голубыми глазами, даже не оглянулся на Амира, стоявшего у моей постели.

– Фиса, мы погуляем.

И исчез вместе с ней. Я несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь понять, вернется ли боль, но она больше не появлялась, и я подняла глаза на хозяина дома. Он стоял бледный, почти прозрачный, глаза странным образом провалились, и я испуганно спросила:

– Амир, что с тобой?

Он сразу отвернулся и отошёл к окну, тяжело вздохнул и спросил:

– Как ты себя чувствуешь?

– Всё прошло. Я… всё прошло.

Решительно вздохнув, я снова прислушалась к себе, и боли опять не было, значит, можно говорить. Правильно, мы должны что-то понять вместе, королева права, только вместе, она нас имела в виду, обоих.

– Амир, расскажи мне всё.

– Уже поздно, завтра…

– Сегодня.

Я, наверное, очень долго лежала, вот и накопилась энергия, девать просто некуда. Или очень рада, что Амир пришёл. Так, ты уже совсем здорова, раз такие мысли появились. Только в лице Амира как раз радости и не было, он смотрел на меня и его мысли явно не были приятными, он мрачнел с каждой секундой. Медленным движением он что-то достал из внутреннего кармана пиджака и подошёл к постели.

– Ты хотела знать, кто я.

– Скажи.

Вместо ответа на колени мне упал пакет, я не сразу поняла, что это, лишь по медицинскому запаху и форме упаковки догадалась – пакет донорской крови.

– Кровь?

– Да. Человеческая кровь.

Странно, зачем она? Амир так и возвышался надо мной, мрачный чёрный взгляд и плотно сжатые губы. Неожиданная усмешка скривила их, и он произнёс:

– Ты никогда не видела, как я ем.

Действительно, они при мне никогда не ели, ни он, ни Вито. И что из этого?

– Я всю жизнь убивал людей, они для меня были пищей.

Слова не складывались в мысль, я смотрела на него и не понимала слов, которые он говорил. Как это люди могут быть пищей? Я коснулась пакета пальцем – кровь.

– Кровь?

– Да, силы мне дает человеческая кровь. Я не сплю, слышу и вижу значительно лучше людей, очень силён, ты даже не можешь представить моей силы. Я глава клана, который состоит из таких же… нелюдей. Я не человек.

Непонятно зачем я спросила:

– Клан – это союз?

– Военизированное объединение. Я могу убить любого члена клана. И не только своего. Я могу убить любого, мало тех, кто равен мне по силе и возможностям. И этим я занимался шестьсот лет. Мы живём долго.

Мозг продолжал не понимать слова: какие шестьсот лет, о чём он говорит? Как это убить каждого, кто в его клане? Как это вообще – убить? Но что-то тревожило, что-то я упустила в этом сумасшествии.

– Клан это твой народ? Который теперь возродился?

– Нет, народ… я был вождем этого народа до того, как стал таким.

– Эти фрески в пещере… это и есть твой народ?

– Да.

– Я твой шар, голубая половина?

– Нет.

Это спокойно произнесённое слово придавило меня, и я склонилась головой на подушку. Все слова до него так и остались ничем, кроме звука, смысла в них не было. А вот надежда рухнула, очередной раз рассыпалась на маленькие капельки разочарования. Пока есть остатки сил, надо узнать главное:

– Тогда кто я для тебя? Почему именно я?

– Для таких как мы природа создала возможность продлить существование. Среди людей есть энергетические половины, которые дают нам силу и ещё один жизненный срок. Получив кровь этого человека, его жизнь, мы становимся сильнее и продолжаем жить.

– Теперь у тебя есть ещё шестьсот лет?

– Да.

Я кивнула головой и задала последний вопрос, почти шёпотом, говорить голос уже отказывался:

– Ты сохраняешь мне жизнь, чтобы ещё получить силы?

И вдруг крик, невероятный крик, полный отчаяния и боли, от которого я вздрогнула всем телом, зажмурила глаза и вжалась в постель:

– Нет!!!

– Амир!!!

Крик Вито был таким же громким и отчаянным, через мгновение тишины послышался голос Фисы:

– Кровопивец поганый, ирод чёрный, монстр бездушный, Рина, девонька моя, да как же, яблонька, ты поплачь, милая моя, ты не слушай его, не думай о нём. Ты поплачь, убивец …как же это… Вито!

Я перестала существовать, Пустота вернулась и разнесла меня по своему безвоздушному пространству маленькими молекулами, превратила в ничто. А ничто думать не может, оно просто не существует, и боли у этого ничто нет, болеть нечему. Пустота с болью и Пустота без боли, что лучше? Одинаково, обе Пустоты, в одной просто боль, а в другой совсем ничего, даже боли нет. Значит, Пустота без боли страшнее, совсем нечему существовать.

Вито стоял по пояс в ледяном бурлящем потоке и время от времени опускал меня туда, я захлебывалась водой, и он меня поднимал, давал время, чтобы я отдышалась, а потом снова отпускал. Громкий голос Фисы командовал:

– Витёк, ты не жалей её, не жалей, опять вздумала убежать, лениться решила! Живи, девка, живи! Ишь, чего захотела, всем тяжело, вот оклемаешься, я тебе о своей жизни расскажу, и ничего, живу вот! Топи её, топи дурочку!

Промёрзшую насквозь, практически утонувшую, меня, наконец, достали из воды и завернули в несколько одеял. Вито так постарался, что я чувствовала себя куколкой насекомого. Когда я смогла уже мычать, а не стучать зубами, Фиса приказала мне открыть рот и влила туда какую-то огненную жидкость:

– Я тебя заставлю жить, заставлю, назло этому кровопийце, ты у меня красавицей неземной будешь, на коленях перед тобой ползать ещё будет. А ты что стоишь? Неси травы, согреется маленько, натирать начнём.

Я уже пришла в себя и только испуганно на неё посмотрела, огненная жидкость бушевала во мне, возвращая к жизни. Фиса натерла меня так, что всё двигалось как у гуттаперчевой куклы, если до этого она ко мне относилась как к тяжёлой больной, то теперь решила, что хватит терпеть мои выходки, лечить надо всерьёз. Она раздела меня и, не обращая никакого внимания на присутствие Вито, крутила и вертела во все стороны, на мои крики и стоны лишь продолжала учить жизни:

– Терпи берёзка-яблонька, ты сильная должна быть, ты этому зверю ещё покажешь, что женщина всегда сильнее, она по красоте своей уже сильнее мужика, а умом им нас никогда не догнать. Ты и так разумница, слышала, как с ним разговаривала, истинно, что не боишься, и глазами своими ясными прямо на него смотрела, не мог он в твои глаза смотреть, не мог, вот и правильно, пусть сам тебя боится! Витёк, неси ещё масло, горлышко надо почистить.

– Фиса!

– Пей красавица, пей, милая, утром спасибо скажешь.

После огненной жидкости маслице пронеслось по горлу легко, обожгло все внутренности, и я уже казалась себе вулканом, наполненным раскалённой лавой.

– Вот и хорошо, вот и щёчки стали персиковыми, ты теперь красная девица, невиданная доселе в этом логове змея. А ты его не боись, его несчётным головам такой красоты не превозмочь, мы ему водопад твоей жизни красотой да силой перекроем, ишь чего вздумал, разговорами тебе…

Я открыла рот и выпустила бушующее внутри меня пламя, прошептала:

– Сама я …спросила…

– А он, ирод, знал, ты заволнуешься, и сразу ему жизнь свою отдавать будешь! Для того и пугал, словами сказать не мог, кинул…

И замолчала, губы сжала, поняла, что проговорилась, а я вопросительно взглянула и прошептала:

– Видела…