Повешенный

Напротив нас, в шагах тридцати, выстроилась шеренга из восьми солдат под командованием молодого белобрысого офицера. Было что-то знакомое во всем этом показном антураже, что-то такое крутилось в моей памяти, я о подобном читал, но давно, еще в школе… Мою попытку вспомнить прервало появление Гирса. Сегодня он был в шубе и треуголке, с ним пришел какой-то высокий армейский чин – видимо, комендант крепости. Нам с Петром он едва заметно кивнул и тут же отвернулся. Еще двое офицеров в светло-синей форме встали чуть в стороне. Жандармы это, что ли?

Гирс, достав из папки лист плотной бумаги, откашлялся и начал зачитывать приговор, затянув уже знакомое мне: «…Бывшего капитана лейб-гвардии Павла Стоцкого…» Все обвинения один в один повторяли прежние. Разница была только в последнем абзаце – казнь через повешение нам заменили расстрелом. Дочитав до конца, Гирс внимательно уставился на нас.

– Павел Алексеевич, Петр Михайлович, не желаете ли подписать прошение государю о помиловании? Это ваш последний шанс…

Он попробовал надавить на нас голосом. От него прямо пришла какая-то тяжелая волна. И ее почувствовал не только я – все присутствующие непроизвольно покачнулись.

Мы с Петром переглянулись и дружно покачали головами. Вот уж точно не дождутся! Но настроение у меня перед смертью было хорошее, и я решил покуражиться напоследок.

– Ну что, Петр Михайлович? – подмигнул я Южинскому. – Может, подпишем?!

– Никогда! Это позор для офицера и предательство наших товарищей!

– Вот и я так думаю. Незачем нам с тобой позориться, лучше с честью умереть.

Гирс скривился и махнул рукой, чтобы солдаты начали связывать нам руки веревкой и натянули на головы полотняные мешки.

– Что, даже причаститься нам не предложите?! – не удержался я от ехидства.

– Вас на днях причащали.

– А мы уже успели снова нагрешить! Мадера, с которой мы предавались пьянству, была чудо как хороша! А гусиный паштет и буженина толкнули нас на смертный грех чревоугодия.

– Не юродствуйте, Стоцкий! Все бесстрашного героя из себя корчите? Не получится у вас красиво умереть! Позор один.

От мощного, тягучего баса Гирса солдаты встряхнулись и перестали смотреть на нас с жалостью.

– Завязать глаза приговоренным!

– Не надо, – отказался я, – хочу эту дрянную пьеску до конца досмотреть.

– Я тоже! – присоединился ко мне Южинский. И вдруг обратился к солдатам: – Уважьте, братцы, наше последнее желание, богом вас прошу! Не поминайте нас лихом и простите, Христа ради, если мы чем вас нечаянно обидели.

– Бог простит, ваше благородие! И вы простите, не держите на нас зла! – вразнобой донеслось со стороны солдат, и все они дружно перекрестились. Комендант тоже осенил себя крестным знамением, повернувшись в нашу сторону, но стараясь не встречаться взглядом.

– Отставить разговоры! Нашли время, болваны!

– Так ведь Прощеное воскресенье сегодня, ваше высокоблагородие! Как не простить-то? Не по-христиански это…

Солдаты смешались, уставились на Гирса. Но тот лишь брезгливо поморщился и махнул рукой офицеру, веля приступать к расстрелу.

– Готовьсь! – раздалась первая команда, и солдаты вскинули ружья к плечу. – Цельсь!

– Пли! – громко крикнул я.

Глава 7

Петя тихо ахнул, когда раздался грохот выстрелов и солдат окутали клубы дыма. А я даже не шелохнулся. Наоборот, с нетерпением ждал, когда пули оборвут мою подзатянувшуюся жизнь. Но в нас ничего не прилетело – увы, выстрелы были холостыми. Как будто знал, что это все постановка!.. Потому что плохой из Гирса актер, не умеет он притворяться. Слишком спесив, самонадеян и держит окружающих за дураков.

И кстати: я вспомнил… Это же над петрашевцами так «пошутят» через четверть века. И тоже при Николае I. Осудят, приговорят их к смертной казни, но убивать не станут. Зачитают им приговор, наденут мешки на головы и поставят к стенке. А под ногами точно так же выроют могилы. Все, как взаправду. Правда, там солдаты вроде бы знали, что стреляют холостыми и что расстрел – это всего лишь инсценировка. Но какое хитроумное иезуитство – символическая казнь петрашевцев вроде бы и состоялась, но руки царя при этом не запачканы кровью! Интересно, кто же это все придумал? Не удивлюсь, если сам царь. С этого мерзавца станется – свести счеты с ненавистным врагом таким изощренным способом!

Дым рассеялся, я увидел растерянные лица солдат. А вот этим служивым, похоже, ничего не сказали, просто вручили заряженные ружья, и вперед! Я подмигнул Южинскому. Тот сейчас выглядел еще бледнее, чем «вампир» Гирс, и кажется, пребывал в прострации. Ведь каким бы ни был храбрым человек, к смерти все равно нельзя быть стопроцентно готовым. Как же там было у Достоевского, которого тоже «расстреляли» вместе с Петрашевским: «…десять ужасных минут ожидания смерти»? Кажется, как-то так. Это ведь только я сам смерть ищу – ну, так у меня и случай особый. Подбодрить, что ли, ненавязчиво Петра, чтобы он пришел в себя?

Вспоминаю анекдот про казнь заключенного в концлагере и с издевкой перекраиваю его, сообразно моменту:

– Ну, господа хорошие, сколько можно-то, а?! Вчера нас вешали, сегодня расстреливают… Голова болит уже от ваших забав!

Гирса аж перекосило от моего тюремного юмора! А что ты со мной сделаешь – шпагой своей заколешь? Кишка тонка. Вон и солдаты по-тихому хмыкают в усы. И их симпатии сейчас явно на нашей стороне.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Землетрясение, землетрясение! (Турецк.)