Идентичность по подписке. Твоя личность – новая подписка месяца

– Какое другое?

– Экспериментальные профили. Люди с редкими способностями, изменёнными состояниями сознания. Монахи, которые десятилетиями медитировали. Учёные на грани гениальности и безумия. Художники, видящие цвета, которых нет в обычном спектре.

– Почему их прячут?

– Потому что они меняют арендатора необратимо. Обычная личность – как одежда, снял и забыл. Эти… они оставляют отпечаток в самой структуре сознания. ПЕРСОНА предоставляет доступ только проверенным клиентам. И за очень большие деньги.

– Сколько?

Сумма. Марк не моргнул. Страховка Лизы была больше.

– Но дело не только в деньгах, – Инга наклонилась ближе. – Нужны коды доступа. Их выдают только топ-менеджменту и особым клиентам. Я… я могу достать. Но это риск.

– Чего вы хотите взамен?

Первый раз за разговор она выглядела уязвимой.

– Помощи. Я застряла, Марк. Сто двенадцать аренд, и я больше не помню, кто я изначально. Работаю в ПЕРСОНЕ, потому что это единственное место, где моя фрагментация выглядит почти нормальной. Но я устала быть калейдоскопом. Может, в премиум-каталоге есть кто-то, кто знает, как собрать осколки обратно.

– Вы хотите, чтобы я нашёл вам лекарство?

– Я хочу, чтобы мы помогли друг другу. Вы ищете способ жить с болью. Я – способ жить с собой. Точнее, со всеми собой.

Сделка отчаяния. Два сломанных человека, торгующие призрачными надеждами.

– Хорошо.

Инга выдохнула. Достала телефон, что-то быстро набрала.

– Завтра, после полуночи. Я буду на поздней смене. Скажете, что забыли документы – охрана пропустит. У нас будет минут пятнадцать, пока они делают обход. Успеем посмотреть премиум и может, даже ультра-премиум каталоги.

– Ультра?

– Самый закрытый уровень. Даже я видела только список названий. Субъект A, субъект B и так далее. Говорят, там есть личности, которые могут… – она замолчала.

– Что?

– Неважно. Слухи. Легенды. Что можно арендовать не просто личность, а состояние сознания. Стать временно просветлённым. Или безумным. Или чем-то, для чего у нас нет слов.

Они расстались у выхода. Инга – обратно на смену, играть роль идеального консультанта. Марк – домой, считать часы до полуночи.

Ночь. Москва в декабре – снег, огни, иллюзия праздника. Марк шёл к ПЕРСОНЕ, чувствуя себя преступником. Хотя что он крал? Информацию? Надежду? Право на саморазрушение премиум-класса?

Охранник у заднего входа – скучающий парень, больше интересующийся телефоном, чем посетителями. Кивнул на объяснение про документы, даже не поднял взгляд.

Инга ждала в пустом холле. Без маски профессиональной приветливости выглядела старше, усталее.

– Быстро. У нас мало времени.

Лифт вверх, административный этаж. Тихо, только гудение серверов за стенами. Инга провела его в маленький кабинет с единственным терминалом.

– Это компьютер начальника отдела. Он в отпуске, но коды активны. Я… я подсмотрела пароль. Не спрашивайте как.

Экран ожил. Корпоративный интерфейс ПЕРСОНЫ, но с дополнительными вкладками. «Стандарт», «Премиум», «Ультра», «Экспериментальные».

– Начнём с премиума, – Инга быстро печатала. – У нас минут десять максимум.

Премиум-каталог открылся галереей. Профессиональные фото, подробные досье, психологические профили. Не просто люди – произведения искусства человеческого опыта.

«Доктор Лена Волкова, нейробиолог. Синестезия – видит звуки, слышит цвета. IQ 180+.»

«Майкл Стоун, бывший агент DEA. Идеальная память, знание семи языков, навыки выживания.»

«Анна Ли, прима-балерина. Проприоцепция на грани сверхспособности – чувствует каждую мышцу, каждое микродвижение.»

Марк читал жадно. Каждый профиль – дверь в невозможное. Стать гением, атлетом, человеком с изменённым восприятием…

– Смотрите этого, – Инга указала на профиль. – Тензин Норбу, тибетский монах. Сорок лет медитативной практики. Способность входить в изменённые состояния сознания, включая то, что они называют «растворение эго».»

Растворение эго. Исчезновение себя. Разве не этого хотел Марк?

– Могу я его арендовать?

– Технически да. Но… – Инга прикусила губу. – Тензин из тех, кто оставляет след. Неделя в его сознании может изменить вашу нейроструктуру навсегда. Вы уверены?

Уверен? Марк не был уверен ни в чём. Но образ монаха, нашедшего покой после сорока лет практики, тянул как магнит.

– Покажите ультра-уровень.

Инга колебалась. Потом ввела другой пароль, длиннее, сложнее.

Новый экран. Всего десять профилей. Без фото, только кодовые обозначения и краткие описания.

«Субъект A: расстройство множественной личности, 17 документированных альтер-эго, полный контроль переключения.»

«Субъект D: врождённая аналгезия – неспособность чувствовать физическую боль. Побочный эффект: притуплённые эмоциональные реакции.»

«Субъект J: состояние перманентного сатори. Отсутствие границы между я и не-я.»

– Что такое сатори? – спросил Марк.

– Термин из дзен. Момент просветления, когда исчезает иллюзия отдельности. Обычно длится секунды. Субъект J живёт в этом состоянии постоянно.

– Это возможно?

– Очевидно. Хотя я не уверена, что это всё ещё можно назвать человеческим существованием. Те, кто арендовал J, говорят… странные вещи. Что время нелинейно. Что все люди – один человек. Что смерть – просто смена канала.

В коридоре хлопнула дверь. Инга вздрогнула.

– Охрана! Быстро, сохраните что нужно!

Марк сфотографировал экран телефоном. Коды доступа, описания, цены. Инга уже закрывала программы, стирала историю.

Шаги в коридоре. Ближе.

– Туалет, – прошипела Инга. – Вон там. Скажете, что почувствовали себя плохо. Я прикрою.

Марк юркнул в указанную дверь. Слышал, как Инга объясняет охраннику – работает допоздна, отчёты, конец квартала. Профессионально-усталый тон, лёгкий флирт. Охранник купился.

Пять минут спустя они покидали здание. У выхода Инга остановилась.

– Теперь вы знаете. Что дальше?

– Тензин. Я хочу арендовать Тензина.

– Это будет стоить…

– Я заплачу.

– Дело не в деньгах. Марк, у вас уже синдром наложения. Добавить монаха с сорокалетним опытом медитации – это как влить ракетное топливо в горящий двигатель.

– Или потушить пожар. Он же монах. Покой, гармония, принятие.

Инга смотрела на него с чем-то похожим на жалость.

– Вы думаете, покой – это отсутствие боли? Нет, Марк. Настоящий покой – это присутствие с болью. Тензин не избавит вас от страдания. Он покажет, как страдать правильно.

– Лучше, чем страдать как сейчас.

Она вздохнула. Достала визитку, написала на обороте адрес.

– Центр для ультра-премиум клиентов. За городом. Скажете, что от Белой Королевы – это мой кодовый псевдоним. Они сделают всё остальное.

– Белая Королева?

– «Алиса в Зазеркалье». Та, что бежит изо всех сил, чтобы остаться на месте. Подходящая метафора для человека со ста личностями, не находите?

Марк взял визитку. Ещё один шаг в пропасть.

– Спасибо.

– Не благодарите. Я делаю это не из альтруизма. Если найдёте там способ собрать фрагментированную личность – расскажете мне. Если потеряете себя окончательно… – она не закончила.

– Что?

– Тогда хотя бы буду знать, что не стоит пробовать.

Циничная честность человека, потерявшего иллюзии.

Они расстались в снегопаде. Инга – обратно в свою тюрьму из чужих личностей. Марк – домой, готовиться к последнему путешествию.

Он не спал до утра. Изучал фотографии с телефона, гуглил термины. Сатори, растворение эго, недвойственность. Слова, за которыми скрывались состояния сознания, недоступные обычному человеку.

Но Марк больше не был обычным. Он был тройным. Фрагментированным. Сломанным как раз настолько, чтобы влезть в щель между мирами.

К рассвету решение было принято. Не Тензин с его сорока годами практики. Слишком… человечно. Нет, если уж прыгать, то с самой высокой точки.

Субъект J. Перманентное сатори. Состояние, где нет разделения на себя и мир, жизнь и смерть, отца и дочь.

Состояние, где Лиза не мертва. Просто существует иначе.

Воровство начинается с отчаяния. Марк украл коды доступа, украл надежду, украл право на премиум-уничтожение.

Но разве можно украсть то, что и так тебе не принадлежит?

Личность, память, идентичность – всё это оказалось на удивление непостоянным. Как песочные замки, которые Лиза строила на пляже.

Волна приходит – и остаётся только ровный берег.

Глава 6: Тишина чужого покоя

Просветление оказалось похоже на смерть – только наоборот.

Центр ультра-премиум ПЕРСОНЫ находился в часе езды от Москвы. Марк ехал на такси через заснеженный лес, чувствуя, как город остаётся позади вместе с остатками здравого смысла.

Здание появилось внезапно – белое, трёхэтажное, больше похожее на санаторий, чем на филиал компании по аренде личностей. Никаких вывесок, только номер на воротах.

Охрана проверила его имя, кодовое слово от Инги. Ворота открылись беззвучно.

– Мистер Волин, – встретил его мужчина в белом костюме. Ни имени, ни должности. – Субъект J готов к трансляции. Но сначала формальности.

Формальности оказались серьёзнее, чем в обычной ПЕРСОНЕ. Полное медицинское обследование – анализы, МРТ, психологические тесты. Вопросы становились всё страннее.

«Если бы вы были цветом, каким бы вы были?» «Сколько раз вы умирали во сне?» «Что находится между мыслями?»

Марк отвечал интуитивно. Иногда за него отвечал Дэвид – эмоционально, образно. Иногда Алекс – логично, структурированно. А иногда кто-то третий, кого он ещё не знал.

Психолог – женщина с глазами старой души – долго изучала результаты.

– Интересно. Множественная фрагментация, но есть… пустоты. Как будто ваше сознание уже готовится к чему-то большему. Расчищает место.

– Это хорошо или плохо?

– Для обычной жизни – катастрофа. Для субъекта J – идеально. Он работает лучше всего с теми, кто уже начал растворяться.

Контракт. Двадцать страниц мелкого шрифта. Отказ от всех претензий. Понимание, что изменения могут быть необратимыми. Согласие на экспериментальную природу процедуры.

Последний пункт выделен красным: «Клиент осознаёт, что опыт субъекта J может привести к радикальной трансформации восприятия реальности, включая, но не ограничиваясь: потерей ощущения индивидуального я, изменением восприятия времени и пространства, невозможностью полного возвращения к обычному состоянию сознания.»

Марк подписал. Что ему терять? Обычное состояние сознания включало мёртвую дочь и три личности в одной голове.

Процедурная оказалась необычной. Круглая комната без углов, пол покрыт татами, вместо медицинского оборудования – свечи и странные металлические диски по периметру.

– Субъект J требует особого подхода, – объяснил техник. – Это не столько аренда личности, сколько… погружение в состояние. Тензин Норбу медитирует в нашем тибетском центре прямо сейчас. Мы транслируем не его воспоминания или навыки, а само качество его сознания.

– В чём разница?

– Представьте: обычная аренда – это как посмотреть фильм о чужой жизни. Стать актёром в этом фильме. То, что предлагает субъект J – это выйти из кинотеатра и обнаружить, что фильма никогда не было. Есть только свет проектора.

Философские метафоры. Но Марк уже привык – в мире ПЕРСОНЫ граница между наукой и мистикой размылась.

Он лёг на ложе в центре комнаты. Никаких проводов, только лёгкий обруч на голове. Диски начали гудеть – низкий звук на грани слышимого.

– Стандартная сессия – сто шестьдесят восемь часов, – сказал техник. – Но время в состоянии J течёт… иначе. Не пугайтесь, если потеряете счёт. Дни, годы, мгновения – там это одно и то же.

– Я готов.

– Никто не готов к J. Но это нормально. Готовность – тоже иллюзия.

Техник вышел. Марк остался один со свечами и нарастающим гудением.

Переход начался мягко. Не как удар, не как погружение. Как рассвет – незаметно, пока вдруг не обнаруживаешь, что темноты больше нет.

Сначала ушли звуки внешнего мира. Гудение дисков, потрескивание свечей, собственное дыхание – всё стихло. Но это была не глухота. Это была тишина настолько полная, что в ней стали слышны вещи, обычно скрытые шумом: ток крови в венах, электрические импульсы в мозге, само движение жизни.

Потом начало растворяться тело. Марк всё ещё чувствовал его, но больше не мог сказать, где заканчиваются руки и начинается воздух. Граница кожи стала условной, проницаемой. Он был телом, лежащим на татами, и одновременно комнатой вокруг тела, и зданием, и лесом за окном.

Мысли замедлились, потом остановились вовсе. Не исчезли – трансформировались во что-то иное. Вместо слов пришло прямое знание. Вместо вопросов – непосредственное понимание.

И тогда пришёл Тензин.

Нет, не пришёл. Это неправильное слово. Тензин не был личностью, которая входит в другую личность. Тензин был состоянием, в которое Марк входил. Или которое входило в Марка. Или… местоимения потеряли смысл.

Добро пожаловать домой, – не голос, а касание сознания сознанием. Тёплое, древнее, бесконечно терпеливое.

Где я? – попытался спросить Марк.

Ты там, где всегда был. Просто перестал притворяться, что ты где-то ещё.

Философский дзен. Но в состоянии Тензина это не было игрой слов. Это было простой констатацией факта, как «вода течёт вниз» или «огонь горячий».

Пространство вокруг (внутри? между?) изменилось. Больше не комната, не лес, не планета. Просто… пространство. Не пустое – полное. Полное возможностей, которые ещё не стали вещами.

Покажи мне, – попросил тот, кто раньше был Марком.

И Тензин показал.

Первый урок: ты не тело.

Марк увидел своё тело со стороны – мешок из мяса и костей, лежащий на полу. Удивительно сложный механизм, но всего лишь механизм. Как автомобиль для водителя.

Но он также не был и наблюдателем, смотрящим на тело. Наблюдатель – тоже конструкция, идея, временная форма.

Что же он тогда?

Ты – то, что спрашивает, – ответил Тензин-не-Тензин.

Второй урок: ты не ум.

Мысли продолжали появляться, но теперь Марк видел их как погоду в небе сознания. Вот проплывает воспоминание о Лизе – облако боли. Вот мелькает тревога Дэвида о детях – порыв ветра. Вот расчёты Алекса – геометрические узоры на воде.