В точке кипения

Гостья, сидевшая напротив Илоны, смущенно опустила глаза.

– Каких? – не понял Захар.

– Ну по поводу большого наводнения. И осадков, которые пройдут после вот этой летней жары.

Илона невольно вздрогнула, услышав из уст другого человека собственные опасения, мучившие ее не первый месяц.

– Популисты, по-моему, – вынес вердикт Захар. – Лишь бы посеять панику.

– Ты в это не веришь? – спросил гость.

– А как же дамба? Все эти защитные сооружения поперек залива? Что эксперты говорят на этот счет?

Гость не растерялся.

– Говорят про активное строительство в зоне намыва, знаете, на Васильевском? Якобы из-за наращивания искусственных участков земли дамба может не справиться, если вода поднимется со стороны залива. Это противоречит первоначальным расчетам на момент ее проектирования. Ну а для защиты от последствий аномальных ливней она в целом не предназначена. Может быть, бред, но все равно звучит не очень, по-моему.

В порыве раздражения Захар даже перестал есть и отложил приборы.

– Просто мешают жить, если честно. Я работал всю жизнь, чтобы получить то, что имею. А они меня осуждают на каждом шагу. Свой самолет – нельзя, яхта – забудь. Многоразовые трубочки и бутылки для молока. Теперь новая тема – на намыве нельзя строить, типа наводнение будет. Издевательство! Я вам так скажу. Раньше они прикрывались коррупцией и всеми этими идиотскими обвинениями. А сейчас нашли себе новое оправдание – экологию. Якобы персональный транспорт – это какие-то там безумные расходы топлива из расчета на человека. А мне плевать! Если я на это заработал, я буду жить как хочу и тратить свои деньги на что хочу. Пусть завидуют молча. – С каждым предложением лицо Захара все больше краснело.

Илона смутилась из-за эмоциональной реакции супруга, ощутив что-то напоминающее стыд. И тут же одернула себя: стыд был последним чувством, которое стоило бы испытывать, имея такого мужа. Выражение «за ним как за каменной стеной» подходило Захару идеально. Высокий и крепкий, он был сложен как былинный богатырь. Холодные глаза, как казалось Илоне, умели менять цвет (голубые в хорошем настроении и стальные серые – в плохом). Нет уж, ей стыдиться точно нечего. К тому же Илона знала, что гости действительно задели мужа за живое.

В любые времена есть те, кто обогащается на новых трендах, и те, кто отстает. Захар находился во второй команде со своим бизнесом по производству одноразовой посуды и упаковки. Но даже он со своими взглядами оказался достаточно осторожен и подстраховался на случай, если новости окажутся правдой. Поэтому Илона аккуратно уточнила – больше для себя, нежели для общего разговора:

– Ты же сам планировал переезд?

– Кстати, – продолжил гость, пытаясь увести беседу в более приятную и безопасную сторону. – Слышали про Окунево? Закрытый коттеджный поселок в Сибири, почти что микрогород, вас как раз может заинтересовать. Его делает Матвей Карагач, основатель «Экотрекера».

Илона сразу вспомнила, что супруг не раз упоминал этот поселок. Похоже, Захар планировал переезд именно туда. Илона даже видела этого Матвея в одном из выпусков новостей. Корреспондент рассказывал, что тот буквально сделал государство в государстве со своими законами. В их число входили, например, особые правила обращения с окружающей средой, требования к визуальному оформлению участков, ограничения высоты заборов и многое другое, чего Илона не запомнила.

– Слышал, – буркнул Захар.

– Кажется, он вам не по душе? – улыбнулась дама напротив Илоны.

– Да нет, просто я не знаю этого Матвея. Наслышан, что он с мозгами и так далее. Но надо бы познакомиться лично.

Илона привыкла не относиться к подобным разговорам слишком серьезно. Захар редко бывал откровенным с посторонними и порой поднимал ту или иную тему только для того, чтобы больше узнать о собеседнике, проверить его реакцию или просто самоутвердиться. Однако, когда ужин закончился и гости ушли, Илона поняла, что не может вот так просто выбросить из головы тему переезда.

– Ты тоже думаешь про наводнение, поэтому планируешь купить участок? – Она подошла к мужу, пока он чистил зубы.

Мятная паста приводила Захара в наилучшее расположение духа.

– Зачем ты забиваешь себе этим голову? – удивился он. – Я не хочу, чтобы ты стрессовала из-за всякой ерунды.

– Но я же переживаю.

– Переживать – это моя забота.

– Я ведь тоже хочу планировать свою жизнь. Знать, как все пойдет… Если, например, я найду себе какое-то занятие, я бы хотела знать, сколько нам еще здесь жить и все такое…

– Какое занятие? – Захар вынул щетку изо рта.

Илона знала отношение мужа к ее желанию работать: они успели обсудить эту тему не раз. Поэтому вовремя сдала назад.

– Ну, например, рисовать. Ты же знаешь, я раньше рисовала.

– Так какая тебе разница, где рисовать? Я тебе в любом месте галерею открою. Хоть тут, хоть в Сибири, хоть на Луне.

Захар вернул щетку в рот, полный белой мятной пены, и взглядом дал жене понять, что разговор окончен. Илона отправилась в спальню и нырнула под прохладный шелк. Рано или поздно муж узнает про ее волонтерство в сортировочном центре. Он всегда обо всем узнает. Эта мысль заставила тело Илоны сжаться, и она свернулась клубком, обхватив худые колени руками.

Глава 5

Богдан сделал глоток крепкого зеленого чая и тут же пожалел о своем выборе. Надо было купить ромашковый или иван-чай. В зеленом слишком много кофеина. Но он еще не привык к тому, что в этой квартире ничего нет – даже лишней упаковки чая. Еще и месяца не прошло, как он переехал сюда от семьи. Сейчас сердце разгонится, никакими таблетками не уймешь, а ведь разговор с юристом по разводу и без того не самое спокойное дело в его расписании. Тем более что озадаченное выражение лица Евы на экране ноутбука не внушало доверия, даже несмотря на ее деловой вид: белая объемная рубашка была застегнута почти до самой шеи, а волосы собраны в гладкий пучок.

– Я же правильно понимаю, что с учетом… материального положения мои шансы на дочь выше?

– Ситуация не самая простая, Богдан Викторович. Но да, я думаю, в нашей стратегии мы будем максимально опираться на финансовый вопрос.

Как клиент, Богдан рассчитывал на более уверенный тон и на более обнадеживающие заявления. В другой ситуации он бы подумал о том, чтобы найти нового юриста, однако эту Еву ему порекомендовал друг, человек опытный, сам после развода.

– Но моя жена давно не работает. Этого что, мало? Она даже не сможет обеспечить Катю! – Выражение лица Евы вдруг стало настолько спокойным и непроницаемым, что Богдан повысил голос – на случай, если его плохо слышно.

Он не любил разговаривать по видеосвязи – и тем более обсуждать столь важные дела. Но этот вопрос становился срочным, а Ева еще не вернулась в город после командировки.

– Законом предусмотрены алименты, так что вы будете обеспечивать ребенка, даже если он останется с матерью. Судья едва ли оставит дочку с вами, руководствуясь только материальными соображениями. – Ева сделала вежливую паузу, видимо проверяя, будет ли Богдан возражать, и после его молчания продолжила: – Как вы думаете, есть ли что-то еще, за что мы могли бы зацепиться?

– Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду: считаете ли вы, что Кристина – хорошая мать для вашей дочки?

Этот вопрос вызвал у Богдана смех, и он почувствовал себя старым. Слишком старым, чтобы работать с этой малолеткой.

– А вы знаете, что такое «хорошая мать»?

Электронное лицо Евы дрогнуло, она опустила глаза.

– Просто я всю жизнь пытался стать «хорошим отцом» и не уверен, что до конца понимаю, как это. А вы такое спрашиваете. – Богдан взял паузу, надеясь выжать из себя хоть что-то полезное для дела, но с досадой понял: он не может припомнить ничего компрометирующего жену. – Кристина старается, вот. Все, что от нее зависит, она делает.

Ева что-то записала: через экран слышалось клацанье ногтей по клавиатуре.

– Можно ли сказать, что она посвящает дочери все свое время?

Он задумался и дотронулся до лба. Но касаться лба было неприятно – палец провалился в глубокую морщину. Богдан двумя руками схватился за чашку.

– Да, можно. Ну она не работает, все время проводит дома, с ней.

Ева снова что-то записала.

– Не сочтите за излишний вопрос, но чем ваша жена занималась до замужества? Кем она была до знакомства с вами?

Богдана было трудно обескуражить вопросами. Как глава страховой компании, он слишком хорошо понимал важность деталей. В конечном счете все решают именно они. И именно поэтому в страховых полисах так много текста, написанного мелким шрифтом. Поэтому, когда Ева, казалось бы, отошла от темы, Богдан впервые почувствовал к ней профессиональное уважение.

– Это смешная история. Она пела в ресторане, работала певицей. Мы с друзьями отмечали там день рождения. Я заказал песню, ну и поехало.

Ева понимающе кивнула и как будто бы сощурилась. Хотя, возможно, это просто были помехи интернет-соединения.

– Можно ли сказать, что ваша жена мечтала о карьере певицы?

Богдан никогда не задумывался, о чем могла мечтать Кристина, если не о той жизни, которая до поры до времени у них была. Ева уловила его сомнение и переформулировала вопрос:

– Ваша жена любила петь?

– Да она и сейчас любит. Поет постоянно, все об этом знают. Когда приходят гости, иногда просят ее спеть, – усмехнулся Богдан.

Эта черта супруги его отчего-то очень забавляла. Ева с удвоенной скоростью застрочила по клавишам.

– Как вы думаете, можно ли сказать, что брак и рождение дочери положили конец карьерным амбициям вашей жены? Помешали ей стать певицей?

Богдан насупился: он не любил домыслов. Его зоной комфорта были строгие факты.

– Почему бы вам не спросить это у нее? Откуда я знаю?

– Я уточняю ваше мнение, ваш взгляд на ситуацию.

– Ну, наверное, если бы она не родила, чем-то бы время пришлось занимать, да? Ну, может, и пела бы. Не понимаю, к чему эти вопросы.

Ева улыбнулась и спросила после аккуратной паузы:

– Богдан, вам известно такое понятие, как послеродовая депрессия?

Он пожал плечами.

– Можно догадаться из названия.

Ева оценила его реплику мимолетной улыбкой.

– Да, это депрессивное состояние, с которым иногда сталкиваются женщины после рождения ребенка. В тяжелых случаях такая депрессия может перерасти в отторжение. Без должной помощи случается, что матери применяют к детям психологическое и физическое насилие. Или просто не испытывают любви к ребенку, подсознательно хотят от него избавиться, мечтают о свободе. Как вы думаете, это может быть похоже на Кристину?

Богдан почувствовал, что сердце забилось чаще. А эта Ева не так безнадежна и наивна, как ему показалось в начале.

– Если я скажу «да», вы будете это использовать?

– Сейчас мы просто собираем факты и идеи, на базе которых можно выстраивать нашу позицию, – отчеканила Ева.

Богдан понимал, в какую сторону клонит юрист, но ему не нравились ощущения, которыми отзывалось тело на ее слова. Он не собирался фальсифицировать правду или жонглировать интимными подробностями брака. Богдан любил дочь, дочь любила его, при этом он зарабатывал и мог обеспечить ей любое будущее, какое она только захочет. Неужели этого мало, чтобы оставить ее с отцом – без всяких ухищрений?

– Так что скажете? – прервала его мысли Ева. – Может ли так быть, что Кристина подсознательно обвиняет вашу дочь? Из-за того, что ей пришлось расстаться со своей мечтой стать певицей? Ведь ранее вы упоминали, что ваша жена считает, будто вы «балуете» дочку. Так, может быть, в этом и есть причина ее строгости и требовательности?

– Сложное заключение, – сказал Богдан. – Мне надо подумать. И вообще, я прошу вас сделать акцент на финансовой стороне, как мы и планировали. Опишите судье, какое будущее я смогу дать Кате. Любое образование, любая страна – для меня границ нет. Давайте начнем с этого. Может быть, этого будет достаточно.

Ева кивнула и сделала еще несколько пометок. Ему показалось, что она сжала губы.

– Хорошо, тогда я должна спросить вас… Если мы опираемся на этот аспект.

– Да, наконец-то, давайте вопросы по этой теме.

Богдан глубже уселся в кресле, расслабив перенапряженную спину. Когда речь шла о его работе, он был готов к любым вопросам.

– Скажите, пожалуйста, есть ли вероятность того, что на финансовое состояние вашей компании как-то повлияют текущие климатические события?

– Что? Какие события?

Ева кашлянула, пытаясь подобрать более точную и вежливую формулировку.

– В связи с последними событиями – наводнениями, пожарами – выросло число обращений в страховые компании. В связи с этим… Как вы считаете, насколько финансово устойчив ваш бизнес?

Богдан почувствовал, как напряжение снова охватывает все его конечности. Он наклонился ближе к компьютеру, так что поясница в очередной раз отозвалась ноющей болью.

– Устойчив.

– Но мне важно…

– Вы кто, финансовый консультант или юрист? – Богдан поставил чашку на стол, ощутив мелкую дрожь в пальцах. – Делайте свою работу, а я со своей как-нибудь разберусь!

– Я вас услышала, – кивнула Ева.

– На сегодня все? У меня больше нет времени.

– Да, давайте я суммирую все, о чем мы с вами поговорили, и вернусь к вам через пару дней. Сможем обсудить нашу стратегию более предметно.

– Прекрасно, – отрезал Богдан и нажал кнопку «Завершить звонок».

В комнате стало жарко, хотя кондиционер работал на полную мощность, как всегда. Богдан ослабил галстук и расстегнул две верхние пуговицы рубашки. Чертов зеленый чай, чертов кофеин. Захотелось раздеться и встать под холодный душ: брюки вдруг стали неудобными, словно он поправился на несколько килограммов за последний час. Богдан встал и принялся ходить по комнате, чтобы привести дыхание в норму. Он нервно взъерошил чуть вьющиеся темные волосы, в которых уже отчетливо мерцали седые завитки. Неужели это так очевидно для других – климатическая ситуация и страховые случаи? Или Ева просто слишком умна? Как скоро об этом начнут писать? Что ж, остается надеяться, что он успеет выиграть это дело, пока все не зашло слишком далеко.

Глава 6

Лена пришла в офис первой, до начала рабочего дня еще оставался целый час. Зато по дороге она успела насладиться компанией утреннего, еще не проснувшегося города, умытого прохладным ночным ветерком. Лена знала: настанет день – и ветерок задохнется, а город снова утонет в майском гриппе. К тому же спалось все равно плохо, и до самого рассвета она ворочалась, не находя себе места под вязким одеялом.

В офисе, среди огромных кондиционеров, дышалось легко, и Лена заварила себе кофе в ожидании коллег. Юридическая фирма, куда ее взяли, была небольшой, со скромным штатом из пятнадцати юристов. Лена открыла чистый блокнот, который вчера специально купила, и аккуратным почерком вывела сегодняшнюю дату на первой странице. Двадцать пятое мая. «Кто знает, может быть, я буду вспоминать этот день всю жизнь?» – подумала Лена и тут же посмотрела на себя глазами Яна. Ей стало неловко за собственную наивность. Возможно, они с мамой были куда дальновиднее и ближе к реальности, чем сама Лена.

Вскоре офис наполнился голосами, звонками и шумом клавиатуры. Лене было не по себе из-за того, что у нее пока нет проектов, поэтому она старательно делала вид, будто изучает что-то в компьютере. Вчера руководитель фирмы, партнер по имени Влад, дал ей на ознакомление внутренние нормативные документы компании, и Лена уже успела изучить их все. Сам Влад пришел последним, когда всюду уже кипела работа, и сразу осчастливил новую сотрудницу:

– В обед будет встреча с новым клиентом. Мы его пока не взяли, послушаем, в чем там дело. Иск коллективный, может быть интересно. Если возьмем, отдам его тебе. Будешь работать под моим началом. Согласна?

У Лены перехватило дыхание от восторга, и Влад удовлетворенно кивнул. Несмотря на собственную молодость, он умел видеть настоящий талант и еще на собеседовании понял, что у Лены огромный потенциал. Она была одной из немногих соискателей, которые не просто тупо цитировали статьи законодательства, но пытались интерпретировать их своими словами. Так сухим канцелярским оборотам возвращался их первоначальный смысл.

В обед, как и планировалось, явился новый клиент. И даже не один. Когда Лена вслед за Владом вошла в круглую переговорную комнату со стеклянными стенками, за столом их ожидали две женщины и мужчина, все примерно маминого возраста. Когда собравшиеся обменялись вежливыми приветствиями и секретарша принесла каждому по чашке кофе, клиенты начали свой рассказ.

Как и говорил Влад, они планировали подать коллективный иск, но амбициозность этого дела впечатлила даже его. Клиенты решили обратиться в суд от имени атмосферного слоя, и не абы против кого, а против крупного автомобильного завода «Автошинпром». Поводом для иска стало производство автомобилей низкого экологического класса. По мнению истцов, они давно устарели из-за огромного количества выхлопных газов на километр пробега. Клиенты оказались технически подготовлены и предоставили несколько гигабайтов данных со статистикой и исследованиями, включая анализы состава воздуха. Объектом иска было воздушное пространство над всей страной, поэтому материалы собрали из разных городов и регионов. С учетом территориального масштаба, а также рассчитанного ущерба сумма претензии вышла баснословной. У Лены загорелись глаза – она даже не могла представить, что ее карьера начнется с такого большого и важного дела. Влад, напротив, слушал гостей со сдержанной вежливостью, то и дело что-то фиксируя в ноутбуке.

– Спасибо за такой подробный рассказ, – подытожил он. – Это очень интересно. Нам только нужно провести некоторые формальные процедуры – знаете, пройти внутренние согласования, внести данные в базу и все такое. После этого мы оценим стоимость наших услуг и вернемся к вам.

Лица истцов просияли, одна женщина не сдержалась:

– О, это так здорово, я так рада! Вы знаете, ведь многие отказываются! Ну… потому что сложно…

Она осеклась на полуслове, поймав укоряющий взгляд своего спутника.

– Понимаю, – улыбнулся Влад. – Давайте мы будем на связи. Елена, наш юрист, напишет вам в течение пары дней.

Мужчина протянул Лене визитку, и все поднялись из-за стола.

– А, если не секрет, – напоследок спросил Влад, – как вы достали все эти материалы и исследования? Объем работы просто фантастический.

– Привлекли студенческие лаборатории по всей стране, – ответил потенциальный клиент. – Я заведующий экологической кафедрой, есть кое-какие связи в науке. Ну вы понимаете.

Влад кивнул с самым понимающим видом и провел гостей к выходу.

– Вау, это же просто бомба! – не выдержала Лена, когда они встретились позже, чтобы обсудить результаты встречи. – Это дело века!

– Тихо, тихо, ты чего. Мы не возьмем проект, – глухо сказал Влад.

Внутри Лены что-то оборвалось – совсем как накануне, когда вместо шумных поздравлений ее встретила тишина пустой квартиры.

– Но почему? Это же такое дело… И гонорар, наверное, может быть большой.

– Нет, не может. Я специально спросил, откуда у них исследования. Думал, они их купили и есть какой-то спонсор. Но это просто инициатива на базе студенческих лабораторий. Денег там нет.

– Но деньги – не главное…

– Я бы взялся, – перебил Влад и посмотрел прямо ей в глаза. – Но это безнадежно. У завода сильное лобби, там половина акционеров – чиновники через подставных лиц. Мы просто растратим бюджет и ничего не добьемся. Еще и наживем врагов. Я не для того создавал фирму, чтобы вот так, из-за одного дела ее уничтожить. Поверь моему опыту, это не шутки. После таких дел конторы закрываются, а юристы остаются без работы.

Лена не могла поверить этим словам. Не могла поверить, что экологический юрист может добровольно отказаться от подобной возможности. Это дело сулило настоящий вызов: с высокими рисками и значимым выигрышем. Разве можно бояться такого, если выбрал профессию юриста?

– Прости, Лен, – закончил Влад и встал. – Будут еще проекты, я тебе обещаю.

Он ушел, а в голове Лены продолжали звучать голоса тех людей. Она вернулась за свой стол и рассеянно открыла блокнот, в который вложила визитку во время встречи. На маленьком кусочке картона значилось: «Наум Верин, заместитель ректора. Санкт-Петербургский экологический университет».

Глава 7

В гостиничном номере пахло амброй и пачули, а в окна настойчиво заглядывало настырное полуденное солнце. Комната уподобилась безмятежному оазису, пока жаркие улицы захлебывались прохожими и машинами. Регина и Матвей лежали на белой полосатой простыне, сшитой из дорогого сатина.

– А твои коллеги не хватятся тебя? – спросил он.

– Обед – это святое, – улыбнулась Регина. – Тем более вечером все равно никак.

Матвей перевернулся на бок, подставил руку под щеку и наклонился к ее лицу.

– Когда же у нас будет больше времени?

Регина коснулась его шеи, провела пальцем ниже и не ответила. Он имел в виду время для встреч, но для Регины это страшное слово «время» значило куда больше. Оно вмещало в себя те пятнадцать лет разницы в возрасте, которые навсегда останутся между ними. Регина знала: неотвратимость и жестокость этих лет пока что очевидна только ей – и в этом сражении Матвей ей не союзник. Наступит момент, когда она останется одна. Только она и эти пятнадцать лет. Матвей заметил ее отстраненность и наклонился совсем близко.

– Так что скажешь?

– Ты же знаешь, мне надо такое планировать. Посмотрим. Может быть, я смогу выкроить какой-нибудь вечер… Или даже выходной.

Матвей грустно усмехнулся.

– Да нет, я не про вечер. Я про совсем.

Регина посмотрела ему в глаза, изо всех сил надеясь, что ослышалась. Но Матвей продолжил, понизив голос до шепота: он словно наслаждался смятением, которое рождали в ней его слова.

– Поехали со мной в Окунево. – Он уткнулся лбом в ее острое плечо.

– Мы уже об этом говорили.

– Не до конца.

Регина села в постели и принялась искать белье в складках одеял. Она ненавидела, когда сложные разговоры настигали ее не по плану. Сегодня она рассчитывала только на чистое удовольствие без рефлексии. Но Матвей не отступал и попытался поймать ее за плечи.

– Давай поговорим.

– Я тебе уже все сказала. Я никуда не поеду. У меня дети.

– Твоим детям тоже здесь не место. Через несколько месяцев тут наступит хаос. А там у меня дом, ты можешь перевезти их туда. И у нас будет время…

Регина замерла, запустив руки под толстые упругие подушки. Холод сатина приятно обжигал кожу.

– Нет, у нас не будет времени! – выпалила она с энергией, неожиданной даже для самой себя. – У Темы больной отец, он не доберется туда. А я… Я не брошу Тему.

Настала очередь Матвея выпутаться из одеяла.

– Не бросишь?

– Господи, Матвей, ну он же отец моих сыновей! Это навсегда!

– Это не значит, что ваш брак тоже навсегда. Разве что ты сама так решишь.

Регина знала, что ее молчание будет более красноречивым ответом, чем слова. И она молчала, продолжая искать трусы под тонкой тканью. Вот ее рука что-то нащупала, и она принялась одеваться, свесив ноги с высокого матраса.

– Я знаю, сейчас ты этого хочешь. И я хочу, – начала Регина, призывая всю свою выдержку опытного юриста, наработанную за долгие годы в судах. – Но поверь, пройдет десять лет – и ты уйдешь сам. А я останусь ни с чем. Как бы я тебя ни любила, будущего у нас нет.

– Почему это я уйду?

Регина посмотрела на Матвея и в очередной раз увидела ребенка. Да, хорошо, что разговор зашел сюда. Так ей проще разглядеть правду. Нет, он не мужчина ее мечты. Не тот, с кем она состарится. Он – мальчик. Всего лишь ее любимый мальчик. И это не значит ровным счетом ничего. Ей стало так легко от этого открытия, пусть и с примесью отчаяния, что Регина нервно рассмеялась.

– Потому что через десять лет мне стукнет пятьдесят, а тебе тридцать пять! Поверь, это будет уже не так весело.

– По-твоему, мне только веселье нужно?

Регине почему-то стало еще смешнее. Она упала обратно на кровать, содрогаясь и всхлипывая от хохота.

– Я тебя люблю, – сказал Матвей тихо и вкрадчиво – как последний аргумент.

Регина перестала смеяться и встала на колени. Теперь они смотрели прямо друг на друга.

– Я тебе верю. Но не хочу проверять.

Ей показалось, что она увидела в его глазах странный влажный блеск.

– Но тебе все равно надо уехать. И тебе, и детям… И ему тоже.

– Ты правда в этом уверен? По-моему, просто заголовки для охватов.

Матвей кивнул.

– Я уверен. Я читал исследования.

– Даже если так, вода уйдет. Правительство что-то сделает, будет эвакуация или типа того. Все образуется.

– Дорогая, ты же все понимаешь.

Регина и сама знала, что лишь пытается отделаться от принятия очередного большого решения. Как же трудно это делать. Ну почему она всегда вынуждена справляться сама и никто не может разделить с ней эту ношу? Впрочем, Регина тут же нашла чем себя успокоить: очевидно, по-другому она жить не умеет и, если серьезно, не собирается этому учиться.