В точке кипения

– Хорошо… – произнесла она одними губами. – Я подумаю. Я очень хорошо подумаю, обещаю.

Матвей кивнул и привлек ее к себе. Регина прикрыла глаза, пытаясь снова забыться в аромате его парфюма и не думать о том, как с этого ракурса выглядят ее бедра и морщинки вокруг глаз.

Глава 8

Илона возвращалась домой после смены в сортировочном центре. Она договорилась с руководством, что будет работать только полдня – большее время отсутствия никак не объяснить Захару. Да и что там Захар, Илона даже самой себе до конца не могла объяснить, зачем всем этим занимается. Именно этим, а не чем-то другим, что было бы более понятно и близко людям ее круга. И лишь иногда, обычно под конец смены, когда руки уже ныли, а поясница затекала, она понимала, что в этой усталости и суете начинает лучше узнавать себя. Себя как Илону, а не как жену Захара. Словно утомительный общественный труд, в который она искренне верила, обтачивал ее, как мраморную скульптуру, избавляя от лишнего и сохраняя важное. И казалось, что она живет не зря, что она – отдельная и самоценная личность.

По дороге домой Илоне пришло в голову заехать в любимую фермерскую лавку – в центре города, на углу Конюшенной площади. Она припарковала машину на обочине и зашла внутрь. Прилавки встретили ее пустотой белых пластиковых поддонов. Робот, обычно собиравший заказы, молча стоял на базе у входа. Илона очень удивилась: это был самый дорогой фермерский магазин в городе – и причина вряд ли заключалась в том, что все овощи разобрали. Покупателей, которые могли себе позволить такие продукты, было не так много.

– Вам помочь?

На шум входной двери откуда-то из кладовки вышла миловидная девушка-менеджер.

– У вас что, все закончилось? – Илона попробовала обратить вопрос в шутку, но девушка не улыбнулась.

– Не было поставки. В этом сезоне неурожай.

– Я еще на прошлой неделе заказывала курьера, и все привезли… – удивилась Илона.

– Ну вот на прошлой неделе еще было, а на этой машина не пришла, – сказала девушка. Затем она добавила чуть тише и мягче: – А вообще, говорят, одна из наших теплиц сгорела. Вы же слышали про пожары?

Илона что-то читала об этом, но не придала тогда значения. Ее снова охватила плохо контролируемая тревога. Что ж, значит она зайдет в обычный продуктовый магазин и поищет овощи там. Хотя в таких магазинах Илона не была ни разу после замужества.

Фермерские магазины отличались от обычных тем, что там продавались овощи и фрукты, выращенные только на «чистых» территориях: такие ни разу не использовались как мусорные полигоны. Но подобных территорий осталось мало и становилось все меньше. Как следствие, сокращалось и количество фермерских магазинов, а цены росли, в два раза опережая инфляцию.

С тяжелым сердцем Илона зашла в обычный магазин, убеждая себя в том, что одна покупка дешевых овощей не способна серьезно навредить здоровью. Входная дверь открылась тяжело, будто кто-то опирался на нее с другой стороны. Едва переступив порог, Илона буквально столкнулась с огромной толпой на кассах.

– Вы издеваетесь – такие цены заламывать?!

– Позовите директора!

– Я сейчас в Антимонопольную службу жалобу накатаю!

Кондиционеры, как всегда бывало в таких магазинах, работали вполсилы – у Илоны закружилась голова от духоты и тесноты.

– Не подскажете, что тут такое? – спросила она пожилую старушку. Та с видом, полным принятия, стояла у стенки, опираясь на трость.

– Да цены выросли опять, в три раза. Неурожай, говорят. Перебои в поставках.

На лбу старушки мерцали крохотные капельки пота. К горлу подкатила тошнота, и Илона выскочила из помещения.

Глава 9

Богдан поставил перед дочкой поднос с двумя огромными порциями разноцветного мороженого, и она просияла. В такие моменты улыбка Кати так сильно напоминала ему улыбку Кристины, что собственная радость незаметно покидала его. Видимо, до самого процесса ему придется мириться с горько-сладким привкусом этих встреч, – зато потом, когда дочь насовсем переедет к нему, жизнь снова станет простой и счастливой. Без оглядки на часы, без суеты и без нервных вздрагиваний, которые у него вызывал случайный силуэт высокой темноволосой женщины. В каждой из них он видел Кристину, вернувшуюся пораньше, чтобы забрать у него Катю.

– У тебя какое мороженое, папа? – спросила она.

– У меня шоколадное, ванильное и фисташковое. А у тебя – клубничное, ананасовое и тоже шоколадное.

– Всего шесть шариков?

– Шесть, верно. – Богдан почти прослезился из-за этого простого заключения.

В свои пять Катя радовала его быстрым, активным умом. В садике она была одной из лучших в группе, и Богдан не без гордости присваивал себе все ее успехи, даже самые незаметные.

Телефон сердито завибрировал, и Богдан проверил уведомления. Совещание! Он почти забыл о нем. Обычно Богдан сам инициировал все планерки с топ-менеджерами, но на эту встречу его пригласили подчиненные. Плохое предчувствие разрасталось внутри против воли, но он терпеливо успокаивал себя. В конце концов, сколько кризисов он успел пережить на своем пути! Сколько конфликтов, сколько смен правительств, новых законов, скачков валютных курсов и черных дней на рынке ценных бумаг. Если не он останется на плаву, то кто?

– Кто?! – Его мысли прервал возглас Кати. Это был обрывок очередного вопроса, из которых теперь состояла ее речь.

Дочь, очевидно, уже не в первый раз обращалась к отцу, пока тот размышлял о грядущем совещании. Ее ручка требовательно стучала по столу, на губах и щеках размазалось мороженое.

– Что? Прости, солнышко, я не расслышал.

– Конечно не расслышал. Как будто ты вообще хоть кого-то слышишь, кроме себя. – Голос, полный металла, вдруг настиг его откуда-то сверху. Он увидел Кристину, склонившуюся над столиком.

– Кристина? У нас… У нас еще полчаса! Откуда ты взялась?

Богдан еле сдерживал себя, чтобы не завязать семейную ссору прямо в кафе, пока Катя радостно улыбалась матери.

– Плохой прогноз, – кратко ответила Кристина, на долю секунды задержав перед его лицом телефон с приложением. – Через час ожидается смог, ей надо домой.

Не доверяя жене, Богдан достал свой смартфон и запустил «Экотрекер». Но она не обманывала – прогноз состава воздуха на этот вечер не внушал оптимизма. Видимо, направление ветра изменилось.

– Это только через час, я бы успел довезти ее до дома! Сейчас мое время!

– Твое время у тебя будет, когда я выиграю дело и суд выделит дни и часы для посещения. А сейчас, пожалуйста, давай мы не будем торговаться. Тем более тебе наверняка надо на работу.

– Я довезу вас, а потом поеду. – Богдан решил пропустить ее выпад мимо ушей.

– Окей, – с неожиданным спокойствием ответила Кристина и наклонилась к дочери, чтобы оттереть ее щеки от сладкой жижи.

Встав в пробку, Богдан мысленно отдал должное предусмотрительности Кристины. Как бы он ни был раздосадован внезапным окончанием свидания с дочкой, быстрее чем за час добраться до дома не вышло бы. На тротуарах не осталось пустого места, по велодорожкам единым строем тянулись велосипедисты, а на перекрестках работали регулировщики, чтобы хоть как-то разгрузить отдельные проспекты. За показателями приложения следил каждый горожанин, и сейчас весь Санкт-Петербург озаботился тем, чтобы как можно скорее развезти детей по домам. Впрочем, взрослым смог тоже не сулил никакой пользы, но многие давно привыкли не щадить себя. Трудно вести нормальную жизнь, работать из офиса и соблюдать обязательства, если прятаться дома из-за каждого красного эмодзи в приложении.

Доставив жену и дочь домой, Богдан отправился в обратный путь – офис находился на другом конце города. Собрав по пути все заторы и прослушав несколько глав новой аудиокниги, он наконец-то добрался до своего корпоративного убежища.

Много лет назад, когда Богдан только искал здание для своей фирмы, на котором планировал гордо разместить вывеску с собственной фамилией, он выбрал самый модный бизнес-квартал города. И до сегодняшнего дня каждый визит сюда вызывал у него чувство гордости. Даже в самые тяжелые дни, едва он видел название своей фирмы, за его спиной вырастали крылья. Но в этот раз Богдан почему-то не ощутил душевного подъема. День зловеще темнел, с севера наползала грязная дымка. Прохожие нацепили медицинские маски и респираторы.

Богдан вошел в офис, и вместо привычной тишины его оглушил шум, переполнивший этаж. Не смолкали телефонные звонки, хлопали двери, надрывалась кофемашина на кухне, все сотрудники что-то обсуждали, во всех переговорных шли встречи. Что-то сломалось, что-то дало сбой. Обычно появление Богдана само собой приводило обстановку в порядок. Но сейчас тишина отказывалась возвращаться, и он молча проследовал в свой кабинет.

Внутри, за длинным овальным столом, его ждали топ-менеджеры. На большом экране уже запустили демонстрацию презентации. Богдан вошел, закрыл за собой дверь, и только в этот момент все замолчали. После обмена рукопожатиями слово взял финансовый директор Лев, с которым они были знакомы еще с университетских лет.

– Мы инициировали это экстренное собрание в связи с текущей… пожарной ситуацией и прогнозами. Чтобы понять, как мы стратегически двигаемся дальше, – начал он, и Богдан понял по его голосу, что дело серьезное.

После – галерея слайдов: рисунки, фотографии, диаграммы, графики, таблицы. Все они были посвящены пожарам, охватившим рекордную площадь и один за другим уничтожавшим населенные пункты.

– У нас лавина заявок на компенсацию ущерба по застрахованному имуществу, – пояснил Лев. – Пожар – страховой случай в большинстве наших стандартных договоров.

– Но это же маленькие населенные пункты? Пожар не дошел до больших городов. Деревни, дачи, поселки… Неужели это так существенно для нас?

– Речь не только о населенных пунктах. Пожар затронул несколько больших логистических центров. Пять принадлежат крупным онлайн-реселлерам. Там застрахованы не только сами склады, но и товары на складах. Плюс, ситуация ухудшается. Впереди еще целое лето, пожары будут продолжаться. Мы рассчитали ущерб с учетом прогнозов до конца августа. Сказался еще и накопительный эффект – заявки конца прошлого года и весны.

– И что… О какой сумме идет речь? – спросил Богдан.

За все эти годы он привык, что его сложные вопросы вызывали в сотрудниках страх. Но сегодня настала его очередь задержать дыхание в ожидании ответа. Лев переключил слайд, и на экране возникла примерная цифра. Но при всей своей условности она была безумной. Нереальной.

– А что говорят синоптики? Какой-то циклон, дождь должен же быть? – спросил один из директоров после паузы.

Но ответ Богдан не слушал, потому что того ущерба, с которым им предстояло столкнуться до начала мифического дождя, будет достаточно, чтобы похоронить его компанию. Пока он собирался с мыслями, слова коллег звучали словно издалека, как фоновая музыка.

– Валера, – обратился он к начальнику юридического блока, – подними все наши договоры, посмотри, можем ли мы за что-то зацепиться. Если нет, связываемся с крупными партнерами, у которых сгорели логистические центры и прочие объекты. Разговариваем, максимально тянем. Жилой фонд пока ставим на стоп. Ждем. И свяжи меня с «Солидарностью» и «Госстрахом». У них должны быть те же самые проблемы. Надо объединиться. Может быть, обратиться за помощью к государству. Субсидирование. Например, на следующей неделе пройдет экономический форум – повод поднять вопрос… Надо действовать быстро.

Он думал вслух, а его голос сопровождался шелестом клавиш: все присутствующие фиксировали план работы на ближайшее время.

Глава 10

За окном Веры Петровны остановился первый автобус. Она окинула взглядом тихую квартиру: телевизор молчал, не до него. Гриша, одетый в футболку и комбинезон, зубками испытывал на прочность резинового зайца. Он не догадывался, что через несколько минут они выйдут из дома и больше сюда не вернутся. Хотя Вера Петровна это еще до конца не решила. Ей не верилось. Она даже вещи собрала словно не всерьез, а так, на всякий случай. И между делом тщательно прибралась: вытерла пыль, сдвинула из насиженного угла диванчик, чтобы пройтись там влажной тряпкой. Мало ли что – прибраться никогда не помешает. Она даже дочери не стала звонить по поводу эвакуации, потому что казалось странным обсуждать это всерьез. И только муниципальный автобус, притормозивший в ста метрах, превратил все это наваждение в реальность.

Вера Петровна снова выглянула в окно, приподняв шторку. Из ближайших домов и из ее собственного подъезда к автобусу потянулись соседи. Некоторые спешили и подгоняли друг друга. Машин за последние дни на парковках стало мало – кто мог, уже уехали сами. И над всей этой картиной нависло тяжелое брюхо мутного неба – такой цвет иногда получался у Гриши, когда он рисовал красками и, не промывая пальцев, погружал их в разные баночки.

Вид соседей, суетливо занимающих места, растревожил Веру Петровну сильнее цвета неба и запаха дыма. Она все же набрала номер Лены – дочь подняла трубку не сразу.

– Да, мам, у тебя что-то срочное? Я на совещании, – приглушенно сказала Лена.

– За нами автобусы прислали.

– Какие автобусы?

– Ну вроде как эвакуируют в город. Из-за пожаров этих.

В трубке послышался Ленин шепот кому-то другому и шорохи. Затем дочь произнесла на полной громкости:

– Обязательно поезжай. Вам там предоставят жилье, где остановиться?

– Обещали. Тем, у кого в городе знакомых нет.

– Мама, обязательно выбей у них какое-то временное жилье. И если пронесет, просто вернетесь домой, когда все закончится.

Вера Петровна кивнула несколько раз так, словно Лена могла это увидеть.

– Я просто решила тебе сказать на всякий случай. За нас не переживай. Все.

– Мама, стой! Квартира же застрахована. Ты номер страховой найди заранее, чтобы в случае чего…

– В каком случае? В каком?! – Этот намек почему-то окончательно выбил Веру Петровну из колеи.

Лена глубоко вздохнула, и мать повесила трубку. Телефон тут же завибрировал – дочь перезвонила, но Вера Петровна нажала на сброс.

– Ну что, сыночек? Пойдем гулять?

Она обула Гришу в сандалики, убрала резинового зайца в чемодан и взвалила на плечо большую спортивную сумку. Телевизор в один миг перестал быть членом семьи, а Вера Петровна с сыном поспешили к автобусу.

Глава 11

В понедельник Регина решила, что больше не любит Матвея. Так некоторые люди решают похудеть или начать медитировать с первого января. Но Регина привыкла действовать более радикально: с этой недели она зареклась звонить Матвею и поставила цель стать хорошей женой. Такой, какой, вероятно, она не была никогда, но точно могла постараться стать. В конце концов, в этой жизни ей удалось все, чего она хотела: карьера, двое детей, подходящий муж, впечатляющий кругозор, здоровье, обеспеченные в старости родители, доступ ко всем новейшим благам этого мира. Теперь она хотела спасти свой брак и не собиралась так легко сдаваться.

Будучи хорошим менеджером, Регина сразу же подумала о том, чем она готова пожертвовать ради достижения желаемого. Как втиснуть эти задачи в свой календарь. Да и что именно туда вписать? Как выглядит день хорошей жены? Ведь не закроет же она одним росчерком свою компанию.

Регина начала с того, что открыла базу всех проектов, которую просматривала каждую неделю. В большой разноцветной таблице предстал список всех дел, которые сопровождала ее компания: напротив каждого был кратко указан статус. Так Регина сразу могла понять, где требуется ее участие. Чаще всего она вовлекалась сама, даже без необходимости: контроль давался ей легче, чем доверие. Пролистав страницу до конца, Регина с раздражением заметила нового клиента, которого внесли только в конце прошлой недели. Это был первый раз, когда новая строчка расстроила, а не обрадовала Регину. Судя по заметкам в таблице, с клиентом уже пообщался директор. Он не так давно пришел в компанию из государственной структуры – амбициозный и многообещающий парень. «Доверие или контроль?» – подумала Регина, мысленно взвешивая эти слова как на весах, и вызвала его к себе в кабинет. Он вошел спустя десять минут, и, едва взглянув на директора, Регина вспомнила, почему его наняла. Собранный, тонкий, затянутый в черный костюм, с черными же глазами, непроницаемыми, как у животного. Если бы не задача стать хорошей женой, она бы даже могла его захотеть.

– Расскажи мне про нового клиента, – потребовала Регина.

Клиентом оказался Захар Суворов, крупный предприниматель. Он обращался от имени территорий, выделенных под бережное природопользование, в том числе под те самые «сибирские фермы». Согласно его данным, часть этой земли используется не по назначению: вместо выращивания овощей, чая и специй, а также вместо бережного животноводства недобросовестные собственники застраивают угодья отелями и ведут экологически безответственное производство.

Регина кивнула: клиент хороший – и дело выглядит многообещающим.

– Ты проверил его иск? Каждый факт – правда?

Она исподлобья посмотрела на подчиненного так, словно видела его насквозь.

– Да, проверил. Земли имеют особый государственный статус как экологически чистые и ценные территории. Если использовать их не по назначению, есть все основания для конфискации в пользу государства.

– Это нужно еще раз тщательно проверить до заключения договора, – перебила Регина.

– Понял.

«Что же выбрать – доверие или контроль?» – снова подумала она и решила быть последовательной. Все же понедельник – не тот день, чтобы сворачивать с намеченного пути.

– Бери это дело на себя, – произнесла Регина. – Доверенность у тебя есть. Если что, привлекай меня, но вообще я рассчитываю, что ты проявишь себя здесь.

Она не раз наблюдала, как ее слова окрыляли людей. Это был как раз такой случай: Регина почти со скучающим видом наблюдала энтузиазм нового сотрудника.

– Я не подведу, обещаю! – заверил он и вышел из кабинета.

Регина откинулась в глубоком кресле, подумывая спуститься в кофейню на первом этаже за ароматным напитком. Теперь ее жизнь будет такой – спокойной и размеренной. И по вечерам она будет возвращаться домой не усталой и опустошенной, как раньше, а энергичной и наполненной. Спуститься за кофе самой, а не послать помощника – подумать только, какая роскошь.

Глава 12

Сортировочный центр изнутри напоминал Илоне единый живой организм. Пища в виде мусора поступала через приемную зону: туда заезжали муниципальные фургоны, полные отходов со всего города. Дальше пищеводом тянулась длинная сортировочная лента, от которой в обе стороны расходились желоба разной ширины, похожие на вены. Каждый желоб тянулся к своему кластеру – туда поступал пластик, металл, бумага и прочее. Внутри такого кластера желоб распадался еще на несколько более мелких сосудов – каждый вел к сложному контейнеру, в котором и собирался мусор одной фракции. Всего в сортировочном центре насчитывалось около пятидесяти таких фракций: от гигантских (например, для одноразовой пластиковой тары) до мелких (для зубных щеток или бритвенных лезвий).

И хотя процесс был более-менее автоматизирован, без ошибок не обходилось и мусор внутри одного кластера порой распределялся неоднородно. Как раз в этом и заключалась роль сотрудников и волонтеров – контролировать чистоту фракций. При необходимости они вручную исправляли эти ошибки, перекладывая мусор в нужный контейнер. Для этих целей каждый контейнер был сконструирован в форме ступеней и делился на три уровня. На первый, самый высокий уровень мусор прибывал после автоматической сортировки. Затем по команде волонтера-оператора партия мусора из первого уровня опускалась на второй – закольцованный конвейер. Он приходил в движение, и партия отходов распределялась по его поверхности. В центре конвейера находились волонтеры, выбиравшие случайный мусор, предназначенный для других фракций. После «чистая» партия спускалась на нижний, третий уровень – к накопителю. Здесь собиралась уже очищенная фракция, которую впоследствии развозили по перерабатывающим заводам.

И несмотря на то что изо дня в день Илона работала с одной и той же фракцией, плечом к плечу с одними и теми же людьми, ее не покидало чувство собственной инородности. Она ощущала себя чужой, даже перекидываясь с коллегами новостями или шутками. Испытывала неловкость, делая вид, что спешит в метро, хотя на самом деле проходила несколько улиц до машины: казалось неуместным парковать прямо возле ангара дорогой автомобиль, который ей подарил Захар. Обеды Илона пропускала и брала перекусы с собой, поскольку сортировочный центр располагался в промышленной зоне города. Здесь не было ни одного кафе или столовой, которые вызывали бы у нее доверие в плане качества продуктов. Порой ей казалось, что она вот-вот наиграется в этот спектакль и чувство отверженности заставит ее и в самом деле заняться рисованием. Но когда она приходила домой после рабочего дня, ей снова хотелось сюда, в настоящую жизнь без навязчивого присутствия супруга.

– Подстрахуешь меня сегодня на полчасика? – спросила Илону Маргоша, волонтерка младше ее. – У меня экзамен.

Маргоша еще училась в университете, и подработка в сортировочном центре засчитывалась ей в качестве практики. С ней Илона общалась больше всех, хотя на конвейере работали еще две женщины постарше.

– Да не вопрос, беги, – сказала она.

Маргоша сдержанно приобняла Илону и перемахнула через конвейер. Тем временем из верхнего отсека поступила новая партия и медленно закружила вокруг. Рукой в резиновой перчатке, длинной, до плеча, Илона принялась распределять по поверхности конвейера пластиковые формочки, выискивая другие фракции. Так продолжалось несколько минут, пока вращение вдруг не остановилось.

– Что случилось? – крикнула женщина рядом с Илоной.

– Накопитель переполнен. Сейчас отправлю машину и продолжим, – крикнула дежурная куратор, регулировавшая поступление новых партий.

Она не возвращалась по меньшей мере полчаса, и Илона успела заскучать. У нее оставался всего час до конца рабочего дня. Когда дежурная все же пришла, то удивила всех присутствующих:

– Пока стоп, машина не едет.

– Почему не едет, сломалась?

– Нет, какая-то ерунда. Завод не подтвердил приемку. Ждем.

– Может, мы пока поедим? – спросила одна из женщин.

– Идите, – безразлично махнула рукой куратор.

По дороге в небольшую зону отдыха, где Илона обычно перекусывала, волонтерки вполголоса обсуждали причины остановки.

– Я в новостях слышала, что некоторые производства сокращают выработку. Может, из-за роста цен на топливо.

– А может, из-за пожаров?

– Да черт их разберет из-за чего.

Илона похолодела. Ей показалось, что она находится в салоне автомобиля без тормозов, на полной скорости несущего ее куда-то в неизвестность. Сначала странный разговор с гостями. Потом эта нелепость с овощами. И вот сегодня – проблема с переработчиками мусора. Ощущение поломки заставляло ее сердце биться часто и рвано, как после некоторых разговоров с мужем.

– Поставь на меня тоже чай, пожалуйста, – попросила она, заметив, как коллега с чайником в руках направилась к умывальнику.

Обычно Илона брезговала здешней водой, но чай ее всегда успокаивал, – она подумала, что готова рискнуть и выпить грязной воды. Однако, к ее удивлению, женщина вернулась с пустым чайником.

– Воды нет, – сообщила она. – Сказали, только после шести будет.

– А что случилось?

– Квоту исчерпали, говорят. Наверное, прошлая смена много выпила. Или кто-то решил на работе душ принять.

Последняя фраза была встречена смехом, но Илона даже не улыбнулась. Она знала о существовании квот на воду. Так регулировалось потребление, и оно отличалось в разных районах. Но после замужества Илона ни разу не сталкивалась с исчерпанием отведенного объема. В коттеджном поселке, где находился дом Захара, квота была настолько огромная, что они ни разу ее не превысили.

Илона почувствовала: суровая реальность, где даже не выпить чаю, когда хочется, не для нее. Что она вообще о себе возомнила? Что она волонтер? Спасатель? Зачем она столь упорно пытается доказать это самой себе? Воспользовавшись обеденным перерывом, Илона миновала пропускной пункт и направилась к машине. Так она самостоятельно окончила свой рабочий день, чувствуя себя трусихой и ничтожеством. Она даже готова была лишиться места, только бы вернуться домой.

На обратном пути, проезжая мимо торгового центра, Илона подумала, что будет рискованно снова врать Захару про живопись. В конце концов, посети она занятия столько раз, сколько посетила сортировочный центр, уже должна была бы написать если не картину, то хотя бы ее часть. Илона притормозила у главного входа торгового центра и проскользнула внутрь. В магазине, где продавали все для дома и интерьера, она обнаружила целый отдел с недорогими картинами на любой вкус. Сейчас популярностью пользовался минимализм, поэтому на большинстве полотен красовались простые абстрактные формы и чистые цвета. Не так-то просто было найти картину, на которую понадобилось бы потратить столько времени, сколько Илона отсутствовала дома. Чувствуя себя преступницей, она углубилась в поиски и выбрала, как ей показалось, самое сложное полотно – размером примерно с четыре альбомных листа. С картины на зрителя смотрел лев с густой медовой гривой, а в качестве фона художник тщательно выписал небо. Илона решила: это то что нужно. Чем больше мазков и деталей, тем убедительнее. Недолго думая, она оплатила картину и попросила не заворачивать. На душе сразу стало спокойнее, и Илона поехала домой, чтобы без всякой опаски выпить вкусного чая из самой чистой воды.